Читать книгу Не буди лихо - Марина Ли - Страница 6

– Варенье малиновое, – пролепетала девчонка и, проскользнув мимо замершего у плиты Бьёри, отвернулась к рабочему столу. – Будешь?

В качестве домашней одежды она выбрала коротенькую маечку без рукавов и джинсы с заманчивой молнией на попе. И когда девушка потянулась, чтобы достать что-то с верхней полки, Бьёри сглотнул и от греха подальше спрятал руки за спину, ибо дёрнуть за не до конца застёгнутую собачку захотелось прямо-таки с неимоверной силой.

С другой стороны, может, она именно этого и ждёт? Женщины вообще любят поломаться, это же известный факт. Особенно такие правильные, как эта. В аккуратненьких очочках, с губами, поджатыми так, словно Димон оскорбляет её тонкую натуру одним своим присутствием, и при этом с жарким пламенем в зелёных глазищах и совершенно неприличным гардеробом.

Забавно было бы вытряхнуть её из этих одёжек и проверить, каково это, с училкой…

Словно услышав его мысли, Маша вдруг развернулась, лишая Димона приятного зрелища, и протянула ему вазочку, до краёв наполненную вареньем. А лицо румяное от смущения и взгляд над очками настороженный, неуверенный и такой перепуганный, что мужчина немедленно почувствовал себя похотливой свиньёй и ляпнул первое, что в голову пришло:

– Малиновое – моё любимое, – а ещё улыбнулся открыто, мол, не бойся, я тебя не обижу, но вместо того, чтобы улыбнуться в ответ, девушка ещё сильнее покраснела и неловко засуетилась с заваркой и набором разных ароматных травок.

«Не такой уж я и страшный», – раздражённо подумал Бьёри и отправил в рот первую ложку варенья. Оно было каким-то странным, с лёгкой горчинкой, определить источник которой с первой ложки не удалось. Возможно, мешало чувство нерациональной досады. Что ни говори, а к такому откровенному равнодушию и полному игнору со стороны женщин Димон не привык.

– У тебя волосы очень красивые, знаешь? – упрямо произнёс он, а вредная девчонка даже не оглянулась, а застыла с прямой спиной и отстранённо поинтересовалась:

– Тебе с сахаром?

Вот же ж…

– Чай с сахаром – это как горячий лимонад, – сварливым голосом ответил Бьёри и съел ещё одну ложку странного варенья.

«Не стану спрашивать, что она туда добавляет, – решил мысленно. – Не иначе опять подумает, что пристаю. Больно надо».

Хотя, конечно, было бы неплохо, если бы девчонка забыла о раскладушке и позвала Димона в свою постель. Нет, она не была ослепительной красавицей или роковой соблазнительницей. Она, скорее, было ланью, диким оленёнком, этаким Бемби женского полу. И только одним своим слегка испуганным взглядом из-за очков будила в мужчине хищника.

Впрочем, хорошенький оленёнок явно был себе на уме. Чего стоил один только её крик в «Джокере»! Кстати, внятного объяснения тому, что тогда произошло, она так и не дала. Да и теперь непонятно, краснеет она от смущения или от злости.

«Нет. Пусть она будет хоть сто раз подругой Ракетиной пассии, держать её лучше на расстоянии», – решил для себя Димон и на полном автомате съел ещё пару ложек.

«Чёрт! Да что это горчит такое вкусное? Грейпфрут? Не похоже…»

Маша тем временем закончила разливать по чашечкам чай и устроилась напротив, не сводя с Бьёри задумчивого и вместе с тем раздражённого взгляда.

«Да что с ней такое?» – мысленно возмутился Димон и сделал первый глоток. Напиток был восхитительно обжигающ и крепок. И да, в нём тоже чувствовалась эта приятная горчинка, которую не удалось идентифицировать в варенье.

«Может, рябина?»

– Это что? – всё-таки не выдержал он и облизал губы, впитывая вкус. – Не могу понять…

А она махнула рукой небрежно и пробормотала что-то насчёт домашнего рецепта и трав. Трав…

Да быть этого не может! Димон опустил взгляд на правую руку и едва не застонал от досады, заметив, что перстень с защитным камнем поменял цвет с привычного рубинового на изумрудный.

