Читать книгу Рим на Земле. Ненаучная фантастика в области литературы - Марина Ямит Зарецкая - Страница 6

(1)

Когда сбывается прогноз…

Денис Новиков

Прошло около четырёх лет. Усилия окупили себя. Около 2 лет без героина, на таблетках – потом посмотрим, как это лечится легальными способами.

Вдобавок, сменив несколько наёмных работ в продажах, я зацепилась в медицинской страховой фирме. Зарплата по найму – копейки, но на них я умудрилась расширить косметический бизнес и одновременно завоевать непререкаемый авторитет у нарко-криминальной команды, вбухав в них массу денег, принимая их в доме круглые сутки в прямом смысле, грамотно рыча и работая от 18 до 21 часа в сутки. (Поневоле им стыдно станет, если же не станет – возможность пристыдить. Не знаю, как у кого, у меня получается.)

Потом сменился у меня босс. Этот работает меньше, менее дисциплинирован, и стало можно перевести дыхание.

Работая удобоваримый рабочий день, трудно понять, как можно устать до того, что не хочется ни серьёзных книг, ни серьёзных мыслей, ни тем более творчества… Правда, чистая правда – не работают усталые мозги. И сейчас мне придётся заново «расписываться», чтобы были искристо-крысиные формулировки.

В Москве, в 18 лет, я крестилась в костёле св. Людовика, римско-католическом.

Почти 20 лет я не была в церкви своей конфессии. Нашла месяц назад.

Купила золото.

Страшно, но перестала платить адвокату, который судится с государством за мою дочь. От Шуры. Страшно также думать, как возобновить платежи и суды.

Мы переехали в частный домик около Нового Машбира. Район хуже, квартира лучше, транспорт ближе и удобнее, гости – круглые сутки.

В доме нет наркотиков. Почти. Но только чужие – так, эпизодически.

Очевидное – невероятное. «Ты невероятная муська, – говорю я Гие. – Откуда такие муськи берутся?».

Они чурчхелой питаются.

По ночам – компьютер.

(2)

Где властвует над нами Прозерпина…

О. Мандельштам

На улице Бялик на Адаре – маленький иракский ресторанчик. Иракский завтрак – сабиах – стоит там копейки. Ничего особенного: жареный баклажан, салат из огурцов с помидорами и – обязательно рыжее! – крутое яйцо кладут в питу. Но мне это страшно нравится.

На улице Бялик сидят древние адвокаты, и магазинчики куплены до основания государства, вот и ходят туда обедать они все и пара десятков стареньких окрестных жителей, на этот круг клиентов ориентирован ресторанчик. И мы туда забрели.

Сколько раз за эти годы в голове плыли фразы этой книги, которые надо было сразу записать, а… Прозу на клочках не пишут. Вот и умирали кусочки, их уже не восстановишь.

Работа на износ не осталась без последствий: раньше у меня была феноменальная память – на всё, кроме цифр. Стала обычная, средняя. Есть такая трава – гинкго билоба. Дорогая. Помогает.

(3)

И поёт Оссиан

Над кремнёвой землёй отражённые в тучах сраженья…

Арсений Тарковский

Бабка Рахиль была многоликая и бешеная. «Нахман, – кричала она по телефону брату, – хахам4! Какими вениками?!»

Передали что-то по «голосам» про Шестидневную войну. Тут я тоже слышала сюрреальную историю про роту израильтян, раздетых догола, с вениками, финиково-эвкалиптовыми, что ли, – до конца не знаю. Мне про «голоса» не говорили почти до бабкиной смерти, маме уже не хватало сил на абсурд борьбы с информационными ветряными мельницами… Знала я всё, или почти всё, но вот нельзя было мне это нормально сказать. Вместо того чтобы со мной общаться, мама и бабка меня воспитывали. Я воспринимала это только лишь как военные действия.

А вот папа всегда со мной общался. Негласно и даже тайком, пока я не выросла.

Мама устраивала истерики. А я любила папу. Наше «бабье царство» ненавидела. Чувства были недетские.

Бабка была великая. Жила бы я раньше…

Папа умер в феврале 2008. От него осталась моя квартира, очень дорогая – в Москве. И возможная тяжба с хитрой тётей Валей, мачехой.

Если вернуться, навек и обратно,

В снег и сирень переделкинской школы…

В процессе нормальной жизни сложилось: ненавижу Израиль – за дочь – и обязательно вернусь в Россию.

(4)

Русь моя, Россия, дом, земля и матерь…

Арсений Тарковский

Родина – только там, где ты родился. Только там.

