Читать книгу Десант в преисподнюю. Ъ-космоопера, будущее человечества - Мария Буркова - Страница 5

Рыжий туман с чёрными трещинами. Нет, не туман, похоже, пламя – но сквозь него ничего не видно. Где это и что это? Почему так жарко и нечем дышать, но я сознании? От такого спазма дыхания умирают быстрее, чем обычно, но ничего не меняется, только чернота и непрозрачный оранж, мерцают и не двигаются. Может, просто уже случайно умер, где же хотя бы боль? Ничего вокруг, только эта рябь и жара… Невыносимо, но не кончается. Как же быть, что делать? Помогите, кто-нибудь, пусть хоть что-нибудь изменится! Я же ничего не чувствую, но мне ужасно плохо, значит, я жив? Или уже нет и не вернусь отсюда? никакой даже боли, но душно, душно и… страшно. Нет, я против, не так, как-нибудь иначе! Оно не кончается и усиливается, так не бывает, но есть – неужели это насовсем? Я не согласен, но неужели нечего сделать? Не хочу, не хочу! Чёрная полоса будто шевельнулась… БОЛЬНО! Но где же отключка? Почему нет? Боль такой силы в природе быть не должна… Ещё одно чёрное шевеление… нет, не надо, БОЛЬНО! Третье, пятое, семнадцать… Сколько уже раз? Я так не могу! Неужели оно так и будет? Не надо, мне БОЛЬНО!

Мокрое полотенце на лбу. Ладно. Руки ноют в суставах, пакостно, но терпеть можно. Кажется, лежу – что там с правым коленом, хрустит? Значит, жив покуда. Попробуем с этим как-то разобраться тогда, что-то веки опять прилипли, что ли? Так, меня зовут по имени, понял, дыхалка вроде работает. Неужто пронесло? ВОДЫ! Ага, горло работает, значит, пронесло. Ну, и где я? Кому там ещё нужен этот полудохлый Темпл Скайстон? Веки ворочались, как свинцовые, но всё же глаза открыть удалось. Ага, дома, то есть у себя на «Демоне». Уже неплохо. Джина. Смотрит якобы сурово – ну, испугалась, надо полагать. Вот же подлость, оказаться с ней рядом и быть такой развалиной. А это ещё что, пластины медробота на предплечье? Кто её учил таким вещам, интересно? Уж точно не я. Так, что там у нас стряслось, докладывай, долбаная электроника… М-да… Я бы на месте Джины тоже испугался. Тут надо кое-что радикальное уже, не то при попытке встать в полный рост можно рухнуть раз и насовсем. Что ж я совсем не подумал, что кхарги тупо жахнут по площадям, вот оно меня и накрыло…

– Джина, ты в порядке? – голос как из бочки, ну да ничего, хоть получается говорить.

– По сравнению с тобой – великолепно, знаешь ли, – какой капризный тон, однако, можно было бы и обидеться, ну да не стоит, перенервничала же, факт. – Что за блажь умирать так часто, Темпл Скайстон? Меня это совсем не устраивает, прекращай такие забавы.

– Я не нарочно, просто твоё отсутствие действовало на меня плохо. Мне жаль, но придётся тебе ещё раз мне помочь, и прямо сейчас, – ага, я ещё не разучился улыбаться, странно даже…

– Говори, что делать, – тон совсем деловой, но приятельский. Как раньше…

– Белый кейс вот там, в углу. Тащи сюда, только осторожно. Вот, давай ставь. А сейчас отвернись от меня, пожалуйста, я скоро.

Вроде не обиделась. Значит, у меня есть шанс, и она не думает обо мне скверно. Хорошо бы. Так, вино от Литургии осталось, это очень кстати. Господи, прости меня, грешного, но если я не доведу дело до конца, моим подопечным помогать будет некому. А они ни в чём не виноваты. Пусть Джина делает, что хочет, но её нельзя было оставлять там. На Гардаре она хотя бы будет в безопасности и отдохнёт. Не надо её сейчас пугать моей смертью, она и так достаточно пострадала. Или уж помоги им сам, если я уже слишком далеко зашёл…