«Вот мерзавка, – то ли восхитился, то ли изумился Бьёри. – Она меня что, приворотным зельем напоила?»

«Домашний, значит, рецепт, – подумал он и яростно намазал гренок вареньем. – Приворотное, значит, зелье… Ну, я тебе устрою, засранка! А главное, недотрогу из себя строила, аферистка». Но какова актриса! Он же её смущение за чистую монету принял. Вёл себя, как дурак малолетний…

«Хочешь приворота? Ты его получишь, детка!» – мужчина сделал большой глоток и довольно сощурился: всё-таки, несмотря на зелье, чай был удивительно вкусный, так зачем отказываться? Тем более, что старинный родовой артефакт без труда справлялся с ядами пострашнее, чем какой-то приворот одной смешной девчонки.

Которая, кстати, не сводила с мужчины тревожного взгляда и даже ёрзала от нетерпения. Не будем заставлять даму ждать. Димон ухмыльнулся и проговорил низким голосом:

– Всё-таки волосы у тебя совершенно замечательные.

Задумался на мгновение и процитировал отрывок из любимого бабулиного романса. Романс – это всегда хорошо, женщины от них в любом возрасте пищат.

Но в зелёных глазах не зажёгся радостный огонёк, а мягкие губки не сложились в довольную улыбку. Выглядела Маша встревоженной и испуганной. Почему? Не ждала такой реакции? А чего она хотела от приворотного зелья? Чтобы он её сразу на плечо взвалил и в спальню уволок? Нет, можно, конечно, и в спальню… Но тут она просто поднялась из-за стола, явно демонстрируя намерение уйти, и Димона аж затрясло от злости. Не успев подумать, что делает, он подался вперёд и крепко схватил строптивую девчонку за руку.

– Да что с тобой такое?! – хотелось крикнуть, а лучше хорошенько тряхнуть за плечи, чтобы она объяснила, какого чёрта происходит. То она кричит так, словно перед ней не мужчина, а исчадие ада, то зелье подливает, то шарахается, как от чумного. Хотелось сжать пальцы так, чтобы захрустели хрупкие косточки… но вместо этого он вдруг произнёс:

– Не обижайся.

В конце концов, это всего лишь девчонка. Сколько ей? Девятнадцать? Двадцать? Люди совершают глупости и в более зрелом возрасте.

– На твой дурной музыкальный вкус? – язвительно фыркнула нахалка и, скривившись, попыталась тонкими пальчиками разжать бульдожью хватку Димона.

«Небо свидетель – она сама напросилась! Хочешь побояться? Что ж, я дам тебе повод. Ты у меня если не поседеешь до утра, то точно навсегда заречёшься подмешивать что-то людям в еду!»

Отпустил тёплую руку из захвата, и пока Маша растирала запястье – словно он ей и в самом деле сделал больно! – незаметно щёлкнул пальцами, взывая к родовой магии.

Идея была не самая оригинальная, но зато не единожды опробованная на бабушке в годы счастливого детства на Тринадцатом этаже. Когда он впервые выкрасил себя в красный цвет, чтобы не пойти в школу, старушка вызвала неотложку, влила в Димона литров восемь всевозможных лекарств… и только после этого связалась с отцом, который и объяснил ей, что болезни такого рода хорошо лечатся ремнём и касторкой.

Бабушка внука любила, а потому потчевать ни тем, ни другим не стала, она напекла пирожков и засадила бездельника за чтение «Войны и мира», предупредив, что карманные деньги и право гулять с друзьями после школы во дворе вернётся к наследнику Императора, только когда тот сдаст ей полный экзамен по данному роману. Который, к слову, оказался не таким занудным, как ожидалось, и даже немного поучительным. В том плане, что теперь Димон не окрашивался полностью, ограничиваясь сыпью на руках и животе или горячечными пятнами на щеках.

Сейчас же захотелось чего-то экстремального. И первая майская зелень, очевидно, оказалась очень уместной в сложившейся ситуации, потому что Мария испуганно запричитала и схватилась руками за голову.

