Читать книгу Ямада будет. Книга 2. Ямада будет драться - Марина Комарова - Страница 5

Осакабэ-химэ спокойно подносит чашку к губам, делая небольшой глоток. Её движения неспешны, как будто времени не существует. Да что там… словно она сама его контролирует.

– Этот чай собирают на рассвете, – произносит она, не поднимая глаз. – Каждый листик отбирается вручную. Вкус особенный, не так ли?

Невольно делаю глоток. Чай действительно удивительный: мягкий, обволакивающий, с тонкими нотками чего-то цветочного и землистого. Я плохо разбираюсь. Но сейчас его вкус кажется мне лишь ещё одной частью этой странной атмосферы.

– Очень, – отвечаю, стараясь сделать это невозмутимо.

Осакабэ-химэ улыбается едва заметно, её взгляд всё так же сосредоточен на чашке.

– Приятно слышать. Чай – это не просто напиток. Это целая философия. Он учит нас терпению, пониманию и внутренней гармонии.

Терпение. Как раз то, чего мне сейчас не хватает. Сердце стучит слишком быстро, каждая клеточка тела напряжена. Мне хочется кричать, спрашивать, требовать объяснений. Но я знаю: стоит только выдать свои эмоции, и это будет конец.

– Вы согласны? – продолжает она, вдруг пристально глядя на меня.

– Думаю, да, – отвечаю, хотя слова звучат будто издалека.

Осакабэ-химэ одобрительно кивает, будто читает мои мысли. Снова делает глоток, явно наслаждаясь каждым мгновением.

– Торопливость разрушительна, – говорит, ставя чашку на стол. – Она не ведёт к цели, а лишь усложняет путь.

Её слова проникают глубоко, заставляя внутренне сжаться. Я киваю, но на самом деле мысленно спорю: а что, если время действительно имеет значение?

– Возможно, вы правы, – отвечаю, стараясь выглядеть покорной.

– Я всегда права, – отвечает она без тени шутки.

Сложновато иметь дело с такими людьми. Точнее, нелюдьми. Но особого выбора у меня нет.

Эти слова, сказанные настолько спокойно, почему-то добавляют ещё больше напряжения. Снова беру чашку, чтобы занять руки. Стараюсь сделать вид, что наслаждаюсь чаем, но взгляд то и дело возвращается к собеседнице.

Терпение. Я должна терпеть. Это, похоже, единственное, что от меня сейчас требуется. Даже если хочется в кого-то швырнуть этой чашкой.

Осакабэ-химэ медленно кладёт руки на колени. Глаза, глубокие и бездонные, словно озёра в ночи, сосредоточенно смотрят на меня.

– Между миром ёкаев и онрё существует хрупкое равновесие, – начинает она ровно и тихо, будто рядом шелестят бамбуковые листья. – Это не мир в привычном понимании. Скорее, соглашение.

Я хмурюсь, пытаясь уловить суть её слов. Соглашение? О чём вообще идёт речь?

– Изначально, – продолжает она, не замечая моего замешательства, – это было необходимо, чтобы хаос не поглотил всё. Ёкаи и онрё… Мы, как тени, существуем на границе вашего мира, но наша природа различна. Онрё – это гнев, месть, боль, воплощённые в духах. Ёкаи олицетворяют иное. Их много. Мы все – история, эхо старого мира, наследие, которое продолжает жить по сей день.

Я слушаю, но слова звучат как загадка. Зачем мне это всё рассказывают?

– Мы установили правила, – продолжает Осакабэ-химэ, чуть склонив голову, её длинные чёрные волосы слегка касаются плеч. – Их нельзя нарушать. Нарушение приводит к последствиям, которые затрагивают все стороны.

Нахмуриваюсь ещё больше, пытаясь осмыслить. Почему она рассказывает мне это? При чём тут я вообще?

– Простите, но… – Осторожно подбираю слова, стараясь не звучать слишком резко. – Какое это имеет отношение ко мне?

Осакабэ-химэ смотрит на меня, её глаза будто бы чуть светятся в полумраке комнаты.

– Имеет, Ямада-сан, – отвечает она после паузы. – Гораздо больше, чем вы пока понимаете.

От её слов становится холодно. Сердце замирает на мгновение, а затем начинает биться быстрее.

– Простите, но я всё равно не понимаю, – признаюсь, чувствуя, как накрывает нервозностью.

Её взгляд смягчается, однако только на секунду, прежде чем снова становится неумолимым.

– Скоро вы всё поймёте, – говорит она мягко, однако это не приносит облегчения. – Но для начала позвольте задать вам вопрос. Как далеко вы готовы зайти, чтобы защитить то, что вам дорого?

