Читать книгу Кошки-мышки. Трудная любовь – 2 - Маргарита Смирновская - Страница 3

У класса фехтования Грация остановилась. Она внимательно рассматривала лицо Шуры и стерла салфеткой кляксу у носа.

– Ты опять испачкалась, – засмеялась она. – А так – выглядишь вполне прилично. Болячка на губе не прошла, но царапины и разбитый нос зажили, – Грация снова покраснела и невнятно, со слезами на глазах, стала Шуру молить. – Не говори, что это я тебе помогла, пожалуйста… Они мне этого не простят.

– Можешь не бояться. Теперь я им ничего не скажу.

В глазах Шуры Грация заметила злющий огонек красного цвета и от испуга икнула.

– Хо… хорошо. Я сейчас иду на свою тренировку. Не ищи встречи со мной. Я сама тебя найду, когда безопасно будет, – Грация сделала несколько шагов назад и, жутко краснея, со слезами на глазах пролепетала. – Прости меня… Я плохой рыцарь, недостойна звания от Махаона.

Грация убежала от нее, как от чумы. Шуре сразу стало грустно. С первой встречи между ней и Грацией пронеслась волна симпатии. А сейчас… Хотела ли она себе такую подругу, которая даже вступиться за нее побоялась, Шура не знала. И каким образом Грация получила орден рыцаря? Как она стала воином Света, посвященным Всевышними Силами? Она такая трусиха! Даже консьержки боится… заикается!

В тоже время, Грация нашла, каким образом ей помочь. Прогуляла свою личную тренировку, чтобы поставить ее на ноги… «Вот дилемма!»

– Неужели у меня все такие друзья будут?! – взвыла Шура к Небу и, не получив ответа, вошла в класс.

***

Шура не ожидала бурной реакции однокурсниц. Переступая порог аудитории, она слышала голос ректора Валерия:

– … Никогда, вы слышите меня, никогда не трогайте бесхозное оружие, где бы оно ни лежало. И кто мне ответит, почему?

И тут ректор заметил, как почти весь класс с испуганным выражением лица вскочил со своих мест.

– Да что же это… – растерялся ректор и обернулся. – А-а-а! Моя дорогая Грозочка пришла! Что у тебя с губой? Испачкала? – Усмехнулся он. Шура догадалась, что о её чумазости, наверное, все ректоры судачат и хохочат.

– Упала. С лестницы, – Шура прошла к девочкам и села на свободное место, не обращая внимания на гул, царивший в классе.

– Что, Ригби? – спросил ректор, видя, как Рэм тянет руку.

– Я считаю, будет справедливо, если Гроза ответит на ваш вопрос. Ведь она пропустила почти весь урок и даже не извинилась за опоздание.

Класс старосту поддержал одобрительными возгласами, и ректор сдался:

– Н-да, я понял вас. Скажу вам честно, это несправедливо с моей стороны по отношению к юной ученице. Это называется – «за-ва-лить!». И вы все этого хотите? Думаете, она не помнит прошлый урок? – и тут он обратился к Грозе. – Pardon a me, Шурочка, дорогая, прошу сюда, – указал он ей на центр. – Тебе повторить вопрос?

– Я его слышала, – Шура поднялась со своего места и прошла в середину аудитории. – Найденное оружие опасно трогать, так как сила неизвестного обладателя может значительно превышать собственную. Прежде чем его трогать, следует проверить на энергетику. Если на нем сила светлая и хорошо знакомого вам человека, то орудие можно упаковать в защитный футляр и передать владельцу или Администрации Судейства. Незнакомое, пусть даже самое светлое и желанное, оружие нельзя поднимать, потому что оно может быть заколдованно насмерть. Чем сильнее и популярнее орудие, тем страшнее и плачевнее уроны волшебнику оно может принести.

– Gracia, bravissimo! Вы запомнили это? – обратился он к ученицам. – В этом правиле заложено два смертных греха: не пожелай себе чужого, то есть не завидуй, и не жадничай!

Многие девочки завыли от скукоты: «Вот еще! Заповеди начал читать! А то мы без него не знаем, как жить». Но Валерий с иностранным акцентом продолжал:

– Светлый волшебник должен сиять изнутри. Любому светлому воину должно быть тошно даже при мысли о чужом имуществе. Честь – выше всего! – Валерий гордо поднял кудрявую голову и, оперевшись на шпагу, продолжил: – Поэтому никогда настоящий воин не трогает ничего чужого!

– Но в древней истории нашей школы были подобные случаи, – заметила Шура. – Чтобы завладеть знанием Стихии Огня, Ромул собирал самые сильные орудия у атлантов с подобной энергией.

– Да, но Ромул и сам был атлант!

– Одной с ним расы, как и мы с темными магами и светлыми волшебниками. Значит, все же можно увеличивать силу и усовершенствовать ее, добавляя знания из разных стихий? – рассуждала Шура.

– Да, – все же сдался ректор. – Теоретически – да! Но на практике, спустя пять лет обучения, вам будет непросто расправиться даже с собой! На то они и были наши предки – Великие атланты! И, как писал позже Вениций Мудрый, самому Ромулу понадобились древнейшие знания, кои он у Знающего украл! Украл!

– Пожелал себе чужого, – пробубнила себе под нос Шура.

– Да! – подтвердил ректор Валерий. – А вы думаете, почему Ромулу сошло это с рук? Он не почернел, не стал служителем Жрецов, почему?

В классе никто не знал ответа. И ректор ответил:

– В те времена атланты не смешивали кровь с арийцами. Боги колдовали не эмоциями, как мы. Они действительно подчиняли себе все, что двигалось, и превращали мысли в материю. Каждый из них был силен в своем мастерстве. Каждый атлант был индивидуален. И лишь украденные Ромулом знания помогли потомкам атлантов, то бишь нам, развиваться и познавать себя.

– Получается, каждый из нас может научиться владеть не только своей силой? – спросила одна из учениц.

