Читать книгу Зимняя сага - Мариана Сейран - Страница 17

Кристина опустила голову на колени Евы, а та со всей нежностью гладила сестру по длинным, вьющимся волосам. Слёз уже не было, как и сил. Кристина с трудом понимала, где она находится: ей казалось, что она где-то между небом и землей. Стоило только закрыть глаза, и перед глазами возникал образ папы. Вот они идут вместе по осеннему парку, шурша под ногами золотой листвой. Отец покупает мороженое, которое не разрешает мама. Но, это останется их секретом. А когда горло снова заболит, папа принесет в комнату теплый чай и маленькую розетку с мёдом. Но, почему-то только Кристине. Ева делает вид, что уже спит, чтобы не было так обидно. Ей никто не приносит мёд в постель. Никто не покупает мороженое. Только мама иногда, когда они остаются вдвоем. В другую секунду – Кристина сидит у папы на плечах. Совсем не видно жирафа, который стоит за решеткой вдалеке, поэтому папа сажает Кристину на сильные широкие плечи. Только Кристину. Еву в тот день в зоопарк не взяли. Она сказала, что ей нужно готовить уроки. А на самом деле, её итак бы не взяли с собой. К чему эти лишние траты на билет? Одна секунда, и пятнистое высокое животное появляется сквозь тонкие ветки клёна. Жираф жуёт зеленые листья, а Кристина жует сахарную вату, которую папа только что купил у толстой тёти-продавщицы. Совсем недавно Кристина начала входить в переходный возраст, такой важный возраст, тринадцать лет. А папа все продолжал прятать сладости под подушку любимой дочери и уверенно убеждать её, что ночью приходила мышка, передала ей гостинец. И она ему подыгрывала, а потом ласково целовала в щеку со словами: «Спасибо, мышка». Всё детство – это папин образ и его забота. Детство так неожиданно закончилось. Оборвалось в один миг.

Ева никогда не обижалась на сестру. Ведь, никто не виноват, что Ева – не родная для её отца. И он это подчёркивал при каждом удобном случае. Душа у девушки болела сейчас, глядя на Кристину. Смотреть на маму было вообще невыносимым испытанием. По самому отчиму она скучать не будет, и вспоминать будет только лишь унижения, неприязнь и безразличие, которое исходило от этого строгого человека, ласкового лишь со своей родной дочкой.

Альбина на цыпочках вошла в спальню и присела на коленки у двухэтажной кровати:

– Кристя, может чай выпьем? Мама там пирожки принесла сладкие. Пойдем?

– Поминальные? – спросила Кристина, не открывая глаз.

Альбина перевела взгляд на Еву, не зная, что ответить, и пожала плечами.

– Какая разница. Поешь. Ты три дня маковой росинки во рту не держала, – уговаривала её Ева, – папу…Папу не вернуть, а есть тебе все-таки придется. Иначе ты заболеешь. Хватит в нашей семье происшествий и больных людей.

В дверях появился Аркаша в чёрном строгом пиджаке и черных брюках. Он молча вошел и присел рядом с Евой на кровать. Аккуратно погладив по голове Кристину, он перевел взгляд на Еву, на что та отрицательно покачала головой.

– Кристина, – уже поломанным мужским голосом обратился он, – ты должна проявить уважение к отцу. Его нужно помянуть. Вы, девочки, итак на кладбище не ездили, поэтому нужно почтить память дяди хотя бы за столом. Давай будем сильными, – он взял в руку ее ледяную ладонь, – пойдем. Это дань памяти, ты должна выйти в зал и сесть за стол со всеми. Хотя бы на пятнадцать минут. А мы все тебя поддержим. Да, девочки? – слова Аркадия звучали очень серьезно и достаточно убедительно, чтоб Кристина послушалась старшего брата. Молча, она встала с постели и под руку с братом, медленным неуверенным шагом направилась в зал. Ева облегченно выдохнула.

– Доченька, – Ульяна подскочила со стула, поправив чёрную косынку не голове, – присядь, поешь. Я всё, что ты любишь, приготовила.

– Давай, внучка, возьми себя в руки и приступай, мать с тёткой всю ночь у плиты простояли, – приказала Элина.

Появление Кристины немного оживило сложившуюся за столом траурную атмосферу. Всё внимание присутствующих переключилось на неё. Каждый старался поухаживать за девочкой, положить в тарелку какое-нибудь блюдо, сказать доброе слово.

