Читать книгу Временно недоступен. Сборник рассказов - Марина Важова - Страница 3

Возвращаясь домой, Женя свернула с Крепостной на улицу Водной Заставы. И пока она идёт не спеша, внимательно разглядывая булыжники мостовой, самое время представить нашу героиню.

Жене уже тридцать шесть, но своего возраста она не чувствует. Вообще о себе думает мало, заботясь лишь о том, чтобы ничем не раздражать окружающих, вниманием которых скорее тяготится. А потому и внешность свою старается снивелировать, растворяясь в сером обветшании старого городка и дробном пространстве копи-центра, где она вот уже двадцать лет распечатывает фотографии и документы, снимает копии, обрезает, сшивает, меняет кассеты с тонером и красками, выдаёт заказы. По той же причине одежду носит серо-пёстренькую и покупает новую крайне редко, донашивая вещи до последнего, когда из них можно разве что делать половички.

Сотрудники ценят Женю за добросовестную работу, аккуратность и неизменно ровный характер. При этом, встретив на улице, не замечают – такая уж она неказистая: мышиного цвета короткие волосы, очень маленький рост чуть более полутора метров, невнятная фигура с полноватыми щиколотками и покатыми плечами. Но ведь даже у дурнушек есть достоинства. У Жени таким достоинством могли бы стать большие глаза бутылочно-зелёного оттенка, если бы не привычка смотреть вниз или вбок, щуриться и носить кепку с длинным козырьком.

Сегодня у Жени выходной, один из обычных выходных, которые она проводит в своём «маленьком королевстве», полностью отдаваясь заботам о его жителях: кормит, поит, устраивает свадьбы, переезды, решает территориальные споры, мирит расплодившиеся кланы. Вот и сейчас, наскоро забежав за пирожками и котлетами в «Бюргер-хаус», что на углу Крепостной, она мысленно готовит переселение подросших деток редкой белоцветковой бровалии Endless Flirtation в купленные зимой на распродаже керамические горшочки. Место уже выделено, для чего пришлось с уговорами и обещанием дополнительной подсветки передвинуть старожилку-фуксию вглубь комнаты, к шкафу.

Доставшаяся от бабушки квартира как будто специально создана для ботанического поселения. Три больших окна: два в комнате и одно на кухне, – выходят на юг и юго-восток, и никакие высотные дома не заслоняют свет. С чутьём бывалого архитектора Женя сооружает жилые кварталы для своих подопечных, устремляя их вверх, помещая ближе к стёклам, за чистотой которых она особенно следит, не допуская утечек редкого северного солнца.

Вот если бы у неё была дача, тогда с весны и до холодов она могла бы вывозить своих подданных на волю, где свежий ветер, дожди и насекомые естественным образом помогали бы процессу размножения, а так Жене приходится колдовать с распылителями, кисточками и пипетками.

Но дача – неосуществимая мечта. После смерти бабушки Жене пришлось сразу же устроиться на работу. Так что никакой профессии у неё нет. Хорошо, дальняя родственница, громогласная и властная тётя Аля – Алевтина Евгеньевна – взяла к себе в копи-центр, где Женя научилась быть полезной и невидимой. Денег ей хватает, даже удаётся немного отложить на отпуск, который ей всегда дают в феврале, когда временное затишье после новогоднего бума ещё не сменилось лавиной курсовиков и дипломов. И никто не догадывается, что она и сама бы выбрала февраль, чтобы посетить все окрестные выставки и ярмарки домашних растений, которым сезоны не указ.

Этому демаршу предшествует длительная подготовка: сбор информации, переписка с коллекционерами, налаживание обмена, резервирование покупок. После которых, с чувством вины, Женя перекраивает владения под новопоселенцев, пристраивает молодняк в хорошие руки и даже кое-что продаёт, всегда по дешёвке, успокаивая сердце тем, что не наживается на тех, кого любит.

