Читать книгу Шампур для горничной - Маргарита Владимировна Шарапова - Страница 6

Пафонов отрешенно водил ложкой в тарелке с супом-харчо. Из проема кухонной двери за ним внимательно наблюдал директор «Старославянского» Мотов.

– Ему не нравится! – щелкнул Глеб Ярославович пальцами повару. – Замените на грибной!

К сыщику устремился официант с дымящейся тарелкой грибной похлебки. Выудил из-под носа Пафонова харчо и поставил другую тарелку. Пафонов непонимающе поморгал вслед удаляющейся белой куртке официанта и с прежней отрешенностью принялся вазюкать ложкой в свежей порции.

«Значитца, так, – неторопливо поскрипывали мозги оперативника, – нужно определить – кто дежурил из персонала в ночи, когда совершались поджоги, а особенно важно выявить дежурных пятого этажа. Затем необходимо узнать, чем занимались в эти ночи жильцы сектора бис на этом самом долбаном пятом этаже».

Внимание капитана привлек истерический вопль.

– Безобразие! – голосил картаво огромнолобый господин с кокетливой бородкой-эспаньолкой.

– Салат из морской капусты отдает сельдью! Кощунство! – разорялся огромнолобый. – Немедленно шеф-повара! Святотатство! Без-зоб-ра-зи-е!

Мужчина сильно картавил и слово «морской» произнес как «майской», а «безобразие» как «безабьязие».

Из кухни выкатился директор гостиницы Глеб Ярославович Мотов и с лебезящей улыбочкой просеменил к столику, за которым расположился господин с эспаньолкой.

– О, милейший Федор Степанович! – затрындел Мотов. – О, любезнейший господин Теодор, просим всяческого прощения! Вам немедленно подадут свежайшую порцию морской капустки совершенно бесплатно! Ресторан угощает!

– Естественно! – оскорбленно воскликнул названный Федором Степановичем и в то же время господином Теодором. – Это совершенно естественно, что ресторан должен заплатить за моральный ущерб!

Пафонов поморщился от чудовищного коверканья звуков возмущавшимся гражданином, но крикун весьма заинтересовал: ясно, что это экстрасенс, проживающий в номере 504-бис, один из непосредственных подозреваемых в поджигательстве и, более того, убийстве горничной Лялиной Влады Леонидовны.

Пафонов подхватил грибную похлебку и переместился за столик к экстрасенсу. Узрел, что огромный лоб – не лоб, а обширная лысина, но постарался не зацикливаться на физиономистике и раскрыл рот, чтобы задать вопрос, но экстрасенс выпучил широко расставленные, крупные как у коровы глаза с лиловым отливом, и возмущенно всфыркнул:

– В чем дело?! Что за бестактность?!

Пафонов отправил в раскрытый рот ложку супа, сглотнул и флегматично произнес:

– Чего делали ночью пятнадцатого января?

Экстрасенс нервически заморгал.

– Примерно с двух часов ночи и до пяти утра? – уточнил Пафонов и, не сводя голубых ясных глаз с мясистого крупнопористого лица мага, засосал очередную ложку грибной похлебки.

Подбежал официант с морской капустой. Тарелку вырвал директор Мотов, безмолвно торчавший за спиной Федора Степановича Козленко или, если угодно, Теодора Козерога, и с извинительным кхекхеканьем поставил салат перед ясновидящим. Козленко машинально подцепил вилкой темно-зеленые, окропленные оливковым маслом, водоросли, но не донёс до рта, зло шмякнул, нагруженную растительностью вилку, в тарелку.

– Кто вы такой, черт побери?!

«Чейт побейи!» – передразнил мысленно Пафонов и хотел представиться, но заговорил директор Мотов.

– А это наш уважаемый следователь… э-э… очень-очень милый юноша…

Пафонов пристально посмотрел на директора, тот, испуганно ойкнув, исправился:

– То есть, молодой человек, так сказать… вполне взрослый мужчина, да-да… кхм… в общем, у меня дела, простите, господа, прошу прощения, извините… Приятнейшего аппетита!

И Мотов торопливо скрылся в чреве кухни.

– Стало быть, вы расследуете сегодняшнее убийство? – совершенно иным, серьезным и даже суровым тоном осведомился Козленко.

– Угу, – Пафонов подцепил гриб и засосал губами с присвистом. – Так чего вы делали пятнадцатого января ночью?

– Почему же пятнадцатого? – воспротивился экстрасенс. – Ведь сегодня шестое февраля… Наверное, важно знать, что я делал нынче ночью, с пятого на шестое число текущего месяца, не так ли?

Пафонов с кислой миной продолжал хлебать грибной суп.

– Ну, почему пятнадцатого? – озадаченно наморщил лоб Козленко.

– Вопросы задаю я, – промямлил Пафонов. – Ну и что насчет пятнадцатого?