– Давайте теперь уже все вместе вспомним нашего дорогого Родиона, так неожиданно ушедшего от нас в самом расцвете сил, – только начала Мила тост, как в этот момент ее прервал звонок в дверь.

– Наверное, это коллеги, – предположила Ульяна.

– Открой им, потом продолжим.

Открыв дверь, Ульяна увидела пожилого мужчину, закутанного в тяжелый тулуп, а на его лицо почти до глаз был намотан клетчатый пуховый шарф.

– Это тридцать четвертая квартира? – спросил он.

– Да, а вы, наверное, сотрудник…– хотела спросить Ульяна.

– Я сотрудник почты. Вам телеграмма, распишитесь, – протянул он небольшой запечатанный листок трясущимися руками.

Адрес отправителя Ульяне был незнаком. Вскрыв телеграмму, она про себя прочитала:

«Уже знаем о смерти Родиона тчк Выезжаю вместе с сыновьями зпт Вы наверняка в курсе зпт что у Родиона есть двое старших сыновей тчк Будем разбираться с наследством тчк».

Аккуратно сложив листок, она спрятала его в свою кожаную сумку и вернулась за стол.

– Не коллеги? – спросила Мила.

– Нет, ошиблись. Продолжай, пожалуйста, – ответила Ульяна.

– Так вот, – возобновила свою речь Мила, – за те четырнадцать лет, что мы его знали, он проявил себя, как верный муж, преданный отец и прекрасный военный, отдавший все свои ресурсы на благо Родине. Вы, дорогие, должны крепиться и никогда не забывать всё то добро, которое Родион сделала для семьи. Царствие небесное ему и вечного покоя, – Мила подняла рюмку. Выпили не чокаясь.

Обедали практически в полной тишине. Было слышно лишь цоканье ножей и вилок о тарелки. Кристина так и не прикоснулась ко всему, что ей заботливо положили.

– Почему никто не говорит мне причину? – неожиданно для всех, произнесла она на всю комнату. Присутствующие замерли в ожидании реакции матери.

– Вскрытие делал мой знакомый врач. Результат мне отдал. Вот, посмотри сюда, если тебе так интересно, – первой отреагировала бабушка, достав из сумки небольшой лист бумаги, свернутый в конверте, – это результаты вскрытия.

– Мама, – возмутилась Ульяна.

– Она имеет право знать. Здесь ничего такого нет. Рано или поздно, она узнала бы, что было с отцом. Он за здоровьем не следил, всё-таки не из семьи медиков, как ты и Милка. Кристина, прочитай.

Взяв выписку, она выбежала в коридор. Пропустив большую часть текста, она опустила взгляд в самый конец листа и прочитала диагноз: «Тромбоэмболия лёгочной артерии».

– У него тромб оторвался, – шепотом произнесла Ева, которая незаметно вышла вслед за сестрой, – ничего сделать было нельзя.

– Я просто хотела узнать, могли ли мы как-то предотвратить, как-то папе помочь… – на Кристину обрушилась очередная истерика. Она уткнулась лицом в плечо Евы.

– Не могли никак. Такое невозможно предвидеть, – убеждала старшая сестра.

– Ладно, посидела и хватит. Идите к себе в комнату, Альбинка пойдет с вами, – на правах старшего брата, решил за них Аркадий.

Три девочки расположились на первом уровне двухэтажной кровати, прижавшись друг к другу, как птички на жёрдочке во время грозы. Старшая Ева – белокурая блондинка плотного телосложения, уже начавшая формироваться, как юная барышня. Самая миролюбивая и домашняя, понимающая и способная войти в положение, так похожая в этом на мать.

Средняя – Кристина. Яркая брюнетка с кудрявыми, пористыми волосами, всегда непослушными и неаккуратно завязанными в забавные пучки. Ее и без того своенравный и жесткий характер в связи с событиями теперь станет еще более сильным, решительным. Никогда не спрашивала чужого мнения, всё делала так, как хотела только она. И ей во всем потакали, но теперь она, потеряв половину своей уверенности, которая существовала благодаря отцу, найдет еще больше сил, только внутри себя.

И Альбина. «Девочка – уголок» – мечтательница, сердце которой уже ранил отец, но её любовь к нему всё такая же, априори чистая, детская. Хоть и теперь идет рука об руку с вечным страхом, что папа снова поднимет руку, даже тогда, когда это совсем безосновательно.

