Читать книгу Пока смерть не соединит нас - Маргарита Приемская - Страница 4

Вадим проснулся на диване, приподнял с лица Машин блокнот и посмотрел на часы. Половина двенадцатого. Опоздал! Проспал! Неприлично опоздал! Он моментально вскочил, заметался по квартире в поисках ключей. Даже если он не станет умываться и завтракать (впрочем, завтракать и нечем), на работе он не будет раньше полудня: до отделения не меньше получаса на машине, а ещё добежать до гаража! А если на автобусе? Его ещё ждать! Там уже всё равно всё начальство в сборе, и он обязательно кому-нибудь попадется на глаза! Стоп, сегодня начальства нет, сегодня выходной. Уф, повезло в кои-то веки! Вадим застыл перед дверью с ключами в руках. Стоп! Стоп!!! А ему-то зачем на работу?! Сегодня праздник. И ему действительно повезло, за последние лет пять это, наверное, первый праздник, в который он не дежурит! С ошарашенным видом он вернулся на диван. И что теперь делать? Спать дальше? Н-да, трудоголизм, как и алкоголизм плохо излечим. Что же нужно делать в выходной?!

Раздумье над этим важным вопросом прервал звонок мобильного. Вадим даже обрадовался: какой-нибудь срочный вызов, ему будет чем заняться, он приедет и будет ворчать, что опять ему испортили выходной и поломали все планы… Посмотрел на окошко мобильника и расстроился: звонила сестра.

– Вадик, ну ты где?! – без приветствий прокричал в трубку Маришкин голос. Она имела дурацкую привычку орать в телефон, будто она журналист, передающий прямой репортаж из горячей точки.

– Ааа… – недоумённо протянул Вадим и осторожно поинтересовался: – А где я должен быть?

– Как это где? Вадик, ты что, опять не приедешь?! Мы же договаривались устроить шашлыки в эти праздники, тебя все ждут: папа, Дима, дети!

– Мариш, Артём и Лена твои дети, они ждали тебя. А твой Дима меня на дух не переносит.

– Это не так… в конце концов, это же не повод отлынивать от семейного торжества.

– Мариш, ну какое торжество! Ты что, всерьёз думаешь, что мы горим желанием отметить День Конституции? Или чего там сегодня день? России? Независимости от кого-то?

– Вадим, ну какая разница. Просто устроим себе праздник, и всё. Раз уж выходной в этот день.

– Я не могу. Ну, ей-богу, что за повинность присутствовать на семейных торжествах! Добро бы ещё новый год, или день рождения папы, тут я, конечно, стараюсь, ну ты же знаешь, с моей работой…

– У тебя выходной.

– Откуда ты знаешь? – удивился Вадим.

– Тихо. Если я звоню, когда ты работаешь, то ты вечно с кем-то переговариваешься параллельно, а тут тихо, и ещё тикают наши часы. Эти куранты ни с чем не спутаешь! Значит, ты дома.

– Что ж, ничего сказать, истинная дочь полковника!

– А то! Но кроме шуток, почему ты не хочешь приехать, если мы выяснили, что на работе ты не занят?

– Мариш, ну я серьёзно, был бы нормальный праздник, я бы конечно приехал, а так…

– Ты уже пропустил и папин и Тёмкин дни рождения.

– Ну, прости, Мариш. Ну не могу я! – семейное торжество сейчас было для него непосильной мукой. Изображать весёлую беззаботность и приятный отдых у него бы не получилось, а сидеть букой это значит всем испортить настроение. Да и на перепалки с зятем Димой, почитавшим шурина полным бездарем и лентяем сил не было.

– Не можешь или не хочешь? И то и другое, да?

– Прости, Мариш. Я знаю, ты там старалась…

– Ладно, разве я не понимаю. Какая-нибудь девушка? Да? Ну, Вадик, я же твой друг! – как ни странно, это было истинной правдой – старшая сестра действительно была его лучшим другом. Они даже шутили, что если бы они жили в Америке, то на свадьбе Вадима Марина бы надела мужской костюм и была бы шафером.

– У тебя свидание? – не унималась Марина, – Надень рубашку, что я тебе подарила на двадцать третье февраля! И галстук, тот, что в бордовую полоску, не в зелёную, он не подойдёт! А может, ты её пригласишь к нам?

– Это будет проблематично.

– А почему нет? Девушке должно понравиться, что ты знакомишь её со своей семьёй!

– Марина! Хватит меня женить!

– А что такого, я хочу племянников.

– Мариша, отстань!

– Молчу, молчу. Но заеду в понедельник и всё выспрошу! Помни, я – дочь полковника и сестра капитана, так что допрос вести умею. Ты хотя бы вчера ужинал?

– Мариша, хватит уже! Ты же друг, а не мамка-нянька!

– Понятно, какую-нибудь кильку в томате жевал. Ну, нельзя же так, Вадим! Папа и тот готовить научился!

– Да, яичницу и макароны по-флотски.

– Но ты-то вообще питаешься каким-то мусором, я же не могу приезжать и кормить тебя каждый день!

– Не дай Бог!

