Читать книгу Контроль, успех, поражение - Марина Аверина - Страница 17

Они ехали молча по вечернему городу. Он плавно вёл машину по непривычно свободным улицам спокойного воскресенья. В тишине, без музыки и разговоров, каждый из них был погружён в свои далёкие неземные мысли, пытаясь решить нерешаемые вопросы.

Майк заехал за ней ровно в семь, когда время приёма посетителей было окончено. Поэтому провести его в палату и познакомить с отцом не удалось. Да она и не собиралась этого делать. Она стояла в холле первого этажа больницы, такая худенькая и маленькая, съёжившись под тяжестью навалившихся на неё печалей. Он взял её за плечи и повёл прочь из этого ярко освещённого мира стерильности и смерти. Как часто он входил вот так же, отчаявшись, в этот мир искусственного света и белого кафеля в своём прошлом к умирающей жене. И как безумно ему не хотелось вновь в нём оказаться. Но в этот раз бежать он был не намерен. Глядя на неё, одинокую в этом враждебном аду, вынужденную нести всё на своих хрупких плечах за всех, Майк твёрдо решил, что её поддержкой и опорой в этой трагедии станет он.

Как врач он только спросил, всё ли так плохо. Она ответила, что всё даже лучше, чем она предполагала, и есть шансы. Больше они не обмолвились ни словом по дороге. Раскалённая от долгой езды машина разрезала, как нож масло, остывающий вечерний воздух, увозя их из мира страха и смерти в мир уюта и покоя её дома.

Они вошли вместе. Как далеки они были от позапрошлого вечера пятницы, в котором ругались и выставляли свои границы перед друг другом, расставшись, казалось бы, навсегда. Этим вечером они вошли к ней домой так, будто планировали остаться здесь вдвоём до конца своих дней.

Она принялась варить кофе, который снова никто не выпьет. Он умывался в ванной, смывая с себя остатки прошлой жизни, в которую погрузился за эти выходные.

Рано утром в субботу он уже ехал по ещё сонной трассе прочь из города в сторону маленького городка, как когда-то, сейчас казалось, что уже сотни лет назад, он ехал забирать вещи своей молодой жены, чтобы перевезти её в их новый дом, обустраиваемый после свадьбы. Через пару часов он был на месте, без остановки проехал мимо её родительского дома, направляясь сразу на местное кладбище, чтобы навестить своих таких уже далёких близких. На заднем сиденье его машины лежали два огромных букета цветов для жены и их погибшего сына, которого он похоронил рядом с ней через два года после её смерти. Она уходила стремительно быстро, но объяснимо. Стадия, на которой обнаружили болезнь, была уже критической, делать операцию не представлялось возможным, оставалось травить смертельные клетки всеми отравами мира и надеяться на чудо. В чудо они не верили. Она знала, что умрёт, но не волновалась. Она была уверена в нём и спокойна, что он сможет справиться с горем её потери и обеспечить их единственному сыну достойное счастливое будущее. И вот как он справился!

Волны гнева и ненависти к самому себе раскалённой лавой плескались по клеткам его тела от ног до головы и обратно, пока он шёл к месту их вечного сна по тропинкам старого тихого кладбища. Весь мир ещё спал, и он был здесь совсем один, наедине со своим горем и своей самой неискупимой виной всей его жизни.

А вины в его жизни было много. Мать, неустанно обвиняющая его во всём в детстве, позаботилась об этом. Для начала он был виновен в том, что своим нежданным появлением на свет погубил её карьеру танцовщицы, так ярко и грандиозно начинавшуюся. Через пять лет он стал виновен в уходе отца, потому что она, конечно же, именно из-за него стала толстой, скучной и неинтересной. Дальше до самого выпуска из школы он был виновен в том, что она не может найти достойного мужчину и снова выйти замуж, потому что «никто не захочет брать женщину с ребёнком». Разумеется, он был с ней полностью согласен, что это он один во всём виноват.

Он стал коллекционировать вину с особым рвением, как другие дети яркие цветные наклейки. Он был виновен, когда они навсегда поссорились с лучшим другом, потому что Майк не защитил того на школьной площадке от старшеклассников вдвое больше их самих, отобравших их деньги. Он был виновен в том, что его первая девушка испытала боль во время их первого секса, ей совсем не понравилось и они перестали встречаться, конечно же, по его вине. Он был виновен во всех провалах институтской команды по волейболу, за которую весьма успешно играл всё время своего обучения там. И наконец, он был виновен в том, что его следующая девушка, а скорее самая близкая подруга с первого курса, неожиданно забеременела.

Майк не любил жену, он знал это всегда. Она была замечательным другом, поддержкой и опорой, его первым личным психотерапевтом, рассказывающим о том, что он совершенно заблуждается в уровне своей вины. Но он никогда не видел её в роли своей любимой, с ней было просто хорошо на тот момент. Новость о беременности напугала его, но он чётко решил в этот раз не быть виноватым в её страданиях, как в страданиях его матери. Ей не придётся чувствовать себя одинокой и никому не нужной и винить своего ещё не рождённого сына в этом. Хотя он знал, что она никогда этого делать не будет. Эта девушка была просто другая, святая, как все говорили в группе, в которой считали их идеальной парой. И он хотел соответствовать их представлениям. Идеала не вышло.

