Читать книгу Шампур для горничной - Маргарита Владимировна Шарапова - Страница 4
3
ОглавлениеВыходя из директорского кабинета, капитан Юрий Пафонов приостановился, якобы поджидая задержавшихся Мотова и Сквирского, возле стола длинноногой секретарши, но на самом деле, чтобы одарить красотку не совсем уставной улыбкой и спросить как бы между прочим:
– Вы сегодня вечером чего?
Девушка оторвала наманикюренные пальчики от компьютерной клавиатуры и вскинула мерцающие привычным плутовством карие глаза. Уже успела негативно оценить этого, хоть и высокого, и с довольно-таки мужественными чертами лица, молодого человека, но явно живущего на посредственную зарплатку, к тому же измотанного рутинной работой, а, стало быть, вряд ли ведущего светский образ жизни. Тем не менее, обворожительно улыбнулась и томно поинтересовалась:
– Чего – это что?
Тут некстати возникли мстительно щурящийся Мотов и виновато лыбящийся Сквирский. Секретарша моментально уткнулась в монитор, а Пафонов без нужды извлек из маленького кармашка джинсов фамильный брегет, отщелкнул крышку и глянул на циферблат. Комнату наполнила мелодичная приятная музыка и все, кроме самого хозяина старинных часов, на мгновение оторопели.
«Впрочем, он мужчинка с изюминкой…", – боковым зрением оценила секретарша массивную серебряную цепь и узорчатую филигрань крышки пафоновского брегета.
Мотов хотел произнести высокопарный комплимент по поводу услышанной мелодии, но Сквирский бесцеремонно опередил:
– Какая прелесть этот Моцарт!
– Вивальди, – обрубил Пафонов.
Мотов торжествующе посмотрел на смутившегося Сквирского: «Получил, выскочка!», и вручил сыщику толстую папку:
– Поэтажная схема гостиницы, списки постояльцев и перечень сотрудников.
– Вы, кажется, баяли насчет повальной компьютеризации, – хмыкнул Пафонов принимая папку.
Мотов конфузливо пожал плечами.
Затем Пафонова, обремененного документацией, проводили в одну из служебных комнат на первом этаже.
– Здесь вам никто не помешает, гражданин следователь, – пятясь к выходу, ощерился Мотов. – Если что, вот телефончики, местный и городской… звоните от души, сколько пожелаете…
– У меня смартфон, – Пафонов с сомнением посмотрел на директора: «Чего он так суетится? Проверить что ли его биографию? Или налоговую инспекцию натравить?»
Мотов, выпихивая задом глуповато улыбающегося Сквирского, протиснулся в дверь.
– О боже! Неужели это только начало? – проскулил он в коридоре.
Сквирский нежно поддел директора под локоть и повлек, приговаривая по-матерински утешительно:
– Ничего-ничего, Глеб Ярославович, все утрясется, уляжется, быльём порастет…
И Мотов решил, что повременит с увольнением администратора.
Оставшись один, Пафонов углубился в изучение документов. С изумлением узнал, что отель выстроен в стиле корабля «Титаник» – ничего такого похожего на морское судно, подъезжая к «Старославянскому», не заметил. Казалось бы, обычное беспорядочное нагромождение модных нынче зеркальностенных блоков, – оказывается, «Титаник»!
Но, собственно, данный нюанс мало интересовал. Главное – сориентироваться во внутренней планировке здания. В подземной части «Старославянского» – многоярусный гараж, пока еще не функционировал. На первом этаже находились различные административно-хозяйственные и сервисные службы. Начиная со второго, располагались жилые номера. Основное здание отеля по центру разделялось на два крыла секцией с лифтами и служебными комнатами. В левом крыле, если прикидывать с точки зрения человека, выходящего из лифта, располагались более дорогостоящие номера, некоторые элитного класса, в правом – комфортные, оборудованные по последнему слову техники, но с меньшими изысками. Если номера левого крыла предназначались для состоятельных постояльцев, то в правой селилась их свита.
Пафонов начал изучение номеров с левой стороны, по документам обозначенной как сектор «бис». На втором этаже левого крыла всего два многокомнатных номера, самых дорогих в отеле, каждый из которых занимал целую сторону этажа. На третьем и четвертом этажах находились двухъярусные номера – числом четыре, по два номера с каждой стороны коридора. Тоже весьма дорогих, но не таких как нижние. На пятом, где и произошло этой ночью убийство с поджогом, четыре номера, но в один ярус. И эти номера стоили недешево, однако, менее, чем предыдущие. На шестом опять же четыре номера, еще более доступных по цене, правда, доступных не для обыкновенных граждан. На седьмом и последнем располагался роскошный ресторан с выходом на крышу, где раскинулся под стеклянным куполом великолепный зимний сад с тропическими растениями. В документации содержалась справка, что взрослые экземпляры растений приобретены в Никитском ботаническом саду и укоренены на новой почве.
