Читать книгу Не буди лихо - Марина Ли - Страница 7

Прежде, чем выйти из трамвая, я внимательно осмотрела стоянку перед корпусом родного техникума. Не знаю, что бы я стала делать, если бы увидела вместо ожидаемого серенького Фольксвагена Чапая здоровенный чёрный мотоцикл Димона. Возможно, проехала бы остановку и вернулась на автостанцию, чтобы ближайшим рейсом умчаться назад в Луки, где я провела вторую половину воскресенья и ночь на понедельник. А может быть, всё равно пошла бы на работу. Потому что демоны демонами, а распределение никто не отменял. И каким бы замечательным чуваком ни был Василий Иванович, даже он не стал бы закрывать глаза на мои неоправданные прогулы. Потому что фраза: «Василий Иванович, я не пришла на работу, потому что не хотела встречаться с Диметриушем Бьёри» за оправдание засчитаться никак не могла.

Итак, Димона возле техникума не было. И я понимала, что это только пока. Он обязательно появится. Хотелось верить, что для того, чтобы посмотреть на Вовочку И., а не для продолжения вчерашнего разговора. Если это вообще можно было назвать разговором.

А началось всё с того, что той ночью мне приснился кошмар. Неудивительно, ибо Димон мне так задурил голову своим внезапным стриптизом с последующим концертом, что я напрочь забыла о фазе луны и о необходимости принять таблетку. Подумаешь, кошмар! Сколько я пересмотрела их за всю свою жизнь! На целое собрание сочинений хватит, вздумай я записывать содержание моих снов. Однако в этот раз всё было иначе. В этот раз я вообще ничего не помнила. И если бы не демон, обнаруженный утром в моей кровати, возможно, я никогда и не узнала бы, что той ночью мне снилось что-то ужасное.

Демоны и кровати – вот то, о чём я старательно пыталась не думать последние двадцать четыре часа и к чему неизменно возвращалась раз за разом. В результате чего краснела, психовала, роняла всё из рук и злилась на весь белый свет.

Я не в первый раз проснулась в постели с мужчиной, но повела себя так, как повела, впервые. Конечно, во всём виноваты проклятые сны о чёртовом демоне и их неизменно эротическое содержание. Я была сонной, не до конца проснувшейся, впридачу ко всему, я впервые за тысячу лет чувствовала себя отдохнувшей, а не так, словно на мне пахали всю ночь. Так или иначе, но вчера, когда я открыла глаза и обнаружила рядом с собой мужчину, который, опёршись на локоть, рассматривал меня внимательным синим глазом, я не закричала, не возмутилась, не отвесила пощёчину, а протянула руку, чтобы погладить его по щеке.

– Иногда я почти жалею, что все наши встречи заканчиваются неизменно плохо, – шепнула я и большим пальцем провела по нижней губе демона.

– Что? – он странно напрягся и удивлённо приподнял брови, но меня это отчего-то не насторожило. Как и наличие повязки на глазу – в моих снах, в отличие от реальности, её не было – как и неожиданная причёска Бьёри, а точнее, полное её отсутствие. Вместо того, чтобы сообразить, что что-то пошло не по сценарию, я потянулась, томно прижимаясь к горячему мужскому телу, и призналась:

– Целуешься ты совершенно крышесносно…

– Да? – он оторопело уставился на мой рот, и я заметила, как нервно дёрнулся его кадык.

– О, да, – глупо улыбаясь, продолжила откровенничать я. – И если забыть о том, чем это всё всегда заканчивается, ты лучший из тех, с кем мне приходилось целоваться.

– Да? – снова повторил он, а я почувствовала, как тёплая рука, лежавшая до этого на моей талии, переместилась вверх, сдвигая край пижамного топа. – Я рад. Наверное.

О как же ошибался тот, кто думал, что кошмар – это когда ты оказываешься голым посреди наполненного людьми кинозала!! Кошмар – это как раз то, когда ты понимаешь, что направленные на тебя софиты ни разу не сон, а самая что ни на есть явь!

– О Боже! – выдохнула я, чувствуя, как краснею.

– О Боже! – повторила, судорожно соображая, что сказать.

– Ты что здесь делаешь? – пискнула, наконец, и взбрыкнула, пытаясь вытолкнуть незваного гостя из своей постели. – И руки убери, сволочь!

Я со всей силы ударила Димона по предплечью, и мужчина недовольно скривился, потирая место ушиба.