А любит Женя только цветущие растения, и круглый год на трёх подоконниках, стеллажах и полочках что-то волнами вспыхивает, благоухает, наполняя квартиру оранжерейной прелью. Иногда она жалеет, что нет друзей, с которыми можно подстерегать роспуск белоснежных, словно фарфоровых, цветков орхидеи дендробиум нобиле, смаковать аромат, вспоминать прошлогоднюю напасть с грибком, поселившимся на листьях, радоваться нынешнему обилию бутонов. К тому же среди коллекционеров её привязанность к цветущему буйству – признак дурновкусия, там в чести кактусы и суккуленты, которые Жене своим накопительским и агрессивным характером напоминают мужчин. Кстати, что касается мужчин и вообще семейной жизни…

Но прервёмся на время, чтобы не пропустить встречу, которая вот-вот должна произойти. Потому что со стороны Северного вала преодолевает крутой подъём высокий мужчина, с озабоченным видом поглядывающий то на свою ладонь, то на номера домов. Сверяется с навигатором. Это приезжий, и зовут его… Как ни странно, его тоже зовут Женя. Но так его называют только мама и Вероника, остальные – Евгением Фёдоровичем. Ну, в крайнем случае, Евгением.

Женя замечает его первой и чуть кривит губы. Ну что здесь можно не найти, улица-то короткая! Вот она ускоряет шаг, чтобы ненароком не столкнуться с этим верзилой, но, приглядевшись, застывает с занесённой на ступень ногой. В этот момент мужчина устремляется к ней, и перед Жениным носом возникает туго сложенный путеводитель с красной фломастерной точкой посередине.

Сразу поясню, Евгений Фёдорович перепутал улицы Водной Заставы и Новой Заставы, находящейся неподалёку. Женя это тотчас заметила. Но перед тем, как направить туриста по адресу, ей предстоит сделать выбор. Потому что она сразу поняла: это тот самый человек. Вернее, совпадающий по ключевым параметрам.

Тут бы стоило поподробнее, но пока остановимся на главном: Жене никак нельзя упускать Евгения Фёдоровича. Ведь он первый, кто соответствует её фото-роботу, даже очки имеются, а глаза за стёклами очков глядят так растерянно, что она окончательно решается. И вот, пока разворачивается карта, и Евгений Фёдорович следит за пальцем, плывущим по нарисованным улочкам, мы успеем прояснить ситуацию. Тем более что наши герои скоро уже двинутся к намеченной красным фломастером цели, на что уйдёт, как минимум, минут десять.

Так вот. Ровно год назад Женя стала болеть. Тошнота, головные боли, а главное, живот схватывало, мучили страшные рези. Врачи перекидывали её по кабинетам, пока не добросили до гинеколога. А тот (дядька пожилой и опытный) сразу в лоб: как с интимной жизнью? И прочтя на лбу же ответ, выдал заковыристую фразу: ты, мол, не дева Мария, святым духом не навеет, надо решаться, пока не поздно. И тогда Женя поняла, что он говорит о ребёнке.

С того дня внутри у неё что-то подвинулось, освобождая место, и от этой возникшей пустоты появились многочисленные провалы в мыслях. Они решетили прочную завесу, которой Женя столько лет отгораживала от себя людей. Это совпало по времени с резким ухудшением и без того неважного зрения, как будто перекос организма сбил все прицелы. В оптике выписали очки, она купила «хамелеоны» и теперь могла смотреть прямо и видеть гораздо больше. И первое, что она увидела, – множество разнообразных мужчин вокруг. Не то чтобы раньше она их совсем не замечала, но по привычке смотреть вбок или опускать глаза просто не вглядывалась и не делала различий между отдельными особями.

Женя не была наивной дурочкой, она понимала, что без участия мужчины не обойтись. И девственницей в техническом смысле она тоже не была, хотя самого процесса не помнит и даже не знает, который из пятерых сотрудников копи-центра воспользовался её отключкой на новогоднем корпоративе. Это был первый и последний раз, когда Женя поддалась уговорам сменщицы и осталась на вечеринку. Тогда же впервые попробовала алкоголь… и ровным счётом ничего не запомнила, даже вряд ли бы спохватилась, не обнаружь кровь на диване, где её застала утренняя уборщица. Хорошо, что диван был из чёрного кожзама, а уборщица тихоходная старуха. На этом вся история закончилась.

