Читать книгу Хорошо в деревне летом - Марина Владимировна Скобелева - Страница 4

По дороге к дому не скрылось от моего взгляда то, что соседи опять косятся на меня, только вот с каким-то, то ли страхом, то ли осуждением. Словно каждый сейчас только и мечтал выговорить мне за то, что я стащила из заброшенного дома никому не принадлежащие вещи. А я, между прочим, не специально это сделала! Просто когда на вас нападает макулатура, совсем не думаешь о таких мелочах, как вернуть все на место. К тому же чувство собственности, которое я испытывала к найденной брошке, не позволило бы мне этого сделать.

Я еще раз взглянула на брошку – ну красивая, ну старинная, но что-то было в ней еще. Что-то словно тянуло к ней, а так же хотелось спрятать ее от всех и никому никогда не показывать.

«Это уже не собственность, это жадность!» – подумала я, хотя никогда вроде не была жадиной, в детстве вот даже с радостью дарила свои игрушки кому попало. Правда, потом мне долго рассказывали, что так делать не нужно.

Бабушка встретилась на крыльце дома, она проворно вытрясала половичок, а заметив меня, быстро сложила его, повесив на поручень.

– Варенька, пришла наконец-то. А я думаю, пропала куда-то. Ушла-то рано, а уж сейчас третий час дня. Где же ты была? Познакомилась с ребятишками-то?

– Ну да, вроде познакомилась. Стоп! Третий час? – я удивленно взглянула на бабушку, потому как гуляла я час-два не больше.

– Третий-третий. Иди хоть пообедай, проголодалась небось.

– А-ага.

Прикинув весь свой маршрут и время на него потраченное, я сделала вывод, что бабушкины часы элементарно барахлят – не могло сейчас быть столько времени. Зайдя в дом, застала собирающихся в обратную дорогу родителей. Мама наскоро подкрашивала глаза, а папа перетаскивал мои сумки с вещами из машины в дом.

– Мам? Вы что уже уезжаете? – удивленно спрашиваю.

– Варя, нагулялась? А говорила, заняться тебе здесь не чем будет! – после слов мамы заметила бабушку с каким-то грустным выражением лица, меня даже совесть загрызла, ну точнее, так, укусила слегка и отстала. – Ну, ладно. Времени уже много, а нам послезавтра вылетать в командировку, надо еще доехать и выспаться. Не скучай.

– А сколько времени? – спрашиваю у мамы, а сама гляжу на настенные часы, которые совершенно точно показывают половину третьего.

– Половина третьего, – сказала мама, взглянув на наручные часы. – Паша, я готова, выезжаем? – кричит мама папе, быстренько складывая косметику в сумочку. – Мама вы тут не скучайте, если Варя будет хулиганить, не стесняйся, наказывай, она по-другому не понимает.

– Мама! – восклицаю я обиженная ее словами.

– Не переживай, разберемся, – улыбается бабуля и обнимает меня за плечи.

– Ну, все, пока. Варя, веди себя хорошо. Мама, скоро еще увидимся. Не скучайте, – с этими словами мама вылетает из дома и быстрыми шагами несется к машине.

– Бабуль, тут на соседней улице, у самой реки, дом заброшенный, он чей? – спрашиваю у бабушки, уплетая горячие щи. Никогда не была любителем супов, но, кажется, именно бабушкины щи я люблю. – Я сегодня с парнем одним познакомилась, Данил зовут, и еще с девчонкой маленькой – Мариной. Так вот они все про какую-то ведьму говорят. Такой цирк устроили, – усмехаюсь, вспоминая происшедшее в доме.

– Ну, да, есть слушок такой. Алевтина ее звать-то, – бабушка села рядом со мной за стол, вытирая руки светлым полотенцем. – Я-то совсем девчонкой была, когда умерла она. Поговаривали, что колдует старуха и порчу наводит на тех, кто плохо к ней обращался. Да только насколько я знаю, она нелюдимка была и не общалась толком ни с кем.

– А что за порча? Доказательства есть? Или это только слухи? Расскажи мне про нее, – затараторила я, едва успев проглотить суп.