Неважно, жили ли твои предки, далёкие или недавние, на другой земле. Также неважно, потомок ли ты эмигрантов. Там, где ты родился, ты – абориген, знаешь писаные и неписаные законы, не попадаешь впросак, не создаёшь неловких ситуаций. Ты свой – абориген – и для врагов, у тебя есть своя территория.

(Если ты эмигрант и тебя тянет на родину, а твои дети рождены в эмиграции – у тебя с твоими детьми будет разная родина. Жертвовать – ею или семьёй.)

Россия – это исключение. У всех, кто с ней связан происхождением, при этом находясь на определённом культурном уровне, она вызывает чувство родины. Туда может не тянуть, родину можно не любить, ностальгия – не обязательно любовь.

Россия – это аура, атмосфера. Доступна она, опять же, на определённом культурном уровне.

Жить надо в России. Невзирая на курсы валют.

(5)

Золото проверяют огнём, женщину – золотом, а мужчину – женщиной.

Сенека

Платежи адвокату возобновились. Посмотрим, что будет. Хитроумные и копеечные деловые операции, называемые на языке идиш «воздушным бизнесом», почему-то дают доход. Копеечная зарплата в «Медикаль» позволяет расширять бизнес, а расширение бизнеса позволяет отдыхать хоть немного. Как это происходит, я не знаю.

Дома царит страшный беспорядок, Уся не скандалит по этому поводу, а также по поводу, что надо открыть холодильник и изобрести себе обед, а также по поводу моего отсутствия дома, в том числе до ночи.

Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, надо только определить, есть ли сердце, или всё желудком и кончается. А путь к сердцу женщины лежит через ювелирный магазин. Заодно можно посмотреть, что данная женщина делает с ювелирными подарками.

Я закладываю золото без долгих раздумий и на жизнь, и на комбины… Ем, звоню, курю, пишу одновременно.

С появлением компьютера и интернета я нашла по чьей-то просьбе молодую женщину в глухом довольно месте – селе Краснолесье в Крыму, и пытаюсь отбить её незаконно удочерённую израильской адвокатшей дочь. Это по чьей-то просьбе, это, естественно, кому-то выгодно, но лишь бы повезло. Может, мне это зачтётся.

«Стихи.ру» – это особый разговор.

А ещё появилась Дровченко.

Дровченко – это прозвище. Это такая подружка-партнёрша по делам. Странная, проблематичная, психоватая, выдержать невозможно, но прикольная. Мы с Гией взяли над ней шефство. Зовут её Ира Брукман. Очень красивая, кстати. Приходит и говорит: «Я с утра уже Дровченко». Мы ничего не поняли. Она из Львова, это тамошний сленг, в смысле – пьяный в дрова. Мы умерли со смеху. Прозвище прилипло.

Дровченко была фотомоделью и спекулянткой. Зимой она впадает в спячку, как медведь или черепаха, по 16 часов в сутки. Она жила в Канаде и поехала оттуда на Гаити с богатым арабом-компьютерщиком. Он был моложе её, хотел на ней жениться, она сбежала обратно в Израиль и вышла замуж за старого кармелиста. На его вилле Дровченко устраивала сеансы алхимии по Сен-Жермену.

Он сдал её в дурдом. Дровченко оформила пособие, затем квартиру, социальное обслуживание и неспешно общается с публикой типа той, которая ходит в ресторанчики на улице Бялик.

В Канаде мало кто покупает стиральную машину – её стоимость в районе 9 тыс. долларов, невыгодно.

Адвокатам Дровченко подсказывает выставки картин, мне продаёт безделушки, психиатрам переводит притчи с арабского…

Потащила меня до часу ночи пить пиво в баре на Кармеле. Хочется, колется, Гия меня отпустил. В 2 часа я уехала на ночном автобусе домой, довольная приключением. Такого давно уже не было…

К Сен-Жермену.

(6)

И, наколовшись о шитьё

С невынутой иголкой…

Борис Пастернак

«Какая великолепная хирургия! Со всей России разом сорвало крышу!» – восхищался врач Живаго. На волне…

Дело действительно было в крыше. Я не говорю ни о классах по Марксу, ни о «среднем классе», ни о люмпене воинствующем.

Обычный человек, типа Павла Антипова, типа комиссара, подсевшего на морфий в процессе, типа матери Лары…

Люди всегда хотят улучшить мир и всегда верят в политические действия, а уж особенно свои. Это норма.

Какую информацию получили эти люди в 18-м году?

Каждая кухарка м о ж е т управлять государством. (Как управлять государством и с какой целью – вопрос десятый.)

Человек – хозяин всего. Господствующий, революционный… отнимает – и хозяин, что делать с отнятым дальше – разберёмся. Также: Бога нет, отменен. Я – ХОЗЯИН ВСЕЛЕННОЙ.

Говорится это людям не особо образованным. От подсознательного страха у них едет крыша.