«Правильно, моя красота, – мстительно подумал Димон. – Вот теперь можешь бояться. Отравила человека ни за что, ни про что».

А дальше уже был чистейший экспромт. Одна была сложность – не заржать в момент спонтанного сеанса стриптиза, глядя на то, как забавно Маша прикрывает рот ладошкой и испуганно округляет глаза, что-то бормоча о проклятом травнике.

Она выбежала из кухни, а Димон решил не останавливаться на достигнутом и огляделся по сторонам.

«Что ты там у меня спрашивала? Не было ли психов в родне? Как говорится, значит, будут».

Обернув вокруг бёдер льняную скатерть, мужчина через распахнутые кухонные двери посмотрел на себя в зеркало, висевшее на стене в коридоре, и поморщился, недоумевая, откуда взялись жёлтые крапинки на теле. В матрицу заклинания он их, вроде как, не задавал… А впрочем, в тот момент мужчина был так зол, что мог и ошибиться слегка.

Подправил слегка причёску, злорадно ухмыльнулся, рассматривая своё отражение, а после этого полез на стол.

Мария примчалась ещё до того, как он допел первый куплет. Увидев же Димона, закусила губку, очевидно, размышляя над дилеммой, что будет проще сделать: вылечить пациента или сразу добить, чтоб не мучился. А затем открыла принесённую книгу и рявкнула:

– Слезь со стола!

Мужчина уважительно кивнул и, хмыкнув, подумал: «На студентах своих, наверное, натренировалась приказы раздавать». Повалял ещё с минут пять дурака, пока не заметил, как у Маши вытянулось лицо, как она покосилась на старинный телефонный аппарат, стоявший на тумбочке под зеркалом, словно раздумывая, не позвонить ли кому-то, а потом тряхнула головой и почему-то предложила Димону рыбного супа.

И как-то вдруг расхотелось веселиться, а в голове дзинькнуло тревожным звоночком: «А с чего я вообще взял, что это было приворотное зелье?»

Уверенность в том, что Машка подлила в варенье и чай именно его, а не что-то иное, была так сильна, что Димон до сего момента толком не задумывался над вопросом, зачем ей это было надо. Возможно, свою роль сыграла излишняя самоуверенность, а может, понимание, что древний артефакт не позволит случиться ничему плохому и без труда справится с любой отравой. А может, мужчине хотелось, чтобы то зелье, которое девушка добавила ему в пищу, было именно приворотным.

Как бы там ни было, сейчас, глядя на то, как девушка суетится у плиты и, сверяясь с потрёпанной книжкой, без стеснения, так, словно находится одна на кухне, опрокидывает в тарелку с ухой – словно он станет это есть! – какие-то пузырьки с прозрачной жидкостью, Димон не на шутку встревожился.

Встревожился и почувствовал себя так, будто оказался голым посреди полной народу площади, что, в принципе, было недалеко от истины. Не говоря ни слова, натянул на себя джинсы, щёлкнул пальцами, пытаясь вернуть своему телу и волосам привычный окрас. Избавиться от зелёной кожи удалось сразу, а вот жёлтые крапинки, делавшие Димона похожим на жертву ветряной оспы, да тугой блондинистый перманент никуда не испарились. Ни после второй попытки, ни после третьей.

«Ну и чёрт с ним, – откровенно психанул Димон. – Утром на свежую голову разберусь». И, опустившись на стул, принялся ждать, пока Мария закончит с кулинарией и обратит на него внимание.

Но она, словно забыв о существовании гостя, колдовала над плитой, лохматила и без того лохматую голову и специально – специально, тут хоть к гадалке не ходи! – то наклонялась к нижнему ящичку, то тянулась к верхнему, привлекая всё внимание мужчины к проклятой молнии на попе. Какая сволочь вообще придумала такой фасон!? Ни о чём же думать невозможно, кроме как…

И тут Маша оглянулась, громко выдохнула и замерла с приоткрытым ртом и с тарелкой на вытянутых руках.

– Что смотришь? – процедил Димон и пальцами выбил на столешнице нервную дробь.