Пафонов перешел к правому сектору: по десять номеров с той и другой стороны коридора, и тринадцать этажей. На тринадцатом – ресторан, не такой чопорный, как в левой части, но тоже имеющий зимний сад на крыше, опять же менее экзотический, чем в первом случае.
Изучение Пафоновым документов прервал легкий стук в дверь.
– М-да, – промычал Юрий.
Дверь отворилась и в комнату вступила, вновь держа в руках подносик с кофейными принадлежностями и бутербродами с красной икрой, элегантная секретарша Мотова.
Пафонов довольно хмыкнул.
– Ну, чего, как насчет вечера-то?
Секретарша поставила подносик, подумала: «Медведь!», но кокетливо улыбнулась и пропела:
– Я еще не решила… надо подумать…
– Чего тут думать-то, – буркнул недовольно Пафонов, – не на допросе… Либо да, либо нет.
– Я так сразу не могу, – надула губки секретарша и отступила к двери. – Я подумаю…
Упорхнула, а Пафонов зевнул, потянулся с хрустом в суставах и принялся за кофе, подспудно продолжая рассматривать схему отеля.
Помимо жилого сектора в «Старославянском» имелся боулинг-зал, казино, еще один ресторан, несколько баров, из которых работал пока только один, но все это располагалось слегка на отшибе и соединялось с основным зданием посредством стеклянной трубы-перехода, тянущейся через двор на уровне второго этажа. А по подземному переходу можно пройти в крытый бассейн и фитнесс-центр. Пафонов также отметил и четыре наружных бассейна различных размеров: два из них – плавательные, функционирующие даже в условиях зимнего периода, с подогревающейся водой – эти находились со стороны двора; а два других, с фасадной части – являлись чисто декоративными.
Входная дверь резко распахнулась и с размаху шибанулась о стену. Пафонов крупно вздрогнул от неожиданности и ругнулся на себя за дамскую рефлексию, но, увидев младшего лейтенанта Якова Барсукова, утешился, что свидетелем мимолетной слабости не стал кто-либо из гостиничных.
– Чего ты как подорванный врываешься, придурок? – выговорил коллеге Пафонов.
– Пафон! – возбужденно выпалил Барсуков. – Ты зырь, в натуре, чего я надыбал?!
Барсуков всклокочен и перепачкан известкой и пылью. В пальцах младший лейтенант держал маленькую зелененькую пулю с красным кончиком. Опустил пульку в протянутую руку Пафонова.
– Строительная… – навскидку определил Юрий и с подозрительностью спросил. – Где нарыл, Яша?
– В конюшне!
– У них чего и конюшня есть?! – поразился Пафонов и склонился над чертежом местности, водя по плану указательным пальцем. – О! Точно… но еще не сдана…
– Ну да, там работа идет, – сообщил Барсуков, – строители снуют туда-сюда, все путем, короче…
– Так это они и пользовались, значит, – предположил Пафонов. – Бетонную стену, наверное, пробивали.
– Ты, блин, как в воду глядишь! – усмехнулся Барсуков. – Я ее возле бетонной опоры и подобрал!
– На фига она нам! – вспылил Пафонов. – У нас шашлык там поджаренный на шампуре, а ты с посторонними пульками носишься!
– Ну и чё? – расстроился Барсуков. – Может, пустим пулечку боковой какой ветвью по нашему делу, а?
– Распишем пулечку лучше! – сунул ему строительную пулю Пафонов. – А эту пусти себе в анус! То замок от молнии подобрал, то… Барахольщик!
– А чё замок?! Замок я эксперту Панченке отдал, он звонил, сказал, что редкий экземпляр, лет сорок той молнии, от которой этот замочек, не отечественный, кстати, из стали высшей пробы, так-то, Пафоныч!
– Ну и?
– Мало ли… Вот откуда там этот замок валялся и от чего именно оторван?
– Вот и подумай ступай, Яша! Иди-иди, походи там еще по отельчику, поброди, пособирай хлам, отстань от меня только!