– Что ж ты дерёшься-то всё время? – ворчливо поинтересовался он, поднимаясь, а я шарахнулась к стене, мечтая просочиться сквозь неё к соседке тёте Тане, которая работала в нашем техникуме техничкой. – Я тебя, между прочим, от кошмара спас.

– Ты и есть мой кошмар, – пробурчала я, пряча глаза.

– Ага, – по-пиратски осклабился этот бандит и рассмеялся, когда я запустила в него подушкой. – Я слышал.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

– Ладно, – он подмигнул мне и взялся за ручку двери. – Не стану тебя смущать ещё больше – жду на кухне.

И добавил, вдруг утратив даже намёк на любое веселье:

– Нам поговорить надо.

Насчёт последнего у меня было другое мнение, но кого это волновало! Не хотелось мне с ним разговаривать. Ни о том, что произошло вчера, ни, что уж совершенно точно, о содержании моих кошмаров. Отчего-то казалось, что других тем для разговора у нас нет и быть не может.

Умывшись и приведя себя в порядок, я решила, что от неловкости ещё никто не умирал, и вошла в кухню, где уже вовсю хозяйничал демон, с гордо задранным носом и твёрдым намерением выставить Бьёри из своего дома как можно скорее.

– Завтракать будешь?

Сложно выгнать вон человека, когда он предлагает тебе кофе и свежие сырники. Сырники! Господи, да я их сто лет не ела! Неужели у меня в холодильнике нашлось всё, из чего их можно сделать?

– Буду, спасибо, – я села за стол и выжидательно посмотрела на Бьёри.

– Значит, так, – он не стал садиться напротив, а приткнулся у подоконника. – Пожалуй, стоит начать с извинений.

Я от возмущения даже кофе подавилась. С извинений??

– Ты спятил? Не стану я перед тобой извиняться!

Диметриуш скривился и уточнил:

– С моих извинений. Прости. Я понимаю, что одним «прости» тут не отделаешься, но надо же с чего-то начинать.

Я кивнула и запила своё недоумение кофе, не вполне понимая, за что передо мной извиняются. За проникновение в спальню? Кстати, как он это сделал? Замок не сломан, я проверяла. За стриптиз? Уж точно не за попытку «отравления»…

– Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через всё это. Втройне жаль, потому что ты спасла нам жизни, а в качестве вознаграждения обзавелась персональным прогрессирующим кошмаром.

– О чём ты?

– О том, с чего всё началось, – вздохнул Димон и с видимой неохотой начал свой рассказ.

Сказать, что я была удивлена – ничего не сказать. Шокирована. Испугана. Раздавлена, в конце концов. Всю свою жизнь я думала, что причина моих кошмаров – это Диметриуш Бьёри. И внезапно выясняется, что демон, изводивший меня своей жестокой фантазией долгие годы, садист, который, по всей вероятности, получал удовольствие от каждого моего перепуганного крика, оказался такой же жертвой стечения обстоятельств, как и я.

– У меня просто не было другого выхода, – снова извинился Дима и, отлипнув от подоконника, шагнул к столу, чтобы пододвинуть ко мне тарелочку со сметаной. – Ешь, остынет же всё.

Я автоматически поднесла сырник ко рту, но, так и не откусив, спросила:

– Так что же получается, теперь ты снимешь с меня эту петлю, и больше я тебя никогда не увижу? – я изо всех сил боролась с желанием встать и подойти к зеркалу в коридоре. Конечно, Бьёри объяснил, что рассмотреть нити аркана может лишь тот, кто обладает даром пилота. И то не сразу, а после длительного обучения и тренировок. Но мне нужно было убедиться в этом самой. И желательно, чтобы при этом никто не сверлил меня ехидным синим глазом.

– Не совсем так, – Диметриуш отвернулся к плите, чтобы налить себе ещё кофе. – Чёрт, холодный уже…

А мне вдруг стало как-то неуютно.

– Что значит, не совсем?

– Понимаешь, – он смущённо поскреб небритый подбородок. «Видимо, все лезвия на голову извёл», – злорадно подумала я, но вслух ничего не сказала. – Прошло очень много лет. И петля – это уже не мой аркан, а часть твоей ауры.

Я вмиг утратила аппетит и даже на остатки кофе посмотрела с отвращением.