– Дима, – девушка моргнула, затем, проявляя удивительное для сложившейся ситуации спокойствие, осторожно поставила перед гостем приготовленную отраву. – Как ты себя чувствуешь?

– Я себя охрененно чувствую! – вспылил Бьёри и, вскочив на ноги, резким движением отбросил от себя тарелку, расплескав её содержимое по всей кухне.

– Ты сдурел? – в тон ему прокричала Мария.

– Это я сдурел?

– Ну, не я же! – девчонка всплеснула руками, а затем ткнула пальцем в картофелину, споро скользившую по стене в направлении пола, и прорычала:

– Я уже не спрашиваю, кто всё это убирать будет, но, где, скажи мне на милость, где я в субботу, в два часа ночи найду слабительное?!

Димон захлебнулся возмущением и лишь с трудом смог выдавить из себя:

– Слабительное?!! Да ты… ты совсем… – опустил веки, чтобы случайно не придушить идиотку, что помогло слабо.

– Ты вообще без мозгов? – прорычал, не справившись с волной праведного гнева. – Это же даже не отрава, его бы камень пропустил как безвредное вещество! Представляешь, что бы со мною было?

Говоря о камне, он махнул рукой с кольцом, привлекая к украшению внимание девушки, и Маша досадливо поморщилась, осознав свой просчет. Головой думать надо, прежде чем пытаться отравить – тут Димон явно загнул, но сути проступка, в принципе, это не меняло – наследника Императора. Другая на её месте залилась бы краской смущения и потупила глаза, но не эта, нет.

– Ты не поверишь, – ехидно улыбнулось это порождение тьмы, – но что случается с теми, кто отведал моего слабительного, я знаю не понаслышке.

И выразительно так посмотрела на него, как на таракана. Или на червяка.

– Да за что вообще? – справедливо возмутился Бьёри.

– За то, – смутилась Мария и отвела глаза. – Я вообще-то прямо сейчас это для твоего блага делала. Хотела ликвидировать последствия предыдущего… эксперимента.

– Не понял.

– Надо было как можно скорее вывести малину из организма, что неясного? А в данном случае лучше всего подошло бы рвотное или слабительное…

– Отчего же не то и другое сразу?.. – попытался съязвить Димон, но нахалка только разрумянилась и отвела глаза.

– Зараза!

– Я тебе в туалет собиралась ведро поставить, – «успокоила» она своего несостоявшегося пациента. – И дегидрат бы приготовила, от обезвоживания…

– Зараза, – повторил Димон и рухнул на стул, не в силах поверить, что избежал столь ужасной участи.

– Неприятно, конечно, – продолжила добивать его Маша, – но зато эффективно…

Опустилась на сидение с другой стороны стола и задумчиво откусила от уже покусанного Димоном огурца, а затем вдруг начала оправдываться. И честно говоря, лучше бы она промолчала.

– Кто ж знал, что с малиновым вареньем смешивать нельзя! Это вообще цирк какой-то. Комедия положений! Я себе даже представить не могла, что от полыни можно позеленеть, полинять и пойти пятнами, одновременно начисто утратив мозг.

Димон засопел.

– Мой мозг при мне всегда, – проскрипел, чувствуя, что снова начинает закипать.

– Да? – она ехидно изогнула бровь. – Даже когда ты поёшь голый, завернувшись в скатерть ручной работы, используя огурец вместо микрофона?

«Дурная была идея, – мысленно признал Димон, внешне сохраняя олимпийское спокойствие. – Но не признаваться же в этом сейчас».

– Как ты себе представляешь, я теперь эту скатерть буду на стол стелить? – продолжила Мария и двумя пальчиками, брезгливо оттопырив губку, взялась за край самобранки, которую Димон аккуратно перекинул через спинку стула.

– Это я тебя так… разыграл. Думал, ты меня приворотным зельем напоила… – довольно-таки высокомерно проговорил Димон и осёкся, выпучив глаза:

– Что ты сказала? Полынь?

– Приворотным зельем?? – одновременно с ним вскрикнула Маша и содрогнулась, словно от отвращения. – Я??