Барсуков взял пулю, повертел и со вздохом бросил в мусорную корзину.
– Ладно, в баре пойду посижу, может чего такого-сякого услышу…
– Много не пей!
Барсуков показал пальцами «на донышке» и с усмешкой вышел. «Так-с, – Пафонов обратился вновь к документам, – займемся-ка постояльцами и персоналом».
Отель торжественно открылся девятого января грандиозным гала-концертом с последующим изобильным банкетом. Целую неделю в комплексе обитала масса разнообразного народа: артисты, предприниматели, политики. Но все выехали до четырнадцатого января. Последней отбыла известная западная рок-звезда, задержавшаяся из-за лёгкой простуды, Дайяна Пробст. Звёздный отъезд состоялся именно четырнадцатого.
Пафонов потыркал кнопки внутреннего телефона, услышал женский отзыв.
– Киска, шефа позови.
– Такси вызвать?
– Хозяина твоего. Мотова.
– А кто спрашивает? – промурлыкала секретарша.
– Тот, с кем ты сегодня вечером курлы-мурлы…
– Что? – оторопела секретарша, но сообразила. – Ах, сейчас соединю.
– Слушаю вас! – через мгновение раздался вежливый голос Мотова.
– Когда произошло первое возгорание?
– Это насчет дверки? – как можно беспечнее поинтересовался директор. – Пустяки какие, не стоит и вспоминать!
– Когда?! – надавил Пафонов.
– Сейчас-сейчас… – залебезил Мотов, – подсказывают, пятнадцатого января…
– Кукольного красавца пришлите с перечнем воспламенений, – процедил Пафонов и неожиданно присовокупил, – пожалуйста.
– Сквирского? – догадался Мотов. – Непременно.
– Вот так, – буркнул Пафонов и, не попрощавшись, опустил трубку. «Значится, пятнадцатого… Посмотрим, какая чехарда варганилась пятнадцатого…» И обхватил голову руками, вчитываясь в фамилии приезжающих.
Пятнадцатого в правое крыло, «плебейское», как окрестил его Пафонов, вселилась команда спортсменок, занимающихся художественным плаванием. Уехали через три дня. Пятнадцатого же, опять в правое крыло, поселилась группа иностранных туристов. Съехали через пять дней.
«Это все не то… Хренотень… Искать нужно того, кто дотянул до сегодняшнего дня. А такой есть, чую, есть, падла!» – и Пафонов обратившись к левому крылу, остолбенел: таковых имелось целых четверо. Более того, все прибыли утром пятнадцатого и поселились на одном этаже, именно том самом, где произошел сегодняшний пожар, пятом. «Ошизеть!» – только и успел подумать Пафонов, как в дверь вкрадчиво постучали.
– Можно войти? – раздалось за дверью и тут же возник лучезарный Сквирский, хотя разрешения на вход не последовало. – Я списочек пожарчиков принес.
– Клади тогда, – произнес Пафонов.
Сквирский положил на стол лист бумаги.
– Финская, мелованная, – пощупал страницу Пафонов. – Не жалко?
Сквирский повел плечами и не нашелся, что ответить. Пафонов, впрочем, уже рассматривал перечень воспламенений.
– До фига у вас погорело-то… – пробубнил удивленно. – В местный отдел полиции заявляли?
– Ну, в общем-то, как сказать… Не то чтобы в отдел, и не то чтобы полиции, а иначе, да, кхе-кхе, заявляли…
– Кхе-кхе – это куда?
– Ну, то есть, в частное детективное агентство «Собака Баскервилей» обратились за помощью.
– Собака… – произнес как ругательство Пафонов и зашуршал списком с фамилиями сотрудников. – Это вот этот что ли крендель оттуда, Фокин Игорь Георгиевич, да?
– Он у нас пять дней как трудится.
– А чего в полицию не заявили?
– Этот вопрос не ко мне, – ответствовал Сквирский.
– Ладно, – согласился Пафонов. – А вот этих вот мужиков ты видел? С пятого этажа жильцов?
– Безусловно, – живо откликнулся Сквирский. – А как же!
– И чего они, как? Я смотрю тут какой-то, блин, экстрасенс затесался… А это кто? О, фотомодель! Мужик-фотомодель, стрёмно… Так, скрипач еще… Паганини, мать его! Во, а этот крутой… рестлер!
– Спортсмен, навроде боксера, – пояснил услужливо Сквирский, – боец без правил, типа того…
– Ты еще мне, давай, расскажи, – оскорбился Пафонов, – я сам боец без правил!