– Просто замечательно! – остервенело потёрла кулаком глаза, и не думая скрывать своего разочарования и расстройства. Нет, я конечно и раньше подозревала, что мои кошмары – это не ветрянка, которой достаточно один раз переболеть, и больше она не вернётся. Но одно дело об этом думать, а другое – получить подтверждение из уст специалиста.

– Но кошмаров больше не будет. Это я могу тебе пообещать… Только нам сначала надо будет…

– А что эта петля? – перебила я. – Она как-то может мне навредить?

– Помимо кошмаров?

– От которых ты меня избавишь.

– Нет.

Диметриуш вздохнул и всё же сел за стол напротив меня, откинулся на стул, сложил на груди руки и, пожевав с недовольным видом нижнюю губу, произнёс:

– Знаешь, из чего пилоты делают свой аркан?

– Откуда? – изумилась я. – И про пилотов-то не особо что знаю. Только в рамках школьной программы. Полагаю, что из каких-нибудь магических нитей.

Не то чтобы я о магии не знала вообще ничего. Я всё-таки потомственная ведьма, хоть и дочь демона, но уж об этом-то Диметриушу совершенно точно не надо знать.

– Нет никаких нитей, магия – везде, – Бьёри потёр большой палец указательным, словно намекал на то, что я ему денег должна, и вдруг в его руках появилась веточка ландышей.

– Ой! – пискнула я восторженно. Видеть, как демоны творят свою магию мне не приходилось. То есть, в детстве, возможно, папа показывал мне фокусы. Или Стёпка, но это было так давно, что я просто не помню. – Здорово!

Мужчина протянул мне цветок и улыбнулся.

– А при чём здесь аркан?

– Ни при чём, – улыбнулся Дима. – Просто цветок. А аркан пилоты из собственной ауры делают, конечно. Вытягивают жилу, закручивают в петлю… В общем, тебе это пока неинтересно…

«Пока?»

– Понимаешь, к чему веду?

– Не очень.

– Кусок моей ауры намертво врос в твою. Навсегда.

И мне опять стало страшно. Ещё двадцать минут назад я слыхом не слыхивала ни про какую петлю. Жила себе спокойно и страха не знала. А теперь мне вдруг стало тяжело дышать. Что значит, навсегда? Я против!

– Значит, надо операцию сделать! – едва не плача, возмутилась я и всё-таки выскочила в коридор к зеркалу. – Удалить хирургическим путём. Есть у вас магические хирурги… Не знаю… Ну, что ты смотришь? Сделай что-нибудь, раз виноват!

Ничего я в зеркале, конечно не увидела. Ни свечения ауры, ни следа от петли. Только себя, слегка растрёпанную и бледную, да Бьёри, маячившего за моей спиной.

– Где она вообще?

– Маша…

– Я хочу знать!

Димон тяжело вздохнул и подошёл ко мне.

– Вот здесь, – он неожиданно притянул меня к себе, обхватив рукой под грудью. – Но ты всё равно не увидишь. Ты сильный медиум, а ауры только пилоты могут… Маш, нет никаких магических хирургов, понимаешь? И операций на аурах не бывает. Вот если бы сразу, в первые несколько месяцев. Может, даже через год после разрыва… Тогда, да. Сложно было бы, но возможно. А теперь уже поздно. Прости.

– И что теперь делать? – я посмотрела в глаза его отражению.

– Ничего, – он улыбнулся и легко пожал плечами. – Будем жить так. Только тебе переехать, наверное, придётся. Мне в ваш Парыж все дела переводить как-то не с руки будет…

Я даже не сразу поняла, о чём он говорит. Переехать? Дела? Какое мне дело до его дел? И с чего вдруг мне куда-то переезжать?

– А-а-а… – очевидно вид у меня был весьма красноречивый, потому что Димону хватило одного моего «А-а-а», чтобы пояснить:

– Увы, но порадовать тебя фразой «И больше ты меня никогда не увидишь» не получится. Нам придётся видеться, и довольно часто.

– Зачем? Я не хочу.

– Можно сказать, я твоё лекарство.

Он хмыкнул и выпустил меня из объятий. Я же осталась стоять на месте, пытаясь переварить полученную информацию. И чем дольше я думала, тем меньше мне нравилась ситуация.

– Вот точно знаю, что ты врёшь, – наконец, произнесла я. – Только понять не могу, в чём именно.

– С чего бы мне тебя обманывать? – торопливо заверил меня Димон. – И не думал даже! Пойдём на кухню. Ты же не съела почти ничего.