Где-то с месяц она тайком приглядывалась к коллегам в надежде уловить искру признания во взгляде. Но всё было как всегда, её просто не замечали. А когда потихоньку произошла полная смена состава, Женя об этом происшествии просто забыла. Да в общем-то ничего ведь не произошло, раз она не помнит? И лишь слова врача навели на мысль, что у неё уже мог быть девятилетний сын или дочка. От кого? Среди возможных кандидатов не было ни одного, хоть немного пригодного в отцы. Им просто нечего было передать по наследству. Ни внешности, ни талантов. Был один толковый и душевный, так пил запоями.

Доктор ей всё объяснил. Если уж никакой нормальной возможности нет, существует банк репродуктивных клеток, то есть спермы. Это безопасно, анонимно, есть подробные характеристики владельцев. Тогда и возник этот фото-робот, собранный из живописных портретов альбома «Шедевры Русского музея», но в большей степени её любимого актёра Алексея Баталова: высокий с залысинами лоб, светлые глаза под изогнутыми широкими бровями, улыбчивый изгиб губ. И вот, пожалуйста, объект рядом, и даже ростом такой же!..

Ну вот, чуть не пропустили самое главное – они разговаривают. До сих пор шли так: она отстранённо молчит, он общается по мобильному, при этом обсуждаются какие-то сковородки Руффони, вытяжка, рыбный бульон. Ответами недоволен, раздражён и подавлен. И тут Женя что-то сказала, наверно, очень уместное, потому что он заговорил в трубку спокойно, но решительно, будто по воздуху снимал текст с её губ, вытянув в сторону Жени два пальца руки.

– Или вы всё замените, или я отказываюсь. Это профанация, участвовать в ней не собираюсь. Если через сорок минут не объявите готовность, буду считать себя свободным от обязательств, – говорит уверенно, поглядывая на Женю. Как бы ищет поддержки. А она слегка улыбается и сияет своими малахитовыми глазами сквозь прозрачные стёкла. Вот оно что: она сменила очки! Наконец-то предъявила миру своё достоинство: выразительные глаза редкого зелёного оттенка.

Евгений Фёдорович уже не спешит, да и женщина выглядит приятной и неглупой. А главное, знающей местные правила. Информация о завозе морепродуктов по средам и субботам открыла ему глаза на партнёров, которые вчера купили несвежую рыбу. Хорош бы он был со своим соусом «велюте́», от которого разит тухлятиной!

Женя теперь знает, что он шестой год работает поваром в лучшем столичном ресторане, что его конёк соусы, и он приехал в их городок провести два мастер-класса как раз по французским соусам. Она только пока не знает его имени – их некому представить друг другу – и про Веронику она ничего не знает, иначе бы чуть притушила жизнерадостную зелень глаз.

В ожидании звонка от партнёров Евгений Фёдорович поглядывает на добротный Tissot и как раз думает о Веронике, с которой уже два года встречается по четвергам, когда Дом Моделей даёт ей выходной. Но завтрашнее рандеву не состоится по причине его командировки, если, конечно, не сорвутся мастер-классы. Ему вдруг стало очень важно, чтобы они не сорвались. Совершенно не хотелось возвращаться в свою холостяцкую квартиру, в которой все вещи стоят на привычных местах, в холодильнике космический холод, и приходящая Вероника не добавляет тепла. Увы, длинные ноги сохраняют неизменную ценность лишь на подиуме…

