Читать книгу шТРИхи - Марианна Мартыненкова - Страница 3

Алачке

а сегодня во сне я рисовала

это был квадрат. или круг, не помню

этим рисунком я как будто голосовала

за тебя. за руки твои в комнате тёмной.

я во сне жалела, что ты мне снишься.

и не знаю мига, что был бы лучше.

а потом проснулась – пустая ниша,

даже сердце стало стучать глуше.

мне казалось: бессмысленно просыпаться,

открывать вино, разжигать камин.

танцевать. любить (других). прощать и прощаться.

мне казалось, набита тату «один»

сон раскрасил мой мир гуашью густо

подарил мне тебя, потом забрал

и хотелось кричать, пусть же будет пусто

всем, кто между нами сурово встал

я не знала, куда мне идти. без цели

я бродила сутки, года, века.

было холодно, жарко, к моей постели

подходили (если есть Венера, нужны меха)

я пишу эти строки, пишу отважно

(будто это имеет значение, только нет)…

когда всё наконец перестанет быть важным

я возьму тебя за руку и мы будем молчать. и молчать. и молчать

миллионы

этих долбаных лет

на то и первая, чтоб

бритвой остренькой,

иголкой тоненькой

да посильней.

чтоб шрамы грубые,

а слёзы – крупные,

тоска бы сочная —

морей синей.

вторая, третья,

седьмая, пятая,

сто тридцать первая

пройдут не так.

на то и первая,

чтобы без памяти,

и быть ужаленным,

и белый флаг.

на то и первая —

прививка сильная,

один раз вводится

и на всю жизнь.

на то и первая,

потом, как водится,

антитела уже —

за них держись

я думала это жара

сковала мне тело и душу

казалось, что только она

изнанку встряхнула наружу.

я думала: будет пусть так,

три месяца – это не годы.

я думала, это пустяк,

природа – как странник погоды.

потом оказалось, что ты —

и сердце в мороз дышит в жаре,

любовь – это тоже жара,

как куб, оказавшийся в шаре,

обязан загладить углы,

сточиться, предстать естеством

вот так же танцуем и мы —

гонимые нашим родством

Я смотрю на тебя, а вода пробивает дно

Под стаканом уже не лужа, сплошной потоп

Я готова с тобой на Ноев, каждой твари по паре, но

Где оно, долгожданное слово «стоп» —

Раз сказал и страдания прекратил.

Мир разгладился белой стираной простынёй.

И нет ран, порезов, стёсанных в кровь стоп,

Отрешённость уже не кажется полыньёй

Она лишь приоткрытое чуть окно

Или дверь, не запертая на ночь,

И качается маятник – полотно,

Обречённое отгонять свои мысли прочь

Первым было слово. И это не слово «стоп».

Здесь заложен другой смысл и иной план

Я смотрю на тебя, а вода пробивает дно.

Залезай уже в Ноев, и путь в Мировой океан

когда Таню спрашивают

как у неё дела

она отвечает: неплохо и безысходно

безысходно не смывается с рукавов

а стирает она ариэлем (а он всё стирает пригодно:

даже боль)

когда Таня выходит из дому

купить сигарет и красок

(чтоб рисовать в альбоме)

безысходность резко меняет тон

становится серой надорванной

(и сегодня она запустит стиралку

чтоб избежать этой боли)

когда Таня кричит на крыше

кричит домам, что не может больше

что ей всё надоело

она про себя подмечает:

конечно вру

всё терпимо так можно (безысходно)

всю жизнь легко

но – Господи – вдруг же так будет и после?

я хочу сказать тебе кроме нас у нас никого

кроме этих слов ничего

кроме этих слов ничего

кроме этих слов ничего

(с) Станислав Львовский

и мы сядем в комнате

ты и я

между нами стол и курица твоя гриль

и покажется тонкой судьба моя

слюдяной как на шкафу пыль

и мы будем о теннисе

о морях

о пицунде питомцах в детстве и судаке

и мы будем долго смотреть в паркет

и мне будет вечно 12 лет

и мы будем в речке

кроль брасс спина

и не будет ещё никаких

драм

ни разводов ни слёз ни раздела ваз

никаких, папа, пустых фраз

и мы будем снова

ролан гаррос

это будут каникулы

до всего

и пока нам ветер

новых времен не принёс

будем тихо счастливы

глядя в твоё окно

Алачке

я, знаешь, ломала копья и плакала сотни раз.

и жизнь издавала звуки, которых не слышать лучше.

и кофе мой был прогорклым, вино – лучше кровь из глаз,

а небо таким было серым – его украшали тучи.

а ты – был всегда на правом, подняться помог и встать.

ты мог улыбнуться тихо, погладить моё плечо.

и снова хотелось вздоха и кем-то, кто лучше, стать,

и чтобы глаза, как в детстве – где ярко и горячо.

я видела, знаешь, море, не в Теле, не в Барсе, нет

я видела, знаешь, море в бескрайних твоих глазах.

твой серый уставший свитер, волнами идущий свет.

и море солёным стало, искупанное в слезах.

спасибо тебе за это, за прошлое,

и за то, что принято называть с претензией «настоящее»,

продолжу ломать копья и штопать твоё пальто.

и в море смотреть,

а море (ты знаешь)

в глазах

смотрящего