– Всё, Джина, поставь, как было. И… нужно подождать несколько минут. Только не пугайся, если я кончусь совсем, ладно? Ну, это со всеми бывает, не надо этого бояться. На Гардаре похороните, а инструкции все я оставил, второй пилот найдёт их легко, – слова получались какие-то будничные, да и голос, кажется, сел. – И не смотри на меня так, я бы сам хотел остаться с тобой надолго, но это уже не от меня зависит, – что это у меня с дыхалкой, садится, что ли? Тогда уж поскорее бы, чтоб не затягивать…

– Ты что это несёшь, моя драгоценная развалина?! – похоже, она вовсе не рассердилась, хотя хочет такой казаться, да уж, куда я полез со своими амбициями… – Если тебе настолько плохо, то цепляйся за меня, Темпл, прорвёмся, нам привыкать, что ли? – она обхватила плечи и талию, это очень здорово и… невыносимо, от этого хочется рыдать, если бы хватало сил ещё. – Я вовсе не хочу тебя терять ещё раз, пойми ты это, наконец, пожалуйста, Темпл! – так, это что-то новенькое, так она на меня ещё не смотрела…

Рискнём, Саймон Флэш? Чего тебе терять, когда уже всё закончено? Ты же всегда хотел это знать, не так ли?

– Джина, – говорить становится всё труднее, но ничего, успеем, – ты что, настолько ко мне неравнодушна? Я же… уже старая развалина, честно говоря, и…, – не успел, но зачем же так орать?

Или ему показалось, что он глохнет? Во всяком случае, её крик достиг цели вполне удачно…

– Не смей!!! Не смей уходить, я этого не вынесу! – ах, можно подумать, я хочу этого, дурочка… – Темпл, я же люблю тебя, почему ты такой тупой, а??? – честно говоря, эта мысль не приходила мне в голову, но если это так, то само по себе это очень здорово, жаль, что слышу так поздно…

Скайстон, правда, вдруг ощутил, что все эти мысли он хоть и не говорил вслух, но будто бы они дошли до собеседницы сами по себе, без его участия. Наверное, утрачен контроль над лицом. Эх, мне бы мои «золотые преддипломные» сейчас, я бы не подкачал, но, видимо, уже слишком поздно…

– Спасибо, Джина, я действительно тупой, – до чего трудно говорить, но быть эгоистом и молчать уж совсем тогда неприлично. – И мне жаль, что я не подумал об этом раньше. Прости.

Так, что-то происходит, надо напрячь зрение и рассмотреть получше. Какие-то золотые искры в воздухе, но не похоже на галлюцинации. Ох, ты, лицо моего старшего учителя, погибшего там, за рудниками, жизнь назад, по дороге к свободе уже – видимо, дело совсем дрянь, раз появился его образ, мы же с самой его гибели так и не виделись. Пропало, зато голос в ушах совсем не галлюцинация, надо полагать. «Расстегни пуговицу, Темпл, нельзя всё время ходить в мундире, задохнёшься. Расстегнись – иногда это необходимо.» Но я же с этим никогда не спорил, хоть и не понимал! Как быть?

– Темпл!!! – пришлось поспешно доказать, что он ещё видит и слышит, как ни странно. – Ты…, – и не надо так трястись, правда, Джина, я же ещё здесь, – ты ничего мне в свою очередь сказать не хочешь, а? – ах, какой же я чёрствый чурбан, она права, оказывается…

– Джина, – надо же, хватило ловкости ещё на улыбку, – я уже поцеловал тебя там, ты же помнишь? Так что очередь теперь твоя…

Нарвался. Но вот уж о чём мне нигде не придётся жалеть, так об этом! Да, с моей стороны было бы очень нехорошо оставить её одну сейчас, раз она такая голодная, но это же не мне решать… Так. Я ещё жив, получается? Это резко меняет дело. Кроме того, я, оказывается, должен больше, чем предполагал – что ж, я готов сделать всё, что получится. Я ни от чего не отказываюсь.

– Джина, успокойся, я же не шучу вовсе, – левая, свободная рука вполне себе сносно двигается, уже неплохо, – я действительно тебя люблю, и давно. Не дрожи, я же ещё здесь, с тобой.