– Нет, но школа Валинтон поможет любому талантливому волшебнику в совершенстве управлять своей стихией, и лишь избранным суждено понять другие истоки волшебства. На этом урок окончен. Да, – остановился он перед Шурой. – Вы, юная леди, заслужили зачет!

Услышав это, побледнев пуще прежнего, Шура сглотнула. Второй зачет… Неужели снова ждать беды! Она бегом догнала учителя и зашагала с ним почти вровень и таким образом добралась до кабинета Руссаковского.

Именно у него сегодня проходил последний урок. В этот раз в его аудитории отсутствовали лавочки. Все помещение разделял огромный длинный подиум, на котором в белом костюме стоял Руслан Руссаковский. Шура ждала занятия с замиранием сердца. Накануне она всю ночь тренировалась, ставя самые мощные защиты на свои предметы быта, чтобы уж в этот раз ни Тиса, ни Рэм, ни их подружки, все вместе взятые, не смогли разбить ее щиты. Шура жаждала услышать от ректора что-то новое и важное. И воистину, он выдал нечто!

– Ну что, мои дорогие ученицы, – протяжно произнес Руссаковский, снимая с рук кипенно-белые перчатки. – Не пора ли нам перейти к боевой защите? Кто готов выйти на показательный бой с самым замечательным ректором?

Все девочки сделали шаг назад, лишь Шура стояла на месте. Неожиданно одна из однокурсниц вытолкнула ее вперед со словами:

– Она всем хвасталась, что любого победит!

– Правда? – удивился ректор. Шура смутилась, но ответить не успела, так как Руссаковский продолжил. – Отлично. Александра, прошу вас на тренировочную площадку.

– Но…

– Вы в себе сомневаетесь? – уточнил Русаковский.

– Нет, – вытянулась Шура. Она поняла, что проиграть крутому ректору не стыдно, стыдно его бояться и перед всем классом отказаться от боя. – Я готова.

Шура только отошла от него на небольшое расстояние, как Руссаковский внезапно напал на нее. Весь класс охнул. Но Шура увернулась от сгустка розовой энергии. Затем снова последовал удар, но Шура уже успела поставить щит. Ее родной щит, с изображением летучей мыши. Сейчас он имел светло-серебристый цвет, с золотым обрамлением. Шура знала, почему он так выглядел. Просто на ее силу подействовало лекарство Грации.

Удар ректора попал ровно в цель. На удивление аудитории и самого Руссаковского, Шура даже не почувствовала его. Она стояла как ни в чем не бывало и смотрела на исчезающие остатки сгустка энергии ректора.

– Хм, хорошо, – потер руки ректор, но брови его уже сдвинулись к переносице. – Попробуем так!

Он перекрутился, словно в танце, создав свою розовую воронку, которая приняла форму энергетической ракетки и, разогнавшись, ударила о щит Шуры. От ее силы Шура сдвинулась в самый конец тренировочного подиума. Девочки тут же заликовали. Только лицо ректора отобразило изумление. Он задумался, затем хитро улыбнулся:

– А если я так? По самому простому…

«Самое простое» было невероятно красивое и эпичное, как показалось всем присутствовавшим ученицам.

Руссаковский создал розу. Огромную, которая за несколько секунд вымахала и распустилась, испуская свой удушливо пряный аромат. Затем стали отлетать лепесточки, и внезапно роза лопнула, а все шипы направились в сторону Шуры. Все случилось так быстро, что Шура испугалась, издав крик, вместе с классом. Именно это ее и подвело. От страха ее щит ослаб, и шипы пробили его броню. Ожидая, что сейчас шипы ее изувечат, Шура зажмурилась. Но по щелчку ректора иглы превратились в мотыльков и разлетелись.

– Отлично, – похлопал он в ладоши. – Мои уроки не проходят зря. Однако, скажи, ты вынесла для себя урок?

– Да, – хмуро ответила Шура, слыша, как девочки, смеясь, злорадствуют, говоря между собой: «Ведьма испугалась розы! Будем теперь знать, что они бояться цветов!»

– И какой? – спросил ректор.

– Надо быть более сосредоточенной и не отвлекаться.

– Еще?

Шура пожала плечами.

– Ну это никуда не годится! – разочарованно протянул Руссаковский, надевая белоснежные перчатки. – Я ожидал большего от тебя. Это – не анализ! – махнул он рукой.

Шуру уже раздражали лыбящиеся лица однокурсниц. Девочки злорадно хихикали, упоминая ее поражение. Шура злилась на себя и не желала сдаваться. Голова сразу включилась, и она вспомнила прочитанные параграфы во время заключения в палате… и пока он не объявил ей отметку, выкрикнула:

– Я ожидала боя, а не шоу, – класс затих. – В этом была моя слабость, которая привела к поражению. Эффект расслабления врага, затем неожиданности – вы это применили! Простой боевой фокус, который часто используют к мелким лесным пакостникам.

– Вот как! – удивился ректор и спросил. – Какой метод выгоден при драке с пасыльниками вурдалаков?

– Ослепления.

– Как ты его сможешь применить? У тебя же сила Воздуха, если я не ошибаюсь?

– Я могу ослепить грозой.

– А мне что посоветуешь?

Шура вопросительно взглянула на учителя. Она толком не знала, какая его стихия и в чем сила. Но признаваться в этом ректору она не хотела.

И снова быстро заработал мозг. «Он нападал розовой, сладко вонючей субстанцией, затем сотворил цветок… Может ли быть его силой Земля, розы?»

– Если бы я имела силу Цветов, то выпустила бы поглощенный свет всей растительности вокруг и этим ослепила бы пасыльников вурдалаков, – ответила Шура.

– Хм, умно, – глаза Русасковского хитро сузились. – А что бы ты посоветовала Рэм? Ты же знаешь, в чем ее сила?