А вышло то, что он действительно стал виновен в том, что она отложила свою карьеру и оставила столь горячо любимую профессию навсегда. Первые три года с малышом было сложно, он очень часто болел, измученная мать не вылезала из дома. Отдать его в детский сад не представлялось возможным, и она самостоятельно со всей своей активностью и рвением занялась его домашним обучением. В школу сын пошёл с самыми лучшими показателями по всем предметам и с самым высоким уровнем психологической готовности к учёбе. Жена наконец мечтала вернуться к работе, но почти семь лет отсутствия практики дали ей понять, что она уже совершенно к ней не готова. Впору было учиться заново. А тем временем сам Майк шёл семимильными шагами – неисчислимое количество статей и публикаций, защита кандидатской и докторской, знаменитые клиенты, яркие выступления на конференциях, всеобщее признание. Она гордилась им и невыносимо завидовала.

Применяя опыт воспитания сына, она стала работать коррекционным психологом с детьми, и у неё прекрасно получалось, она заработала себе имя и признание в определённых кругах. Но на самом деле никогда не хотела работать с детьми. В глубине души несчастная жена понимала, что с самого раннего детства она мечтала именно о таком успехе, какой был у её мужа. И тайная ненависть к нему, казалось, «съедала её изнутри». Поэтому, когда она узнала, что страшная болезнь действительно съедает её изнутри, она ничуть не удивилась, это было для неё очевидно.

В один из дней, когда она уже знала о том, что у неё рак, но ещё не рассказала близким, она рыдала от отчаяния в их большом и красивом, но таком пустом доме, и почувствовала в самых тёмных глубинах своей души обвинение. Безоговорочное, чёрное и жестокое обвинение Майка и, что самое страшное, сына, в том, что случилось с её карьерой. И устыдилась. Она посчитала себя самой грязной и неблагодарной женщиной на свете, достойной смерти. И потому, как бы он ни боролся за неё, она умерла.

Умирающая жена рассказала обо всём этом мужу почти перед самым концом. Обо всех своих чувствах и переживаниях, ненависти и зависти к нему, об обвинении их сына. Она хотела получить прощение и отпущение грехов. Но увидела в его глазах ужас- понимания и признания собственной вины. То, в чём он раньше был неповинен, но в чём его незаслуженно обвинял самый дорогой человек, мама. То, от чего он так отчаянно бежал, наконец настигло его. Теперь он действительно был виноват.

Для него круг замкнулся.

Майк отпустил сына в свободное плавание. Он не хотел его видеть, признавать, что ему тоже тяжело заботиться о его боли. С головой ушёл в карьеру и преподавание. А ведь мальчик был ещё совсем ребёнок. Нахмуренный, молчаливый парень шестнадцати лет, которого жизнь уже обидела тяжёлой болезнью и смертью матери, он стоял, высокий и худой, в чёрном костюме, на похоронах над её незарытой могилой. И Майку в какой-то момент показалось, что он прямо сейчас прыгнет в эту чёрную яму, туда к ней, и пропадёт из его жизни навсегда. И именно это через пару лет он и сделал.

Желаний оправдывать себя или винить у несчастного мужчины сейчас уже не было. Он стоял на коленях, положив букеты цветов перед памятниками с их большими фотографиями давно забытых лиц, и рыдал. Майк рыдал, опустив голову в ладони, также, как недавно это делала Мария у себя в квартире, безутешно и громко. Рыдал несколько часов подряд, пока в горле не осталось крика, а в покрасневших, ничего не видящих глазах – слёз.

Он встал на негнущиеся ноги, когда солнце уже было в зените над его головой, и сказал им то, что казалось единственно верным в эту минуту:

– Я так перед вами виноват, но я не смогу это исправить. Это уже случилось, так как случилось, и мне безумно жаль. Если сможете, простите меня когда-нибудь.

За спиной каркнул ворон, сидевший на памятнике соседней могилы.

– Вот и ответ, – улыбнулся Майк, – и каждый услышал бы в нём своё. Я вас услышал.

И он зашагал прочь, оставляя за спиной всё, что и так уже очень давно осталось там. В прошлом.

Майк заехал к родителям первой жены. Когда утром, уже будучи здесь, он позвонил и сказал, что хочет их навестить, они были невероятно удивлены и счастливы. Совершенно постаревшие, но ещё крепкие и активные, они встретили его с распростёртыми объятиями. В конце концов, он последнее, что осталось у них от единственной дочери и внука. Стены их дома была увешаны их фотографиями. Вся летопись его жизни, события, про которые он и забыл вспоминать, висели в рамках яркими картинками, будто это было вчера. Они накрыли стол, угощали его домашними овощами и долго-долго говорили.

Каждая фраза начиналась с «а помнишь?…» И затем следовал длинный подробный рассказ какого-то эпизода их прошлой счастливой жизни. Плохое не вспоминали. Чудесные моменты, поездки и путешествия, ярмарки и летние барбекю, первые слова маленького сына, его первый метр на велосипеде, первая медаль. Их гордость и счастье, ушедшие безвозвратно. Разговор плескался волнами, затухая и нарастая от одного воспоминания до другого, и закончился к глубокой ночи.

Они, как заботливые родные родители, которых у Майка никогда не было, оставили его ночевать и постелили постель в детской комнате его мёртвой жены, где всё сохранилось в нетронутом виде, как было при её жизни, когда она, маленькая и счастливая, росла здесь со своими мечтами и надеждами на будущее. Розовое покрывало, плакаты рок-групп на стенах, детские платья в цветочек в шкафу, плюшевый мишка… – всё, что он не взял с собой, забирая её отсюда в их новую взрослую семейную жизнь. Он обнял полинявшего медведя и заснул глубочайшим сном без сновидений. Проснувшись только после обеда от телефонного звонка Марии.

Майк попрощался навсегда со своей прошлой жизнью в виде стареньких добрых родителей и уехал забирать женщину всей его жизни от её умирающего отца. И вот он был здесь, в её ванной. И его ждала совсем новая жизнь. В которой он ни в чём не собирался становиться виновным.