– Они поженятся? – нетерпеливо вопрошает Света, одна из бета-ридеров, на которых я испытываю свои шедевры. Мне осталось прочесть полстраницы из уже написанного, и её любопытство слегка раздражает. Конечно, все жаждут хеппи-энда, но кто сказал, что женитьба – счастливый конец? Во многих случаях – начало всех бед. И потом, сколько можно повторять: я не знаю! Это совершенно разные вещи: писать мемуары, даже и упакованные под детектив или лав-стори, или, вот как сейчас, записывать то, что нисходит сверху…

Откуда-то Женя догадалась, что мероприятие надо спасать, и предложила не ждать, а действовать. Просто пойти немедленно в магазин, купить свежей рыбы и без опозданий начать этот самый мастер-класс. Такая простая мысль поразила Евгения Фёдоровича. Он привык отдавать указания, привык, что всю рутинную работу делают другие, а он, великий маэстро, создаёт шедевры и учит этому благодарных слушателей. Но и волнуется, и сердится, если «другие» что-то напортачат.

Тем не менее, оба Жени садятся в такси и уже через полчаса становятся обладателями наисвежайшего судака, с покрытым мелкой чешуёй телом и крупными клыками. Конечно, Евгений Фёдорович пригласил Женю на свой мастер-класс и устроил её рядом с собой в качестве ассистентки. Обычно помощницу поставляли устроители, но в этот раз он был зол на них, к тому же…

Женя сразу поняла, что он вовлекает её в своё «королевство», где с детства знакомая ей подлива из жареной муки и сметаны называется музыкальным словом «валюте́», превращаясь то в соус «Ливонский», остро пахнущий сельдереем, то в «Регентский», приправленный – за неимением белого бургундского и трюфелей – немецким рислингом и тепличными шампиньонами. Для себя Женя редко готовила, и то что-нибудь простенькое, но поваренные книги читала с интересом – рецепты блюд напоминали процессы скрещивания и опыления при создании новых сортов. К тому же…

Мастер-класс имел успех, глава партнёрской конторы предложил долгосрочное сотрудничество и даже на ходу сочинил название цикла: «Под соусом Гервица». И тогда Женя узнала фамилию Евгения Фёдоровича. А имя – ещё раньше, когда с рыбным пакетом они появились в Молодёжном центре «Вираж» на улице Новой заставы. Под конец мероприятия кто-то спросил, как зовут ассистентку мастера, но прежде чем Евгений Фёдорович успел смутиться, Женя представилась сама и по признательному взгляду поняла, что сможет обсудить с ним своё предложение.

Наверно, в преддверии важных событий следует подробнее рассказать про Евгения Фёдоровича, от которого теперь в нашей истории так много зависит. Ведь мы ничего пока о нём не знаем, кроме того, что он похож на актёра Алексея Баталова, работает поваром в столичном ресторане и встречается по выходным с моделью Вероникой. Да и эти сведения нуждаются в пояснениях и дополнениях. И пока кулинарное обучение плавно переходит в поедание его результатов под рюмочку белого рислинга, мы успеем получше рассмотреть нашего героя.

Прежде всего возраст: тридцать пять лет. Да, на год моложе Жени. Что касается сходства с артистом, оно, скорее, не внешнее. Никаких улыбчивых ямочек у рта – Евгений Фёдорович вообще редко улыбается. Правда, залысины имеются, и рост высокий. Скорее, их роднит другое. Герои Баталова – одержимые трудоголики, вот и Евгений Фёдорович поглощён кулинарной страстью. А остальное – детали. К примеру, Вероника.

Тут стоит открыть одну болевую точку, без которой нашей истории могло бы не быть. Когда-то Евгений Фёдорович радовался, что может необременительно встречаться и появляться на людях с красивой женщиной, но со временем полное отсутствие обременения без всяких усилий с его стороны стало беспокоить. Нет, он вовсе не думал о потомстве, не мечтал о продолжении рода, но обладать полноценным мужским достоинством считал для себя таким же неотъемлемым правом, как, к примеру, выставлять свою кандидатуру в президенты, хотя этого никогда не делал и в будущем также не собирался. Короче, эта необременительная связь начала Евгения Фёдоровича тяготить.