– Идиотка! – бушевал Бьёри, вскочив на ноги. – Да как ты додумалась вообще подлить мне такой сильный наркотик? Ты хоть представляешь себе, каким кошмаром меня накрыло бы при моей-то работе? Да тебя выпороть мало!

– Кошмаром? – Маша сощурилась, выскочила вперёд, сжав маленькие кулачки и, кажется, даже став выше ростом. – Да что ты вообще знаешь о кошмарах? Я полжизни на снотворном и успокоительном. Я сплю с включенным светом. Я нормальных отношений с мужиком завести не могу, потому что боюсь, что в самый ответственный момент орать начну от страха. Знаешь, каково это, целовать парня, который тебе нравится, и бояться подсознательно, что он сейчас вонзит в твоё горло зубы или…

– Но я-то тут при чём? – перебил Димон, изумлённо прижав руки к груди. – Тебе с такой проблемой не людей травить надо, а идти к психологам, к докторам…

Договорить мужчине помешал внезапный и именно поэтому удачный хук правой. Настолько удачный, что у Димона из глаз посыпались искры. И, видимо, эти же искры осветили разум, находящийся до этого в темноте, и заставили мужчину содрать с наливающегося кровью глаза повязку.

Мир сразу подёрнулся знакомой рябью, оставшись прежним и неотвратимо изменившись при этом. Краски стали спокойнее, а звуки мягче, словно их приглушило толщей чужих снов. Девчонка по-прежнему стояла перед Димоном в боевой позе, воинственно задрав подбородок и прижав кулачки к высокой груди. «Хороший удар, – еще успел подумать демон. – Надо будет у неё пару уроков взять».

А потом его накрыло такой волной ужаса, что он качнулся, ухватившись за край стола, и тряхнул головой. За время работы в Транспортном управлении ему приходилось видеть многое. Начальник следственного отдела. Служба обязывает забираться в чужие сны и в поисках истины выворачивать наизнанку душу. Однако никогда Диметриушу Бьёри не доводилось видеть себя в качестве главного героя бесконечной череды ужасов, выстроенных строго по правилу Трёх С.

Правило Трёх С. Этому в первую очередь учат любого, в ком открылся дар пилота. Стыд. Страх. Секс. Вот те три слона, на которых держится вся транспортная система. Стыд. Страх. Секс. Только они могут увлечь медиума настолько, чтобы он перестал отличать явь ото сна, чтобы, увлечённый навеянной картинкой, смог прорваться через слои миров сам и утянуть с собой пилота и пассажиров.

– Маша, – прошептал Димон и, не в силах подобрать нужные слова, повторил:

– Маша.

Стало вдруг понятно, почему она так кричала в ресторане. И все странные взгляды объяснились. И желание подлить своему гостю экстракт полыни. Диметриуш на её месте полынью бы не ограничился.

Он не знал, что сказать, не знал, что сделать, чтобы зелёные глаза перестали блестеть непролитыми слезами. Поднял руку, желая то ли успокоить, то ли обнять девчонку, но та шарахнулась от него, проговорив одно лишь:

– Нет.

И только после этого Димон посмотрел на ауру Маши, заранее зная, что он там увидит.

Годы не отразились на ауре девчонки. По-прежнему сияющая, нежно-персиковая. Лишь уродливый огненно-красный шрам от петли её портит. Но с этим они как-нибудь разберутся. Наверное.

– Прости, – выдавил Диметриуш и сделал осторожный шаг к Маше. – Я не хотел.

Она по-прежнему смотрела настороженно, широко распахнув глаза и сжав руки в кулачки. Смешная, трогательная. И несмотря на хорошо поставленный удар, всё равно похожа на оленёнка.

«Главное, не испортить всё ещё больше», – подумал Димон и протянул руку к девушке. Она не отшатнулась, что демон посчитал хорошим знаком. Контакт – это то, что им понадобится в первую очередь. Мужчина легко, почти несмело дотронулся до побелевших от напряжения костяшек тонкой руки и произнёс:

– Я всё исправлю, только дай мне шанс.

«По крайней мере, попробую исправить», – мысленно уточнил Бьёри, благоразумно решив, что всю информацию на Машу пока не стоит вываливать.

