Читать книгу Взорванный город. роман - Марина Григорьевна Бойкова-Гальяни - Страница 7

Приехала к подруге раньше четырех, так уж заведено. Девушки уединились посекретничать, предоставив хозяйственные дела горничной, нанятой на вечер. Роман Наташи с Эдуардом был в самом разгаре, однако, как говорится «обжегшись на молоке, дуешь на воду», и молодая женщина ожидала скорого разочарования и неизменной развязки. К тому же, как она недвусмысленно высказалась, в постели избранник далеко не был «асом», что подвигало Натали на любовные утехи с «бывшими». Такие мелкие шалости Наталья, разумеется, не считала изменой, находя, что прежние любовники возымели некоторое право на её благосклонность. Юную Женечку такое отношение подруги к мужчинам нисколько не смущало, более того, втайне она завидовала легкости связей Натали.

– Где Эдд?

– На слёте садоводов Москвы. С самого утра. Правда обещал быть к ночи. Предупредила, чтобы не слишком старался: отдохнуть от назойливого любовника совсем не плохо. Так что пусть будет в Москве всю неделю.

– Назойливого? Быстро устаешь от любви. Так и судьбу можно прощелкать.

– Судьбу? Не такой хотела бы видеть жизнь с мужчиной. Секс, который оставляет досаду в теле. Разве здорово при каждом удобном случае искать объятий на стороне?

– Мешает большой интимный опыт. Иногда плохо знать чего хочешь.

– Хватит обо мне. Как у тебя с Герхардом?

– Не знаю. Но в постели радует. Иногда против воли.

– О! Герхард – насильник? Возбуждает.

– Да.

– Больше не ревнуешь?

– С ума схожу. Вчера на пути к тебе видела у фонтана парочку. Елена и Герхард стояли лицом к лицу, держась за руки. Я чувствовала между ними связь. Не знаю, интимное, вернее, да, конечно, но я не о сексе. Что-то между ними. И это заставило взбеситься больше, чем, если бы Герхард переспал с женщиной на стороне. Страх в душе. Чувствую всей кожей: Елена отнимет его.

– Но спит Герхард с тобой.

– Да, откуда только замашки маньяка?

– Расскажи.

Женя честно поделилась с подругой наблюдениями. Наталью они рассмешили, да и самой Евгении теперь показались забавными.

– Дурочка ты. Обычные игры.

Позвонили в дверь.

– Вот и первые ласточки, – Натали поспешила встречать гостей.

Вечеринки у подруги напоминали встречу старых приятельниц, или своего рода девичник, если бы не то обстоятельство, что гостьи на праздниках давно забыли времена невинности.

Гомон доносился из гардеробной, и был похож скорее на трескотню сорок, нежели на щебет вышеупомянутых пернатых. Вот они переместились в гостиную.

– Дженни, дорогая!

– Ирен! Светлана!

Картинно расцеловались. В сторонке незнакомка, ожидая представления, внимательно разглядывала Евгению.

– Познакомься, милая. – Подоспела хозяйка вечеринки, – Жюльетт Моруа, француженка, но неплохо говорит по-русски. Долго работала на Ланком, теперь открыла свою линию косметики. Очень перспективная. А это Дженни, Женечка.

Женя протянула руку. Жюльетт задержала её в своей ладони:

– Чем занимаетесь, Дженни?

– О, моя подруга работает женой великого ученого, изобретателя, но главное, красавца-мужчины, – опередила Натали, – кроме того, она недавно выпустила небольшой сборник стихов, который разошелся по друзьям и знакомым.

Снова раздался звонок, и хозяйка квартиры упорхнула встречать очередных гостей. Пришли ещё три подруги, все хорошо знакомы и не очень интересны. Женя беспокоилась, что вечер окажется скучным и увязнет в разговорах о детях (две женщины имели маленьких детей), мужьях и покупках.

Наталья пригласила всех отведать коктейль. Напиток был легким и освежающим.

– Сразу чувствуется недостаток алкоголя, – с видом знатока объявила Евгения.

Хозяйка загадочно улыбнулась.

Жюльетт нашла коктейль чрезвычайно оригинальным, и попыталась назвать ингредиенты, но всякий раз Натали покачивала головой.

Женя ухватила второй бокал.

– Не торопись, – предупредила подруга, – напиток не такой и слабый.

– Зато чудный, – девушка отставила бокал, и присела на кожаный диван. Жюльетт присела рядом с коктейлем в руке.

Между ними завязалась беседа ни о чем, то есть сразу обо всем. Тем не менее, было нечто, влекущее к этой маленькой женщине, а именно, внутреннее обаяние и доброжелательность, которую та излучала. Евгения испытывала желание понравиться, и сама того не осознавая, немного кокетничала. От Жюльетт это не укрылось: она снисходительно и нежно улыбалась. Вот достала кружевной платочек с монограммой «J.M.» и Евгения обрадовалась: «Так вот кто загадочный J.M., чье имя так заинтриговало накануне».

Натали с другими дамами расселись вокруг, но девушки не замечали их, такими серыми они виделись. Женя сказала француженке, что была в недоумении, увидев инициалы в списке приглашенных на пятничный раут, и представляла себе солидного загадочного мужчину, путешественника, который будет рассказывать об удивительных и опасных приключениях.

– Жаль, разочаровала, увы, рассказать нечего.