Сквирский подумал с насмешкой: «Ну, тот-то поздоровее будет раза в два-три, а то и четыре!», но закивал соглашающееся.
– И чего они тут все так долго? – заворчал Пафонов. – Сговорились что ли? В один день прибыли и торчат, а?
– Не знаю, – озадачился Сквирский.
– Опиши-ка их, – предложил Пафонов, налил еще кофе, уже остывшего, и откусил большой кусок от бутерброда с икрой.
– Приятного аппетита! – пожелал Сквирский и начал рассказ.
Из показаний Сквирского, и исходя из документов на проживающих, картина по-поводу жильцов элитного крыла на пятом этаже складывалась следующим образом.
По левую сторону коридора данного сектора находились два номера: 501-бис и 502-бис. Номер 501-бис располагался возле стеклянных раздвижных дверей, отделяющих холл от жилого сектора. Номер 502-бис – дальше. Напротив 502-бис, справа по коридору, находился номер 503-бис. Между этими двумя номерами в торце коридора – небольшой холл с креслами, цветником и журнальным столиком, стеклянной стеной, открывающий вид на город. За 503-бис по правой стороне коридора впритык к прозрачным раздвижным дверям располагался номер 504-бис.
До пятнадцатого января в трех номерах из четырех имевшихся никто не проживал. Лишь в 504-бис останавливалась балерина, участвовавшая в гала-концерте по поводу открытия гостиницы. Уехала одиннадцатого января.
Постояльцы левого крыла пятого этажа въехали пятнадцатого января утром и проживали до настоящего момента. В 501-бис остановился борец-рестлер Лыков Артур Александрович. Капитан Юрий Пафонов обратил внимание, что в карточке учета, заполняемой при вселении, Лыков в графе «профессия» записался как «воин-рестлингист». Воину Лыкову – тридцать пять лет. Уроженец сибирского города Нижнеудинска, а сейчас прибыл из Соединенных Штатов Америки, где находился последние семь лет. В Штатах воин Лыков сражался на рестлинг-рингах в составе профессиональной команды бойцов под устрашающим названием «Волкодавы вселенной».
– Экземпляр-с… – помял озадаченно Пафонов мочку уха.
Вместе с вышеозначенным воином приехали его тренер, секретарша и массажист. Проживали на том же пятом этаже, но в правом крыле. Поселились не непосредственно пятнадцатого, а несколько позднее.
В номере 502-бис разместился скрипач-виртуоз, широко известный не только в соответствующих музыкальных кругах, но и в обычной массе населения – Треух Иван Иннокентьевич. Треуху тридцать три года. Родился в Санкт-Петербурге. Последние пять лет находился за океаном, в США, как и воин-рестлер.
Пафонов однако отметил, что прибыли они разными самолетами и даже не непосредственно из Америки. Треух останавливался на пару дней в Париже, где дал концерт высокопоставленной публике. Лыков залетал в Лондон, но с какой целью – неизвестно. В Москве «американцы» приземлились почти одновременно с разницей в час. И в отель приехали друг за другом: Треух в семь утра, а Лыков в восемь тридцать.
– Забавно… – прокомментировал данное совпадение Пафонов.
С Иваном Треухом прибыл администратор, поселившийся на четвертом этаже правого крыла. Вселился не пятнадцатого, а шестнадцатого в десять тридцать утра.
В номере 503-бис тем же январским утром пятнадцатого числа остановился молодой человек тридцати одного года – Пеструшкин Василий Валентинович. На взгляд Пафонова пеструшкинская профессия для мужчины сомнительная: фотомодель. Вдобавок Пеструшкин не брезговал выступать в качестве танцовщика стриптиза. По словам администратора Сквирского именно как стриптизер и подрабатывал Пеструшкин в «Старославянском». Прибыл Василий Пеструшкин из Англии, где жил последние три года, и, несмотря на то, что являлся москвичом, предпочел проживать в отеле. Продюсер Пеструшкина также жил в «Старославянском» – в правом крыле, на одиннадцатом этаже. Пафонов обратил внимание на время приезда фотомодели-стриптизера: девять утра. Продюсер поселился в гостинице лишь на следующие сутки, задержался в Лондоне на день долее подопечного.