– Исправишь? – девушка недоверчиво сощурилась, но вырываться не стала и даже устало улыбнулась уголком губ. – Если бы это можно было исправить… Я советовалась со специалистом и…

– С демоном? – оживился Димон, а Мария раздражённо нахмурилась и довольно резко оттолкнула мужчину от себя. А затем присела на корточки возле шкафчика под мойкой и, не глядя на своего гостя, произнесла:

– Нет, не с демоном. Не твоё дело, с кем и как. И вообще, знаешь что? Мне от тебя ничего не надо. Я уже большая девочка и все свои проблемы решаю сама. Поэтому вот.

Она разогнулась, и Димон заметил в её руках бутылку с моющим средством и губку.

– Убираешь последствия своего розыгрыша, пока я достану тебе раскладушку. Выгонять тебя на ночь я не буду, но завтра чтоб ноги твоей не было в моём доме.

Он моргнуть не успел, как остался один на один с размазанным по стенам рыбным супом.

– Мария, – метнулся было за ней в коридор, но Маша выставила вперёд руку и угрожающим тоном произнесла:

– Я всё сказала. И лучше бы тебе прислушаться к моим словам. Поверь, мне совсем не хочется применять к тебе силу.

Диметриуш округлил глаза и едва удержался от ехидного смешка. В другой ситуации он, пожалуй, не стал бы сдерживаться. Правда, что может сделать ему, здоровому молодому мужику хрупкая девчонка, чья макушка едва достаёт ему до плеча. Но скула, по которой проехался нежный кулачок, всё ещё ныла, а нервы были вообще ни к чёрту – и это если забыть о проблемах с причёской и цветом кожи. Поэтому Димон вернулся на кухню и принялся за уборку.

Само собой, утром он никуда не уйдёт. Пусть маленькая задавака даже не надеется. Сначала они нормально поговорят, и Бьёри объяснит, почему поступил так, как поступил тогда, семнадцать лет назад. И она выслушает и попытается понять.

Диметриуш подошёл к мойке, открутил на максимум холодный кран и, наклонившись, сунул под ледяную струю голову.

Сколько раз он себе представлял эту встречу. Сколько вариантов разговора выстроил, сколько слов собирался сказать, а в итоге получилось то, что получилось. Он стоит посреди женской кухни, слегка побитый, с гудящей головой и с непонятной магией, которая бродит в крови. Димон тихонечко рассмеялся, радуясь тому, что за звуком льющейся воды хозяйка квартиры его не расслышит. С неё станется решить, что это он над ней насмехается. А лишние проблемы им ни к чему. И без того наворотили столько, что без ста грамм не разберёшься.

Да, прочистить мозг стаканчиком виски сейчас не помешало бы. Но так как взять негде, стоит отвлечься другим способом. Димон закрыл кран и взялся за губку. Уборку мужчина закончил минут за двадцать, а потом долго сидел на кухне, прислушиваясь к звукам квартиры. Мария дала однозначно понять, что не хочет его видеть.

Что ж, он готов дать ей время. Пусть отдохнёт и успокоится, а потом они решат, как им жить дальше. Как говорится, утро вечера мудренее. С этой мыслью Димон вышел из кухни и мимо хозяйской спальни направился в ванную, по пути отметив, что из-под двери Маши всё ещё виднеется полоска света.

В ванной мужчина долго хмурился, рассматривая своё отражение в почерневшем от старости зеркале.

– Хорош, нечего сказать, – пробормотал он, почти полностью исчерпав магический запас, но так и не придав своим волосам нормальную форму и цвет. Счастье, что хоть от жёлтеньких горошков, которые делали Бьёри похожим на огромную полинялую божью коровку, удалось избавиться.

Сказал бы кто – ни за что бы не поверил! Но факт остаётся фактом. Во всём, как ни странно, виновато именно малиновое варенье, о чём Димону сообщил «Травник», забытый Марией на кухонном столе.

