Читать книгу Ямада будет. Книга 2. Ямада будет драться - Марина Комарова - Страница 4

Кийо отводит меня в небольшую комнату, которая выглядит словно сошедшей с открытки старой Японии.

Низкий столик из тёмного дерева, чайник, из носика которого исходит сизый пар. Мягкие подушки на полу. У стены стоит изящный шкафчик с расписными дверцами, а на окне висит тонкая бамбуковая штора, пропуская мягкий тёплый свет.

– Прошу вас. – Он указывает на подушку у стола. – Выпейте чаю и немного успокойтесь. Вам здесь ничего не грозит.

Его голос слишком спокойный, чтобы я могла в него поверить. Осторожно сажусь, стараясь не шуметь. Платья нет, выгляжу, скорее всего, так, будто попала в ураган. Прекрасный вид, ничего не скажешь. Но смущаться перед тем, у кого хвост, как-то не получается.

Кийо склоняется, разливая чай в маленькие чашечки, и подаёт одну мне. Его движения так точны и отработаны, будто он всю жизнь только и делал, что занимался этим.

– Что здесь происходит? – спрашиваю, отчаянно пытаясь, чтобы голос не дрожал. – Зачем я здесь?

Кийо выпрямляется, смотрит на меня задумчиво, потом, словно решившись, отвечает:

– Всего лишь беседа. Скоро прибудет важная персона. Вам нечего бояться.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не выдать саркастичный смешок. Конечно, чего мне бояться? Зубастого окна или странного города, где люди двигались как марионетки? Всё в порядке, действительно.

– Пожалуйста, подождите здесь, – добавляет он, чуть склоняя голову. – Я скоро вернусь.

А потом разворачивается, направляясь к двери, однако на пороге вдруг останавливается. Маска скрывает лицо, но чувствую, что Кийо улыбается:

– Могу я спросить, какой у вас любимый цвет?

– Что? – опешила я. – Э-э… наверное, синий.

– Синий, – повторяет он, словно отмечает что-то про себя. – Благодарю. Отдыхайте, Ямада-сан.

С этими словами он выходит, оставляя меня одну. Перевожу взгляд на чашку чая, потом на закрывшуюся дверь, тяжело вздыхаю.

Синий? Ну, нравится. Зачем ему вообще это знать?

Сижу на подушке, стараясь удержать дрожь в руках, – потихоньку накрывает после всего, но чай, кажется, только усиливает напряжение. Каждую секунду ловлю себя на мысли, что дверь сейчас распахнётся, и в неё войдёт что-то… или кто-то, с кем мне явно не справиться. Паника то и дело поднимает голову, но я силой заталкиваю её обратно.

И без тебя тут веселее некуда.

Вдох, выдох. Вдох, выдох. Возьми себя в руки. В любой ситуации думай холодной головой. Главное, оставаться в сознании и не позволить страху взять верх.

Когда дверь наконец открывается, я невольно подскакиваю.

На пороге стоит Кийо. В руках у него аккуратно сложенное синее кимоно. Он молча входит, раскладывает его на столе передо мной и отступает на шаг.

– Это для вас, – произносит чуть звеняще.

Недоверчиво смотрю на ткань, не в силах даже прикоснуться. Кимоно выглядит как настоящее произведение искусства. Глубокий синий цвет напоминает ночное небо и переливается бархатистыми оттенками. По подолу и рукавам проходит узор тонких серебристо-розовых линий, словно тонкие ветви дерева. Переплетаются, образуя сложные рисунки, среди которых можно различить цветы с пятью лепестками – сакура. Они более насыщенного оттенка.

На спине кимоно красуется более крупный рисунок: огромный цветок, раскрывающий свои лепестки к небу. Но он выполнен в чуть ином стиле – в каждом лепестке отражаются яркие звёзды. От цветка отходит светлая дымка, словно намёк на что-то мистическое, окутывающее того, кто наденет эту вещь.

– Это кимоно… – Кийо словно угадывает мои мысли, – надевают для особых случаев. Оно символизирует ясность мысли и спокойствие духа. А сакура, хоть и серебряная, добавлена здесь как напоминание о хрупкости момента, о том, что всё временно.

– Временно… – тихо повторяю я, рассматривая рисунок.