– Что-о? Почему я слышу это только сейчас? – похоже, успокаиваться она и не думала, впрочем, это неудивительно, но, кажется, ей уже лучше, во всяком случае. – Повтори немедленно, чтоб я знала, что это не шутка! – слишком блестящие глаза, слишком, как же я это допустил-то, до чего нехорошо с моей стороны…

– Повторю, сколько желаешь, хотя пока мне тяжело. Это так, поверь.

Опять неудача, у неё из глаз так и брызнуло. Какой я неуклюжий, оказывается…

– Почему ты молчал, негодяй?!!! Я бы не поехала вообще в Лигаполис, а ты не попал бы в лапы к этим изуверам! Думаешь, приятно на тебя смотреть, когда ты умираешь в одиночку?!!!

– Я немало удивлён, честно говоря. Разве я похож на подонка, который пользуется положением женщины, которой некуда идти? – ох, как бы это всё не вылилось в ссору, иначе рыдать придётся уже мне…

Но не пришлось. Джина сначала бросила его лежать, разомкнув объятия, будто её само что-то душило несколько секунд, ненадолго откинула голову вверх, только для того, чтоб выпустить сдавленный крик, похожий на тихий вой, и с рыданиями спрятала своё лицо у него на груди. Темпл осторожно отцепил пластины медкомпа с правой руки, пока она не видела этого, и, крепко обняв, взялся укачивать и говорить ей что-то нежное и ласковое, не особенно думая о содержании сказанного. На него сыпался град из обвинений чёрт знает в чём, но он не слушал вовсе, осторожно отвечая только поцелуями. Боли прошли, уступив место тихому спокойствию во всём теле. Осталось лишь какое-то слабое удивление – он сказал то, что вовсе не собирался говорить никогда, но совсем не чувствовал от этого дискомфорта. Он и сейчас говорит то, что ему совсем не свойственно говорить – и скорее испытывает сам радость от этого. Это что, то и означало – «расстегнуть пуговицу»? Действительно, вовремя и совсем не страшно. Значит, золотые искры совсем не привиделись? Честно говоря, ощущения самые приятные, надо признать, и ничего болезненного. Стало быть, умирать ещё рано, а это не может не радовать.

– Джина, успокойся уже, ради Бога, я с тобой и никуда не делся! Делай что хочешь, только перестань реветь!

Плечи девушки замерли. Она подняла лицо, слёзы её вовсе не испортили, и с вызовом посмотрела ему в глаза.

– Слишком опрометчиво сказано, Темпл. А ну как я и правду сделаю, что хочу?

Скайстон усмехнулся со столь самодовольным видом, что сомнений, как он понял эти слова, не оставалось.

– Принцесса, прежде чем Вы безжалостно начнёте пользоваться положением несчастного больного мужчины, не изволите ли Вы сначала подкрепиться вместе с ним ради такого дела?

– Я изволю сама этим заняться, – сурово произнесла она. – Но требую, чтоб ты больше не называл меня принцессой, ясно? – Темпл молча кивнул, не желая нового взрыва. – И пока я шарю у тебя в припасах, прицепи пластины на место, мне нужно знать, что с тобой.

Скайстон не без удовольствия вытянулся на спине. Он совсем не против был расстегнуться полностью, хотя уже не помнил, когда позволял себе подобное. Да и было ли такое вообще? Трудно сказать.

Темпл себя таким не помнил. Просто не помнил, и всё. Как всякий жизнелюб в любом приключении, ценителем приятных минут он был всегда. Однако он ничего подобного не позволял себе на своей территории – и уж тем более, на «Демоне». Он даже вполне серьёзно влюблялся – и едва оба раза не оказался женат, а прояви настойчивость – легко бы и оказался. Владеть собой или не особенно – не особо важно, но уж не разочаровывать женщину Скайстон умел вполне. Однако нынче он действительно расстегнул все пуговицы – и хотя жалеть тут было совершенно не о чём, как ни сказать наоборот, эффект превзошёл все мыслимые ожидания. Темпл под любым именем нравился дамам – но после произошедшего он мог разве что сделать вывод, что он просто ещё не встречался с той, которая его действительно любит. Да и себя не столько искусным, сколько любящим – он вообще ни разу не представлял и таким никогда не был.