«Точно врёт!» – однозначно решила я и двинулась за Бьёри. Мне даже полегчало немножко, потому что раньше, когда он тут порхал вокруг меня, подкладывая в тарелочку румяные сырники и свеженькую сметанку, было как-то стыдно видеть в нём врага. Теперь же всё встало на свои места. Есть я – деревенская ведьма, неопытная и наивная, хотя, по словам Буси, талантливая и очень перспективная. И есть он – демон, взрослый, сильный и опасный.

«Поэтому, Машка, – мысленно отдала сама себе приказ, – забыли быстро про всякое смущение и поставили наглеца на место. И это… выгони его как-нибудь со своей жилплощади, наконец, тряпка!»

Однако сказать проще, чем сделать. Мои хмуро сведённые брови Димон ловко игнорировал, выискивая в своём телефоне какую-то информацию. Я молча прислонилась к дверному косяку и, не сводя взгляда с демона, стала ждать.

Через пару минут он поднял на меня глаза и, коротко улыбнувшись, спросил:

– В столице бывала?

– В нашей – да.

– У моего Управления в Центральном районе двухэтажная квартира. Хочешь взять себе второй этаж или предпочтёшь жить в соседней? Я бы настоятельно советовал первый вариант. Всё-таки в нашей с тобой ситуации лучше находиться как можно ближе друг к другу.

Есть такая категория людей, которые в словах собеседника умеют слышать только то, что их устраивает. Стёпка был в точности таким же, пусть и встречались мы с ним из-за моего, как он уверяет, упёртого характера крайне редко. И если я терпела это от него, то уж Диметриушу Бьёри не собираюсь этого позволять.

– Дима, – он одобряюще кивнул, когда я заговорила. – Ты несколько неверно истолковываешь ситуацию.

– М?

– Я со своими кошмарами справляюсь сама. Честно, всё уже совсем не так трагично, как было семнадцать лет назад. Поэтому…

– Ты сидишь на блокаторах, – перебил меня он. – И твоё прекрасное средство не только не пускает в сознание пугающие тебя образы, оно ничего не пускает. Машута, ты же большая девочка, должна знать, что мозгу нужна перезагрузка и отдых. А выбранный тобой метод борьбы с кошмарами просто сожжёт тебя дотла…

Я стоически проигнорировала недозволенную некоторым «Машуту» и упрямо продолжила гнуть свою линию:

– Во-первых, не перебивай! – Димон примирительно поднял руки вверх, а я сверкнула в него грозным взглядом. – Во-вторых, мне очень лестна твоя забота, но я справляюсь сама. Проще говоря, не суй свой нос в мои дела и, в-третьих, за окном уже давно солнце встало. Не хочешь убраться восвояси?

Демон покачал лысой головой. Сокрушённо так покачал, давая понять, что заранее ожидал от меня такой реакции.

– Ладно, – произнёс, недовольно поджав губы. – Я понимаю, что тебе надо подумать. Такое решение не принимается с бухты-барахты.

«Проклятье!»

– Поэтому сейчас я уеду. Мне всё равно надо было кое-какие дела утрясти… Но вечером вернусь, и мы…

Я возмущенно засопела, но Диметриуш моё возмущение оставил без внимания.

– …обязательно поговорим. О твоём переезде, кошмарах и о господах Фоллетских-И.

И я вдруг поняла, что спорить с ним совершенно бесполезно, что он всё равно не отстанет. Ну, Ленка! Ну, подруженька! Удружила так удружила! Но вслух я ничего этого, конечно, не сказала. Я вообще ничего не сказала, а только хмуро пожала плечами, заранее зная, что ни за что больше не впущу Диметриуша Бьёри в свою квартиру.

– Вот и славно, – он вышел в коридор, чтобы обуться и, склонившись к шнуркам, пробормотал:

– И не надейся от меня спрятаться. Я приеду часам к восьми, не позже. И двери открою сам, если ты откажешься меня впускать… Кстати, охранную вязь на порог кто наносил? Отличная вещица, даже я не прошёл бы, не впусти ты меня в первый раз добровольно.

Я застыла. Разбитая и раздавленная. Вот так просто? Он так просто узнал мою самую страшную тайну? Один взгляд на мой порог, и любой демон сразу скажет, что я ведьма?