– Именно так. – В голосе Кийо появляются какие-то новые нотки. – Вы сейчас находитесь на пороге… очень важного разговора. И этот образ, – он кивает на кимоно, – должен напомнить вам, что страх – всего лишь миг. Но ясный разум всегда помогает преодолеть тьму.

Понятно, что ничего не понятно.

Я провожу пальцами по ткани. Мягкая и лёгкая, явно очень дорогая. И не столько в деньгах, сколько в мастерстве. Это не просто одежда. Это целое послание. Или… предостережение?

Кийо отходит, чтобы дать мне пространство, но его голос остаётся спокойным и уверенным:

– Пожалуйста, встаньте, Ямада-сан. Я помогу вам.

Колеблюсь, но поднимаюсь. Кийо разворачивает кимоно и ловко встряхивает его, чтобы ткань заскользила по воздуху. Он становится передо мной, поясняет каждый шаг, как будто старается успокоить меня через процесс.

– Сначала надевается нагадзюбан, – говорит он, подавая мне тонкое нижнее одеяние белого цвета. – Это защитный слой, чтобы верхнее кимоно не пачкалось.

Я натягиваю лёгкую ткань на плечи. Она кажется почти невесомой. Кийо застёгивает воротник на шее и поясняет:

– Важно, чтобы левая сторона всегда закрывала правую. – Делает паузу, чтобы подчеркнуть значение этого правила. – Иначе это одежда для покойников.

У меня перехватывает дыхание, и я торопливо киваю, не желая даже случайно ошибиться. Когда нагадзюбан зафиксирован узким поясом, он снова берёт синее кимоно.

– Теперь основной слой.

Аккуратно кладёт кимоно мне на плечи, следит, чтобы ткань равномерно облегала тело. Подол должен доходить до пола, но Кийо слегка подгибает его, чтобы длина была удобной для движения. Затем плавно скрещивает стороны кимоно на моей груди: левая закрывает правую.

– Теперь оби, – говорит он, доставая широкий пояс из той же ткани с серебристым отливом.

Кийо берёт длинную ленту и начинает завязывать её вокруг талии, крепко, но не слишком туго. В процессе поясняет:

– Оби не только украшение. Это как центр тяжести, чтобы кимоно сидело правильно.

Я чувствую, как он скручивает пояс в сложный узел на спине. Это занимает несколько минут – узел напоминает аккуратный цветок. Движения Кийо быстрые и отточенные, как у того, кто делает это не в первый раз.

Когда оби зафиксирован, Кийо отступает и оглядывает результат критическим, но довольным взглядом.

– Готово, – говорит он и берёт небольшой гребень. – Теперь причёска.

Вздрагиваю, но не возражаю. Кимоно я надевала только на праздник в университете. Потом как-то всё обходилась обычной одеждой. Поэтому весь процесс сейчас очень впечатлял.

К тому же меня никогда не одевал ёкай. Это, знаете ли, дорогого стоит.

Кийо осторожно распускает мои волосы и расчёсывает их, движения уверенные и осторожные. Затем делит волосы на две части, верхнюю собирает в высокий пучок, оставляя несколько прядей свободно спадать. Закрепляет пучок традиционной заколкой с небольшими подвесками, которые звенят при движении.

– Это просто, но элегантно, – комментирует, слегка приглаживая выбившуюся прядь.

Кажется, в ком-то живёт стилист и парикмахер. Хвост ему совершенно не мешает.

Смотрю на себя в зеркало. Прекрасная незнакомка глядит в ответ. Грациозная, утончённая, с намёком на что-то из прошлого.

– Спасибо, – шепчу, понимая, что Кийо вложил в этот процесс что-то большее, чем просто механическую помощь. Ему явно нравится.

Он слегка кланяется:

– Не за что. Теперь вы готовы.

Хочется стукнуть за такой ответ. Никогда не отвечайте на благодарность «не за что», потому что человек явно посчитал это важным.

Моё отражение… Реально ощущение, что это не я. Вернее, не та я, что вижу каждое утро. Витиеватые узоры на синем кимоно, серебристый блеск оби, высокая причёска с аккуратными заколками – всё это меняет меня. Причём делает в разы красивее. В этом облике есть что-то элегантное, недостижимо утончённое, как из прошлого, от которого веет загадкой. Жаль, что такой наряд не на каждый день.