– Почему ты не встретилась со мной, когда я очухался после стенда? – хотя это был настоящий упрёк, но звучал с таким количеством нежности, что переставал им быть. – А если б я не успел или вообще бы не узнал, мы ведь погибли бы порознь, Джина! Мне ж этот стенд каждую ночь снится, я б там однажды остался, да и всё, а гроб в космос бы отправили, – Скайстон нежно перебирал волосы своей женщины, которая с выражением блаженства спрятала своё лицо у него на груди. – Про тебя и говорить страшно, что могло случиться.

– Думаешь, мы бы поладили? – всё же до чего приятно видеть, что любимой хорошо с ним. – Боюсь, что не так. Да и устала я тогда очень, честно говоря – моё дело было тебя вытащить, а не приручать, – хитрый томный взгляд только одним глазом, ну, да, сейчас-то ей уже безразлично прошлое…

– Я что, бездушная скотина, чтоб меня «приручать»? Неужели нельзя было дать мне шанс самому сказать, что я чувствую? – вспылил Темпл, хотя совсем не собирался.

– Дождёшься от тебя, ты скорее умрёшь, чем скажешь, как оно видно на деле, – фыркнула она, стараясь не смеяться. – Да и о чём было разговаривать, если мы поссорились до того? Я ж не знала, что настолько тебя интересую – ты вот мной не очень-то интересовался, пока не разозлился на Ормандо.

– Джина, я… контрабандист, вообще-то, – его глаза заметно потемнели.– Я ведь сказал тебе своё имя, помнишь, когда? Было не понятно разве? А ты оставила меня спать одного, я это прекрасно помню.

– Да, помню, сказал, когда на нас выскочил кхарг, потом. Ты уснул раньше меня, вот я и ушла, – сказано с такой детской непосредственностью, что терялся предмет разговора.

– Зачем? – с какой-то колоссальной горечью прошептал Темпл. Сейчас было заметно, что кроме «ничего этого вообще бы не случилось» в этой краткой фразе уместились все ужасы, пережитые ими порознь и совместно, да ещё и обида, что им пренебрегли ради непонятно чего. И, возможно, «кого» – и этот «кто» был никто иной, как Арней Ормандо… или же Карлос Ребельде, что ухаживал в Лигаполисе за принцессой Орантой, пусть и без какого-то успеха. Впрочем, оба сразу отстранились от дела, а этого следовало ожидать, вообще-то. Джина промолчала, хотя поняла это – заявить о своих припадках ревности к дарившим милости Темплу красоткам в бытность их дружбы она уже не хотела, не желая портить то, о чём мечтала с момента их знакомства. Да и не существовали они для неё уже давно, а сейчас – тем более. Но с этой истерикой издёргавшегося по пути в Лигаполис юноши возраста Христа надо что-то быстро делать…

– Всё хорошо, что хорошо кончается, – сурово заявила бывшая принцесса, повернулась, приподнявшись, и посмотрела в глаза своего мужчины. – Я намерена остаться с тобой, у тебя что, есть возражения?

– Нет!!! – вместо ответа получился какой-то дикий крик, аж самому нехорошо… – Никаких!

– Вот и славно, – с восхитительной невозмутимостью заявила девушка, бесцеремонно подбираясь к его губам своими. – Я тоже порядком соскучилась, знаешь ли.

Темпл почувствовал, что резко пьянеет, но сопротивляться желанию не стал. Пропади они пропадом, эти десять лет одиночества, в самом деле, в дальнем отвале рудников, где предполагалось, что он сам бесследно сгинет…

