Читать книгу Зимняя сага - Мариана Сейран - Страница 9

Ульяна крутилась на кухне, словно пчелка: окорок, который так любил ее супруг, уже был замаринован, на плите жарилась и скворчала картошка, порезанная длинными дольками (позиция в меню, без которой отставной генерал не садился за стол), а «закатанные» стеклянные банки с овощным ассорти уже были открыты и ждали, пока хозяйка разложит их аккуратными композициями на сервизные тарелки с золотой окантовкой, которые разрешено было доставать из «гарнитурной горки» только по большим праздникам. У Ульяны талант – колдовать над пищей. Из-под ее ножа всегда выходили аппетитные блюда, которые редко кому удавалось повторить. Эту же черту переняла и Ева, её старшая дочь.

– Давай, я сама сделаю, мам, – она впопыхах забежала на кухню, бросив на пол тяжелые пакеты с продуктами, – оставь ты всё, приляг, отдохни. Ты с самого утра на ногах.

– Не волнуйся, дочь. Еще Родион увидит, что бездельничаю, будет злиться, – вытирая мокрые, натруженные руки о передник, ответила Ульяна.

– Тебе с ним так тяжело… – шепотом произнесла юная девушка, опустившись на деревянный табурет.

– Что ты, что ты, – Ульяна поднесла палец к губам, – вдруг услышит.

Ева с жалостью и болью в глазах смотрела на замученную мать: светлые волосы прядями торчали из наспех завязанного пучка, старенький фартук просился, чтоб его выкинули, но мать всё никак не решалась, и лишь золотая цепочка, подаренная родителями в день первой свадьбы, выдавала благородное происхождение и то, что Ульяна была из достаточно обеспеченной семьи, которая ни в чем не нуждалась.

Ева хорошо помнила тот день, когда она переехала с мамой в большую квартиру генерала, хоть и была совсем ребенком. Помнит, что у мамы уже был надутый, округлившийся живот. Девочке много раз объясняли, что скоро у нее родится сестричка. Особенно, Еве запомнился момент, когда Родион завел ее в новую детскую спальню, подталкивая в спину пухлой ладонью, посадил на кровать, которая пахла свежим деревом и едкой краской, и громко сказал: «Теперь, это – твоя комната. Ты тут посиди и нам с мамой не мешай. Выйдешь, только если что-то очень срочно понадобится». Двухлетней Еве его настрой был неочень понятен, но предельно ясно было одно: новый мамин муж ее недолюбливал. Что могло быть срочно нужно ребенку в чужом доме? Конечно же – мамино присутствие! А этот «высокий, толстый дядя» постоянно отгонял девочку и не давал побыть с мамой лишнюю минутку.

После рождения Кристины, их общей дочери, на Еву он совсем перестал обращать внимание, будто она – предмет мебели. Или горшок с высохшими цветами. И лишь мама, как могла, уделяла время старшей дочери, боясь, что муж будет недоволен чрезмерным вниманием к первому ребенку. Родной отец не отличался родительскими качествами. Да и не только родительскими, положительным человеком назвать его вовсе было нельзя. Жаловаться ему не имело смысла: на следующий день он забывал всё, что ему сказали и даже то, что к нему в гости приводили дочь.

– Вот, сейчас посижу минутку и продолжу. Надо еще для бабушки сварить фасоль, очень она ее любит, – говорила Ульяна сама себе, куда-то в пустоту.

– А Кристинка не хочет тебе помочь? – возмущенно спросила Ева.

– Она в зале с отцом, они только закончили елку наряжать.

– Ну да, это тебе не картошку чистить, ёлку наряжать – приятное занятие. Что за привычка, ёлку ставить в последний день? – буркнула она.

– Ну, – развела руками мать, – Родиону некогда было. Дела, сама понимаешь, – оправдывала она мужа.

– Деловой, – пренебрежительно выпалила Ева, скорчив гримасу.

– Ева, дочка, – мать погладила по плечу свою дочь-подростка, которая уже стала юной, оформившейся барышней, – Родик нам с тобой очень помог в свое время. Если бы мы не сбежали от твоего отца, он бы мог нас убить. Его запои только имели начало, а конца не имеют до сих пор, – глаза Ульяны наполнились слезами, – как вспомню, так вздрогну, как ночью впопыхах собирала вещи, твои детские ползунки, кофточки, а на улице мороз лютый, не проехать. Как мы той ночью приехали к бабушке с дедом, Царствие ему небесное, а за такси заплатить было нечем. Дед Веня, мой отец, вышел нас встречать и молча расплатился. Он ни слова не спросил, только мама скандал закатила жуткий… Мы все вместе жили в той квартире, где сейчас Мила с семьей живет, ты наверняка не помнишь? – слеза скатилась по её щеке, оставляя мокрый блестящий след. Ева, отрицательно покачав головой и улыбнулась сквозь пробежавшую слезу.

– Я с тобой на руках, Милка с маленьким Аркашей. Вы с ним даже спали в одной кроватке, места ведь было мало. И, как будто нет у нас будущего, просвета нет, больше ничего нет. Только есть мы друг у друга, наш уютный родительский дом, стены которого всегда нам сил придавали, душу лечили. А бабушка Элина, конечно, была недовольна нами, сколько мы от нее наслушались тогда. Как она только нас ни называла, меня и Милу, – Ульяна поджала губы, чтоб не произнести эти оскорбительные слова, – дочки уважаемых людей, и что из нас вышло? Принесли «в подоле» от не пойми кого. Ну, это обычно про меня говорили. Аркаша-то… ну ты знаешь. Сын большого начальника. А вот у тебя клеймо от бабушки на всю жизнь – дочка алкоголика.