Прикасаюсь к ткани на рукаве, чтобы убедиться, что всё это реально. Ткань прохладная на ощупь, пальцы замирают на вышитых узорах. Гладких-гладких. Хотя ожидалось, что будет немного шершавым.

Как будто вытянула билет в другой мир. Даже движения стали осторожнее, словно боюсь разрушить этот образ.

Смотрю на себя ещё раз, не веря, что это всё же я. Чужая, но… красивая. Невероятно красивая. Не могу вспомнить, когда последний раз чувствовала себя такой. И что-то в этом пугает.

На миг кажется, что я больше не выгляжу чужой здесь. Этот образ, место, момент – всё сливается воедино. Будто вписываюсь, будто всегда должна была быть здесь.

Моргаю, резко отрывая взгляд от зеркала. Резко выдыхаю.

Нет. Хватит. Достаточно фантазий. Это уже слишком.

– Соберись, – шепчу себе под нос, чувствуя, как сердце стучит чуть быстрее.

Со смаком мысленно отвешиваю себе оплеуху. Глупости. Всё просто игра. Наряд, место, атмосфера… Это не моё, я тут, потому что похищена. И не стану частью этого мира.

Но подавать вид нельзя. Вместо этого выравниваю спину, делаю глубокий вдох и оборачиваюсь к Кийо с вымученной, но уверенной улыбкой.

Он смотрит на меня пристальным взглядом.

– Вы понравитесь Осакабэ, – невозмутимо говорит Кийо, склонив голову, как будто речь идёт о чём-то само собой разумеющемся.

– Простите, но… почему я должна ей понравиться? И кто это вообще? – Вопрос звучит резче, чем положено испуганной лани, но не могу справиться с раздражением. Играть жертву у меня получается отвратительно.

Кто такая эта Осакабэ и почему я должна думать о её мнении?

Кийо мягко улыбается и делает шаг в сторону, жестом приглашая присесть.

– Осакабэ-химэ – не просто хозяйка этого дома. Она хозяйка всего, что вы здесь видите. Её уважает каждый в округе, ведь она живёт уже сотни лет, с самого начала эпохи Эдо.

Я недоверчиво поднимаю бровь, однако послушно сажусь, а он продолжает:

– В старину в замке Химэдзи жила в уединении принцесса. Ходят слухи, что она была необыкновенно красива и её красота скрывала ужасное проклятие. Говорят, что однажды она разозлила могущественное божество, и тот наложил на неё заклятие – вечную жизнь, но без радости.

Кийо наклоняет голову, задумчиво разглядывая меня, как будто пытается представить, что я думаю. Молчу, только мне неуютно под его взглядом.

– После этого, – продолжает он, – принцесса ушла в одиночество. Она скрылась в башне замка, избегала людей и почти не показывалась на глаза. Никто точно не знает, как она умерла. И умерла ли вообще. Но с тех пор её дух стал хранителем замка. Осакабэ-химэ, хозяйка ёкаев и тайн.

Звучит как сказка. Но я сама сейчас далеко от реальности. Поэтому сложно судить. Легенда безлика. Почему мне кажется, что Кийо что-то недоговаривает?

– И она… здесь? – уточняю, чувствуя холодок, пробежавший по спине.

– Да, – отвечает Кийо с лёгким поклоном. – Теперь её место здесь. Этот дом – как ещё один замок Химэдзи. Здесь она решает, кто достоин, а кто нет.

Я нервно сглатываю. Кто достоин. Почему я должна проходить этот странный осмотр?

– Она не выносит фальши, – добавляет Кийо, словно прочитав мои мысли. – Но вы… вы ей понравитесь. Уверен.

Не то чтобы мне стало легче, господин со змеиным хвостом. Но интуиция подсказывала, что у главной тут лучше вызвать симпатию, чем отторжение.

Кийо ещё что-то говорит, и где-то в глубине памяти всплывают обрывки похожей легенды. То ли из школьных занятий, то ли из какого-то документального фильма. Призрак принцессы, которая обитала в замке, сторожила его и наказывала плохишей. Тогда я не придала этому значения, потому что, ну… это же просто сказки, правда? Кто бы мог подумать, что теперь я окажусь в центре этой «сказки».

– Вы правда считаете, что здесь всё по-настоящему? – Мой голос звучит слишком хрипло, чтобы передать лёгкость, с которой я хотела это спросить.

Кийо отвечает не сразу. Просто смотрит на меня, как будто решает, стоит ли объяснять очевидное.

