Читать книгу 11:11 - Марина Тмин - Страница 83

чертополох закатывается на стылый порог.

пир закатили знатный.

сломанный нож – в глотку. единорогам не нужен рог.

принцессы не взяли взятки,

брали кредиты и ипотеки, деньги в дар и деньги взаймы,

застревали. так зарождались легенды,

жизнь – карнавал, жизнь – балаган, и где-то – мы

пьём лавандовое вино неизвестного бренда.

пишем в ночи истории, шумим и радуемся,

шутки шутками, миру – мир, оплеухой звенит шлепок,

небо валится от сорокаградусного,

текилу, лимон и соль засыпало небо в пупок,

потом принцессы уходили в запой, в крестовый поход,

в загул, на четыре стороны, во все тяжкие.

Землю раскачивали, вершили переворот

сказки без хеппи-энда.

на сиротливую пустоту

обречён умеющий читать между строк.

то есть —

почти что каждый.

не хотел увидеть, как ты учишься жить без меня

не хотел увидеть, но видел – как ты учишься дальше

жить без меня,

игнорируя верхний слой полимеров, которые Землю покрыли плёнкой, что переживет и нас, и здания, и города, воздвигнутые

простым и глупым человеком,

который верил – если построить дом,

в нем можно будет хранить пшеницу, в нем можно будет держать кота, во дворе поселить собаку, чтобы ругалась, заметив тонкую дымную струйку у рта,

потому что хозяйка не любит, когда кто-то кашляет,

а дым говорит о том, что тот человек, который построил дом, снова курит, а значит – снова не спит до утра, потому что не знает – придёт ли, перепадёт ли, какой будет курс, что делать, если случится Всемирный потоп, что, если лев? что, если временем смоет и город, и дом, и то небольшое хозяйство на заднем дворе?

и если не будет ни звёзд, ни алмазов, что подарить той особенной, ради которой и дом, и семя тюльпанов – в рыхлую почву, и тёплый камин, шерстяные носки, самые добрые сказки? что, если Солнце на нас рассердилось и выжжет леса, по которым хотелось гулять, обнимая за плечи, укрывшись зонтом от дождя, чтоб после бежать, прижимаясь друг к другу, и в тёплой гостиной вдвоём укрываться одним одеялом,

стараясь не навредить, стараясь не сглазить,

не разбудить маму-кошку, что кормит котят, пространство и время, что покорно назад отступает?

всё было сделано, сложено ради истомного «больше, ещё, и ещё, и ещё!»

только люби меня, только терпи меня, только будь рядом,

но рвётся пакет, рвётся цепь полимеров, рвётся надежда,

что будет со мной хорошо.

ты уходишь, и дом, и тяжелая поступь старой собаки, и плед, и забитые книжные полки

охвачены пламенем. рушится мир одного человека, способного вынести боль, но неспособного вырастить заново свет.

лампочка гаснет. это, наверно, надолго.

ты вроде есть. тебя, вроде, нет. ты когда-то была.

посмотри – твой любимый букет.

вот и всё, что когда-то просил: не сумей! не смени! не сменяй номера и почтовые ящики.

не смогу. я не верю, что будет тянуться веревкой с бельём между домом, построенным мной, и тем домом, в котором была ты,

этот пленочный мир из удобных пакетов, бутылок, посуды. плавленый мир.

бесполезный и

пузырящийся.