Читать книгу Написано около ПИРСа - Марина Владимировна Агапова - Страница 20

Мои коты.

Они, конечно, были не совсем мои. Ещё папины и мамины. Нельзя сказать, что я о них забыла в дне сегодняшнем. Нет.

Каждый прохожий, идущий мимо, оставляет в памяти свою царапинку, а тут – живые пушистые существа.

Они сидят на яркой радуге, свесив хвосты, и внимательно меня разглядывают. Чудесные кошары!

Один – чёрно-белый, холёный, важный и степенный. Ни дать ни взять граф. Лорд. Ах, нет – Маркиз! А как иначе мы могли назвать столь важную особу кошачьей масти?

Второй – серенький. Местами чрезвычайно пушист, местами почти лыс. Тонкохвостый и большеухий. Осоловело-изумлённые глазки смотрят доверчиво и искренне.

Мой малыш. Мой Шнурок.

– Представляешь, я даже не помню, как ты у нас появился, – смотрю на Маркиза и начинаю разговор первая.

Неловко болтать с котами, запрокинув голову. Радуга высоко. Ложусь на траву, закидываю руки за голову – вот теперь удобно, теперь мы – глаза в глаза.

– Это плохо, – вынес вердикт Маркиз. – Не ожидал от тебя.

– Да нет же! Просто мне кажется, что ты был у нас всегда! – понимаю, что оправдываться перед призраком кота, – дело неблагодарное, но надо как-то спасать репутацию бывшей хозяйки. – Прекрасно помню, как покупали тебе сухой и влажный корм, рыбку. Как ты выселял папу с его законной кровати, укладываясь ровно посерединке. И взрослый мужчина терпел твои выходки. Помню, как забирался в постель к маме. Как мы все вчетвером ходили на огород.

– А про меня… ничего не помнишь? – легким ветерком прошелестел в моём сознании вопрос.

Вопрос будто сам собой появился вместе с милым образом Шнурка, таким, каким я его помнила. Его глаза смотрели на меня с такой отчаянной надеждой, что я не выдержала.

– Шнурик, милый, тебя я помню больше! – изо всех сил пытаюсь послать лучики любви и тепла поближе к его серенькой шкурке. – Как ты впервые появился на коврике около нашей двери. И никуда не хотел уходить, хотя я налила тебе молока и посадила на высокий подоконник двумя этажами ниже. Ты молоко вылакал и – бегом за мной, дальше нравиться и умилять.

– Я очень хотел быть вашим.

– Ага… Ты мне тоже сразу понравился. Но… что скажут родители, ты же понимаешь.

– Да, понимаю. С котами ведь столько хлопот, – эхом продолжал ход моих мыслей Шнурок.

– Перестаньте сентиментальничать. Оба, – Маркиз встал и небрежно потянулся, выгнув спину. – В конечном итоге всё всем разрешили: тебе – он глянул на меня строго – пустить малыша в дом, а тебе, котёнок, – остаться в этом доме.

– О да, я помню твоё робкое появление в нашей прихожей. Внимательно все обнюхав, ты почему-то стал заигрывать с папиными шнурками от ботинок. Именно из-за этой любви к длинным верёвочкам мы и назвали тебя Шнурком, малыш, – я увлеклась воспоминаниями о Шнурке-котёнке и невольно улыбнулась.

– Так это я от волнения, – он смущённо опустил мордочку и распушил хвостик.

– Ты был забавным и очень хорошим. Старательным, – я смотрела на своих котов, мысленно к ним прижимаясь. – Помнишь, малыш, как ты пытался походить на людей? Ты усаживался в унитаз и справлял там маленькие кошачьи дела. А потом смешно тряс лапками.

– Я очень хотел быть вашим, – эхо доносилось с радуги все тише.

Мои глаза увлажнились. Внутри жадным пламенем разгорался стыд:

– Простите.

Маркиз презрительно зашипел. Шнурок стал старательно вылизывать лапки.

– Люди – бессердечные существа. Думающие только о себе, – Маркиз начал вещать твёрдо и весомо. – Мы для вас не важны. И многим – не нужны. Что стоило тому лихому шоферу немного притормозить и дать мне возможность перебежать дорогу? Ведь я шёл домой. Я шёл к вам. И чем Шнурок помешал твоему соседу? За что тот размозжил ему голову?

Каждое слово будто вбивало в меня гвозди. Обвинительные речи Маркиза вонзались острыми ножами. Шнурок, сжавшись в мягкий серый комочек, горестно молчал.

– Ребята, – я что-то пыталась сказать, как-то оправдать тех людей. Поняла, что это бесполезно. Просто молчала и смотрела на своих пушистиков сквозь слёзы.

– Не плачь. Не надо. Мы видели, как вы убивались. Как искали в ливень и темень, – голос Маркиза стал мягче. – У тебя хороший папа. Он всё-таки нашёл нас. Искренне скорбел, гладил спинки. Мы были неприглядны, поэтому вы нас так больше и не видели. Он все сделал в одиночку.

– Он по-человечески похоронил нас, – заговорил Шнурок, когда Маркиз умолк. – Ведь мы были – его. Поэтому… мы не в обиде. Мы продолжаем вас любить. И вы любите нас. Пожалуйста.

Радужная дымка рассеялась, растворившись в тумане.

Котов уже давно нет.

И разговора этого не было вообще.

Но мне до жгучей боли стыдно. И горько. До сих пор.