– Не волнуйся, – Димон разогнулся. – Я не собираюсь кричать на каждом углу о твоей тайне. Сама расскажешь, когда захочешь… Но отца твоего я искренне не понимаю.

– Отца? – я удивлённо заморгала, не в силах определить, какой извилистой дорожкой бежит мысль Диметриуша.

– Защита, так понимаю, его работа? Ладно, дочь демона, не прожигай ты меня так старательно взглядом. Со мной это не работает. Вернусь к восьми, договорим… И Маша, раскладушку можешь не трогать. Я её вечером сам в твою комнату перетащу.

И после этого он ушёл, но, к сожалению, не захватил с собой мою злость и растерянность. И панику тоже оставил мне. Я банально не была готова к тому, чтобы жить рядом с Диметриушем Бьёри, сталкиваться с ним каждый день (если не на общей кухне, так в общем подъезде). Ни в будущем, ни уж точно сегодняшним вечером. Никогда. Даже ради того, чтобы навсегда избавиться от кошмаров. Было в нём что-то пугающее, что-то помимо его демонического происхождения.

Замешательство заставило меня совершить заполошный круг по квартире и замереть у разорённой Димоном раскладушки.

– Я не хочу, чтобы он сюда возвращался, – поделилась я своими мыслями с этим мобильным предметом мебели. – Что мне делать?

Но раскладушка хранила равнодушное молчание, отказываясь принимать какое-либо участие в моей жизни. И книжный шкаф, вступивший с ней в заговор, пыльно смотрел на меня книжными рядами и не давал никаких советов. Квартирка, которую я уже успела полюбить и мысленно называла своей, вдруг стала неуютной и чужой, её стены словно пропитались наглостью и заносчивостью Бьёри. Я понимала, что моё состояние было, пожалуй, сродни истерике, но ничего не могла с собой поделать. Поэтому я собрала дорожную сумку и сбежала к Бусе, прекрасно понимая, что данный поступок не характеризует меня как взрослую женщину. И всё равно. Подобно шпиону, оглядываясь и ежеминутно проверяя, нет ли за мной хвоста, я добежала до автостанции и купила билет до Лук.

И уже там, без зазрения совести соврав Бусе о том, что всё в порядке, что я просто соскучилась, забравшись под тяжёлое от старости пуховое одеяло, я позволила себе расслабиться и забыть на время обо всех проблемах. О неожиданно ворвавшемся в мою жизнь Диметриуше Бьёри, который, если всё пустить на самотёк, очень скоро поймёт, что я не просто дочь демона, но и наследница потомственной ведьмы. Или всё-таки уже понял? Нет, не мог он понять. О том, что во мне проснулся бабкин дар знала я, Буся и Стёпка. Так что нет, не мог Бьёри узнать…

О Яне Фоллетском, которого, по словам всё того же Бьёри следовало опасаться, я тоже думала. О том, что он, несомненно, привлекательный, но мне и правда стоит держать его подальше от себя. О петле, от которой нельзя избавиться. О снах, так тесно слившихся с явью, что я теперь не знаю, плакать мне или смеяться после того, что случилось утром.

Конечно, я знала, что Димон не оставит меня в покое. Понимала, что, не застав меня дома, демон обязательно заявится в техникум. И всё равно по-детски прятала голову в песок и кралась на своё рабочее место, как заправский Штирлиц в тылу врага.

К концу первой пары дверь тихонечко скрипнула, и в аудиторию вошёл Василий Иванович. Вид он имел удивлённо-задумчивый и при этом слегка помятый. Пожёванный какой-то, я бы сказала.

Я и все семь человек, которые составляли третий курс помсценов, вскочили на ноги. Ну, как вскочили? Я испуганно вышла из-за кафедры, не на шутку взволновавшись, потому что Чапаю впервые за год моей работы что-то понадобилось от меня во время лекции. А мои гномы, как я в шутку называла эту группу из-за общей схожести композиции с известной сказкой про Белоснежку, лениво и недружно приподняли свои пятые точки над креслами.

– Сидите-сидите! – Василий Иванович одёрнул вечно мятый светло-зелёный пиджак, пересек аудиторию, чтобы зачем-то выглянуть в окно. Стоит ли говорить, что ни я, ни студенты не подумали воспользоваться его советом, а проследовали за директором к подоконнику.

– М-да, – проговорил Василий Иванович, рассматривая совершенно пустую аллею, и мы со студентами обменялись недоумевающими взглядами.

