Читать книгу Бизнес в стиле распил. Куда уходят богатства Родины - Марат Мусин - Страница 13

Таким образом, мы видим, что традиционные общества оказываются более устойчивыми к внешним воздействиям и имеют больший запас прочности. Ислам и христианство становятся важным ресурсом выживания народов, так же как и великая тысячелетняя культура России, ее героические воинские и подвижнические традиции, пассионарный дух нации.

У нас есть убедительное историческое доказательство невозможности замены социальной нормы более высокого иерархического уровня нормой более низкого уровня. Речь идет о декларативной отмене в 1917 году в России религиозной, моральной и соответствующих им по содержанию норм права и институтов, включая институт семьи и частной собственности. Замена данных норм так называемой «революционной целесообразностью» и «красным террором» поставила саму жизнь и свободу каждого гражданина страны в зависимость от воли и прихоти узкой группы лиц, захвативших управление страной. Управленцев, считавших вполне допустимым вводить институт заложников или расстреливать сотрудников за пятнадцатиминутное опоздание. Естественно, частично оправившись от первой волны террора, общество начало последовательно восстанавливать иерархию социальных норм.

Нормы более высокого иерархического уровня невозможно подменить нормами более низкого иерархического уровня. Когда в СССР общество вплотную подошло к необходимости восстановления высшей, религиозной нормы (которую «моральный кодекс строителя коммунизма» заменить так и не смог), наступил логический конец государства нового типа, как ни пытался рационально мыслящий режим подменить вопросы веры умозрительной экономической утопией.

Сегодня аналогичную попытку объявить безусловный примат противоположных по смыслу экономических ценностей предпринимают мировые биржевые и финансовые элиты. Многочисленными исследователями проведен детальный анализ деятельности основных институтов глобализации и представлено обоснование их несостоятельности, в первую очередь, бреттонвудс-ких институтов (в лице Мирового Банка – МБРР, МВФ, ГААТ и его сегодняшнего преемника – ВТО), основы политики которых определяют известные закрытые мировые центры принятия решений.

Во всех странах уже появились конкретные научные, образовательные и пропагандистские национальные структуры, которые отнюдь не безвозмездно профессионально обслуживают их интересы (по принципам связанности и зависимости определить, чьи интересы представляют те или иные российские институты, организации и специалисты – легко разрешимая задача).

Шестьдесят лет всему миру активно навязывают систему суррогатных ценностей; пытаются выдать собственные узкогрупповые интересы за интересы всего мирового сообщества, отдельных наций и народностей; превращают деньги в новую всемирную религию. Игнорируя закон незаменяемости социальных норм, мировые биржевые и финансовые элиты тем самым закладывают основу не только глубокого экономического и политического кризиса, но и серьезнейшего мировоззренческого кризиса во всем мире.

Невозможность подмены религиозной нормы (регулятора) формальными институциональными как частное проявление закона незаменяемости социальных норм, с одной стороны, внушает традиционным обществам исторический оптимизм, а с другой – вооружает народы важным критерием идентификации начала осуществления чьей-либо управленческой интервенции. Заметим, что издержки на временную нейтрализацию действия социальной нормы возрастают в строгом соответствии с ее иерархическим уровнем.

Как правило, институциональные формы в той или иной степени адекватно отражают опыт прошлого или гипотетические представления власть имущих об оптимальном пути развития общества, либо, напротив, говорят о сугубо утилитарной реализации собственных интересов. Вместе с тем, любые формы общественной деятельности могут быть соотнесены с ценностными и моральными установлениями, такими, как вера, традиции, обычаи, нормы морали, неписаные корпоративные стандарты. Эти установления могут задавать действенные критерии оправданности и целесообразности определенных институциональных форм и регуляторов.

Однако в ситуации деформации моральной и социально-культурной составляющих жизни общества, обусловленной коренными общественными трансформациями, или при искусственном ослаблении религиозных и моральных принципов вплоть до их полной дискредитации, институциональные ограничители становятся единственным регулятором конкретных видов деятельности, например, экономической или политической. При этом внутренний авторитет общественных норм и правил подменяется внешним, мораль перестает быть критерием справедливости, единственно верным «высшим мерилом и руководителем» права и других институциональных ограничителей.

В этом случае право и другие ограничители оказываются важным ресурсом для извлечения дополнительных доходов в интересах управления. В противном случае издержки на преодоление моральных и религиозных ограничителей делают саму идею негласного перераспределения экономически несостоятельной и нецелесообразной.