– Зефир. Верхний ветер. Он не создает молний, – Шура даже думать не хотела, как помогать Регби. Внутри ее все перевернулось, и она уже почти мечтала, чтобы старосту порвали эти злобные пасыльники. Ректор это, видимо, заметил и, ухмыляясь, «добивал» ученицу:

– Правильно, ее ветру такого не создать. Так что бы ты посоветовала однополчанке?

Шура сжала рот. Она просто не желала всей душой помогать ей, но мозг уже заработал…

– Это последний, решающий вопрос, – подчеркнул ректор. – От ответа будет зависеть отметка за эту четверть занятий.

Услышав это от ректора, девочки занегодовали. Грозе снова светит зачет, третий зачет за один день! Они стали неодобрительно шептаться, и Шура даже расслышала: «Никто не скажет, как создать свет из Зефира, потому что больше ни у кого этой силы нет!»

– Я знаю! – не сдержалась Шура. – Зефир такой же ветер, как и все ветра, просто он особенный. Я его почувствовала, когда Рэм… – Шура замолчала, ведь нельзя было рассказывать о стычках со старостой. Рэм тоже напряглась.

– …когда мы познакомились, – нашлась Шура. – Если бы я использовала Зефир, то собрала бы свет с облаков и снежных вершин. Снегом можно ослепить. Сам Зефир несет в себе свет, если все соединить….

Руссаковский одобрительно зааплодировал. Только Рэм стояла, раскрыв рот, сдвинув брови. Она словно не понимала услышанное, и ее это расстраивало не на шутку.

– Зачет! – объявил ректор.

– За что ей зачет?! – протестовала однокурсница.

– Вы так и не поняли? – удивился ректор. – Сейчас перед вами Александра Гроза продемонстрировала ближайшие темы до зачета.

Далее урок по боевой защите шел не менее напряженно. Руссаковский имел привычку спрашивать тему у волшебников наугад, и если ученик не познакомился с параграфом, то ему предстояло рассуждать. Всех это очень бесило. Каждый боялся услышать свое имя. Каждый, кроме Шуры. Ей такие головоломки нравились. Они словно закаляли ум, и нарабатывался навык быстро решать задачи и действовать.

***

Из класса Шура вышла, ничего не боясь. Она поняла, что всем показала свою сильную сторону. Весь урок она слышала, как шушукались рядом стоявшие девочки:

– Гроза столько выхлебала «Шимаси», и ей хоть бы хны!

– Она точно ведьма! Даже Руссаковский не сразу допёр, как ее победить…

Шуру такая болтовня полностью устраивала. Они в любом случае считают ее ведьмой, а так хотя бы еще и боятся… Боятся – значит, не тронут.

Она брела спокойно по коридору, и, действительно, никто из девочек не рискнул к ней подойти. Все делали вид, что ее не замечают. Даже Рэм в этот раз шла озадаченная и, что было не свойственно ей, тихая, грустная. Думая о своем, староста не обращала внимания на вечно пищащую рыжую подругу. Неожиданно Тиса завизжала на все здание:

– День влюбленных!!! У нас праздник! – и рванула к доске объявлений. Следом за ней к плакату подбежали девочки из разных курсов. Шура тоже заинтересовалась объявлением. Праздник – это так занимательно. Раньше в обычной школе она следила, чтобы до Германа не доходили валентинки от других девчонок. Если же он их получал, то Шура, тайком от друга, избавлялась от раздражавших ее открыток в форме сердечек. Естественно, Герману нравилось внимание со стороны, но всерьез он ни одну девочку не воспринимал и часто от их подарков отнекивался. А сейчас…

Шура взгрустнула, и ее снова дико потянуло посмотреть на Германа: как он там…

На праздничном плакате было объявление: «Готовимся к празднику! День влюбленных! Покровительница дев объявляет конкурс на лучшую песню. Участвуют все! Приз – Желанное Сердце».

– Ой! Я хочу его! – воскликнула одна из девочек.

– Все! Я в деле! Сердце Руссаковского будет моим!

– Да сейчас! Моим! – провизжала Тиса и получила от Рэм сумкой по пятой точке.

– Ты идиотка? Петь не умеешь! – напомнила ей она.

Тиса сразу со слезами заскулила и стала она молить старосту:

– Давай ты за меня споешь?

– Я – не дура и в таких балаганах не участвую. Я – миссионер!

– Еще пока нет, – пискнула Тиса. – Нам еще учиться… Ну, пожалуйста…

– Нет! Я не участвую в этом! Лучше смерть, чем быть обязанной Покровительнице дев.

– Ты что?.. Она такая милашка… – волочась за подругой, скулила Тиса.

Шура застыла, обдумывая ситуацию. Она не знала толком, кто такая Покровительница дев и почему Рэм ее не любит. Хотя Рэм и к ней любовью не пылает, так что… Скорее всего, Покровительница дев тоже из списка недоброжелательных людей, как и семейство Шуры. Рассудив так, Шура решила поступить неожиданно, пойти наперекор Рэм и участвовать в конкурсе. Она взяла бланк и заполнила его. Как только бланк попал в ящик конкурсантов, Шура почувствовала, что ее неожиданно сжали в объятиях.

– Привет, моя подопечная! – раздался мягкий голос Яны. – Смотрю, ты хочешь побороться за Желанное сердце…

– Нет, в моих планах просто победить назло всем, – спокойно ответила Шура.

– Я буду болеть за тебя, – заверила Яна.

– Разве ты сама не участвуешь? – удивилась Шура.

– Нет.

– Почему?

– Мне не к чему это. Мое сердце так далеко отсюда, что ни одна Покровительница не способна исполнить мое желание, – смеялась она.

– Мое тоже далеко. Но моя цель – не Сердце, а победа вопреки всему.

– С ней это не пройдет. Голые амбиции Покровительница не пропустит в финал. Там побеждает только Любовь, имей в виду. Кстати, где ты думаешь репетицию проводить?