В номер 504-бис в шесть утра въехал не менее впечатляющий человек – экстрасенс, маг, ясновидящий и прочая, и прочая: Козленко Федор Степанович, предпочитающий называться псевдонимом Теодор Козерог. Экстрасенсу тридцать восемь лет. Родился в городе Сасово Рязанской области. Прибыл из Индии, где обитал шесть лет. Вместе с экстрасенсом приехала свита из двух человек: директор и ассистентка. Расположились на третьем этаже в правом крыле гостиницы. Прибыли также позже своего руководителя.
– Ёш твою миш! – замысловато выразился капитан Пафонов и несколько оторопело посмотрел на администратора Сквирского. Кукла Кен поддакивающе закивал, хотя и неизвестно к чему относилось невразумительное высказывание оперативника.
Частный детектив Игорь Фокин как заведенный носился от стены к стене в своем номере на четвертом этаже правого крыла. Время от времени истерически покусывал ногти, плаксиво бормоча:
– Блин рогатый-прерогатый, как я влип!
Бывший рядовой полицейский, перешедший на более высокооплачиваемую службу в частное детективное агентство «Собака Баскервилей», Игорь впервые за два года работы в агентстве, получил самостоятельное задание, не казавшееся чересчур сложным, но за работу обещали приличные деньги, а теперь неизвестно что будет и чем это для него, агента Фокина, обернется. Вероятно, не только куш не сорвет, а еще и из «Собаки Баскервилей» попрут как крупно проколовшегося на пустяковом, в принципе, деле.
«И ведь надо же, надо же! – истерил Фокин. – Ночи напролет как гончий пёс шнырял по этажам, не спал толком, а тут впервые расслабился и хлоп!!!»
Действительно, с того самого момента, как приступил к выполнению задания, с воскресенья тридцать первого января, проявил невероятное сыщитское рвение. Однако злоумышленник словно чувствовал появившегося ловца и затаился. В отеле ровным счетом ничего не происходило. Фокин сутками бдил, спал походя, прикорнув на полчасика-час в кресле какого-либо холла, да и то днем, и сном чутким, настороженным. Ночью вовсе не смыкал глаз, а тенью скользил по лестничным маршам и коридорам, замирая постоянно в укромном углу или на полушаге и сторожко прислушиваясь к малейшим звукам. Мирно и скучно. Игорь Фокин решил, что тот, кто занимался поджогами, съехал из отеля. И не только решил, а даже убедил себя в этом. И позволил собственной персоне вечером пятого февраля посетить бар, а там увидел блондинку Неллочку.
Неженатому двадцатисемилетнему парню, не имевшему постоянной подружки, Неллочка показалась умопомрачительно соблазнительной. Частный детектив позабыл зачем находился в «Старославянском». Посидев пару часов с красоткой в баре, уговорил подняться к нему в номер, где и провел с девушкой остаток ночи до позднего утра.
Да-да, частный детектив Игорь Фокин едва ли не самым последним из находящихся в гостинице, узнал о новом пожаре, осложненным наличием трупа. Это настолько шокировало парня, что поначалу бедолага даже отказывался поверить в услышанное.
В десять утра шестого февраля Игорь в сопровождении белокурой Неллочки торжественно прошествовал в ресторан, дабы роскошно отзавтракать. Официант, осведомленный, что перед ним детектив, задал обескураживающий вопрос:
– А чей труп-то?
С лица Игоря сползла блаженная улыбка.
– Извинись перед моей спутницей!
– Так я насчет пожара на пятом этаже… Говорят, там труп горничной нашли… кто погиб?
Игорь резко встал и, не взглянув на ночную возлюбленную, стремительно удалился.
– А я?! – растерянно пискнула девушка, но молодой человек даже не обернулся.
Поднявшись на пятый этаж, Фокин не застал оперативно-следственную бригаду, да и труп давно увезли. Пожарище отделили от холла пластиковой ярко-жёлтой лентой, возле которой тоскливо переминался сержант местного отдела полиции.
– Что случилось? – шепотом спросил Игорь.
– Ничего интересного, проходите, – заученно промямлил полицейский.
Фокин показал удостоверение частного сыщика детективного агентства «Собака Баскервилей» и жалобно попросил:
– Дружище, я тут нанят, а ночью, понимаешь, загулял и не в курсе… чего было-то, скажи, умоляю, пропаду!
Сержант сжалился и поведал детективу все, что знал о происшедшем.
– Значит, он не съехал… – пробурчал Игорь, когда полицейский закончил излагать суть дела.
– Кто?