– Да все знают про Аркашу. Наверное, кроме маленькой Альбинки.

– Нет, ты что? Милка не позволяет, чтоб девочка узнала. Для нее Роберт – ее папа и папа Аркадия. И пусть так будет как можно дольше. Дружнее будут, – рассуждала Ульяна.

– И вы с тётей очень дружные. Пример для многих, – Ева взяла мать за шершавую ладонь.

– Дружными нас приучили быть с детства, но знаешь, эта ситуация, когда мы с вами остались одни, когда давили на нас со всех сторон, то ваши отцы, будь они неладны, то бабушка, то общественность со своим мнением и идеологией, очень нас сплотила. Суды эти бесконечные. Особенно у меня с твоим отцом. Постоянно надо было что-то кому-то доказывать, деньги из него выбивать, копейки эти несчастные! Мы на все слушания вместе ходили, Мила меня не оставляла одну. Мы с сестрой будто против всего мира выстояли в то время, а девки-то сами молодые. В голове – совсем не то, что в жизни происходило. Милка сразу после института, только закончила, а я… Я в том году снова не поступила. Вот, ты смотри на меня дочка, как на неудачный пример. Усердно учись, думай о своем будущем. Не кидайся в омут с головой, как я и тётя. С сестрой будьте дружными. Всегда, как одно целое. Ты – старшая, от тебя многое зависит, слышишь, дочь? – Ульяна вытерла накатившие на щеки слезы, – Кристинка растёт у нас балованная, у нее ветер в голове, а ты ее всегда направляй, ладно?

– Обещаю, мам, только ты не волнуйся, – они обнялись, и, если бы ни звонок в дверь, так бы и просидели до вечера.

– Бабушка пришла, – из зала послышался топот, Кристина бежала встречать гостей. А за ней вышел высокий и упитанный мужчина в полосатой рубашке и строгих брюках со стрелками.

– Заноси, заноси, внучек, – в распахнутых дверях показалась бабушка Элина и Аркадий, державший в руках тряпичную сумку со стеклянными баллонами.

– Мама, ну что ты опять с сумками, не стоило,– смутившись, сказала Ульяна.

– Это мое дело, стоило или нет. Там компоты, всё натуральное, а не та химия, которую вы покупаете.

– Зря в магазин ходила, – вздохнула про себя Ева.

– Спасибо, нам так приятно, – Ульяна улыбалась, изображая искреннюю радость.

– Здравствуйте, дорогая теща, – Родион помог Элина снять пальто, – мы вам очень рады, – понять, искренне ли говорил военный или нет, было практически невозможно. Его лицо никогда не передавало никаких эмоций. Словно маска с одним и тем же выражением безразличия.

– Мы и правда очень рады! Ты который год с нами новогодние праздники проводишь, так всегда от этого тепло и по-семейному, – поддержала мужа Ульяна.

– Это наверняка потому, что зятя своего уважаю. Мне в его компании приятно. Чего не скажешь о втором зяте, – еще немного, и бабушка бы завела старую пластинку о том, как её дочь позволила себе выйти замуж за простого челночника-эмигранта.

– Бабушка, пойдем в комнату, я тебе нашу ёлку покажу! – Кристина бесцеремонно потянула за рукав бабушкиной кофты с гипюром, за что чуть не выхватила от бабушки и мамы. Но девочка никогда не реагировала на замечания и всё продолжала делать по-своему.

– Да, что мы стоим в коридоре, проходите уже, сейчас откроем с вами бутылочку, – пригласил хозяин дома.

– Бутылочку чего? – хитро прищурилась бабушка.

– Вот открою барный шкаф, и вы сами выберете, что ваша душа пожелает! – перед посторонними людьми Родион никогда не демонстрировал своего скупердяйства.

– Аркаша, сынок, проходи, оставайся с нами, – предложила Ульяна племяннику, одарив его ласковой улыбкой.

– Нет, спасибо, Улька (так он называл её с детства), меня мама с папой дома ждут. Мы, по традиции, завтра ждем вас, все вместе будем праздновать. А я должен был бабушке помочь добраться. Теперь, пора ехать, – вежливо отказался парень.

– Как ты пойдешь? Там такой снегопад!

– Как? На автобусе! Сейчас на остановку, а оттуда на пятидесятый сяду. «Аэропорт» – это как раз его конечная остановка, оттуда пешком до дома минут десять.

– Нет, так не пойдет. Я тебя не отпущу, – Ульяна полезла в сумку и достала кожаный кошелек, – вот тебе деньги, поезжай на такси. Как раз возле остановки на бежевой копейке мой знакомый таксист стоит. Скажешь, что ты мой племянник. Пусть тебя в целости и сохранности до самого подъезда довезет.

– Уля, не нужно. Мама будет недовольна, что я у тебя взял денег… – Аркаша смутился.

– Еще чего не хватало. Я с мамой сама разберусь. Езжай, родной, из дома позвони, – она, проводив племянника, поцеловала его в холодную щеку.