Читать книгу Птичка по имени Авелин - Марианна Красовская - Страница 5

Аптеку постепенно привели в порядок, перекрыли крышу, поменяли полы, вставили новые рамы. К счастью, главное богатство тетушки – сундучок с запрещенными законом веществами – был в полном порядке, а заржавевший механизм мне починил один из родственников. Бесплатно, разумеется, потому что сегодня роль "сиротки" досталась мне. Я сначала пыталась спорить, уверяла, что у меня есть деньги, но дядюшка Амбруаз отвел меня в сторону и деликатно попросил не лезть в мужские дела, потому что я, во-первых, женщина, попавшая в беду, а во-вторых, будучи в Ранолевсе, я исправно помогала семье, ежемесячно высылая кругленькую сумму в золоте. Оказывается, тётушка эти деньги не копила и не тратила на себя, а раздавала нуждающимся членам семьи, тот самый холодильник дяди Амбруаза был куплен на мое, а точнее графа Волорье, золото.

Словом, все для меня было бесплатно, и крыша, и полы, и окна, и даже новые стеллажи. Не пришлось мне торбу резать.

Настал день, когда я торжественно застелила новую, пахнущую деревом кровать свежим постельным бельем, развесила вещи в своём шкафу и расставила на туалетном столике всякие скляночки.

А вывеску над аптекой уже покрасили, и я, смеясь, учила Тешу вести учёт товара. С ее смазливой мордашкой покупателей явно будет немало. Но про сундучок она не знала, и деньги ей доверять было страшно, хотя выбора у меня не было. Кто-то должен работать в аптеке, пока я буду собирать травы и готовить отвары и настои.

Знала я немало, пожалуй, больше, чем когда-то знала тётушка. Не зря Ральф все время подсовывал мне травники и медицинские трактаты. Лекарем мне не стать – меня до сих пор от вида крови воротит, а вот притирания делать умею, да и лубок наложу при необходимости. А про яды и противоядия вообще молчу. Наверное, ни один аптекарь в Эльзании со мной в этом не сравнится.

Ввязываться снова в столь опасные дела я не собиралась. Все "убийственные" зелья я продала хозяину "Кота и микстуры". Яды в притертых флаконах хранятся годами, но я даже не хочу думать о том, что мое зелье может забрать чью-то жизнь. Долго сундучок не пустовал, я заполняла его редкими, но такими нужными порошками: для лёгких родов, для лечения некоторых опухолей, ну и конечно, самыми разными противоядиями. Зря я, что ли, наизусть заучивала симптоматику отравлений и оказание первой помощи?

А Теша оказалась неплохой помощницей и приходила ко мне на работу охотно. Во-первых, я ей платила. А во-вторых, при мне можно было спокойно болтать с юным Дьеном. Я им не мешала общаться и закрывала глаза на сплетенные пальцы и украденные поцелуи.

От грандиозного скандала мою младшую кузину спасло только то, что врач подтвердил её невинность. Дьен её не обесчестил. Он и в самом деле любил эту дурочку и даже под гнетом родительского гнева не отказался от желания взять ее в жены. Ждать ему ещё два года, следили за Тешкой почище, чем за кошелем с деньгами в базарный день, но он не отчаивался. Когда было время – сидел с нами в аптеке. Ужинать постоянно к дядьке приходил, не стесняясь ничего, правда, часто со своими пирогами или кофеем в банке, или чаем каким редким, поэтому запретить ему приходить в гости ни у кого язык не поворачивался. Дядько даже задумчиво замечал, что зять из юноши получится отменный, второго такого ещё поискать, не упустить бы парня.

Сегодня мы с Тешей были вдвоём, Дьен с отцом укатили за товаром. Девочка стояла за прилавком, а я варила настои в кухоньке. Это только кажется, что микстура от кашля летом не нужна, а на самом деле ещё как нужна. Много детишек накупаются, набегаются, налопаются мороженого, а потом родители ко мне приходят за травками.

– Лина, тут опять ниххонец явился, – заглянула ко мне Теша.

Я чихнула и недоуменно на нее уставилась.

– Я не сказала, да? – в глазах девицы ни капли раскаяния. – Он вчера приходил, когда ты в лес ходила.

– Ниххонец? – отмерла я, снимая фартук. – Высокий, красивый, с длинными волосами?

– Насчёт красивого не знаю, не в моем вкусе. Но да, высокий и с волосами.

Не так уж много в Фулбине ниххонцев, мне известно всего о трех. Про Хиро, разумеется, я тоже слышала – он начальником городской стражи нанялся. Я его даже пару раз на улице встречала, но он меня не узнал, и слава Богу. И теперь не узнает. Наверное.