– Поджигатель, – машинально ответил Фокин и понуро побрел. Войдя в свой номер, в полной растерянности сел на не заправленную после ночной оргии кровать и опустошенно уставился на подрагивающие кисти рук, безвольно опущенные между коленей.
Неожиданно заверещал стационарный телефон. Игорь дернулся к аппарату, но передумал, и не снял трубку. Телефон умолк, Фокин слегка расслабился, но тотчас же зазвонил мобильник. Игорь отбросил мобильник на кровать и подсчитывал звонки:
– Семнадцатый… Восемнадцатый…
На двадцать пятом пытка наконец прекратилась. Игорь глянул на пропущенные вызовы: «Из агентства!», подскочил и начал метаться загнанным зверьком из угла в угол, кусая ногти и приговаривая:
– Блин рогатый-прерогатый, как я влип!
Капитан Пафонов, посидев молча минуты три напротив услужливо склонившего чуть в бочок голову администратора Сквирского, процедил:
– Прогуляемся-ка на пятый этаж. Охота поговорить с персоналом.
Сквирский поправил бабочку под воротничком белой рубашки и бодро, будто речь шла о катании на лыжах в зимнем солнечном лесу, произнес:
– Прогуляемся!
Пафонов с сомнением прищурился, но ничего не сказал, а встал и первым вышел из комнаты. Сквирский бесшумной легкой походкой устремился за ним. Возле лифта склонился к уху оперативника и шепнул:
– Вы что подозреваете Мотова?
– В чем? – не уразумел Пафонов.
– Ну… во всем этом… Зря! Он, право, ни на что не способен!
Раскрылись двери лифта. Пафонов и администратор вошли в кабину. Пафонов внезапно громко расхохотался и так же внезапно, едва двери лифта на этаже прибытия начали разъезжаться, смолк.
– Какая чушь, – выходя в холл произнес Пафонов, – подозревать вашего директора, – и добавил. – Скорее я подозреваю вас.
Сквирский, вышагнув из лифта, замер изваянием.
– Меня?! – уткнул указательный палец с отполированным ногтем в манишку. – Ме-ня?!
– Вы знаете где дежурная? – сказал в ответ Пафонов.
– Безусловно, – бормотнул Сквирский и вежливо указал ладонью в сторону пожарища, но, увидев милиционера возле жёлтой ленты, огораживающей место пожара, проговорил, – Комната администрации временно переведена в номер пятьсот пять, пожалуйста, справа.
Номер 505 располагался непосредственно возле холла. Дверь в комнату раскрыта. Пафонов вошел и увидел за столом женщину средних лет с сиреневыми волосами, завитыми в мелкие кудряшки.
– Надежда Петровна Жукова, – выглянул из-за плеча сыщика Сквирский. – Надежда Петровна, с вами хочет побеседовать следователь…
– Вы пока свободны, – буркнул Пафонов главному администратору. Сквирский не торопился уйти. Пафонов вопросительно воззрился на него. Сквирский застенчиво пролепетал:
– Не соблаговолите ли распорядиться отпустить меня домой?
– Устал что ли? – презрительно кинул Пафонов.
– В какой-то мере разумеется, но дело даже не в этом… Видите ли я должен быть крайне свежим, в чистой рубашке, а у этой, знаете ли, воротничок уже несколько пропотел… Да и это не самое главное! У меня на службе всегда есть запасные рубашки… Жена, понимаете ли, будет беспокоиться, а кроме того – детишки!
– У тебя дети есть? – изумился Пафонов.
– О! Трое, – скромно потупил глаза Сквирский. – Девчушки все.
– Ладно, – смилостивился Пафонов. – Ступай. Уважаю. Ты мужик. Дай мне телефончик свой, если чего, звякну.
– Да-да, с радостью, – Сквирский извлек из внутреннего кармашка пиджака визитку, которую весьма элегантно двумя пальчиками протянул Пафонову.
– Ступай, – сказал Пафонов. – Скажешь, я отпустил.
Сквирский полупоклонился и отступил спиной к дверному проему, еще раз сделал вежливый кивок и исчез.
– Эти мне реверансы… – пробурчал Пафонов и сел напротив дежурной по этажу. – Итак, Надежда Петровна?
– Надежда Петровна, – улыбнулась сплошь золотыми коронками сиреневоволосая дама и зачем-то взбила пышное кружевное жабо на груди. Впрочем, на каждом из ее пальцев имелись золотые кольца и перстни с разнообразными мерцающими камнями. Пафонов решил, что женщина для того и теребила жабо, чтобы продемонстрировать ювелирные украшения. «Притягательная особа, – констатировал саркастично, – для бандитов».