– М-да, – повторил Чапай и, тяжко вздохнув, завёл руки за спину. – Мария… Ивановна, а скажите-ка мне такую вещь…

Он вдруг резко оглянулся, и всех моих гномов как ветром сдуло на свои места.

– У вас лекция?

Я удивленно моргнула и на всякий случай незаметно принюхалась. Нет, видеть директора подшофе в рабочее время не приходилось никому, да и в нерабочее-то это было только однажды, на корпоративе в честь Нового года, но, как говорится, раз в год и палка стреляет…

От Василия Ивановича пахло мылом, чернилами и зелёным чаем с жасмином, который денно и нощно секретарша Зоенька хлестала в приёмной.

– Лекция, – я покосилась на студентов, чьи глаза уже загорелись нехорошим огоньком, и это свидетельствовало в пользу того, что они уже начали сочинять сплетню, которая сразу же после звонка весело побежит по стареньким коридорам техникума.

– Да-да, я как-то не подумал, – Чапай нахмурился и, не говоря больше ни слова, покинул аудиторию.

Я посмотрела на гномов. Гномы посмотрели на меня.

– Что это было? – озвучил общую мысль староста курса, и сразу после его слов дверь снова распахнулась, и появившийся в проёме директор попросил:

– Машенька, после звоночка зайдите ко мне в кабинет.

И дверь закрыл с обратной стороны. На этот раз окончательно. А я оглянулась на своих гномов и поняла, что настроение у меня совершенно нерабочее. Какая может быть лекция, когда все мысли о том, где и каким образом я проштрафилась?! Поэтому я захлопнула тетрадь со своими записями и произнесла фразу, неизменно портившую настроение всем моим студентам без исключения:

– А не устроить ли нам проверочную работу?

– Марьиванна! Ну, на прошлой неделе писали же!

– Вы мне, Семёнов, поспорьте, – беззлобно укорила я. – Поспорьте ещё, и я вам покажу фокус, только, боюсь, он вам не понравится.

– Какой фокус? – Семёнов подозрительно сощурился.

– Тот самый, в котором лёгким движением руки проверочная превращается… превращается проверочная…

– Не надо контрольную! – выкрикнул догадливый Иванченко и с хрустом выдрал из лекционной тетради листок.

До звонка, пока семеро неудачников скрипели шариковыми перьями по бумаге, я размышляла о причинах странного поведения Чапая. И размышления эти заставляли меня хмурить брови и досадливо кусать губы. Чувствую, знаю я, как зовут ту собаку, что порылась сегодня в кабинете Василия Ивановича. Надо было этой собаке ещё вчера второй глаз выбить.

К директору я шла, как приговорённый к распятию на кресте. С неимоверной тяжестью мыслей за плечами, со страхом, со смутными подозрениями и одновременно с надеждой на благополучный исход. И с верой в светлое будущее.

Василий Иванович был обнаружен мною в своём кабинете, за своим столом с большой глиняной чашкой в руках. Эту чашку я хорошо помнила, как и то, кто, когда и с какой целью её делал.

– Не знала, что она ещё цела, – проговорила я, закрывая двери и кивая на руки Чапая.

– А как же?! – изумился он. – Я все Васенькины подарки как зеницу ока берегу. И потом, где же я вторую заговорённую кружку найду? Машенька, ты проходи… Чаёк будешь?

– Спасибо, дядь Вась, – поняв, что разговор будет происходить не между директором и преподавателем, а между девочкой Машей и старинным бабушкиным другом, я слегка расслабилась. – Но вы же знаете, я как-то кофе больше люблю.

– Я знаю, – вздохнул мужчина и осторожно поставил кружку на квадратную картонную подставочку с изображением гоняющегося за сердечками котика. – Машунь, ты когда сюда работать пришла, я тебе что сказал, помнишь?

– Что до сих пор без Буси тоскуете? – сыграла в дурочку я.

– Мария!!

– Я помню, – я потянулась через стол и поймала морщинистую руку Чапая. – Дядя Вася, правда, я вам страшно признательна за помощь. Не представляю, что бы я делала, если б меня в какое-то другое место распределили, а тут вы… Буся вот недалеко…

– Не распределили бы тебя в другое место, – нахмурился дядя Вася и виновато отвёл глаза. – Василиса попросила присмотреть за тобой. Вот я запрос и прислал. Прости. Я ещё тогда ей говорил, что надо сразу тебе обо всём рассказать…

Если бы Василий Иванович вдруг разделся, завернулся в скатерть и залез на стол, чтобы спеть песню про барашка, я бы удивилась меньше, клянусь. Но поверить в то, что Буся за моей спиной вступила в сговор и намеренно услала меня в Парыж…

– Что?