Мой взгляд невольно падает на чашку чая в моих руках. Этот вопрос… за ним явно скрывается немало.

– Это вы сейчас имеете в виду, мою тяжбу… в смысле общение с Танакой Шиджеру?

Осакабэ-химэ слегка улыбается, её взгляд становится изучающим и в то же время почти лукавым. Она ставит чашку на стол, её движения грациозны, как у танцующей белой цапли.

– Только с Танакой Шиджеру? – переспрашивает она, чуть поднимая одну бровь. – Забавно, что вы так думаете.

Я напрягаюсь, не понимая, куда она клонит, но от её тона становится неуютно.

– Что вы имеете в виду? – осторожно спрашиваю, стараясь не выдать волнение.

Осакабэ-химэ не спешит с ответом. Она будто смакует мою реакцию, а затем спрашивает:

– Что вы знаете о Танаке Хироки?

Моё замешательство становится ещё сильнее.

– Он… – Я ненадолго задумываюсь, вспоминая, что вообще знаю. – Старший сын Танаки Сатору, основателя «Танака Групп». У него, кажется, сложная репутация… Я мало о нём слышала. Танакой Шиджеру я занимаюсь больше, он… ну, наделён полномочиями в компании.

Нервно верчу чашку в руках, думая, что сказала слишком много.

– Сложная репутация, – повторяет Осакабэ-химэ, её улыбка растягивается чуть шире, но от этого становится только страшнее. – Как изумительно сказано. И да, довольно мягко.

– Простите, но почему вы интересуетесь? – напряжённо спрашиваю я.

– Потому что Танаке Хироки принадлежит куда больше власти, чем нам всем хотелось думать, – отвечает она ровным тоном. – И его влияние распространяется далеко за пределы мира людей.

Я чувствую, как холод пробегает по спине.

– Как это связано со мной? – выдавливаю.

– Напрямую, – отвечает Осакабэ-химэ, её глаза сверкают так, словно она прекрасно понимает, что мои вопросы растут с каждой секундой. – Вам ещё повезло, что вы имеете дело с Танакой Шиджеру. Скажем так, он… всего лишь тень своего старшего брата.

Я едва не роняю чашку из рук. Нет, определённо я тут расколочу всю посуду.

– То есть… – запинаюсь, а мысли скачут как безумные. – Вы хотите сказать, что всё это… всё, что происходит вокруг меня…

– Связано с семьёй Танака, – спокойно заканчивает за меня Осакабэ-химэ. – И с вами, конечно.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но не нахожу слов. В голове звучит только одна мысль: «С Танакой Хироки лучше никогда не сталкиваться».

Осакабэ-химэ отставляет чашку в сторону, её глаза становятся ледяными, как зимняя ночь, полная тайных угроз.

– Братья Танака давно поделили сферы влияния, – говорит она. – Шиджеру управляет миром людей: бизнес, корпорации, технологии, власть, которая кажется вам привычной. И лишь временами пересекается с ёкаями. А Хироки сосредоточен на всём потустороннем. Он контролирует те силы, что неподвластны логике вашего мира.

Напрягаюсь, чувствуя, что каждое её слово словно тяжелеет, оседая на моих плечах.

– Что значит «потустороннем»? – спрашиваю.

Нет, я догадываюсь, но объяснение всегда лучше догадки.

Осакабэ-химэ отводит взгляд к углу комнаты, где в какой-то момент мелькает призрачная тень.

– Души умерших, не нашедшие покоя. Древние ритуалы, что могут изменить судьбу. Магические барьеры, защищающие ваш мир от хаоса. Земли онрё, где их сила проявляется наиболее ярко. И, конечно, ёкаи, такие, как я. Всё это находится в его сфере влияния.

Она поворачивается ко мне, её глаза сверкают, словно звёзды.

– Последнее время Танака Хироки пытается забрать всё. Он уничтожает барьеры, вытесняет онрё, забирает земли и ресурсы, что питают наш мир.

– Но зачем? – спрашиваю я, чувствуя, как ледяной ужас обвивает змеёй.

– Ему мало власти. Он хочет стать тем, кто будет править не только потусторонним, но и миром людей. Стереть границу между ними и установить новый порядок.

Звучит не очень приятно.

Мои руки невольно холодеют.

– И вы хотите его… остановить? – хрипло произношу, предчувствуя ответ.

Осакабэ-химэ медленно кивает, её взгляд пронзает меня насквозь.

– Его можно остановить только одним способом, – говорит она, её голос становится глубже, почти угрожающим. – Уничтожить.

Разумно, не спорю.