Тогда ещё не было Одного Вождя. И вот странствовали с оружием микровожди Зыбушинских республик, арестовывали к себе на службу первую встреченную жертву, прикаянную ли, нет…

Стрельников любил свою жену Лару и жил бы с ней – если бы не решил, что в Чёрной Дыре Революции нельзя иметь жену и детей.

Живаго встретил Лару как любовницу. Не встретил бы Лару – встретил бы Мару. Не факт, что полюбил бы её.

Тем более не был бы арестован-мобилизован первым встречным буйным помешанным и уехал бы с Тоней в эмиграцию.

Кто связан был с пропавшим, естественно, без вести комиссаром-наркоманом?

А с тем, из кого нарезали ремни, – как он вообще попал в Зыбушино с другого конца России?

Ближе – по разумности жизни – и был Нью-Джерси.

(В «Котловане» Андрея Платонова – тот же самый крышесъезд.)

На огромном пространстве в пресловутую одну шестую – власть над миром, агорафобия, разгул наркотиков (не надо сбрасывать со счетов) и ощущение отсутствия Бога как пьянящей безнаказанности. Чёрный хаос.

Великолепная хирургия…

(7)

Ловлю пронзительные звуки

И мысленно благодарю.

Денис Новиков

Покойный Алексей Дидуров (вечная ему память за кабаре «Кардиограмма», ибо было оно жизнью литературы во времени, в тогдашнем времени, выражением культурного шока, пьянящего озона в воздухе, сравнимого с февральской революцией настроения, что в «Ключе» Марка Алданова), увидев пару моих прозаических проб, пропавших позже, сгинувших в вулканическом быту эмиграции, сказал (и был не первым), что из этой прозы получились бы стихи, а из стихов моих тогдашних – проза, и предложил мне обработку. За деньги. Я с выпученными глазами утащила прозу домой. Сейчас я его прекрасно понимаю. Для него, искушённого, это пара пустяков, а на жизнь (рутинно-лениво…) деньги нужны, каждый день. Но это делали те, кто хотел славы (дешёвой, дорогой ли). Я хотела славы и сейчас хочу. Но ещё больше я хотела Дара.

Я живу с ощущением, что Дар оставил мне Денис Новиков. Дар я крала или подкидывала неподдельное безумное страдание взамен в небеса, а он исчез с горизонта литературы, и нет нигде следов.

Дар. Дар у меня мой. Я не подражала и не подражаю, я не хотела его подёрнутого дождём, а позже пронизанного огнём стиля, я хотела своего стиля. И Москва дала мне голос жар-птицы. И пишу я её китайским пером. И рифмы висят на каштанах.

А невероятный муська смотрит на компьютере фильм «Мужская работа». Я впервые узнала, что Александр (!!) (Освободитель), кроме отмены крепостного права, ещё и замирился с Шамилем… Конечно, не устраивал народовольцев именно этот царь. Надо было его взорвать…

«Террористы», – сказала бы я это 15 лет назад как обитательница Израиля, сейчас уже – как житель цивилизованного мира. Быстро же…

Невероятный муська болеет тамплиерами и «Кодом да Винчи». (Кто-то во времена оны болел Римом?) Я подарила ему железный (китайского производства, копеечный) тамплиерский символ, и он его носит, не снимая, как я серебряный католический крест (Гиин подарок) и везучую золотую подковку. И смотрит мой интеллигент документальные фильмы на компьютере круглые сутки, прикрывая, консультируя и подстраховывая мой бизнес. А главное – море моих странностей и ночных выходов из дома по делам. «Сясь…» (сейчас) – передразнили мы оба мои двухчасовые сборы на выход по делам на соседнюю улицу. Сейчас-стье моё.

Документальные фильмы в интернете: про ацтеков и инков, про перстни Пушкина, нидерландские дамбы, тамплиеров и иллюминатов. А я сижу за открытой дверью и набиваю машинкой сигареты из сирийской махорки. Для нас и на заказ. Маленькая сигарера. С обширными темами по телефону. В суд подам.

На квартирного хозяина – серийного жулика. То не хочет чинить крышу, и с потолка капает мне на голову, то пытается свалить на меня счета сбежавших соседей, то ему помешали мои верёвки для белья. Но до суда пока не дошло. «Иди, – кричу, – спроси своего адвоката!» Это написано в зелёных книгах (один из сводов здешнего прецедентного права). Я тебя буду юриспруденции учить?!!

На перстне графини Воронцовой, надетом Пушкиным на дуэль, написано на иврите караимов: «Симхе, сыну Йосефа, вечная память». На портрете Пушкина работы Тропинина перстень виден, перевёрнутый камнем внутрь.

Так и живём. Sic transit5…