– Надежда Петровна, расскажите про постояльцев из левого сектора.
– А что рассказывать? – растерялась женщина. – Люди, как люди.
– Ну, а каковы их привычки, манера поведения? Наверное, вы не первый день на посту и умеете определять человеческие характеры, а?
– Умею, конечно. Я десять лет в гостинице «Россия» отбарабанила. Помните такую? Напротив Кремля стояла.
– Чего там только не стояло.
– Я в смысле опыта. Ой, вы меня смутили…
– Не смущайтесь, смелее. Все, что вы поведаете, останется сугубо между нами.
– Не знаю даже, как и начать…
– А начните сначала, – подбодрил Пафонов. – Вот этот вот крутой Уокер – каков он?
– Уокер?
– Чак Норрис… Рестлер. Короче говоря, жилец из номера пятьсот один-бис, Лыков Артур Александрович, как он по жизни себя ведет? Особенности какие у него, странности, нрав, а?
– Ага, – женщина сосредоточилась. – Ну, мужчина видный, крупногабаритный. Кажется, рубаха на плечах так и лопнет, мышцы налитые. Страшновато даже. Я с ним в лифте ехала, ужас. Сопит, а пОтом как от коня прет… из спортзала поднимался… у нас фитнесс-центр на первом этаже. Ростом под два метра, а весу двести кило, не меньше. Лицо – не лицо, а…
– Морда, – подсказал Пафонов, но женщина отрицательно покачала головой. – Харя? Рыло? Рожа? Пачка? Будка? Что же?
Все синонимы дежурная отвергла, выдвинув более корректное определение:
– Маска монстра. Да, именно. В жутких шрамах, с рваными губами и ноздрями, сросшимися как попало, переломанным сто раз носом и перекрученными ушами… Страшно глядеть! А голос… бр-р! Как из бочки, зарытой под землю. Наверное, потому что носовые перегородки перекорежены, да и челюсти поди ломал частенько, и гортань сворачивали… Ужасный мужчина! Но положительный. Живет тихо-мирно. Баб не водит, простите, женщин. Один всегда ночует и днем никто к нему не захаживает. Только кто из его команды, да и те по одному не остаются. Девчонка-секретарша без тренера ни разу не заходила. Массажист тоже всегда при тренере бывает. В общем, не развратник ваш Лыков. Не пьет, не курит. В холодильнике спиртные напитки целехоньки. Пепельницы чистые, и в корзинке для мусора окурков нет. И не пахнет табаком в номере.
– Откуда вы знаете, что по одному к нему никто из команды не заходит? – поинтересовался Пафонов. – Вы же не постоянно на посту находитесь. Или камеры наблюдения? Не вижу видеонаблюдения, однако.
– Видеонаблюдение не подключено покамест, – усмехнулась дежурная, – но мы же с девочками-администраторшами и горничными обо всем судачим, так что я в курсе пикантностей.
– Превосходно, – кивнул Пафонов. – Значит, Лыков не курит?
– В курении замечен не был, – по-военному четко доложила женщина.
– Угу, – черкнул несколько слов в блокнотике Пафонов. – А скрипач?
– Пятьсот второй-то? Тоже не курит.
– Ну, а вообще, как он функционирует, скрипач-то?
– Нелюдимый, такой же бирюк, как и Лыков. Тоже ни бабенок не водит, и сам никуда не ходит когда в гостинице. Администратор вывозит его на концерты, а все другое время торчит в номере. Скучные они, без задору. В дело уперлись и жизни не видят. Вот обслуга их поживее. Администратор скрипача такой живчик, снует туда-сюда, но женщин не водит. Боксеров массажист флиртует постоянно, но тоже в номер никого. Тренер суров и опять же бар посещает, но с бабами не знакомится. Импотенты… хи-хи… ой, извините! А секретарша боксерова профурсетка. С официантом пару дней из ресторана на тринадцатом этаже крутила любовь, а теперь с рассыльным завертела роман.
– А что скажете насчет стриптизера из пятьсот третьего-бис, Пеструшкина Василия Валентиновича?
– Милашка. Обворожительный. Очень вежливый, внимательный. Цветочки дарит. Комплименты говорит. Но, сдается, голубоват. Дружок к нему ходит постоянно, ночует порой. Дружок – продюсер нашего пятьсот третьего. Живет в правом крыле на одиннадцатом этаже, кажется. Что еще сказать… даже и не знаю.