– Непредвиденная реакция, чтоб её! – пробормотала жертва собственной глупости. Ведь он сам использовал магию, чтобы напугать девчонку. Сам! А полынь в сочетании с катализатором в виде малины – чёрт! До чего же глупо звучит! – подействовала как стабилизатор и закрепитель.

Откровенно говоря, Бьёри не особо волновался за будущее своих волос: родовой перстень справится даже с самой сложной задачей. Но ходить несколько дней с причёской пуделя, пока артефакт будет чистить кровь… Бр-р! Нет уж, увольте!

Поэтому, решив не тратить последние крохи магии, Димон вооружился ножницами, которые нашлись тут же, в стаканчике с пинцетами и другими опасными женскими штучками. Тридцать минут мучений и испорченный станок для бритья сделали наследника Императора окончательно похожим на пирата.

– Ничего, – вздохнул, скептически рассматривая своё отражение. – Недели за две отрастут, как было, пока же можно и бандану поносить.

А потом вдруг показал язык бритоголовому одноглазому бандиту с синяком на левой скуле и поцарапанной тупым лезвием макушкой и произнёс:

– А что ты хотел, брат? Заслужил. Я б на её месте тебе не так наподдал.

Какое-то время Диметриуш потратил на то, чтобы привести ванную комнату в порядок, а затем вышел в тихую квартиру и, краем глаза отметив, что у Маши всё ещё горит свет, неслышно прокрался в дальнюю комнату, где гостеприимная хозяйка приготовила для него раскладушку.

Сразу было видно, что гости у Марии Как Же Её По Батюшке ночуют нечасто. В пользу этой догадки говорил и байковый клетчатый пледик без пододеяльника, тёплый, но старенький, и круглый плюшевый кот с недовольной мордой, который должен был заменить подушку. Вместо одного глаза у зверя была круглая костяная пуговица, а другой символично был закрыт чёрной пиратской повязкой.

– Мило, – усмехнулся Димон и подхватил котяру на руки, не забыв об одеяле, – но так не пойдёт.

Тихонько выйдя из комнаты, Бьёри прокрался до спальни хозяйки и остановился, прислушиваясь к звукам внутри. Звуков не было. Вообще. И исходя из этого можно было сделать два вывода. Первый, более очевидный, говорил за то, что Маша спала. Второй намекал, что от неё можно ожидать чего угодно, что вместо того, чтобы видеть десятый сон, девчонка застыла с другой стороны двери, пытаясь на слух определить, чем занят её незваный гость.

– Надеюсь, что твоя хозяйка спит, – прошептал Димон, обращаясь к коту-пирату, – и не планирует снова подправить мне фасад.

Осторожно повернул ручку и, конечно же, обнаружил, что дверь заперта изнутри. Хмыкнул и покачал головой. Не придумали ещё таких замков, которые Диметриуш Бьёри не смог бы вскрыть.

Маша спала на боку, по-детски подложив ладошку под щёку. «Хорошо бы узнать: кошмары у неё каждую ночь или есть перерывы», – подумал Димон и огляделся в поисках чего-то, на чём можно было бы устроиться на ночь. Плед – это, конечно, отлично, но Бьёри не принцесса на горошине, чтобы всю ночь мучиться на деревянных досках во имя весьма смутных перспектив. Хотя прямо сейчас перспектива открывалась весьма хорошенькая.

В жизни наследника Императора всегда было много женщин. И первые красавицы Империи, и пухленькие булочницы с ямочками на щеках, и очаровательные выпускницы Высокого Дома, и просто случайные подруги на одну ночь. Женская красота, пожалуй, была одной из тех областей, в которой Димон чувствовал себя истинным знатоком. И как знаток, сейчас Бьёри мог сказать: хорошенькая, но не его тип.

И дело даже не в очках, которые сейчас поблёскивали на тумбочке. И не в фигуре. Димон торопливо отошёл от кровати к низкому креслу, на котором ворохом лежала одежда, ибо воспоминания о молнии на попе ещё были весьма свежи. А надеяться на то, что Маша примет сегодня гостя в своей постели было бы не только наивно, но даже глупо. Она скорее отходит его сковородкой… Хотя, подручные средства ей ни к чему. Девушка и без них прекрасно справляется. Димон потрогал пальцами скулу, одновременно пытаясь достать до синяка языком изнутри, и вздохнул.