– В комнате…

– Думаешь, они дадут тебе? – усмехнулась Яна. – Давай я вечерком найду тебя и провожу в одно укромное место… Как раз сегодня я должна поговорить с тобой. Происходящее мне совсем не нравится и тревожит. Даже у нас такого никогда не было…

– Все нормально… – Шуре стало перед ней стыдно только при одной догадке, что Яна знает о случившемся после первого урока.

– До встречи! – махнула Яна на прощание рукой.

***

Шура ожидала в столовой не найти свободного места. Да и самой ей совсем не хотелось сидеть с врагами. Теплилась мечта встретить Яну и сесть с ней за один столик. Вот она бы ее не отогнала… Но, к большому огорчению, куратора нигде не было видно. Иногда к Шуре приходила мысль, что Яна питается в другом, неизвестном месте. Уж очень часто она отсутствовала.

Все столики стояли занятыми, а сами девочки смотрели на нее с опаской, словно про себя молясь: «Только бы не за наш столик!». Шура увидела хмурую Рэм, блуждавшую в своих мыслях, и с интересом смотревшую на нее Лизу… К Лизе подсаживаться Шуре тоже не хотелось. Могла бы она заступиться за нее. Вдвоем они как-нибудь эту проблему решили бы, а если бы еще и Грация встала на ее сторону…

Грация тоже сидела с девочками и всем видом показывала, что она Шуру вовсе не замечает. Ее поведение Шуру укололо, и она очередной раз задалась вопросом: «Нужны ли такие друзья?»

В раздумьях Шура села за ближайший свободный столик. Лишь когда к ней присел Хранитель, она заметила, что уселась на мальчишеской стороне.

– Этой мой стол, – заметил хмуро паренек.

– Ага, – поддакнула Шура и решила объясниться. – Моего столика не нашлось. Его нет в природе.

Хранитель, видимо, весь словарный запас исчерпал и, глядя в пустоту, неохотно жевал еду. Шура разглядывала его, пытаясь понять, к какому он Призраку привязан и сколько ему лет? Судя по мелкому росту и детской стрижке… он младше ее?.. Так казалось ей.

– Я – не аквариум, – заметил он. – Лучше зеркало приобрети.

Шура сразу сообразила, что она опять чумазая, и стала усердно тереть салфеткой рот.

– На носу, – Хранитель бросил на нее колючий взгляд. «И когда он так изменился?» – поежилась Шура.

– Смотрю, у тебя дела наладились, – перевела тему она.

Хранитель снова пронзил ее взглядом, но не ответил.

– А вот мне сегодня хотелось всех поубивать. По-настоящему. Как черные маги. Я даже испугалась своих мыслей.

– Сейчас сошло? – неожиданно участливо спросил он.

– Вроде… если они опять чего-нибудь мне не сделают…

– Наслышан. Если тебя это утешит, то ты не одна такая, – не доев еду, мальчишка поднялся и хотел уйти.

– Меня это не утешает, – голосом его остановила Шура и тоже поднялась со стула. – Знаешь, в чем наша беда? Мы позволяем так поступать с нами. Надо уважать себя.

По взгляду Хранителя Шура поняла, что он с ней согласился, но как обычно – промолчал.

***

Дополнительные занятия по боевой магии у ректора Даниила еще не начались, зато Руссаковский почти каждый день вызывал своих подопечных на индивидуальные уроки. Шура с радостью летела на его занятия, чуть ли не теряя туфли. После разборок с девочками ремешки ее обуви растянулись, поэтому они иногда соскальзывали с ног.

Русскаковский сидел за столом и писал что-то в огромную книгу. Шура заметила, что ректор переоделся. Теперь его новый белый костюм имел розоватый оттенок.

– Присаживайся, – сказал ректор, не сводя глаз с книги. Шура увидела рядом стоявший стул и скованно села. Уж очень Руссаковский вел себя странно. Дописав что-то на чистой странице, ректор перевел взгляд на девочку и спросил:

– Ну что там с «Шимаси»?

– Поставили зачет, – быстро ответила Шура.

– Зачет – это хорошо. Что было потом?

– Ничего, – от напряжения Шура вытянулась и сидела так, словно ее надели на огромною шилу.

– Почему урок ректора Даниила пропустила, на фехтование опоздала?

Шура уже не могла дышать. Отвечать в ее планы не входило, но и в голове ни одной мысли не родилось.

– Давай я за тебя скажу? Об этом вся школа судачит, такое невозможно скрыть.

– Не надо. Ничего не было. Я проспала, – быстро проговорила Шура. – Они все выдумали. Про меня всегда врут.

– Врут? – Руссаковский поднялся и прошелся по аудитории. Шура тоже встала со своего места и наблюдала за ним. – Врут… – повторил он. – Покажи мне свой энергетический щит.

Шура с удивлением его создала. Руссаковский подошел ближе. Золотистое обрамление на щите девочки засияло, не подпуская ректора к хозяйке.

– Ты укрываешься от меня. И не подпускаешь. Знаешь, почему?

Шура спрятала энергию и снова вытянулась, как струна.

– Потому что можно верить только себе, – ответила она. Руссаковский засмеялся и, достав платочек, махнул им.

– Допустим, это так, хотя мы оба знаем, что это не так. Скажи мне, дорогая, откуда в твоей серой энергии взялось золото Богов?

– Я отбывала наказание в лаборатории.

– Нет, вчера этого я не видел, а, как мне помнится, сегодня ты ее не посещала, – подчеркнул ректор. – Не сходится ведь?

Шура вся сжалась. Она была готова от него сбежать, но понимала, что этого ректор ей не оставит. Надо было ситуацию как-то решить.

– Вы обещаете, что сказанное мной не уйдет за пределы этой комнаты?

– Ненавижу подобные обещания.

– Тогда я ничем не могу вам помочь. Скажу лишь только… я не делала ничего против правил Валинтона!

***

Руссаковский какое-то время молчал, будто что-то взвешивая, затем сдался:

– Хорошо, но это будет стоить тебе испытания.