– Каков в быту этот милашка?
– Ну, я же говорю, очень порядочный молодой человек. Тоже не пьет и не курит. Завидный жених. У меня дочка на выданье, я бы ее за него выдала.
– За голубого-то?
– А чего такого? Зато по бабам бегать не будет. А может, он и не голубой, а просто так по-товарищески с продюсером своим ночует.
– Угу, – ухмыльнулся Пафонов, – все может быть. Как говорится, не доказано – за решетку не упечешь!
– Как вы, ей-богу, строго шутите…
– Это еще и не шутка, – нахмурился Пафонов. – Так-с, а об экстрасенсе какое ваше мнение?
– Противный. Заносчивый. Чванливый. Попросила по руке погадать, так обругал, раскричался, затрясся. Экстрасенсы, я полагаю, должны быть сдержанными, сосредоточенными, а этот прям взорвался. Правда, быстро утих и даже прощенья попросил, но по руке так и не погадал. И других наших девчат вон выставил, отказал.
– Значит, вспыльчивый дядька?
– Огонь! Чуть что бежит, то полотенце немедленно смените, то пыль за шкафом учует… беда с таким постояльцем! Но отходчивый. Вспыхнет и погаснет, вспыхнет и опять потухнет.
– Курит?
– Нет. О здоровье дюже беспокоится. Какие-то травы настаивает, упражнения йоговские делает. Горничная вверх тормашками застала его… Вот как раз бедняжечка Ладочка на голове стоящим господина Козленко и видела. Земля пусть будет ей пухом, жалко девочку, задушевная была, радушная.
– А она курила?
– За компанию. А сама по себе нет. Когда кто закуривал из сотрудниц, после обеда, например, так и она тоже сигаретку стреляла, но редко, а так чтобы всерьез не увлекалась.
– А вы курите? – вкрадчиво спросил Пафонов.
Дежурная впервые за время разговора забеспокоилась. Попунцовела, заморгала. Опять затеребила жабо, но на этот раз не демонстративно, а нервически.
– Курю, – выдавила натужно. – Но исключительно электронные сигареты… вейп. Сынок приобщил. А что?
Пафонов не успел ответить, как в дверном проеме возник патлатый гигант, проревевший утробным басом:
– Меня беспокоит запах гари. Я желаю сменить номер.
Лицо гиганта напоминало жуткую резиновую маску монстра: застарелые шрамы, порванные ноздри, разорванные губы, разбитые брови. В уголке рта громадины торчала обмусоленная спичка, которую он с шумным сопением жевал.
Пафонов догадался, что это воин-рестлер Артур Лыков собственной персоной и очень спокойным тоном произнес:
– Вы останетесь на прежнем месте.
– Это почему? – прогудел гигант.
– В интересах следствия.
– Вы кто?
Пафонов извлек удостоверение и протянул в сторону «волкодава вселенной». Лыков постоял недвижно и все-таки вшагнул в комнату, потянулся к удостоверению громадной лапой, но Пафонов в последнюю секунду быстро упрятал корочки и с еле уловимой усмешкой представился:
– Старший оперуполномоченный капитан Пафонов Юрий Викторович.
Лыков испепелил сыщика по-медвежьи маленькими, налившимися кровью, карими глазками.
– Почему я должен вдыхать гарь? – с долей обиды прорычал воин-рестлер. – Я плачу деньги за комфорт и желаю уют иметь.
– Сегодня же пожарище расчистят, – невозмутимо произнес Пафонов, – а к завтрашнему дню уже произведут ремонт. Здесь очень расторопная дирекция, уверяю вас, господин Лыков.
– Вы меня узнали? – оторопел гигант. – Вы были в Америке? Но я выступал там под именем – воин Раша.
– Не бывал я в Америке, – недовольно буркнул Пафонов и обратился к дежурной. – Побрызгайте в холле и коридоре освежителем воздуха.
– И в номере у меня, – сплюнул спичку на пол рестлер, повернулся и ушагал.
Пафонов не побрезговал и подобрал с пола спичку. Осмотрев изжеванную палочку с дотошливостью ученого, оторвал на столе дежурной листок перекидного календаря, завернул спичку и засунул под пиджак. Дежурная следила за действиями как завороженная.
– Что ж, – глянув на брегет, тут же зажурчавший старинной музыкой, изрек задумчиво Пафонов, – двенадцать ровно… пойду обедать.