– Не смотри на меня так. Это была не моя идея. И на Васеньку не злись, она тебе только добра желает.

– Добра? – искренне возмутилась я и с несчастным видом посмотрела на синеющее за окном небо. Да кто в здравом уме вообще может сказать, что отправить единственную внучку тратить лучшие годы жизни в Замухрынске – это добро!? Что в этом может быть доброго-то!?

– Ну, не надо так уж… – проворчал Василий Иванович так, словно я всё это вслух сказала. – Не так уж у нас тебе и плохо. Работа нравится?

– Нравится, – без охоты согласилась я и тут же добавила:

– Но в столице она мне нравилась бы ещё больше! И зарплата там выше!

– Да повышу я тебе зарплату, – махнул рукой дядя Вася и, выдохнув в сторону, основательно хлебанул… чайку. Ну, или того, что там у него в Бусиной кружке налито было. – Не в деньгах же счастье!

Оставив без внимания это спорное утверждение, я лишь насупилась, ожидая продолжения дяди Васиной речи.

– Машенька, ты же о жизни ничего не знаешь, – ласково посетовал Чапай. – Наивная, доверчивая, домашняя, ранимая девочка…

Я едва удержалась от того, чтобы оглянуться и проверить, не сидит ли за моей спиной кто-то ещё. Ну, тот самый, наивный, доверчивый и ранимый.

– Дядя Вася, я же пять лет как-то…

– Даже слышать ничего не хочу про твоё общежитие, Мария! – директор грозно сверкнул очами и поднялся на ноги. – И вообще, я тебя не для этого позвал.

– А действительно, – всполошилась я, потому что за откровениями о Бусином коварстве я совершенно забыла о странном поведении директора во время моей лекции. – Что-то случилось?

– Вот у тебя об этом я и хочу узнать, – Василий Иванович, прошёлся по краю ковра, заложив руки за спину. – И ещё о том, не пора ли мне начинать волноваться. Ничего не хочешь мне сказать?

И тут я почувствовала, что краснею. Всё-таки проклятый дом и ненавистные соседи! Уже успели донести о ночном демоническом концерте, сволочи.

– Да не было ничего, – пробормотала я, пытаясь побороть смущение. – Просто у него дурной музыкальный слух.

Чапай замер на полушаге, глянул на меня, как на восьмое чудо света, и шёпотом поинтересовался:

– И как это связано с его предложением?

Сволочь одноглазая!

– Не то чтобы я вот так вот взял и в середине учебного года отказался от ценного сотрудника, – успокоил меня дядя Вася, – но он же уверяет, что ты об этом давно мечтаешь, и только гордость не позволяет тебе попросить. Вот он и решил, сюрприз, так сказать… Нет, я понимаю. Имперский полетно-сценический – это не наш техникум. Это карьера. Однако мне казалось, что вы с Васенькой нашему брату не каждому благоволите. Нет, я не сетую, ты не подумай! Васюше так и передай! Я просто спросить хотел… – он по-отечески потрепал меня за щёчку. – Машенька, ты точно сама хочешь переехать в Империю? Тебя никто не принуждает?

– Я? – я даже рассмеялась, уверенная, что дядя Вася меня разыгрывает. – Меня? В Империю?

Он кивнул, и не думая улыбаться.

– Это вы шутите так?

– А разве похоже?

Я растерянно моргнула.

– Фоллетский-И. сегодня пришёл ко мне со всеми оформленными для перевода бумагами. Только моей подписи не хватает.

– А моей? – мне всё ещё не верилось, что Василий Иванович не шутит.

– Твоя там не нужна, – и он протянул мне украшенную имперским стягом папочку, которая до этого лежала на краю стола.

– Фоллетский-И.? – я почувствовала какое-то ничем не оправданное разочарование. – Я думала…

– Что ты думала? – подозрительно сощурился Чапай, и в следующий момент селектор противно пискнул и Зоечка игриво сообщила:

– Василий Иванович, к вам Диметриуш Бьёри.