Определённо, Маша не его тип. Ему нравились экзотические красотки, акулообразные зайки и зайколюбивые рыбки, способные заглотить тебя одним жадным глотком. Те, кому не нужно было объяснять правила игры. Хорошенькая дочь демона к этой категории женщин не относилась, об этом говорила её манера одеваться и её квартира, на это намекали выбранные ею методы борьбы за справедливость, про это мяукал кот-пират.

И всё-таки было что-то в ней такое, что заставляло раз за разом возвращаться взглядом к спокойному лицу, всматриваться в едва заметную россыпь веснушек – как он их сразу не узнал-то?! Клялся же себе, что уж конопатый нос он никогда не забудет! – прилипать глазами к приоткрытому рту и с замиранием сердца следить за тем, как ровно поднимается мягкая грудь.

Димон подложил пирата под голову, натянул на плечи клетчатый плед и улыбнулся. Как бы там ни было, ездить с этой взрывоопасной и вспыльчивой девчонкой будет весело. Надо только объяснить ей всё правильно, но так, чтобы она ни в коем случае не поняла, что другого выхода у неё всё равно нет.

Какое-то время Бьёри ещё посидел в кресле, рассматривая спящую, попытался было мысленно построить будущий разговор, но, вспомнив об импульсивности собеседника, махнул рукой и закрыл глаза.

За окном уже занимался рассвет. Серые тени ночи пугливо жались по углам, отступая перед угрожающе багряными бликами нового дня. Прозрачная шторка шевельнулась, впуская в комнату весенний сквозняк, и в тот же момент спящая девушка судорожно вздохнула и нахмурилась, но её охранник, пробравшийся в комнату незваным гостем, этого даже не заметил. Он натянул на плечи съехавший плед и недовольно заворочался в неуютном кресле, пытаясь устроиться поудобнее. Не замечая, как сжались в кулаки обманчиво слабые руки, не слыша лёгкого стона, сорвавшегося с побледневших губ, не видя, что девушка выгнулась дугой, почти полностью оторвав своё тело от кровати, а потом вдруг резко распахнула ничего не видящие глаза и закричала.

Бьёри некрасиво выругался и вскочил на ноги, едва не рухнул, запутавшись в пледе, чертыхнулся и, наконец, подскочил к кровати, на которой билась в истерике жертва его детской ошибки.

Первым делом, памятуя о силе Машиного удара, Димон поймал её руки, а потом уже прижал девушку к своей груди, усадив к себе на колени, и зашептал, перемежёвывая успокаивающие слова с проклятиями в собственный адрес:

– Ну, тише, тише… Уже всё. Вот же я дебил, надо было прямо возле кровати устроиться! Всё хорошо уже… Маш, Машуня, ну хватит, всех соседей перепугаешь… Проклятье, как же ты живёшь с этим? Ну, успокойся…

Она уже не кричала, а только тихонько поскуливала, намертво вцепившись в майку Диметриуша; дыхание становилось ровнее, всхлипы реже, наконец, её тело полностью расслабилось, а затем снова натянулось тетивой.

– Если ты мне замок сломал, – заплаканным голосом проговорила Маша, – я…

– Второй глаз мне подобьёшь? – улыбнулся Димон, пальцами распутывая белоснежную гриву волос.

– Ленке на тебя нажалуюсь, – лениво ответила девушка, и Бьёри понял, что она снова засыпает, очевидно, так до конца и не проснувшись. Маловероятно, что она была бы так спокойна, если бы понимала, что присутствие Диметриуша в её спальне – это явь.

– Маш…

– Не уходи, – жалобно попросила она, прежде чем окончательно соскользнуть в прерванный кошмаром сон. – Пусть лучше он проваливает…

– Не уйду, – пообещал Димон, откровенно наслаждаясь её мягкостью и доверчивостью.

И только когда девушка полностью уснула, только когда укладывал её на кровать, боязливо устраиваясь рядом, Диметриуш Бьёри подумал: «Он? Что значит, он?? Должен же был быть я. Нет?»