– Какого?

– На днях узнаешь. Я должен придумать, как всю полученную информацию применить.

– Тогда у меня будет еще одна просьба, – не растерялась Шура. В ее родном поселке хорошо обучали торговаться.

– Просьба? – красивые брови ректора поднялись вверх.

– Да.

– Ну-ну… Говори! – отмахнулся недовольно ректор.

– Вы наверняка знаете, кто такие Ящеры-маги, которые из людей делают рабов.

Руссаковский остановился у своего стола и стал перестукивать пальцами.

– Выходит, Силент правду говорил… – лицо ректора сделалось несвойственно строгим. – Как ты попала к Ящерам?

– Я их не видела. Это Герман! Может, Макс его к ним случайно привел. Он всеми знаками интересуется и ищет НЛО.

– НЛО… – повторил Руссаковский. – Герман, говоришь? Сын Марка… Получается, он был прав! – и тут его осенило. – Почему ты Марку ничего не рассказала?

– Тогда я ничего не знала!

– А как же ты узнала?

Лицо Шуры вытянулось, а глаза округлились. Нельзя же ректору рассказывать, что она тайно посещает Германа!

– На занятиях у ректора Силента. Вселенная мне открыла, – нашлась Шура, сказав часть правды. Руссаковский удивленно таращился на ученицу, видимо, он абсолютно не верил ей.

– Открыла замок Ящера?

– Да.

На мгновение лицо Руссаковского брезгливо искривилось, будто он представил нечто неприятное, но затем он мотнул головой, словно сбрасывая назойливый образ.

– Допустим… – ректор присел на свой стул и облокотился на шикарную спинку. – Что ты хочешь знать про Ящера?

– Как уйти от его рабства. Как избавиться от его замка.

– М-м-м, – задумчиво протянул ректор. – Договорились, я помогу тебе, и ты получишь ответы на свои вопросы. Так что там с «Шимаси»?

– Я не пила его.

– Это я и без тебя понял.

– Мне помогли, – выдавила Шура.

– Появились помощники, значит… А что ты скажешь о золоте Богов на твоем щите? Откуда это появилось у тебя?

– Эликсир «Аниксия» с Махаона.

– А-а! Вот оно что! – засмеялся Руссаковский. – Не удивлюсь, если Сиана его выиграла в споре. Она любит бесценные вещи. Получается, все стало на свои места. И твой здоровый вид, и сила, которой после употребления пол-литра «Шимаси» недолжно быть еще неделю априори – как минимум!

– Теперь ваша очередь, – напомнила ему Шура.

– Хорошо, – сдался довольный ректор. – Чем отличаются волшебники от магов?

– Много чем, – заметила Шура.

– Я не про магию говорю, а про характер, быт. Тебе должно быть известно. Ты отлично торгуешься.

Шура замерла в задумчивости, пытаясь сообразить, о чем именно говорит ректор. Руссаковский же продолжил:

– Это про причину. Разобравшись с ней, поймешь, каким образом стать свободной. А замок ерундой покажется.

– Это не ответ! – выкрикнула недовольная Шура.

– Дорогая моя, за тебя я думать не стану. Тебе и так повезло, что никто, кроме меня и Силента, в школе не знает, что ты втянута в Темное дело. Единственное, чем я тебе могу помочь, так это выбраться из него. Да и Марка жалко, – ректор поправил перчатки на пальцах. – Он вечный страдалец.

– И что мы будем делать?

– Учиться. Это тебе говорил Силент? Так вот, надо слушаться учителей, – Руссаковский поднялся с сиденья и направился к подиуму. – Сегодня я тебе покажу, как ставить защиту с отдачей.

Шура была удивлена уроку. На первом курсе такого серьезного рода защите не учили. Считалось, что молодые волшебники еще не в силах управлять всей мощью энергии. Руссаковский был в своем репертуаре, вместо обучения он напал на Шуру и, нападая, кричал:

– Отпор! Настоящий отпор!

У Шуры ничего не получалось. Ее мощный щит и так давал хороший отпор. Он развеивал энергию ректора – чего же еще ему надо?

– Не то! – ректор сделал новый бросок. – Отпор!

И так продолжалось около часа. Наконец, он вымотался и, достав красивый кружевной беленький платочек, стер с лица капельки пота.

– Ты имеешь отличный щит, – выдохнул он. – Но это не то, чего я от тебя жду. Твой щит только ограждает тебя, а нужно, чтобы он давал сдачу.

– Ну, вы не сказали, как это сделать!

– Практика все тебе скажет, – сказав это, Руссаковский направился к двери. – Жди меня тут.

Шура рухнула на стульчик, стоявший рядом со столом ректора. Мысленно она на него злилась и не понимала: «Как можно что-то понять, если тебе ничего не объясняют! У меня даже темы на такую защиту нет!»

Через пару минут Руссаковский вернулся в кабинет с ректором Даниилом. Ректор Даниил, как обычно, имел бледный оттенок лица и вымученный вид, в отличие от холенного и «вылизанного» Руссаковско.

– На сцену! – приказал Руссаковский Шуре. Она послушно забралась на подиум, заняв свое боевое место. Ректор Даниил внимательно наблюдал за ними снизу. Руссаковский показал несколько приемов, от которых Шура спокойно заградилась.

– Светлая магия… дело в этом, – заключил Даниил.

– Проверь, – пригласил его Руссаковский, отходя в конец подиума. Даниил направил на девочку раскаленные шары. Вот они больно обожгли ауру Шуры, но она сдержалась.

– Вот! – выкрикнул изумленный Руссаковский. Но выражение лица Даниила не изменилось.

– Я ее ранил. Здесь нет ничего удивительного.

– Как же?..

– Вспомни свой род… – Даниил хотел спуститься, но Руссаковский его остановил:

– Ты еще не победил.