– Да что рассказывать. Странной она, конечно, была. Доказательств, ой слова-то ведь какие знаешь, – бабушка улыбнулась и, пододвинув ко мне тарелку со свежим хлебом, продолжила. – Нет доказательств-то. Не любили ее отчего-то. А сама я с ней всего один раз говорила. Она тогда у реки меня выловила, сунула в руку брошь, да и говорила обрывками, я толком и не поняла ничего. Но брошку-то до сих пор храню.

– Бабуль, а что она говорила? Может, я пойму, – я отложила ложку и внимательно посмотрела на бабушку.

– Ой, дай бог памяти, – бабушка чуть нахмурила брови, отчего выглядела умильно, не идет моей бабушке хмуриться. – Брошь-то сунула в руку мне, да и сказала, что пригодится она мне, да только не скоро. А когда время-то придет, должна не пожалеть, отдать ее. Еще слово-то какое сказала, хранителю отдать-то должна. А хранитель этот сказала, от моей крови будет. А коли не выполню я указ ее, то разрушу тысячи жизней. Так и сказала. Я тогда испугалась сильно, маленькая ведь была, да и убежала от нее.

– А что потом случилось?

– А ничего и не случилось. Больше она ко мне не подходила. А потом она исчезла. Она частенько в саду своем сидела. Смотрела на яблони да на кусты ягодные. Бывало с утра до ночи сидит, с места не сойдет. А тут сосед приметил, что пропала старуха, день не выходит из дому, второй, а через неделю решились, зашли в дом-то, а ее и нет. Я тоже в дом бегала. Порядок в доме, все аккуратно, чисто. Так и порешили, мол, умерла.

– Так ее же не нашли! С чего взяли, что умерла? – я удивленно взглянула на бабушку. – Если бы она умерла, ведь нашли бы тело! А я из твоего рассказа поняла, что ничего не было.

– Не было, – согласилась бабушка. – Кто-то говорил, мол, в лес пошла, поди-ко волкам попалась. Много чего говорили. Не забыли упомянуть, что она ведьма, возможно ведьмы-то по-другому умирают. Кто ж их знает, – бабушка замолчала, глядя в окно и о чем-то думая.

– А брошка?

– А?

– Брошка! Ты говорила, она тебе брошь отдала. И еще ты сказала, что так и хранишь ее. Покажи, – я отодвинула тарелку с недоеденным супом, ожидая, что бабушка тотчас покажет мне желаемое.

Вопреки моим ожиданиям, бабушка пододвинула ко мне недоеденный суп и, встав из-за стола, прошла к плите.

– Ты сначала покушай. Смотри-ка худая какая. Чай-то мать привезла странный какой. Пахнет совсем не так, – бабуля взяла из шкафа банку кофе, крутя ее в руках.

– Бабуль, это кофе, – усмехаюсь я. – Давай, я сама заварю.

– Нет уж. Ешь, давай. Сейчас и сама разберусь, – бабушка отмахнулась от меня силясь прочитать мелкий шрифт на этикетке. – До чего ж мелко-то дело, хоть за дедовой лупой иди.

– Чайную ложку на одну чашку, сахар по вкусу, залить горячим кипятком, можно добавить молока, – выдаю бабушке рецепт сего напитка.

– А настаивать-то сколько? – бабушка принялась выполнять ритуал заварки кофе, при этом помешивая его ложечкой и внимательно следя.

– Можно сразу пить. Он быстрорастворимый!

– Помню мать-то твоя, привозила кофий уже, только вот вроде варила она его.

– Ну да, есть и такой, – улыбаюсь бабушке и вновь отставляю от себя тарелку, на этот раз пустую. – Все пошли за брошкой.

– Вот, кофий свой пей сначала. У меня вон пирожки в печке, как раз подоспели.

– Ба-а, – тяну я, но, только завидев румяные бока пирожков, замолкаю, оставляя разглядывание еще одной брошки на потом.

Пирожки оказались с мясом, да еще и тесто было приготовлено по особому, каждый кусочек словно таял во рту, оставляя после себя приятный вкус. После четвертого съеденного пирожка я все же смогла остановиться и, залпом допив остатки кофе, откинулась на спинку стула.