Сглатываю, чувствуя, как что-то тяжёлое и страшное сжимает моё сердце.

– И при чём тут я? – Мой голос дрожит, но я всё же решаюсь задать этот вопрос.

Осакабэ-химэ улыбается. Это не утешение, а скорее предупреждение.

– Вы ещё не поняли? – тихо спрашивает она, но в её словах звучит нечто такое, от чего хочется забиться в угол. – Вы ключ ко всему.

– Я? Какой ещё ключ? – спрашиваю, слыша, как голос предательски дрожит.

Осакабэ-химэ спокойно смотрит на меня, её лицо словно высечено из камня, но в уголках губ затаилась едва заметная, почти леденящая кровь улыбка.

– Почему я? – продолжаю, пытаясь хоть как-то нормально соображать. – Я же… Я обычная!

Осакабэ-химэ отклоняется назад, её тонкие пальцы скользят по ободку чашки.

– Именно потому, что ты не отсюда. Ты прибыла из другого мира, и правила этого места на тебя не действуют.

Все вокруг будто останавливается. Все звуки стихают, и я слышу только стук собственного сердца.

– Ч-что? – выдавливаю, пальцы судорожно цепляются за край колен.

Её улыбка становится чуть шире, глаза вспыхивают загадочным светом.

– Так удивлена, – говорит она с мягкой укоризной. – Разве не задавала себе вопросов? Почему ты здесь? Почему тебя втянули во всё происходящее?

Слова застревают в горле. Я вспоминаю все странности: как попала сюда, машину с зубастым окном, светящиеся кандзи в воздухе… Да, задавалась вопросами, но пыталась не вникать. Это же не может быть правдой.

– Ты ведь уже знаешь ответ, не так ли? – Осакабэ-химэ наклоняется чуть ближе, ловит мой взгляд, словно рыбу сетью.

Качаю головой, будто пытаюсь сбросить это проклятое напряжение.

– Нет… Это… Это невозможно, – выдыхаю, чувствуя, как по спине пробегает холод.

– Возможное и невозможное – это просто границы, которые устанавливает ваш разум, – мягко говорит она. – Ты вне этих границ. Именно поэтому ты можешь быть той, кто изменит судьбу обоих миров.

А можно не надо?

– Но… Откуда вы знаете? – У меня не хватает сил даже на гнев, только изумление и… чего уж там скрывать, страх тоже.

Осакабэ-химэ поднимается с места, её движения грациозны, как у тени, а улыбка на губах становится ещё загадочнее.

– У нас свои способы, – произносит она, её голос становится тихим, почти шёпотом. – А теперь перестань задавать вопросы. Ответы придут, когда будут нужны.

– Это какая-то ошибка, – выдыхаю, чувствуя, как земля под ногами уходит. – Я не супергерой. Я даже не умею драться! Это какая-то… не очень смешная шутка!

Осакабэ-химэ смотрит на меня так, будто я забавный котёнок, пытающийся шипеть. В её глазах ни тени сомнения или сочувствия.

– Ты не обязана быть супергероем, – спокойно отвечает она, слегка склонив голову. – Мы позаботимся о том, чтобы ты стала той, кем нужно быть. И подготовим.

Сказанное заставляет меня замереть.

– Подготовим? – переспрашиваю я, даже не понимая, что зацепило больше: угроза или обещание.

Она кивает, жестом указывая на пространство за своей спиной, где вдруг начинают мелькать образы. Словно полупрозрачные картины, они показывают тренировки: бойцы сражаются на татами, размахивают оружием, кружатся в вихре движений.

– Ты обучишься основам кэндзюцу, – говорит она, и я вижу призрак мужчины, орудующего катаной с такой скоростью, что лезвие сливается в одну сверкающую линию. – Это путь меча, он научит тебя контролировать тело и разум. А ещё…

Перед глазами возникает другая сцена: женщина двигается с невероятной грацией, словно танцует, а вокруг неё формируется невидимый поток, который она направляет против противника.

– Тайдзюцу, – продолжает Осакабэ. – Искусство ближнего боя, чтобы защитить себя, даже когда ты безоружна.

Следующее: стройный силуэт в маске стреляет из лука, и стрела, казалось бы, исчезает, но через мгновение пронзает цель на другой стороне поля.

– И, конечно, кюдзюцу. – Её голос становится чуть мягче, будто она сама восхищена этим искусством. – Чтобы ты могла поражать врагов на расстоянии.

У меня нет слов. Просто нет слов. Да я это всё видела только в аниме и дорамах. Она о чём вообще?

– Это же не изменит того факта, что я человек, – говорю, чувствуя, как ужас медленно уступает место сомнению.