– Здесь всё настоящее, – наконец произносит он таким тоном, будто других вариантов и быть не могло.

Пытаюсь переварить эти слова, когда Кийо вдруг замирает. Ощущение, словно глаза чуть сужаются, взгляд уходит в сторону, будто он уловил что-то, чего я не могу ни видеть, ни слышать. Напряжение в комнате становится ощутимым. Невольно тоже напрягаюсь, сердце учащённо бьётся.

– Что такое? – спрашиваю.

Кийо медленно поворачивается ко мне и как будто с трудом возвращается к разговору.

– Время пришло. Осакабэ-сан ждёт нас.

Сглатываю и, чувствуя, как потеют ладони, поднимаюсь на ноги. Кажется, выбора у меня всё равно нет.

Кийо открывает дверь, и я невольно замираю на пороге. Передо мной не тёмная улочка и не узкая дорога, по которой мы сюда подъехали, а нечто совершенно иное.

Просторный двор, больше похожий на территорию какого-то старинного дворца, расстилается перед глазами. Небольшие каменные дорожки петляют среди идеально ухоженных клумб и деревьев, покрытых серебристым светом луны. Прямо перед домом раскинулся пруд, гладь которого отражает звёзды так чётко, будто это второе небо. Через пруд перекинуты изящные мостики, тонкие, словно паутина, и ведущие к ещё более прекрасным уголкам сада.

Но это не самое удивительное. Ночь вокруг живая.

Светящиеся кандзи, словно танцующие в воздухе огоньки, парят в разных уголках сада, переливаясь тускло-золотым светом. Они движутся медленно, создавая иллюзию, словно плавно танцуют на невидимом ветру. Кажется, будто весь сад разговаривает на каком-то древнем языке, который я не могу понять.

Делаю шаг вперёд, чувствуя, как холодный воздух касается кожи. И тут замечаю… существ.

Сначала краем глаза, потом всё явственнее и ярче. В пруду что-то движется, длинное и изящное, как змеиный силуэт: то ли дракон, то ли огромная рыба с чертами человека.

Вдоль дорожек прогуливаются фигуры в традиционной одежде. Их лица размыты, как отражение в воде, но взгляды цепкие, внимательные. Я различаю ёкаев с удлинёнными ушами и огромными лапами, напоминающими когти зверей.

В глубине сада мерцают цукумогами: старые зонтики, фонари, музыкальные инструменты, ожившие и блуждающие. Шустрые такие и любопытные. Есть ещё кто-то, но я пока не могу разглядеть.

Мурашки бегут по коже, когда осознаю, что все они смотрят на меня. Не приближаются, не говорят, но их взгляды цепляют – внимательные, задумчивые, словно оценивают. Тишина настолько глубокая, что я слышу собственное дыхание.

– Это… это все они? – шепчу, почти не веря глазам.

Они что? Сама не понимаю, что спросила.

– Они просто любопытны, – спокойно отвечает Кийо, как будто прогулки среди оживших мифов – его повседневность. – Здесь вы чужая, но не враг. Пока.

Я сглатываю. Слово «пока» звучит как тонкий намёк, что надо быть осторожной.

Мы идём вперёд, я чувствую на себе сотни взглядов. Сад вокруг превращается в нереальную фантасмагорию, границу между сном и реальностью.

Кийо уверенно ведёт меня вперёд, только каждый шаг даётся с трудом. Сад словно наблюдает за мной: взгляды, тихие шорохи, едва уловимое движение существ, которые не подходят ближе, однако и не отпускают. Грудь сдавливает, дыхание становится поверхностным. Я не понимаю, кто все эти создания, и от этого только страшнее. Их взглядов достаточно, чтобы почувствовать, как ноги подкашиваются.

И всё же есть что-то большее, чем просто страх. Чувство, что я здесь не случайно. Все эти существа чего-то ждут. От меня. Абсурдно, конечно. Как может обычный человек из современного мира оказаться настолько значимым для места, которое выглядит будто вырванным из мифов?

Отвечать никто не спешит. Я боюсь даже смотреть вперёд, но ноги сами идут за Кийо.

Мы останавливаемся перед небольшим домиком, возвышающимся среди сада, как нечто особенное. Он совсем не похож на тот, где я была раньше. Простая и изящная архитектура: деревянные панели, бумажные двери с узорами, отблеск света фонарей на крыше. От него исходит что-то… странное. Не тепло и не уют, а чувство необъяснимого величия и непоколебимой власти. Холод пробегает по позвоночнику.