– Сговорились они там, что ли? – проворчал Василий Иванович и потянулся к кнопке на пульте, а у меня от мысли, что сейчас придётся столкнуться с Бьёри, даже в глазах почернело. Поэтому, не особо задумываясь над тем, как это выглядит со стороны, я метнулась к Чапаю и схватила его за руки, не давая возможности нажать кнопку, соединяющую селектор с приёмной.

– Дядя Вася! Не погубите! – взмолилась таким истеричным шёпотом, что у Чапая глаза полезли на лоб.

– Мария… – я бы даже сказала, как-то угрожающе произнёс мужчина.

– Я не могу. Не хочу его… пожалуйста!! Можно мне как-нибудь… куда-нибудь… – я покосилась на широкий директорский стол, раздумывая, сильно ли возмутится Василий Иванович, если я попрошу разрешения спрятаться там. Но ещё до того, как испросить позволения, поняла: возмутится. Потому что директорские глаза округлились в непритворном ужасе.

– С ума сошла! – зашипел Чапай. – А если он тебя там увидит? Даже думать не хочу, какие сплетни поползут по техникуму. Да что там техникум!! Тут вся Империя обхохочется.

– Дядя Вася! – я сложила молитвенно ручки и попробовала пустить слезу.

– Давай в шкаф, – процедил сквозь зубы директор и погрозил мне кулаком. – Но потом чтобы всё мне рассказала, аферистка!!

Я радостно закивала и поскакала к месту спасения.

– Про того, про этого и про всех остальных демонов, которых мне стоит ждать в гости!

– Обязательно! – я послала директору воздушный поцелуй и бесшумно закрыла за собой дверь, успев заметить, как дядя Вася протянул руку к пульту и коротко велел:

– Пусть пройдёт.

Я полностью обратилась в слух и, к своему стыду, первым, что услышала, была растерянная фраза Зоечки:

– Ой, Василий Иванович… А где же…

– Зоя! – рявкнул Чапай. – Закрой дверь с той стороны и свари мне, наконец, нормальный кофе!

Ой, чувствую, дядя Вася все цветочные магазины после такого выступления скупит, чтобы заслужить прощение неизменной секретарши.

– Как скажете, – дрогнула слезой в голосе Зоечка и уцокала каблуками из кабинета.

Щелчок замка. Шорох шагов. Скрип отодвигаемого стула, а затем немного удивлённый голос Чапая:

– Мой принц…

Я зажала рот двумя руками, чтобы удержать внутри рвущийся наружу удивлённый вскрик.

«Принц??? Да твою ж дивизию! Это что, шутка такая??»

– …позвольте выразить свою радость по поводу вашего визита и заверить вас в полном моём…

«Не похоже, что шутка.» Вот этот вот одноглазый любитель доисторической попсы всамделишный принц?? Убью Ленку! Медленно и жестоко. «Ох, Машка, во что ты влипла?»

– Мы не при дворе, Базиль, – холодно перебил Бьёри. – Оставьте это всё для матушки, она страшная приверженка традиций.

– Как прикажете.

Снова шаги. Скрип мебели и дядя Вася-Базиль:

– Императорская семья нуждается в моей помощи?

– Не семья. Я лично… Видите ли… Чёрт, даже не знаю, с чего начать…

– Я помогу, – ласково произнёс дядя Вася. – Это как-то связано с вашим… э-э… стесняюсь спросить… новым имиджем?

Димон попытался за вздохом замаскировать неприличное ругательство. А я ощутила, как запылали мои уши. Да так яростно, что впору было испугаться за сохранность летнего директорского пальто, висевшего в непосредственной близости от них.

– Нет, это я сам… Не обращайте внимания. Я по другому вопросу. У вас тут моя девушка по распределению работает.

Я аж задохнулась от возмущения. Вот же гад!

– Ваша?

– Моя. И я бы хотел попросить. В качестве личного одолжения. Нельзя ли её…

– Перевести?

– Да, но… – в голосе Димона впервые послышалась растерянность.

– В столицу?

– Да, но…

– Так сказать, сюрприз. Она же скромница, ни за что сама не попросит…

– Однако…

– В полётно-сценический?

– Что? Полётно-сценический?? – Бьёри весело рассмеялся. – Хорошая шутка! Нет, боюсь, она Имперский не потянет. Не тот уровень, понимаете? Я и насчёт столичного филфака-то не уверен, а вот если…

И тут в голове моей что-то перемкнуло, и я, толкнув дверцу шкафа, бледным ангелом мести вышла на Божий свет.