– Именно поэтому мы сделаем всё, чтобы это не было слабостью. – Осакабэ-химэ делает шаг вперёд, её рука изящно скользит в воздухе, и передо мной вспыхивают стихии: пламя, вода, ветер, свет и тьма, закрученные в хаотичном танце.

– Силы стихий, – произносит она. – Ты получишь связь с этими энергиями. Твой разум и тело адаптируются, чтобы выдерживать их нагрузку.

Видение исчезает, оставляя меня в напряжённой тишине.

– Это… слишком, – выдыхаю, не зная, плакать или смеяться.

– Ты не должна думать, что тебе придётся всё это делать одной. – Осакабэ-химэ оборачивается, на губах улыбка. – Но должна быть готова. Если хочешь выжить и спасти тех, кого любишь.

Я молчу, чувствуя, как растёт напряжение. Мысль о том, чтобы бросить всё и уйти, всё громче стучит в голове, но всё равно произношу:

– А если я… откажусь?

Вопрос кажется слабым, как шёпот, но, видимо, Осакабэ-химэ слышит его прекрасно. Она замирает, её взгляд становится смертельно-ледяным, и улыбка, всё это время мягкая и загадочная, приобретает опасный оттенок.

– Мне бы очень этого не хотелось, – произносит медленно, словно обдумывая каждое слово.

Хочется куда-нибудь спрятаться.

– Почему?

– Потому что тогда, боюсь, я не смогу помочь лапшичной «Ракун», – говорит она с той же невозмутимостью, будто обсуждает прогноз погоды.

Я моргаю, не сразу понимая смысл её слов.

Зараза ёкайская. А ещё принцесса!

– Что? – спрашиваю, пытаясь переварить услышанное.

– Ты ведь волнуешься за это место, не так ли? – продолжает она, не отрывая от меня взгляда. – Волноваться есть за что. Ну, подумай сама: кому могут помочь мёртвые?

Мои губы раскрываются, но ни одного слова не выходит. Кровь стынет в жилах, а сердце начинает биться где-то в горле.

– Что вы хотите этим сказать?

Осакабэ улыбается и на этот раз отвечает с невинной прямотой, которая лишь усиливает мой ужас:

– О, неужто ты думала, что Танака оставит тебя в живых после всего, что ты узнала? – спрашивает она таким тоном, что у меня мурашки бегут по коже.

Хватаю ртом воздух, понимая, что слова не идут. Паника охватывает меня, словно ледяная хватка, и перед глазами всплывает лицо хозяина Окавы, заботливо подающего тарелку лапши.

– Вы… вы угрожаете мне? – выдавливаю, хотя внутри прекрасно знаю, что это не просто угроза.

– Нет, дорогая Ямада-сан, – говорит она с притворным сочувствием. – Просто объясняю реальность.

Беру чашку, стараясь унять дрожь в руках. Отставляю пустую назад. Я уже всё выпила и не заметила. Мысли мечутся, словно загнанные в ловушку. Всё это… слишком. Слишком внезапно, слишком странно, слишком опасно.

Краем глаза наблюдаю за Осакабэ-химэ. Она снова пьёт чай за столиком, спокойно и изящно, словно никуда не торопится. При этом ничего не подливая. У неё там чашка бездонная, что ли?

Взгляд, направленный на меня, пронизывает, но не давит. Словно она знает, что мне нужно время, и готова его дать.

Молчание тянется, как будто оно само является частью какого-то ритуала. В голове крутится только одно: я в полной заднице. Совсем полной, из которой нет лёгкого выхода.

Наконец Осакабэ-химэ медленно ставит свою чашку на столик и смотрит на меня долгим пронзительным взглядом.

– Мы предоставляем тебе время на раздумья. Сейчас тебя проводят в комнату. Ночь – это всё, что у тебя есть, чтобы принять решение.

Резко поднимаю голову, собираясь спросить, что будет утром, но она плавно поднимает руку, останавливая мои слова ещё до того, как они слетели с языка.

– И лучше не пытаться сбежать, Ямада-сан, – добавляет она, улыбнувшись, но в её тоне звучит предупреждение.

Чувствую, как всё внутри сжимается. Она говорит это без угрозы, но понимаю, что стоит ей захотеть – и ни я, ни кто-либо другой не выйдет отсюда. Мне перед этим просто дали возможность побаловаться.

Кийо, появляющийся из тени, аккуратно склоняет голову и жестом приглашает меня встать. Бросаю последний взгляд на Осакабэ-химэ. Она спокойна. Явно уверена, что я никуда не денусь.

Встаю и следую за Кийо, чувствуя себя словно под прицелом.

У меня есть всего одна ночь.