– Что слышно про дядю Роберта? – первой начала разговор Ева.

– Пока новостей нет, мама ничего толком не рассказывает, а в больницу мне нельзя, не берет с собой, – жалобно ответила Альбина.

– А мой обещал сегодня на похороны прийти…– унылым тоном сказала Ева.

– Почему не пришел?

– Не дошел…Он не просыхая пьет, – из глаз Евы потекли слезы.

– Так печально, когда папа такой, – размышляла Альбина.

– Печально, когда его нет вообще, – тихонько отозвалась Кристина.

Когда все разошлись, Ульяна и Мила занялись посудой, прибрали стол и присели немного отдохнуть.

– Ты, наверное, очень устала? – спросила Мила, – тебе бы прилечь.

– Мне нужно разобрать его вещи. Что-то раздать, что-то выбросить… Милка, я сама не смогу… – глубоко вздохнула Ульяна.

– Мы вместе всё сделаем, не волнуйся.

Из платяного шкафа они по очереди доставали пиджаки внушительных размеров, парадные формы генерала, личные вещи, и аккуратно раскладывали их по сумкам. Мила протянула руку к задней стенке шкафа и внезапно наткнулась на что-то железное на ощупь и холодное.

– Там какой-то ящик, – осторожно она достала металлическую коробку, на которой висел небольшой замочек, – это сейф что ли?

– Похоже на то, – Ульяна была совершенно не удивлена, увидев эту вещь.

– Ваше? Семейное? Извини, – Мила уже собиралась вернуть его на место.

– Нет. Его. Личное.

– И ты знала? Что у мужа есть отдельный тайник, – поразилась она.

– Знала. Я даже знаю, где у него записан пароль. Только вот, я никогда не открывала и не хотела знать, что там.

– Ну, кажется, настало время.

Ульяна вышла, а через мгновение вернулась с толстым кожаным портмоне покойного мужа в руках. Оттуда она вынула бережно сложенный блокнотный лист с паролем от сейфа. Вместе с сестрой, они быстро вскрыли его, но удивления содержимое не вызвало.

– Деньги. Ну это было ожидаемо, – резюмировала Мила, -да и сумма не такая уж большая, а спрятано, как будто сундук с сокровищами. Вот же скряга жадный…

Ульяна подняла глаза на сестру, но не осуждающе, а скорее, молча согласившись.

– Прости. Но, сейчас то уже можно сказать… насколько он был скупой в отношении тебя, – Мила хотела наконец завести этот достаточно неприятный, но откровенный разговор.

– Я прожила с ним тяжелую жизнь, ты права. Но, были и счастливые моменты. Его помощь нам с Евой сложно недооценить. И, теперь, мы будем вместе с девочками жить в своей большой уютной квартире…Хотя бы временно…

– Почему временно? – продолжая раскладывать купюры из сейфа, спросила Мила.

– Так, стоп. А это что? – из-под стопки купюр Мила достала сверток – ксерокопию какого-то документа.

– А это, скорее всего, причина, по которой мы тут будем жить временно. Копия его завещания.

– Родион оставил завещание? Но зачем?

– Он – военный, Милка. Мало ли, что могло произойти. Да, отставной, но это дела не меняет. И потом, он хотел обезопасить своих сыновей. Сегодня, когда мы сидели за столом, приходил почтальон. Принес телеграмму от первой жены. Она уже выехала сюда, разбираться с наследством. Вот мне интересно, нам с дочерями что там полагается теперь, и не отберет ли она вообще всё.

– Читай, что он там распределил, – Мила вручила документ сестре, – только дверь закрою, чтоб дети не вошли.

Ульяна внимательно прошлась глазами по написанному, пока наконец ни нашла заветные строки.

– Ну? Что там? – Мила, будто ребенок, находилась в нетерпении.

– Слава Богу. Квартиру не придется делить. Он оставил ее нам, – подытожила Ульяна, – но, банковские счета разделим на всех. И там, как я думаю, сильно рассчитывать не на что…

– Вот козёл! – Мила силой пихнула ногой одну из сумок с вещами Родиона так, что они вывалились на пол, – мог бы деньги тебе оставить! Ты же должна на что-то растить детей! Я уже подумала, что с его уходом все твои проблемы закончатся!

– Похоже, всё только начинается. Ведь, его бывшая жена с детьми скоро будет здесь.