Экстрасенс повращал выпученными глазами и пожал плечами.

– Да не помню я! Ах, позвольте, это же был день приезда! Да-да-да-да-да-да-да! Что я делал ночью… спал! Спал как убитый! После такого грандиозного перелета! Что еще делать?! Я ведь, знаете ли, прилетел издалека, из…

– Я знаю, – осёк его Пафонов. – И во сколько легли?

– Рано. Часов в шесть-семь вечера.

– И не поднимались всю ночь?

– Проспал до самого утра.

– До какого самого?

– Даже где-то и не до утра, а до обеда, если быть уж совсем точным…

– Да? И пописать не вставали?

– В туалет? – смутился Козленко. – Знаете ли, было дело, вставал…

– Во сколько?

– Уф, темно было… я даже не поглядел на часы… Прошлепал в уборную и тут же опять завалился… Эти международные перелеты так утомительны! – экстрасенс извлек из кармана коробок, выудил спичку и принялся ковыряться в зубах. – Я ведь прилетел из…

– До окончания следствия, – вновь перебил Пафонов и в наглую позаимствовал из рук мага коробок, – попрошу из гостиницы не съезжать, ладушки?

– Что значит ладушки? Я что и в город не могу выйти? У меня, знаете ли, почти каждый день сеансы! Вот и сегодня в Центральном Доме культуры железнодорожников выступать должен!

– В город выйти можете, в окрестностях погуляйте, а вот насчёт концерта… – процедил Пафонов и спросил. – У вас мангал есть?

– Простите, не понял?

– Мангал для шашлыков.

– Я не ем мясо, – поморщился с отвращением Козленко. – Я вегетарианец. Более того, веган.

– Значит, мангала и шампуров нету?

– Нет, – раздраженно подтвердил экстрасенс.

– Проверим… – Пафонов поднялся и, не побеспокоившись об оплате счёта, лениво прошагал к выходу. «Некурящие все, сука-блин! – ругнулся мысленно. – А у каждого спички… ёханый бабай!» Но не успел вышагнуть из ресторана, как его едва не сшиб с ног младший лейтенант Яков Барсуков.

– Пафон! – взбудоражено вцепился в лацканы пиджака старшего по званию. – Я напал на след!

Пафонов озирнулся и отвел Барсукова по коридору чуть в сторону.

– Докладывай, долдон.

– Короче говоря, торчал я в баре… том, что через стеклянный переход… и случайно кое-что узнал об одном парне, жильце пятого этажа-бис, он в этом дальнем ресторане по ночам стриптизером работает…

– Василий Пеструшкин?

– Верняк! И ты его уже вычислил?

– Продолжай.

– Это он поджигатель!!!

– Не ори, – сдавил рукой горло коллеги Пафонов. – Почему так думаешь?

– Отпусти, гад, задушишь ведь…

Пафонов выпустил кадык товарища.

Барсуков отдышался и продолжил:

– А потому как странные совпадения творились в его житухе в последнее время…

– Пройдем на балкон, – предложил Пафонов и вывел взволнованного младшего лейтенанта через холл на лестничную клетку, а оттуда на общий для этажа балкон. Глянул через перила вниз, не находится ли кто на балконе шестого этажа: безлюдно; покосился вправо-влево – площадки близлежащих балконов пусты, и только тогда сказал:

– Успокойся, Яша, и толкуй.

Несмотря на ранний час коктейль-бар «Русь-3», расположенный в одном из дальних секторов гостиничного комплекса, работал. Впрочем, бар функционировал круглосуточно.

Яков Барсуков вступил туда с полным осознанием того, что находится на службе, а вовсе не явился банально вкусить спиртного. «Никто не должен догадаться, что я сотрудник полиции», – и как можно независимее профланировал к стойке. Предосторожности излишни: в заведении, помимо юноши-бармена, вяло протирающего фужеры, находились две девушки за столиком в уголке, и никто из троицы не обратил особого внимания на вошедшего. Девушки, конечно, бросили профессиональный оценивающий взгляд на посетителя, но тут же и забыли о нем – рябоватый, всклокоченный, небрежно и безвкусно одетый, да и ростом не вышедший парень – не заинтересовал. Бармен, когда Яков приблизился к стойке, заученно улыбнулся, с иронией подумав: «Интересно, закажешь ли ты что, недотепа?» Явно принял Барсукова за непрезентабельного постояльца, вероятно, шофера или еще кого из обслуги богатых особ, забредшего в коктейль-бар по ошибке вместо буфета. «Сейчас выпучит зенки, увидев цены, и в ужасе развернется на выход. Хотя, возможно, купит чего-нибудь из дешевенького, чтобы не опростоволоситься перед тёлочками».

Не угадал, и провинциального вида посетитель потребовал довольно крепкий и дорогой коктейль «Витязь».