Разговора на щекотливую тему они ни разу не завели – он всё по той же причине отсутствия интереса к тому, что не связано с главным, Вероника… Ну, кто же знает, что в голове у хорошенькой женщины, неуклонным маятником настигающей по выходным? Возможно, её вовсе не привлекает роль приходящей убор…, тьфу ты, любовницы! Возможно, в ногах своих она не так уж уверена, как это может показаться на первый взгляд. Ведь Евгений Фёдорович (Женя) на серьёзные отношения не посягает, а кому охота остаться матерью-одиночкой? Да и тридцатник уже промелькнул, а личная жизнь отбивает равномерную дробь: на месте шагом марш…

Но это только наши предположения, и вопрос с обременением пока остаётся невыясненным по причине отсутствия достоверной информации. Получить её просто необходимо, иначе всё, задуманное Женей, может обернуться пшиком, пустышкой, а с вместе с ним и наша история. Проще говоря, нужно как-то узнать, способно ли семя Евгения Фёдоровича к созданию новой жизни…

Какая-то медицинская проблема затесалась в наш рассказ, что совсем уже лишнее. Оставим на время эту тему и обратимся к нашим героям, которые только что вышли из дверей Молодёжного центра «Вираж» и, похоже, решают, что им делать дальше.

Вот, чуть не упустила главное: время года. Одно дело – зима, и другое дело – весна или лето. Особенно в наших северных широтах. Совершенно разные возможности для общения. Но вы уже догадались, что не зима? Что на улицах нет никакого снега, гололёда и прочих препятствий для вечерних прогулок? Без всяких слов догадались, верно? А теперь уточним: стоит начало апреля, когда нередки ночные заморозки и даже снегопады, а порой наваливается невиданная жара с сильным восточным ветром. Но нашим героям повезло: погода штатная.

Итак, четвёртое апреля, суббота, семь вечера, довольно тепло: плюс десять. Небо в облаках, но на улице светло и будет ещё долго светло, так что Евгению Фёдоровичу пока рано идти в свой отель-корабль, где у него совсем не интересный номер без вида на море, о чём он пока не знает, поскольку, боясь опоздать, оставил свои вещи у портье. Так что у Жени есть реальная возможность сделать своё предложение, но она не решается, отчего-то струхнула. Вдруг как он посмотрит брезгливым или испуганным взглядом и уйдёт, посчитав её ненормальной. Вот совсем недавно нисколько не боялась: вопрос – ответ, да-да, нет-нет. Что же такое произошло за три с половиной часа?

Ну, это вещь необъяснимая. Отчего порой уверенный в себе человек, с лёгкостью двигающий, как по шахматной доске, фигуры своих подчинённых, вдруг начинает колебаться и в разговоре с дочерью подбирать слова, замалчивать факты, которые могли бы убедить, поднять его рейтинг? Казалось бы, там чужие люди, а тут – родная дочь, и вот, оказывается, с чужими проще.

Возможно, и Женя за полдня, проведённые с Евгением Фёдоровичем, как-то сроднилась с ним, всё возможно. Так что просто примем за данность: Женя сдрейфила. У неё, правда, ещё будет время объясниться, ведь они уже договорились погулять по городу. Она даже прикидывала, что после подъёма к Часовой башне скажет ему, как бы в шутку: я бы хотела иметь сына, похожего на вас. А вдруг он запыхается и будет жалким, с одышкой и потным лбом? Получится двусмысленность. Тогда уж лучше при расставании, на набережной, чтобы в случае чего помахать рукой и бежать к дому, не оглядываясь.

И вот они допоздна гуляют по старинному городку, заходят в знакомые Жене небольшие кафе, мало посещаемые туристами, но с приличной кухней, и ей импонирует, что Евгений – уже не Фёдорович, а просто Евгений – не строит из себя знатока кулинарии и доверяет ей выбор блюд. И экскурсию её слушает с неподдельным вниманием, городские древности разглядывает, толковые вопросы задаёт.