Даниил резко послал горящий шар в сторону Шуры, и неожиданно Руссаковский присоединился своей пряной розовой энергией.

Шура действовала неосознанно. Вместо щита она создала вокруг себя прозрачный барьер, который уже выглядел, как мокрое от дождя стекло. Только капельки стекали по барьеру золотистые. Олово ректора Даниила прожгло барьер, а шар Руссаковского оставил на нем много трещин. Шура от боли вскрикнула и, убрав защиту, упала на колени. Больше она не могла драться.

– Зачем ты это сделал? – строго спросил Даниил Русаковского, словно тот был не учителем, а нашкодившим школьником.

– Ради нужного эффекта, – не обращая внимания на гневное лицо Даниила, Руссаковский спустился с подиума, натягивая на руки белые перчатки.

– А если бы его не было?! – Даниил почти трясся, еле сдерживая гнев.

– Ой! – простонал Руссаковский. – Ну был же! Байден, не скули… Она дочь Сианы!

– Она ребенок! Я вынужден вынести случившееся на совет ректоров, – бросил дрожащим голосом Даниил, выходя из аудитории Руссаковского.

– Ох, иди, строчи! – отмахнулся Руссаковский и сел на стул, затем слегка раздражено обратился к Шуре. – Запомнила?

– Что ректор Даниил пошел писать на вас донос?

– Нет! Как барьер создавать! Все! Иди и думай! – настроение Руссаковского испортилось, и, вскочив с кресла, он подошел к окну, на котором стоял большой горшок с розами. Он вдыхал их аромат, пребывая в блаженстве. Шура стояла у порога его кабинета и ждала, наблюдая за ним. Наконец, он заметил ее.

– Что еще? – устало спросил он.

– Я не знаю, как это вышло.

– Я тебе что велел?

– Уходить и думать.

– Вот! – подчеркнул ректор. – Свободна.

Шура растерянно закрыла за собой дверь. Она ничего не поняла, но доводить ректора до белого каления не хотелось. В задумчивости, она не сразу услышала тихое тренькание телефона во внутреннем кармане длинного пиджака.

– Герман! – удивленно выкрикнула она.

– Я, я это… Не кричи так, а то я оглохну, – заметил он, но хорошо улавливались довольные нотки его голоса. – Рассказывай, сколько предметов сегодня проспала.

– У меня все отлично. Я сдала четвертные зачеты…

– Что-что ты сдала?! – Герман подумал, что ослышался.

– У нас другая система оценок… Долго объяснять… Но у меня все хорошо!

– Хорошо?

– Да…

– И школа хорошая?

– Да… – еще более неуверенно пролепетала Шура.

– Я правильно тебя понял: тебе там нравится, и ты не хотела бы вернуться ко… нам?

– Герман… – прошептала со страхом она. Воздуха снова не хватало, грудь заныла, и слезы вырывались наружу.

– …тебе там лучше, зачеты какие-то ставят… Куда лучше наших обычных троек, да? – добивал ее он. – А может, ты там еще и новых друзей нашла?

– Да не нашла я никого! – прогремела она, и он тут же заткнулся.

– Нет у меня друзей! – плача, добавила она и прошептала. – Никого, кроме тебя и Макса…

– Ты ревешь! Ты плачешь! Я знал, что там не так… Ты вынуждена мне говорить, что все хорошо! Я угадал? Тебя подслушивают!

– Все нормально, правда! Я просто много учусь. Ты сам сказал, чтобы я хорошо училась… Дружить некогда, да и не с кем. Одни дебилы…

– А девочек ты не рассматривала, или только на пацанов глазеешь?

– Девчонки еще хуже.

– Блин, куда ты попала! Это колония для преступников?

– Герман! – прервала друга она и перевела тему, сказав первое, что пришло ей в голову. – Я скучаю… Ты скучаешь?

Ей показалось, что ее сердце перестало биться, а в телефоне стояла тишина, которая длилась целую вечность…

– Ты что там, отупела от своих зачетов?

– О! Ты с Шуркой? Передай ей от меня привет! – услышала она басистый голос Макса.

– И от меня! – пропищал звонкий девичий голосок.

– Обойдетесь! – ответил им Герман, а Шура взволнованно спросила:

– Кто там с вами?

– А! Да так… – отмахнулся Герман. – Ты слышь, не реви там… И да! Побольше скучай!

– Ладно… – она хотела добавить: «И ты тоже», но не успела – он отключился. Шура прижала мобильник к сердцу и простояла несколько секунд в замершей позе, пока ее не отвлекла Яна.

– Получилось с ним связаться? Даже боюсь представить, каким образом тебе удалось, чтобы эта земная штуковина заработала.

Шура резко почувствовала слабость. После урока Руссаковского и своего поражения Шура чувствовала физическое и магическое недомогание. Ей требовался отдых или, хотя бы, напиток для восстановления. Создав на уроке новый барьер, она истратила все магические запасы своего организма. А разговаривая с Германом, она настолько напряглась, что не чувствовала усталости. Ведь Герман для неё – все! Она была поглощена им.

– Тебе плохо? – Яна заметила, как девушка пошатнулась.

– Все нормально. Надо заниматься… Скоро ночь… – прокряхтела Шура осипшим голосом. Ей дико захотелось пить.

– Ты уверена? Может, лучше в спальню тебя проводить? – спросила с участием Яна.

– Идем… Ты обещала комнату репетиций показать… – напомнила ей Шура. Яна подхватила Шуру и повела ее за лестницу, в тот темный полузаброшенный коридор, где Шура познакомилась с Яной. Только вошли они в соседнюю дверь, а не в ту, из которой тогда выходили ее подруги.

Яна включила свет, и перед Шурой раскрылся мини-зал. Старый, пыльный, рассчитанный человек на пятьдесят. На сцене стоял рояль, в углу – установка с барабанами и две электрогитары.

– Ничего себе! – воскликнула Шура.