– Здравствуйте, – вышла я за прилавок. – Что-то особенное ищете?

Он замер, чуть склонив голову, прищурил и без того узкие глаза, разглядывая меня, а потом кивнул удовлетворенно и положил передо мной какую-то бумагу. Узнал? Не узнал?

Сердце у меня колотилось и ладони вспотели. Я боялась глядеть ему в лицо. О той ночи я не жалела ни капли, но прекрасно понимала, что он обо мне тогда подумал, поэтому осторожно притягивала к себе листок. Ниххонская письменность довольно сложная, но мне знакома. Рецепт снадобья, укрепляющего дух и тело, я прочитала без труда. Более того, я прекрасно знала, что это, даже вкус его был мне знаком. Какие-то ингредиенты у меня были на полках, какие-то можно было купить в "Коте и микстуре". Ничего сверхъестественного.

– Вы хотите, чтобы я это сделала? – уточнила я, опрометчиво поднимая глаза. – В каком количестве?

Он улыбался уголками губ, разглядывая меня. Под его взглядом я залилась краской и принялась нервно теребить прядь волос, выпавшую из короткой косы.

– Мне нужно двенадцать порций, – спокойно сказал Хиро. – Каждый день в течение двух недель. Зелье быстро выдыхается, поэтому нужно свежее.

– Если добавить лимон и мед и варить в три этапа, то снадобье может стоять неделю в темном месте, – сообщила я. – Свойства сохранятся.

– Что вы можете знать о ниххонских эликсирах? – надменно спросил воин.

– Я читала трактат Ораи на ниххонском. Копию, конечно. Я знаю не так уж и мало.

– В кодексе Ораи не было ни меда, ни лимона.

– Разумеется. Это моя личная разработка.

– Я желаю свежее каждое утро. Если вы настолько опытный мастер, то для вас не трудно его приготовить.

– Хорошо, я поняла. Дайте мне два дня, и я достану все компоненты и назову вам цену.

– Отлично, я приду послезавтра.

Он ушёл, а я обессиленно опустилась на стул, обмахиваясь его листом. Все же не узнал. Или узнал, но вида не подал – а это значит, что я ему неинтересна. Оба этих варианта показались мне обидными, и хотя пару минут назад я готова была молиться, чтобы он ушёл, то теперь с досадой кусаю губы.

– А что за зелье-то? – с любопытством спросила Теша, выхватывая у меня листок. – Не понятно же ничего!

– А помнишь, много лет назад я тебе говорила, что нужно учиться? – усмехнулась я. – Вот теперь ты знаешь, для чего.

Теша промолчала, потом заглянула мне в глаза и спросила:

– А граф?

– Что граф?

– Он был плохим?

– Человеком? Да не сказала бы. Меня он любил… по-своему, – я потерла щеку, стиснула зубы, а потом подумала, что девочке уже шестнадцать. Если бы мне кто-то объяснил тогда! – Я всегда была в его глазах дикаркой. Он был очень строг со мной. Воспитывал… я очень его любила, но это была неправильная любовь. Зависимость. Понимаешь, когда в браке один приказывает, а другой не может возразить, это уже рабство.

Теша помолчала, а потом серьёзно сказала:

– Дьен обо мне заботится. Ему всегда важно, чтобы мне было хорошо. Знаешь, я тебе страшно завидовала. Мне казалось, что граф – это очень круто. Что ты как сыр в масле катаешься. Что тебе не нужно посуду мыть и за мелкими следить. А потом ты вернулась, и все вокруг тебя носятся, а ты даже не плачешь и не стыдишься, что пришлось вернуться. Прости меня, я наговорила много лишнего из ревности.

– Знаешь, Теш, я вернулась домой с радостью. Мне здесь по-настоящему хорошо. В Ранолевсе у меня было всё: деньги, драгоценности, слуги… наряды, балы, королевская милость. Но не было самого главного – любящей семьи… и свободы. Там я постоянно жила в страхе: не оступиться, не сказать лишнего, не ошибиться. Прости за такую тему, Теш, в туалет там ходили по протоколу. В общем, я туда ни за что больше не хочу.

– Прости меня, – снова с несчастным видом попросила Теша. – Я была глупа и зла.

– Конечно, прощаю, моя хорошая, – я была приятно удивлена её словам. – А сейчас хватит сидеть, за работу. Пыль сама себя не вытрет, и деньги счет любят.

– А ты меня научишь травы различать? – с надеждой спросила Теша. – У тебя ведь детей нет… кому-то придётся оставить аптеку. Почему бы и не мне? Я буду стараться!

– Ах ты выпь дохлая, – взвилась я. – Мне всего двадцать шесть! Аптеку ей оставить! Не рановато ли ты меня хоронишь?