Кийо останавливается у входа и лёгким движением отодвигает дверь. Жестом приглашает меня войти. Я делаю шаг, переступаю порог… и сразу замираю.

Воздух внутри тяжёлый, наполненный чем-то необъяснимым. Как будто переступила границу между мирами. Комната кажется простой: татами, несколько изящных ширм, небольшие полки с древними свитками. Но в этом минимализме прячется что-то пугающее.

Мир вокруг будто останавливается, звуки сада за спиной резко затихают, и я остаюсь наедине с этой незримой тяжестью. Сердце бешено стучит. Что-то здесь не так. Не знаю, что именно, но этот дом явно не хочет, чтобы я расслабилась.

Темнота комнаты кажется почти осязаемой, как мягкий бархат, поглощающий даже слабый свет. Воздух насыщен ароматом благовоний, в котором угадываются нотки сандала, ладана и чего-то цветочного, едва уловимого. Делаю ещё шаг, а потом вижу… её.

За низким столиком, окружённым тонкими ширмами, на которых проступают изображения стилизованных драконов и журавлей, сидит женщина. На её фигуру невозможно не обратить внимания, даже если бы я пыталась.

Осакабэ-химэ.

Она изящна и грациозна, и в то же время от неё исходит такая аура силы, что у меня перехватывает дыхание. Тёмное двенадцатислойное кимоно, переливающееся, как вороново крыло, украшено тонкими серебряными нитями, будто рисующими ночное небо с луной и звёздами. Длинные рукава лежат на татами, словно крылья, а воротник, открывающий тонкую шею, украшен нитью из нефритовых бусин. Волосы уложены в сложную причёску, закреплённую массивными шпильками с подвесками, которые тихо звенят от малейшего движения. Они отражают свет так, что создаётся ощущение, будто она окружена сиянием.

Но взгляд… Он заставляет меня застыть. Её глаза невероятно тёмные, почти чёрные, и в них – всё: мудрость веков, холодное спокойствие и что-то такое, что подсказывает мне: стоит ей захотеть, и я умру, не успев моргнуть. Даже взмах ресниц кажется угрожающим.

В горле пересыхает. Понимаю, что передо мной не просто ёкай, древний дух, а нечто большее. Настоящая сила, завёрнутая в оболочку человеческой красоты. Точнее, не очень-то и человеческой. Страх, почтение, восхищение – всё это вспыхивает во мне одновременно, оставляя лишь одно желание: выжить.

Я опускаюсь в низком поклоне, почти касаясь лбом пола. Голос Кийо звучит где-то за моей спиной:

– Осакабэ-сама, Ямада-сан прибыла.

Руки дрожат, но я делаю всё, чтобы не показать это. Боюсь поднять глаза, даже сделать лишнее движение, понимая, что в этой комнате каждая мелочь может стать фатальной.

Комната погружается в напряжённую тишину. Чувствую, как взгляд Осакабэ-химэ прожигает меня насквозь. Будто она изучает всё, что скрыто внутри меня, проникает в самые тёмные уголки души. Улыбка на её лице спокойная, но от неё становится не по себе.

Длинные пальцы плавно делают жест, приглашая сесть напротив. Я не решаюсь ослушаться и осторожно опускаюсь на татами, стараясь не издавать ни звука. Спина выпрямлена, руки сложены на коленях, хотя внутри всё трясётся. Как будто этот низкий столик – граница между жизнью и смертью.

Когда я наконец устраиваюсь, из темноты появляются фигуры. Призрачные служанки, едва видимые, словно сотканные из дымки. Их движения беззвучны, они буквально парят, оставляя за собой лёгкое мерцание. Кийо, уже мне знакомый, тоже принимает участие, но его роль скорее ведущего.

Начинается чайная церемония.

Служанка с почти прозрачной кожей выносит чайник из чёрного лака с золотым рисунком гор. Её движения безупречны, словно отрепетированы тысячи раз. Она ставит чайник перед Осакабэ, и та, не отрывая от меня взгляда, берёт его с грацией, которую невозможно повторить. Другая служанка, с чертами лица, утонувшими в дымке, подаёт чашку.