– Раньше этим залом пользовались для мини-праздников, таких как день рождения или конец четвертного обучения, день наград… Но со временем о зале забыли. На день рождения стали отпускать домой, праздновать награды стали с близкими… и зал утратил свою актуальность.

Яна проводила её за кулисы и открыла дверцу одной из гримерных. Комнатка была уютная: диванчик, туалетный столик с огромным зеркалом, гардероб и кухонный стол, на котором красовался красивый гжельский чайник с сервизом к нему и вазочкой для десертов.

– Здесь можно перекусить. Магия на перекусы работает. Ректоры забыли запрет поставить. Так что можем сделать запрос, – Яна подмигнула подопечной, и чайник тут же забурлил, чашечки расставились на две персоны, а в вазе появились пончики с разной глазурью и начинкой. – Теперь можем за приятным чаепитием поговорить.

Внутри Шуры все заныло. Нет, она всей душой рада встрече с Яной и этому травяному чаю, от которого несло энергетической силой… но рассказывать об утренних событиях ей вообще никому не хотелось. «Забыть, как страшный сон из плохого фильма…»

Яна разлила чай по персонам и, подставляя Шуре красивую пиалу, продолжила:

– Понимаю, что об этом говорить тяжело. Скажу вкратце: я знаю, что случилось, и знаю, почему. И очень рада, что ты не пошла жаловаться. Жаль только, опыта у тебя не хватило избежать этого…

– Я не трусиха. Не буду убегать.

Яна отпила чая и улыбнулась:

– Конечно, но где грань между трусостью и инстинктом самосохранения?

Шура молчала. Что тут можно ответить?

– Пей, – указала ей куратор и спросила. – Что ты теперь намерена делать? Тебе с некоторыми в одной комнате жить…

– Пока не придумала.

– Очень хорошо.

– Ничего хорошего. Мне всегда из-за них попадает, а им все сходит с рук. Иногда я сомневаюсь в справедливости. Есть школьные правила. Они их нарушили, учителя об этом знают, но ничего не делают. Только мне, в любом случае, влетает! Законы школы работают однобоко, не находишь? И это в высшей школе при Судействе! Все мои однокурсницы будущие миссионеры… и такие будут сохранять мир? Как я должна после всего этого верить учителям, и этим… в бою?..

– Тише, тише… – испуганно зашептала Яна. – Ты сейчас говоришь страшные вещи. И нарушаешь два правила школы…

– Они тоже нарушили! Они должны все вылететь из школы и получить штраф от Судейства, не позволяющий в будущем им работать в Администрации…

– Ты все правильно говоришь, – прошептала Яна и протянута ей пончик. – В таких случаях мой один хороший друг всегда говорит: «Жизнь – бумеранг. А бумеранг всегда рано или поздно настигает цель». Верь, закон Вселенной все равно сильнее их сегодняшней удачливости, – допив чай, Яна поднялась. – Ну, мне пора… Спасибо за компанию.

– Постой! – остановила её Шура. – А что ты знаешь о Ящерах?

– О каких Ящерах?

– Есть такие маги, которые из людей делают рабов, ставя свои знаки на них…

– А ты у ректоров об этом не пробовала спросить?

– Спрашивала, – заверила Шура. – У Руссаковского. А он мне про торговлю напомнил. Я не пойму, при чем тут моё уменье торговаться!

– Я слышала о подобных магах… – неохотно ответила Яна. – Ящеры – это нижнее звено. Но их противность в том, что они охотятся на Земле врат. И из-за этого их тяжело поймать. Их давно пытаются найти, но не могут. А вся печаль в том, что среди арийцев волшебники часто не готовы воевать и защищать себя. А Ящеры ищут слабых: метят их и забирают силу. Уродуют самых слабых. Обычные люди им не интересны.

– Но как волшебники попадаются?

– Ты же из посёлка Отшельников, как ты можешь не знать?! – засмеялась Яна. – Все очень просто: услуга за услугу. Подлавливают неопытных на мелочах, – тут Яна спохватилась. – А почему ты про них спрашиваешь?

– Друг попался. Я должна ему помочь…

– Мне очень жаль, – сочувственно произнесла Яна. – Это дело Судейства. Ты ничем ему не поможешь… Их никто не может найти…

***

Разговор с Яной Шуру сильно расстроил. Чай действительно помог. Она теперь хотя бы с ног не валилась. Но о магических тренировках не могло быть и речи. Настроение заниматься музыкой пропало. Ни петь, ни играть не было желания. Она пыталась понять: ну знает теперь, каким образом они порабощают волшебников, а дальше что? И как им освобождаться? Что делать?

За сценой Шура нашла акустическую гитару, которая оказалась полностью расстроенной. Пришлось ей на слух подтягивать струны. Когда гитара зазвучала прилично, Шура стала перебирать аккорды. В голову ничего не лезло. Будто она разом забыла весь свой репертуар. Ни одной подходящей песни она не могла вспомнить, с которой бы можно было выступить на конкурсе.

– Третья струна неправильно настроена, – раздался знакомый скрипучий голос. Шура обернулась: в самом темном углу малого зала сидел Хранитель.

– Не переношу фальши, извини, – добавил вяло он. – Хочешь, помогу?

Шура недоверчиво на него глядела. Ну совсем с ним дружить у нее желания не было. Она не хотела ему быть чем-либо обязанной. Он Хранитель – смертник. И попасть в его команду в ее планы не входило.

Мальчик же поднялся на сцену и сам взял гитару из ее рук. Он быстро и умело перенастроил все струны.

– Как ты попал сюда? – спросила его Шура. – Я не слышала, как ты вошел…

– Я здесь был. Это вы ко мне пришли.

– Нет, в зале было пусто, и света не было!

– Иногда хочется спрятаться в темноте…

Шура смотрела на него тупым совиным взглядом. До нее сразу дошло, что он слышал ее разговор с Яной.

– К конкурсу готовишься? – продолжал спрашивать он, наигрывая что-то на гитаре.