Бабушка, подав на стол пирожки, тотчас вышла из кухни, по шагам я слышала, что она в спальной комнате. Посидев еще немного, я все же встала и направилась к бабушке, твердо поставив перед собой цель, увидеть, наконец-то, брошку, которую сунула моей бабушке ведьма.

Зайдя в спальную, увидела, что бабушка отдыхает, сразу же захотелось присоединиться и завалиться на мягкую перину, на месяц предназначенную только для меня. Так же этому очень способствовал переполненный желудок.

– Варенька, покушала? – спрашивает бабушка, видя меня в дверях. – Я вот ящик-то весь перекопала, а что-то и не могу брошку найти. Думается мне, на чердаке она. В прошлом годе, когда родители-то приезжали, папа твой помогал мне вещи ненужные туда убрать, так может и прихватилась. Давай уж завтра слазаем да посмотрим.

– О, так давай я слазаю. Я там у тебя еще не была. Сама и поищу, – тут же ухватилась я.

– Ну, полезай. Далась тебе эта брошка, – бабушка улыбнулась. – Я ее в сверточке тканном хранила. Синий такой небольшой. А сама-то брошка вроде как на бабочку что ли похожа, крылышек только не четыре, а шесть.

– Ок, бабуль, я пошла, – крикнула я бабушке, уже выскакивая в коридор.

В коридоре была единственная дверь, которая, как я знала, вела на террасу, и уже из нее можно было попасть на чердак. Мама говорила, что они с папой лично переделали лестницу и теперь вместо обычной приставленной лестницы, там была винтовая с поручнями и широкими ступеньками. Выглядела она вычурно и никак не вязалась со всем остальным домом, но зато была довольно крепкой и удобной не только для меня, но и для бабушки. Тем более что возраст ей уже не позволял лазить по обычным лестницам.

Вопреки моим ожиданиям, чердак совсем не напоминал то, что я себе успела представить. Никаких завалов старой рухляди, никакой пыли, ни единой паутинки не было. Все было аккуратно расставлено и сразу виделось, что бабуля частенько сюда наведывается, дабы прибраться.

Сразу за тонкой деревянной дверцей меня встретила вешалка, которая попыталась упасть на меня, как только я переступила порог. Вешалка была трехногой, только вот одна из ножек едва держалась и не давала стоять прямо. Откинув ее на стенку, так чтобы больше не падала, я прошла дальше. В левом углу растянулся старый диван, прикрытый потертым покрывалом. Почти под скосом крыши возле дивана стоял сундук, он закрывался на замок, но сам замок был открыт. С другой стороны от дивана стоял комод, как и вешалка трехногий, а вместо четвертой были подложены дощечки.

Справа под большим окном стоял стол, правда он едва держался на ногах и от каждого прикосновения начинал шататься и поскрипывать. Стол был застелен бордовой скатертью, а поверх ее в аккуратном порядке лежали тетради. Покопавшись среди них, отыскала даже свою тетрадку со второго класса, где на первом листе вместо примеров по математике красовался кривой цветок и корявая надпись: «Бабушка с 8 Марта». Невольно усмехнулась, вспомнив, что за это художество мне влепили двойку по математике и пятерку по рисованию.

Положив тетрадь на место и, вспомнив, зачем я здесь, осмотрела еще раз чердак, прикидывая с чего бы начать поиски.

Первым делом я выдвинула ящик стола, но ничего кроме старых исписанных ручек и цветных карандашей не обнаружила. Дальше осмотрела тумбочку, что стояла возле стола, но выдвинув каждый ящичек и вместо желаемого натыкаясь на кипы бумажек и тетрадок, задвигала обратно. Заглянув в трехногий комод, кроме старой одежды и постельного белья тоже ничего не нашла. Последним по списку был сундук и, вот открыв его, я засела надолго.

Сундук был полностью набит разными статуэтками и игрушками, которые просто невозможно было выпустить из рук, перед этим не осмотрев. Маленький фарфоровый ангелок с отбитым крылышком и чуть поцарапанным нимбом смотрелся ничуть не хуже, если бы был целым. Аккуратно отложив его на диван, принялась рассматривать «сокровища» дальше. Разорванная и склеенная скотчем коробка с набором деревянных кубиков, на которых изображались буквы и животные. Пластмассовая лошадка с облезлой краской от времени и, наверное, частой эксплуатации. Малюсенькие перчатки, по-видимому, мои. Одноглазая кукла, у которой местами были приличные залысины, и вот что-то мне подсказывало, залысины образовались совсем не от времени. Так же пара детских домашних тапочек. Сломанная погремушка. Несколько детских маленьких ведерочек вставленных друг в друга. Четыре лопатки.