Пока бармен занимался приготовлением заказа, Барсуков бросил пару-тройку игривых взглядов в сторону девушек, но те игнорировали заигрывания. Одна из юных дам, остриженная под мальчика, увлеченно рассказывала подружке, имеющей на светловолосой голове подобно узбечке множество мелких косичек, вероятно, что-то очень-очень занимательное, – та слушала приоткрыв ярко накрашенные накаченные силиконом губёшки.

Барсуков, получив забитый льдом высокий бокал с коричневатой прозрачной жидкостью, перешел за соседний рядом с девушками столик в надежде на ненавязчивое приятное знакомство, но через секунду забыл о флирте.

– Меня словно фортуна направляла! – бахвалялся младший лейтенант перед Пафоновым, которому, впрочем, не упомянул ни о крепком коктейле, замененном в рассказе на скромную чашечку кофе, ни о том, что намеревался пококетничать с девицами.

Сев за стол, Барсуков услышал, как мальчуково стриженная девушка горячо произнесла белокурой «узбечке»:

– Клянусь, Юлька, он сперва говорил, что видел как дверь горела, а потом, когда всякие другие пожары случились, уверял, что сам и есть поджигатель…

– Врет, Машка, заливает! – возразила «узбечка» Юлька. – Он мне, вообще, плел, что стаканы ест…

– Стаканы?! – обалдела Машка. – Как это?!

– Так, кусает будто запросто и жует…

– Ни фига себе!

– Лапшу вешает, брехло!

Барсуков со стуком поставил коктейль на стол и, извлекая на ходу служебное удостоверение, пересел за столик девушек.

– Позвольте представиться, – слегка козырнул, хотя и пребывал в штатском, – младший лейтенант полиции Барсуков Яков Филимонович.

– Ой!!! – одновременно воскликнули девушки и Барсуков остался доволен произведенным впечатлением.

– Я как раз занимаюсь расследованием, связанным с поджогами, – сообщил гордо Яков, убирая удостоверение. – Из ваших речей стало ясно, что знаете что-то важное для следствия. Итак, о каком таком стаканоглотателе говорили?

– О Васе Пеструшкине, – испуганно доложила остриженная под мальчика Машка.

– Это наш танцовщик гоу-гоу, – дополнила подружку Юлька. – Он тут и проживает в гостинице, на пятом этаже в секторе бис…

– Кем вы ему доводитесь? – лукаво поинтересовался Барсуков.

– Никем, – затрясла головой Машка. – Мы тоже танцовщицы на пилоне.

– Коллеги мы, – застенчиво добавила Юлька.

Барсуков понимающе усмехнулся.

– И вы тоже проживаете в отеле?

– Нет, ездим из Москвы, – пояснила Машка. – По идее рабочая смена закончилась, мы ведь по ночам трудимся, но шеф назначил репетицию на час дня, вот и ждем.

– Понятно. Что вам конкретно известно о поджогах? – перешел непосредственно к делу Барсуков. – Что там такого трепал Пеструшкин?

Машка вздохнула, поглядела на подругу, опять вздохнула и начала:

– Это давно было. Мы-то с Юлькой в отеле с первого дня пашем, а Вася прилетел где-то в середине января…

– Пятнадцатого, – вставила Юлька. – Я точно помню, потому что у шефа нашего, Левкоева, день рождения как раз был, а Вася после самолета устал и выступать отказался.

– Ну да, – подтвердила Машка, – а на другой вечер Вася пришел, счастливый такой, говорит, что днем на подиуме работал у модельера Крийзера и какие там видел шикарные наряды… Блузку с рюшечками и оборками, рукав регланом, а…

– Это очень интересно, – усмехнулся Барсуков, – но не в данную минуту. Значит Пеструшкин пришёл счастливый и… дальше?

– А Левкоев услышал, – затараторила Юлька, – и разобиделся, и они с Васей повздорили… Левкоев распинался, что Вася ради его дня рождения работать отказался, а у какого-то крейзанутого Крийзера выходил…

– В общем, – продолжила Машка, – в итоге Вася разнервничался, заплакал даже и убежал, а потом его продюсер приходил…

– Который только что из аэропорта прибыл, – опять встряла подруга, – то есть, с корабля на бал… и с нашим дорогим шефулей тут же поскандалил по крупному.

Барсуков потер виски и протестующе выставил вперед ладони.

– Стоп, девочки! А при чем здесь поджоги?

– Так вот я к чему и клоню! – сказала Машка. – На третий день Вася вечером не явился и шеф послал меня к нему в номер. Я пришла, а Вася лежит на диване с мокрым полотенцем на лбу, а продюсер его, Андрюшечка, на коленях перед ним с чашкой горячего молока стоит и уговаривает, чтобы Вася сделал хоть глоток. Вася потребовал меду и Андрюшечка побежал в ресторан, а я на стул присела и спросила о здоровье. Ну, разговорились и вдруг чего-то о пожарах вспомнили…