– Что ты сказал?

– Всё, Мариш. Мне пора.

– Нет подожди!

– Мамуся, я разогрел суп, надел тёплые носки и повязал платок под шапку! Буду дома ровно шесть! Пока!

– Чего ты несёшь? Вадим! Вадим! – неслось из трубки, но он нажал отбой.

Да, Марина была его другом и понимала с полуслова, но в вопросах быта была совершенно несносна. Он иногда чувствовал себя пятнадцатилетним подростком, задушенным любовью и опекой матери. Ведь самое поразительное, что мама-то так себя не вела, ни по отношению к нему, ни по отношению к Марине. Он почувствовал маленький укол совести. Может, не стоило обижать сестру? Но тут взгляд упал на валявшийся на диване блокнот. Маша! Он должен ей помочь! Он должен расследовать её убийство.

Ноги сами несли к квартире на Осенней улице. Перед дверью, с приклеенной бумажкой он в нерешительности остановился. Всё-таки квартира опечатана. И что с того? Он же её сам опечатал, опечатает снова. Он хотел аккуратно отклеить бумажку, но заметил что она и без того болтается. Сама отклеилась? Или кто-то? Скорее, кто-то. Но зачем? Ограбить? Может, у Марии Ничьих был какой-нибудь тайник, получше, чем жестянка из-под чая в наглаженных простынях?

Вадим потянулся за пистолетом и аккуратно толкнул дверь. Стараясь ступать бесшумно, прошёлся по коридору, осторожно заглядывая за двери. Дошёл до кухни и, едва заметив, там очертания человека выкрикнул:

– Стоять! Руки вверх! Полиция! – раздался оглушительный грохот, фигура медленно подняла руки, а ноги Вадима сквозь кеды моментально почувствовали сырость. Он посмотрел на пол. Там валялось оцинкованное ведро, а по линолеуму растекалась огромная лужа грязной воды. Фигура медленно обернулась и оказалась любительницей телесериалов, гражданкой Житомириной.

– Валентина Семёновна?!

– Милок, не стреляй, а? – Вадим поспешно убрал пистолет в кобуру.

– Что вы тут делаете?!

– Как же что?! Полы мою, – ответила она, будто это само собой разумеется, мыть полы в чужой квартире.

– Полы? Вы? В Машиной квартире?

– А кто ж? По обычаю, за покойником полы надобно вымыть. А Соня-то по договору не обязана.

– Помыли? Так идите.

– Да вот, разлила.

– Я уберу, – Валентина Семёновна и не подумала сдвинуться с места, – Уберу, уберу. Мне ещё кое-что надо тут осмотреть. Идите! – она заметно поколебалась, но всё-таки не уходила, – Между прочим, проникновение в опечатанную квартиру это преступление!

– Так я ухожу. Так меня уже и нет! – старушка как-то боком попятилась в прихожую и проворно вынырнула из квартиры.

Вадим долго собирал воду, потом наводил порядок на кухне, потом перешёл в комнату. Собрал диван, аккуратно сложил постель в шкаф, сел. Итак. Маша пришла, раньше, чем предполагала. Встретила в подъезде подругу по школе-интернату №8 (он посмотрел в блокнот) Софью Романовну Уфимцеву. Для неё это неслыханное событие и она пригласила Соню на чай. Когда Соня ушла, пообедала любимыми пельменями. Снова поставила чайник. Решила записать события дня. Пока писала, почувствовала себя плохо, даже про чайник забыла. Легла, уснула и… умерла. И где тут взять подозреваемых? Соня и Валентина Семёновна что ли? Но это ещё полбеды! Где взять мотивы?! Мотивы отсутствовали полностью. Выгода? Исключено. Любовный треугольник? Ревность? Тем более. Иначе дневник выглядел бы по-другому. Месть? Терроризм? Убийство на почве межнациональной розни?! Что там ещё бывает?! Может она что-то знала? Была кому-то опасна? Ну, случайно увидела что-то лишнее?! Наверное. Хотя… для неё любая мелочь – событие вселенского масштаба, требующее отражения в дневнике. Она даже писала про библиотечное празднование восьмого марта! Или сама не подозревала, что кому-то мешает? А может, ошибка? Она же ничем не примечательная, абсолютно средняя, как и он сам. Таких людей сотни, тысячи. Нет, она такая одна! Она прекрасна, она ангел. Бедный, несчастный ангел, по какой-то чудовищной ошибке забытый на этой земле… Стоп, стоп! Это к делу не относиться! Пусть она и ангел, и фея, и принцесса, кто угодно, но внешность у неё хоть и красивая, но… средняя. Просто средняя и больше ничего. Короче, особых примет нет. Но убийство по ошибке возможно, когда стреляют в человека на улице или нападают в тёмном переулке. Но не когда травят в собственной квартире. А в квартире ли? И когда? Когда и чем её отравили? Вот главный вопрос. Значит надо дождаться Полиных отчётов. Хотя… может он что-то упускает? Такое ощущение, что он уже знает практически всё что нужно, но не может сложить паззл. Ладно. Дождёмся результатов экспертиз.