Читать книгу Порочная невинность - Маргарита Граф - Страница 5

Во время утренней мессы в молитвах о здравии и благополучии послушниц, имя Аделаиды было упущено. Она поняла безмолвный вердикт суда: её уже изгнали.

Тяжело было переносить атмосферу всеобщего порицания, но Аделаида заставила себя принять участие и в общей трапезе. Сидеть за одним столом с теми, кто уже отвернулся от неё, было крайне неприятно, но чувство собственного достоинство было важнее. Аделаида решила, что никому она не доставит радости своей болью, раскаянием. Их презрение она раздавит своей гордостью.

Во время завтрака царило гробовое молчание. Аделаида чувствовала на себе взгляды украдкой, но её лицо приняло маску безразличия. Пока она при монастыре, она будет сидеть за этим столом, как бы не было остальным неприятно её присутствие.

И это они, богобоязненные, религиозные женщины, которые должны любить и прощать ближних? Тогда люди, отдавшие себя во власть порока, чище их, ведь они не изображают из себя святых невинных существ, не прикрываются лживой религией. И если Аделаиду изгонят, она будет этому рада. Она узнала суть этих женщин и отныне не хочет находиться в обществе лицемерных монахинь.

– Но также нельзя, – прошептала самая молодая из послушниц, Динара, – мы не должны так вести себя.

Никто не поддержал слова девушки. Со слезами на глазах девушка посмотрела на Аделаиду и окрепшим голосом сказала:

– Я буду на твоей стороне. Каждый из нас способен ошибаться… И мы должны понимать и прощать, что порой человеческая суть бывает сильнее духовной. Прости, Аделаида, что сначала я была настроена на твоё изгнание, но сейчас я осознала, что не права.

Монахини не поднимали глаз, усердно делая вид, что их больше всего интересует содержимое в тарелках и они ничего не слышат. Настоятельница встала из-за стола, собираясь покинуть столовую, что-то сердито шепча себе под нос. У самых дверей она остановилась и сказала:

– Да, мы должны понимать и прощать. Но нарушители высших законов должны быть наказаны, иначе все, искушаясь, будут повторять их ошибки. Порок, как чёрная смерть, поражает всех, кто поблизости. Суд состоится. Но я позволю сказать тебе слова в защиту, Ада. И, исходя из них, не мы, а капеллан озвучит свой вердикт. Так будет милосерднее и справедливее.

Когда настоятельница покинула комнату, Аделаида сказала:

– Благодарю тебя, Дарина, за твою доброту. Оказывается, даже среди людей, отданных церкви, таких мало. И спасибо вам, мои дорогие сёстры, что показали свою настоящую суть. Я запомню заслуги каждой из вас.

С этими словами Аделаида вышла из столовой. Она решила, что не будет защищать себя на суде. Она будет порицать тех, кто от неё отвернулся. Она прольёт свет на лицемерную душу каждой из них. Она обнажит те их пороки, о которых они не подозревали. Она укажет им на то, что каждая пыталась скрыть. И этот суд запомнит каждая монахиня. И после этого всё будет по-другому.

– Граф решил задержаться ещё на несколько дней, – вечером сообщила настоятельница, – но это не имеет значения. Капеллан уже в пути. Мы не отложим суд.

Лайон знал, что «синедрион» над Аделаидой уже начался. Настоятельница осталась непреклонна к его просьбам и предложениям. И теперь он решил, если Аделаиду изгонят, он заберёт её с собой. Он виновен в её беде, а значит должен взять девушку под свою защиту.

Когда Лайон подошёл к двери комнаты, в которой вершилось правосудие, то, что он услышал, оказалось для него неожиданностью. Он увидел в Аделаиде силу и твёрдость характера, мужество, которые не ожидал обнаружить в девушке с ясным задумчивым взором.

