Читать книгу Прощание с Аэлитой. Роман - Марина Бойкова-Гальяни - Страница 3

Пять лет переписки, поздравительные открытки, ненавязчивые, совсем ни к чему не обязывающие приглашения. И вдруг Семен решился: навещу боевого друга, тем более, четверть века – юбилей, а не хухры-мухры.

Жизнь на заимке не сахар. А тут еще мать торопит со свадьбой, внуков жаждет:

– Семка, черт гулливый, второй год с Наталкой вожжаешься, стыдно в глаза соседкам глядеть. Компрометируешь девку.

И вдруг, он решился:

– Ладно, ма! В июле дружка боевого проведаю, а осенью поженимся с Наталкой, однако.

Мать вскочила, ахнув, забегала по дому:

– Ай, вот и хорошо, вот и распрекрасно! Готовься сватать по деревенскому обычаю.

– К чему, ма? Какой век на дворе?

– Времена всегда одни. Позабыли обычаи. На сто браков – восемьдесят разводов. А то вместе не венчаны поживут, а потом, глядь, и разбежались. У нее другой хахаль, у него новая пассия.

– Успокойся, мамуля! – Сын обнял мать и поцеловал седую прядку на виске, – если женюсь, то на всю жизнь.

Разговор был в апреле, а посватался Сеня к Наталье в середине мая. Венчание и свадьбу сговорили ровнехонько в самую середку октября, аккурат пятнадцатого. Октябри на Урале суровые, самое время погреться на южном солнышке. Решили поэтому медовый месяц провести в Сочи. Конечно, октябрь и Сочи не жарит, но для уральца – в самый раз!

К товарищу с пустыми руками не поедешь. Чем живет сибиряк и уралец? С осени как бурундук кедровые орехи запасает. Насыпал Семен для товарища целый ящик прошлогодних орешков, сверху полиэтиленовый пакет гречишного меда с дедовой пасеки уложил и посылкой отправил в новгородчину.

Часть гостинцев решил везти в рюкзаке сам. Упаковал большой кусок вяленой медвежатины, изысканное охотничье лакомство, несколько банок хрустящих соленых груздочков, варенье из дикой клубники в изобилии растущей по склонам холмов, ароматное, собравшее ласковое тепло короткого лета, черемуховую муку для пирогов (чай, мамаша сотоварища большая мастерица). И куда без знаменитой сибирской облепихи? Янтарное варенье и бутылочка ценного масла. Что еще?

– Мам! Кажется, упаковался.

– Серу2. Серу положил, сынок?

– А, точно, забыл жвачку сибирскую. Сам же топил, голова дырявая. Положу разной: вот – пихта, вот – кедр, вот – сосна.

Понюхал: м-м-м!

– Сыночек, рюкзак неподъемный!

– Ничего, мама, осилю. Помнишь, медведя тащил? Косолапый тяжеле будет.

Вечер перед отъездом Семен, как водится, с Наталкой, сватанной невестой провел.

– Смотри! Коли другую полюбишь, взойду на камень Писаный3, и в воду брошусь!

– Не полюблю, – Семен притянул девушку к себе, нашел горячие, солоноватые от слез губы.

Наталья отстранилась:

– Дай насмотреться на тебя, Соколик! Нет, плакать не стану, – отвернулась, пряча лицо.

– Ай-яй-яй! Не стану? – Семен повернул девушку к себе, – а это, что за ручьи? Глупыха, не навек прощаемся. Две недели не срок. Вытри слезки.

За стеной, в кухонном куте4, будущая теща усиленно гремела посудой. Парень прижал девушку к себе, целуя губы, шею, расстегнул пуговки на блузке:

– Натаха, будь моей до свадьбы!

– Нет, нет! Обманешь.

– Зоренька ясная! Обману, мне не жить. Мать проклянет. Любимая!

– Нет, – прошептала девушка, обессилев, – пожалуйста, нет.

– Да, – настаивал молодой человек, – все равно поженимся. Он прислушался: шум стих. – Будущая теща, – подумал, – ишь, затихарилась.

– Наталка, – позвала мать, – слышь, ай нет? Иди, чо скажу.

Девушка вскочила, лихорадочно застегивая блузку:

– Мамка кличет! Уступлю – худо мне будет.

Наталка убежала. Семен переждал, успокаиваясь. На губах остывал поцелуй девушки, молодой человек едва сдерживал желание провести языком там, куда льнули юные уста Натахи. Сердце заныло:

– Еще не уехал, а уже тоскую, Зоренька моя! Любимая! – прошептал Семен.

– Сеня, – девушка вбежала, бросилась в объятия, – не пущу! Прижму к груди и не пущу!

– Идем, – горячо зашептал парень, – идем ко мне на чердак. Мать не узнает. Или боишься?

– Себя боюсь, золото мое! Не устою.

Семен взял Наталку за руку, потянул за собой. Она послушно шла следом.

– Куда это вы направились? – Мать девушки стеною преградила путь.

– Прогуляться, тетка Зарина. Чудный вечер ныне – звезды россыпью.

– Ты, парень, мотри, девку не спорть! Звезды. Потом сам не возьмешь.

– Глупости, двадцать первый век за окном.

– Чай, не дура, знаю. Неча по закоулкам жаться, милуйтесь дома, а я «Мелроуз Плэйс»5 буду смотреть.

– Ладно, – не выпуская Наталкиной руки, Семен присел на край дивана, усадив девушку рядом. Тетка Зарина плюхнулась с его стороны, подтолкнув локтем:

– Потеснись, молодежь! Вот и ладно.

Втроем уставились в телевизор: будущая теща увлеченно, переживая за любимых героев, а влюбленные, абсолютно не понимая действия, происходящего на экране, поскольку желания и помыслы сосредоточились друг на друге. Пальцы молодого человека гладили ее ладонь, и она понимала, что Семен хочет сказать.

Наконец серия закончилась, и тетка Зарина встала:

– Прощайтесь, голубки. Можете поцеловаться, я отвернусь. Во сколько подкидыш на Красновишерск?

– Мама, ты же знаешь.

– Ладно, дочка. Сватья то будет провожать на вокзал?

– Мама проводит до Красновишерска. А уж до Перми сам.

– Вот дочка и ты со сватьей езжай.

– Спасибо, – глаза девушки увлажнились.

Тетя Зарина отвернулась и молодые поцеловались.

– Ну, я пошел? – Семен на секунду задержался у дверей.

– Две минуты, – будущая теща вышла на кухню.

Семен горячо обнял невесту, шепча клятву верности.