Вот уже и фонари зажглись, вот они к тому самому месту подходят, где встретились утром, и Женя решается. Но вместо своего предложения вдруг выпаливает: «А пойдёмте ко мне чай пить, вот он – мой дом». А пойдёмте, легко соглашается Евгений, и они поднимаются на второй этаж, входят в калитку (пардон, дверь) её «цветочного королевства», и Жене кажется, что говорить ничего не надо, что это должно само произойти либо не произойти совсем.

Опустим комментарии Евгения Фёдоровича по поводу ботанической квартиры, они не представляют интереса, как любезности неискушённого гостя. И чаепитие вполне обыденное: чай из пакетиков, подсолнечная халва, черничное варенье в бабушкиных розеточках, огоньки за окном… Потом шторы едут – и никаких огней, лишь уютная лампа с абажуром из посадского платка да негромкая музыка старой радиолы.

Говорят о завтрашнем мастер-классе, который Евгению захотелось провести опять вместе с Женей. Он собирается продемонстрировать свой собственный соус, пока без названия, но вполне подойдёт придумка устроителей: соус Гервица… Её помощь была бы желательной, там много одновременных заготовок… Но это невозможно, она с утра в копи-центре и освободится только к восьми… А у него в семь сорок поезд. Значит, они больше не увидятся?

Евгений сосредоточенно о чём-то думает и вдруг принимается рассказывать о себе и о Веронике. Но Женя никак не может понять, зачем сейчас-то о Веронике? Ведь всё просто: они расстаются, и каждый продолжает своё одиночное плавание. Или парное, неважно. Главное, не вместе. К чему теперь эти подробности чужой личной жизни?

Конечно, конечно, но ему показалось… Нет, ничего такого, просто ему не с кем об этом поговорить… О своих сомнениях, о желании всё знать точно: кто виноват в их необременительной связи? Если он, тогда нужно что-то предпринять, обследоваться. Вдруг когда-нибудь, к примеру, захочется наследника, а всё – поезд ушёл. Если дело в ней (неважно, бесплодна или избегает), он с чистым сердцем порвёт эти необременительные отношения. Но как, как к этому подступиться?!

Женя молча смотрит на движение его рта и первая горечь при упоминании имени Вероники растворяется в драматическом сюжете из незнакомой, мужской жизни. Рядом с его озабоченностью несерьёзными кажутся опасения, что он не поймёт, примет за сумасшедшую. И тогда, сама не понимая как, Женя произносит: «Можно на мне проверить, я готова…».

Тишина. Оба молчат, и в этом растущем молчании вопрос Евгения звучит наивно: «А если получится, что тогда?». Женя молча улыбается, а потом мечтательно произносит: «Тогда у меня будет ребёнок. Мой ребёнок». Тут он впервые тоже улыбается, и, прежде чем успевает что-либо ответить, вся зелень вдруг снимается с подоконников, выпуская впереди себя цветущую, пахучую волну, которая поднимает их, переворачивает, обдавая зелёными искристыми брызгами. Или это зелёные глаза и посадские платки?..

Думаю, нет надобности говорить, что до отеля-корабля Евгений Фёдорович в ту ночь не добрался. Он так и не узнал о неудачном расположении своего номера, потому что и утром в гостиницу не зашёл, спеша на мастер-класс. Перед отъездом заглянул в копи-центр, но Женя была так занята, что лишь на минуту вышла попрощаться. И потом они не звонили друг другу и не виделись, пока Женя не отправила смс-ку: «Всё получилось».

И вот тогда он позвонил ошалело-радостный и был неприятно удивлён её холодностью и поспешным закруглением беседы. Нет-нет-нет, у неё к нему никаких претензий… сама справится… всё нормально… Пытался ещё звонить, но только один раз Женя взяла трубку и тогда просто и ясно объяснила, что ничего ей от него не надо, и вообще – это её ребёнок, а он должен за себя радоваться, и она за него радуется, и вообще всё очень удачно сложилось, ведь каждый получил своё.