– Да.

– Что играть будешь?

– Петь. Под гитару.

Мальчишка задумался и ответил:

– Чтобы тебе с таким бедным аккомпанементом выиграть, у тебя должен быть голос потрясающим. Какой у тебя вокал?

– Что? – смутилась Шура. Она никогда не задумывалась о вокальном мастерстве. Пела, как умела. Чисто и все. Глядя на её реакцию, Хранитель все понял и продолжил:

– Я могу помочь. Первокурсников приведу. Ты с песней определилась?

– Нет. Последнее, что я пела, это про Новый год…

– Покровительнице понравится про любовь. Если хочешь выиграть – пой по теме праздника. Можешь про сердце спеть или про лебедей… Хочешь, я тебе балладу про озеро разложу?

Шура даже о таких песнях не слышала. Она так долго жила среди обычных людей… Да и мама слушала радио с новостями или древние легенды…

– Нет! – отрезала Шура. Она тут же вспомнила песню, которую нашла в старых альбомах мамы. – Я знаю подходящее к празднику!

Через некоторое время Шура наиграла песню и бедненько, очень грустно ее исполнила. Оказалось, этот мелкий мальчишка до музыки жуть какой вредный! Ему все не понравилось. Ни текст, ни исполнение, ни игра Шуры. Он достал нотные листы и быстро набросал основную мелодию и нужные аккорды.

– Теперь учи песню по нотам, – протянул он ей лист. А я пойду партии готовить. И не пищи. Учись петь с манерой.

Когда он ушёл, Шура не могла поверить, что все же связалась с ним. Как вообще у неё такое вышло? Эта вечно заунывная, плачущая мелочь командует ей, будто сам выступает в конкурсе, и она у него на подпевке!

Но в глубине души она чувствовала к нему благодарность. Он пришёл помочь, хотя его не просили. Даже ноты ей нацарапал, теперь не надо играть по памяти.

Шура учила правильные аккорды. Она чётко помнила, что в нотном альбоме мамы они немного по-другому звучали… Но Хранитель даже улучшил красочность песни, написал ноты под ее диапазон и гитару настроил….

***

Ближе к ночи Шура направилась в библиотеку. Теперь ей хотелось найти информацию про щит с отдачей и защитный барьер.

Как она и предполагала, нигде о такой защите в книгах ее курса не писалось. Ей пришлось искать по темам внеклассного чтения, и некоторые заметки она все же нашла, но прочитать не успела. В полупустую библиотеку вошла Лиза. Увидев ее, Шура напряглась: «Опять за домашкой приперлась!»

– Как самочувствие? – Лиза нагло подсела рядом.

– Тебя это не касается.

– Да ладно! Я по делу, – перешла Лиза к главному. – Ты должна Стрелочнику, помнишь?

Шура промолчала. Никуда она больше по направлению Лизы не пойдет. Хватит с нее!

– Он вызывает тебя за долгом.

– Пускай переждет, – Шура демонстративно уткнулась в книгу.

– Мы не можем ждать. У нас важное дело и нам нужен еще один человек.

– Пусть своих дебилов возьмет.

– Они не смогут помочь.

– Тогда пусть ждет. Мне сегодня уже хватило! – Шура нервно хлопнула книгой. – И не говори, что ты не при деле! И что-то еще ждешь от меня? – прорычала Шура с такой злостью, что Лиза побледнела и закрыла глаза, только бы лица ее не видеть.

– Я ни при чем, – боязливо улыбалась Лиза. – Правда… Я тебя и пальцем не тронула…

– Но и не помогла.

– Блин, да я не виновата, что ты ступила. Могла бы сразу пауков своих позвать! Подумай, что я одна с толпой могу сделать?

Шура в гневе сжала губы. Она простить этого ей не могла. Разве она оставила бы товарища в беде? А эта хитрая змея, всегда притворяется. Играет в дружбу…

– Ты обижаешься на меня, а зря. Я ни при чем, правда…

– Знала, что происходит, и оставила…

– Нет, я там была. Пауки к тебе долго меня не подпускали. Потом разбудить тебя не смогла. Тогда я не знала, что ты нахлебалась снотворного… А когда ты проснулась, я услышала шаги. Испугалась, подумала, что это ректор… и спряталась.

Рассказ Лизы просто бил в лицо правдой. Шуре стало страшно за Грацию. Но Лизе хватило ума не называть ее имени в библиотеке.

– Я правда там была… – тихо добавила Лиза. – Ну что, все еще не веришь мне?

– Скажи ему, не сегодня. Я должна подумать.

– Ну это другой разговор! – хитро подмигнула ей Лиза. – Пакедова! Завтра я заскочу!

Лиза вышла так же тихо, как и вошла. Она умела появляться словно тень и незаметно исчезать. Сказанное Лизой не выходило из головы. Шуру все беспокоило Лизино поведение, осведомленность и хитрость. Везде, где побывали они вместе с Лизкой, Шуру настегали ректоры. Сейчас снова ждет западня?

В комнату она вернулась около двух часов ночи. Девочки безмятежно спали. К ее вещам не прикасались. Но смотреть в их сторону у Шуры не было сил. Она жаждала мести, а сейчас эта жажда бесполезная. Ректоры поранили ее, и она еще не восстановилась. Шура проскочила на балкон и, достав энергетик, добавила в него несколько капель «Шимаси». Каждый волшебный напиток нужно пить в необходимой дозировке. Две капли не причинят вреда, а просто расслабят.

Шура села на пол балкона и, облокотившись о стену, смотрела на звезды. «Яна так и не рассказала о Звездном человеке. Может, она забыла? – думала Шура. Незаметно мысли ушли в сторону Германа. – Что это за девчонка? Почему она с ними? Вот нахалка, еще приветы передает! Я разберусь с ней… Как приеду – разберусь!».

Далее она вспомнила о Ящере и поклялась найти его, во что бы то ни стало!