Пересмотрев все вещи, попутно вспоминая, что все это когда-то принадлежало мне, собралась складывать их обратно, когда наконец приметила небольшой синий сверток в самом углу сундука. Достав его и развернув, обнаружила брошку в виде шестикрылой бабочки. Держа ее в руках, почувствовала тоже самое, что и к брошке, которую нашла в доме ведьмы. Какой-то трепет и словно это моя вещь и отдавать ее никому не хотелось.

– Ну, что-то ты долго, – слышу за спиной голос бабушки. – Нашла брошку-то?

– Да, бабуль. Ты знаешь, такое чувство, что она моя. Вообще-то, я никогда не считала себя собственницей или жадиной, но именно к этим брошкам у меня такие чувства, – затараторила я, быстро складывая все вещи в сундук, кроме брошки.

– Этим? Так она одна, – удивилась бабушка.

– Э… ну да… я еще одну брошку нашла… в доме, там, – промямлила я, боясь, что бабушка будет ругать за то, что я там была.

Но бабушка не заругалась, она замолчала, по-видимому, о чем-то думая.

– Пошли-ко вниз, – тихо проговорила бабушка, разворачиваясь и выходя с чердака.

С брошкой я так и не рассталась. На этот счет бабушка промолчала. После того, как я спустилась с чердака, заметила, что бабушка все молчит и о чем-то думает. За ужином она так же не проронила ни слова. К вечеру моя совесть уже было хотела активироваться и погрызть какой-нибудь мой лакомый кусочек, как бабушка все же заговорила. Я даже вздохнула с облегчением и, как оказалось, рано.

– Варенька, я вот что думаю, – бабушка замялась, всматриваясь в потемки за окном, но помолчав, продолжила. – Думаю, старуха та, ведьма, про тебя мне говорила-то. Говорила ведь, что брошь-то отдам тому, кто от моей крови. А когда убегала-то я от нее, она и крикнула вдогонку, что хранитель этот какие-то «остальные ключи» сам найдет, но только если настоящий, не настоящий и не увидит их. Вот ведь как, – бабушка замолчала, переведя взгляд на меня.

Выдержав длинную паузу, на скорости света проматывая бабушкины слова вновь и свои собственные мысли по этому поводу, я все же вынесла свое решение:

– Бабуль, а тебе не кажется это странным? Ну, знаешь: хранитель, ключи, брошки. Как-то это странно, по-моему.

– Да и для меня милая странно. Только вот, ведь не зря говорили про старуху, что ведьма-то она. Просто так ведь не обзовут. Ну, ладно Варенька. Утро вечера мудренее. Так что давай уж спать ложиться, а завтра еще подумаем, что да как.

Бабушка наскоро сдернула с кровати покрывало и, аккуратно его сложив, положила на стул. Затем взбила подушку, встряхнула одеяло, при этом словно избегая на меня смотреть.

Уснуть я никак не могла. В голове стайками бродили мысли о ведьме. Я старалась убедить себя в том, что все это полнейший бред, но уже понимала, что в весь этот бред я начинаю верить.

«Это я от скуки, не иначе! Такого быть не может! Просто у меня нет возможности заняться своими привычными делами и, как итог, я ухватилась за это, чтобы скоротать время.»

– Все ключи? – я подскочила на кровати, вспомнив слова бабули. – Значит брошек несколько? – едва шевеля губами, прошептала я, почему-то сделав вывод, что ключи это именно брошки.

Бабушка на мой выкрик не откликнулась, продолжая мерно дышать – уже уснула. Вновь завалившись на кровать, я закрыла глаза, но сон все не шел. С пару часов проворочавшись в постели, я так и не смогла заснуть. В конце концов, я распахнула окно и, когда в спальную залетел прохладный ночной воздух, я все же почувствовала усталость и то, что долгожданный сон все же наваливается.