– Отец, вы единственный знаете мою историю, и только вы знакомы с причиной, по которой я ушла в монастырь, – начала свою речь Аделаида, – не буду врать, я поощряла все действия графа Николсона, потому что его желания совпадали с моими, – признание вызвало шепот и возмущённые вздохи послушниц, – но вы знаете, дальше моих мыслей дело не зашло бы, потому что я ценю доброту, которую вы проявили ко мне, Отец. Меня можно осудить за мои мысли, но я считаю, суд должен быть не только надо мной. Все мои слова и действия были искренни. Перед ответом должны предстать они, – показав на настоятельницу и монахинь, сказала Аделаида, – кроме вашей послушницы Дарины. Лишь она не забыла, что гласит ей духовный долг.

– Что вы хотите этим сказать? – растеряно спросил Отец.

– Требую прекратить это! – сказала настоятельница.

– То, что эти женщины пренебрегли своим главным долгом, Отец. Я обвиняю их в двуличии, которое не должно присутствовать в монахинях. Они нарушили данное ими обещание – понимать, прощать ошибки и любить ближнего в любом его обличии. Но, узнав о моём проступке, они обернулись против меня, наказав презрением. Так может вести себя любой человек, кроме тех, кто следует путем, указанным нам нашей религией. За один проступок они не простили, свернули с тропы света в логово мрака. Их суть не отвечает требованием, поставленными перед монахинями. Поэтому их надо судить наравне со мной и наказывать за ошибку с той же суровостью!

В комнате поднялся гул возмущённых голосов. Настоятельница старалась добиться от монахинь молчания, а Отец пребывал в растерянности, понимая, что в словах Аделаиды есть правда. Впервые за годы своей службы он сталкивается со справедливым сопротивлением и не мог понять, как правильно поступить в сложившейся ситуации.

– Я попрошу всех выйти, – наконец, громко сказал он, – мне нужна тишина, чтобы вынести правильный вердикт.

Услышав эти слова, Лайон поторопился скрыться. Когда монахини с Аделаидой ушли в келью, он пошёл к капеллану. Отец принял его, желая рассмотреть проблему со всех сторон.

– Я раскаиваюсь, что стал причиной неприятностей Ады. Она прекрасная девушка и не совершила ничего предосудительного. Отец, я прошу помиловать её и за вашу доброту готов оказать любую помощь монастырю.

– Благодарю вас, граф Николсон, что не бросили Аду в сложный для неё момент. Вижу, вам не безразлична её судьба. Вы не представляете, какое горе пережила эта бедная девушка и что подтолкнуло её уйти в монастырь. Она из знатной семьи, её могло ждать большое будущее. Она, девушка с прекрасными душой и лицом, могла познать настоящее женское счастье. И, зная её судьбу, с моей стороны было бы бесчеловечно изгнать её. Не переживайте, граф Николсон, она будет помилована. Я верю, у вас не было дурных намерений.

Пока Аделаида ожидала вердикт, исход которого уже понимала, она приняла окончательное решение.

Не осталось ни раскаяния, ни страха. Больше она ни в чём не винила ни Лайона, ни себя. И, пожалуй, была даже благодарна ему за то, что он помог ей увидеть истинные лица тех, кто её окружал.

А монахини, даже настоятельница, испуганно притихли. Они смогли признать правоту Аделаиды и свои ошибки, и в молитвах просили смиловаться над ними.

Наконец, отец был готов озвучить свой вердикт. Когда монахини заняли свои места, он сказал:

– Я признаю вину за всеми. Каждая из вас совершила ошибку, нарушила свои клятвы, но каждой я даю шанс исправиться. Вы все прощены.

– Позвольте сказать слово, Отец, – встала Аделаида, – благодарю вас за милосердие. Но я покидаю монастырь. Я хочу видеть вокруг себя честных людей, но такие здесь только вы и Дарина.

Аделаида развернулась и вышла из комнаты, оставив всех в недоумении и в большем раскаянии. Капеллан улыбнулся – эта девушка готова войти в предначертанную ей с рождения жизнь.