Стараюсь запомнить каждую деталь. Чайный набор выглядит так, словно ему сотни лет. Всё, от чашек до подноса, сияет лёгким фосфоресцирующим светом. Мне кажется, будто я вижу в их рисунках звёздные карты или древние символы.

Кийо, стоящий чуть позади, подаёт знак, и передо мной оказывается чашка. Опускаю взгляд на тёмно-зелёный чай, который выглядит больше зеркалом, чем напитком. Пар медленно поднимается вверх, и на мгновение мнится, будто в нём виднеются лица – то ли призраков, то ли чего-то ещё.

Моё сердце колотится так громко, что, кажется, его могут услышать. Пальцы дрожат, когда я беру чашку, стараясь подражать плавным, медленным движениям слуг.

Осакабэ-химэ наблюдает за каждым моим шагом. Даже не пробуя чая, чувствую себя участницей какой-то мистерии, где от правильности каждого действия зависит моя судьба.

Подношу чашку к губам и делаю небольшой глоток. Горьковато-сладкий вкус разливается по языку, обволакивает всё тело теплом. Не успеваю осмыслить этот момент, как понимаю, что в комнате вновь повисла тяжёлая тишина. Все ждут, что скажет Осакабэ.

Она же, поставив чашку обратно на стол, ненавязчиво улыбается – улыбка, которая одновременно успокаивает и пугает. Её голос, низкий и мелодичный, прерывает тишину:

– Ямада-сан… Я слышала, вы недавно попали в… необычную ситуацию. – И тут же: – Как вам наш сад?

Вопрос простой, но явно задан не просто так. Я сглатываю, стараясь не выдать разброда чувств. Конечно, давайте поговорим о саде, пока я буквально сижу в центре фантасмагории.

– Очень красиво, – осторожно отвечаю, чувствуя себя неловко под её пристальным взглядом. – Даже слишком… красиво. Я бы сказала, необычно.

Осакабэ тихо смеётся. Это мягкий, но странный смех, от которого у меня пробегает холодок по спине.

– Необычно – это лестно. Мы много работаем, чтобы сохранить его таким, – отвечает она и на миг отводит взгляд, словно наслаждается собственными словами. – Вам понравился пруд?

– Да, – киваю, думая, что лучше не углубляться в подробности, как я едва удержалась от паники, проходя мимо тех существ у мостика. – Он выглядит… живым.

– Живым? – Осакабэ-химэ слегка наклоняет голову, словно обдумывая мои слова. – Интересная мысль. Жизнь есть везде, даже там, где вы её не видите.

Мне кажется, что её фраза – это намёк, только я не могу понять на что. Всё больше ощущаю себя мухой в паутине, где каждое движение привлекает внимание.

– Как вы вообще здесь оказались? – внезапно спрашивает она, меняя тему.

Вопрос застигает меня врасплох. Конечно, как я оказалась? Машина, дорога, что-то странное, и вот я здесь. Но чувствую, что объяснять это в деталях бессмысленно.

– Меня привезли, – коротко отвечаю, глядя в чашку, чтобы избежать её взгляда.

– Привезли, – повторяет Осакабэ, будто пробует слово на вкус. – Надеюсь, это было комфортно.

– Не совсем, – вырывается у меня раньше, чем я успеваю подумать.

Ну да, меня чуть не сожрали. Такой себе комфорт.

На мгновение в комнате становится так тихо, что я слышу, как капли дождя начинают стучать по крыше. Осакабэ-химэ чуть приподнимает бровь, её интерес, кажется, только возрастает.

– Неудобно? В нашей скромной обители?

– Дело не в этом, – спешу объяснить я, чувствуя, как от неё исходит напряжение. – Просто я… не совсем понимаю, что здесь делаю.

– А разве это не лучшее состояние? – Её тон становится загадочным. – Быть там, где вы не понимаете, но ощущаете. Это даёт простор для… возможностей.

Её слова звучат как головоломка. И почему-то мне кажется, что именно я должна её разгадать. Ками, с кем я спуталась? Точнее, спутали меня.

– Возможно.

– Хорошо, что вы открыты для новых идей, – заключает Осакабэ и делает ещё глоток чая. – Иногда непонимание – лучший учитель.

Нет, определённо это хождение вокруг да около до добра не доведёт. Поэтому я спрашиваю в лоб:

– Что вам от меня нужно?