– Неправда, – вмешалась Натали, – если человек обладает даром рассказчика, он всегда найдет тему, в конце концов, сочинит на ходу историю, которая захватит слушателей. Нам интересно было бы послушать не только о Франции, где мы все бывали не раз, а о вас. Пусть это будут простые биографические подробности, или байка. Всё равно.

– Что значит байка?

– История из жизни, не обязательно своей, которая может быть приукрашена вымыслом, рисовкой, преувеличением. Жизненный анекдот.

– Пожалуй, я подумаю над байкой, но, боюсь, не сегодня. Тугодумие, свойственное моему характеру, мешает сочинить историю экспромтом, – она взяла Женю за руку, – mon ami, принести коктейль?

– Лучше маленькую рюмочку коньяка.

– Дженни обожает коньяк, – пояснила Наталья.

– А я в восторге от коктейля. Натали, во Франции вы могли бы разбогатеть.

– Не хочу заниматься изготовлениями напитков всерьез. А составлять букет для близких подруг, и принимать от них похвалы, удовольствие. Как говорится: каждому свое.

Жюльетт вернулась с коньком для Жени и бокалом коктейля для себя. Дженни хотелось, чтобы француженка обняла, притянула, почувствовать упругость бархатистой щеки на губах. Нежность охватила юное существо. Что это было? Плотское желание познать близость женщины? Скорее, острая тоска по матери, которой лишилась в раннем детстве. Тоска одиночества захлестнула теперь. Она боялась потерять единственного близкого человека, Герхарда. Он был всем, и матерью – тоже.

Казалось, и Жюльетт испытывала нечто подобное.

В попытке сохранить чувство, Женя тихо засобиралась домой. Жюльетт вызвалась проводить до такси. Взявшись за руки, девушки стояли в ожидании машины и молчали. Когда Женя садилась в такси, Жюльетт подставила щеку, прощаясь. Женя прикоснулась к ней губами, испытывая священный трепет.

Пятничного приема оставалось ждать целых четыре дня. Воспоминания о милой француженке приятно грело, только страх разочарования преследовал, не давая расслабиться. Полюбила Натали, и она встретила Эдда. Не станет ли обузой для J.M. привязанность юной одинокой девушки? Сейчас Женя больше всего нуждалась в милом друге. Много переживаний выпало на её долю в последнее время, и виноват Герхард: мужчина, которому неопытная сиротка доверила жизнь.

В окнах горел свет: Герхард дома.

– Как вечеринка?

– О, ты помнишь?

– Звонил Веселый Роджер. Как обычно, под наркотой. Предлагал ширануться, и нагрянуть с визитом, как он выразился в цветничок.

– Когда звонил?

– Да с полчаса. Может, больше. А что?

– Ты ещё спрашиваешь. Каждый раз отморозок портит Наталье девичник. Я звякну, предупрежу.

– Брось. Сама справится с племянничком. Хотела бы, давно отвадила бездельника. Так нет, он хвастал, что она ему денег дает.

Набрала номер Натали. Увы, опоздала. В трубке было слышно ржание Роджера, он опять кого-то высмеивал.

Подруга поблагодарила за заботу, и уверила, ничего страшного не случилось.

– Роджер слишком дорожит денежным довольствием, которое получает от меня. А ты, подруга, что сделала с Жюльетт? Она в полном восторге.

– Я тоже. Можешь так и передать.

Натали положила трубку.

– Ну, что, я прав? – усмехнулся Герхард, доставая из холодильника банку пива, – хочешь?

Девушка кивнула, отвечая сразу на оба вопроса.

– Откуда ты знаешь J.M.?

– Натали попросила включить в список гостей. Сказала, не пожалеем. Очень, говорит, милая дама, и знакомых совсем нет в нашем городе. А что?

– Она была на вечеринке у Наташи. Не скажу, что красавица, но что-то такое особенное. Я сама не своя, просто влюбилась.

– Ну, ну.

Герард равнодушно пожал плечами, деланно зевая. Дженни чувствовала, он ускользает, и искала невидимую цепь, чтобы приковать любимого.

– После пятничного приема, уеду на Евгению.

– Один?

– Конечно.

– Возьми меня с собой. Честное слово, не ограничу свободы.

– Что ты называешь свободой?

– Ну, вообще, – замялась, – будешь работать, не обращая на меня внимания. Я не стану мешать.

– Милая моя, разве в этом дело? Мои мысли будут заняты работой лишь наполовину.

– Пожалуйста.

– Не могу. Натали и Жюльетт, надеюсь, не дадут скучать.

– Когда вернешься?

– Ну, вот. Еще не уехал, а уже когда вернешься.

– Да. Знаешь, как мне плохо без тебя, и насмехаешься.

– Дурочка, – Герхард притянул к себе, и, наклонившись, заглянул в глаза Евгении, – считаешь, развлекаться еду? Дженни!

– А разве честолюбивые планы стоят нашей любви?

– Я – ученый. И если придется положить на одну чашу весов любовь, а на другую работу, выберу последнее без сожаления. За это и любишь, сама того не ведая. Случись, потеряю интерес к науке, сяду дома у камина, укутавшись мягким пледом, располнею со временем, начну брюзжать, подобно старому ворчуну, глядя новости по телевизору, научусь жалеть потерянные годы, рассуждая о том, что был ленью сгублен великий ум. Кого, думаешь, стану винить? Да и не разочаруешься ли в своем Герхарде?

– Я не буду любить меньше. Никогда. Прости, знаю, как важна работа. Поезжай.

Герхард крепко поцеловал Дженни в губы, и разжал объятия.