Тёплый субарский вечер сулил приятный отдых у реки среди раскидистых кустов. Летняя набережная слыла пусть не особо фешенебельным, но определённо любимым местом отдыха скучающих одиноких горожан – ведь вправду верно, что на бегущую воду можно смотреть бесконечно. Сюда традиционно не ходили не то что компаниями – даже парочками, для этого были уютные места ниже по течению реки. Сочная зелень, приятный запах цветов каких-то симпатичных деревьев – Скайстон решил, что не зря воспользовался советом своего второго пилота. Да и местное пиво пришлось ему очень по вкусу – пожалуй, стоит просидеть тут как минимум до полной темноты, слишком хорошо, тихо и спокойно было сейчас. Четыре месяца гонок по космосу утомили Темпла, хотя он считал, что не заметил этого. Несколько часов молчания в одиночестве – вот чего, оказывается, недоставало, но не на мостике «Демона», а в предзакатье ярко-жёлтого солнца этой планеты. Хитрец Ютака Хориа снова оказался прав, посоветовав Скайстону прийти сюда. Темпл не особо обращал внимание на своего волей случая второго пилота, не ощущая от того ничего негативного, скорее, чувствовал к нему даже странную симпатию – тем более странную, учитывая обстоятельства их знакомства, но уже успел привыкнуть к нему. Удивительно всё же, отчего все его полунасмешливые реплики никогда не вызывают раздражения всерьёз – другой бы на его месте по-настоящему тихо ненавидел нового капитана «Демона», в мгновение ока уничтожившего всю команду корабля в приступе гнева. Может быть, он просто очень хорошо понимал чувства Темпла, у которого на глазах с безразличным цинизмом застрелили учителя: «Старик нам не нужен»? Или он просто никогда не питал уважения к тем, с кем сотрудничал раньше? В любом случае, от всех немногочисленных сентенций Ютаки веяло столь несокрушимой очевидной адекватностью, что Темплу никогда не хватало эмоций обижаться на того или перечить, даже если тот ему в лицо хихикал. «Ты ха-роший лётчик, даааа, имперскую школу хоть в лохмотья выряди, да всё равно за горизонтом видно!» – получи он такой комплимент от кого другого, обиделся бы – но только не на этого напарника. "Выбрось в открытый космос трупы этих убитых тобой, чтоб не следить на планете, а твоего спутника мы найдём где с честью похоронить. И не ропщи на Бога, он лучше тебя знает, кому что полагается» – скажи такое кто другой, отделался бы хорошим тумаком, не меньше. Скайстон однажды обнаружил, что привык доверять мнению этого вечно напыщенного и готового к мелким насмешкам низкорослого человечка, что весело жестикулировал и намеренно коверкал космолингву в полупанибратском стиле, но при этом ни разу не сказал ничего действительно обидного или унизительного. Поэтому он без колебаний принял очередной совет – уйти вечером отдыхать в это место города, скорее похожее на прибрежный сад.

Оказывается, он ужасно устал – по сути, отдыхать ему за последние два года не пришлось, да он и не думал всё это время об отдыхе. Алые с вычурным солярным узором наручи успешно скрывали шрамы на запястьях – и он даже привык не замечать тупой боли от них в душе. Ему дважды очень повезло выжить – стоило бы радоваться этому, но ничего подобного не происходило. Пока Темпл мог только слегка успокоиться тем, что воспоминания перестали лезть в сны – уж лучше совсем без снов, чем постоянно возвращаться в ту злополучную ночь, когда он потерял голос из-за крика от боли. Минус голос, минус диплом и честная жизнь, минус даже своё имя. Но он ещё жив – а значит, есть надежда, что что-то удастся исправить. Развороченные железом руки ведь зажили? Возможно, заживёт и остальное. Хотя… руки лечили ему монахини, да и крест на шею снова надели они – а он так и не спас никого из них, угодив за решётку. В рудниках ему помог бывший ротмистр Империи – уж он-то какими чудесами слуг преисподней оказался там? Слишком поздно, однако хотя бы его убийц довелось прикончить, пусть крохотный, но плюс. Стоит ли жалеть тогда о своём загубленном имени, ведь не будь этого побега, они бы с учителем погибли оба, там ведь не живут больше года, как известно. Да и постоянные стычки с остальными осуждёнными на смерть как бы намекали на единственный финал жизни. Скайстон помнил, как он остервенело дрался, не надеясь уже ни на что. Он лишь хотел, чтоб его побыстрее забили насмерть озверевшие от постоянных неудач юнцы – слишком много их было, либо быстро завалили более матёрые уголовники – эти тоже отчего-то видели в нём смертельного врага, хотя всё, что хотел Темпл – это чтоб его просто оставили в покое. К сожалению, успешно отбивая удары нападавших, он пропустил камень, летевший откуда-то сбоку – это означало, что лёгкой смерти теперь не видать, будет только медленная и мучительная, на потеху чудовищам в человеческом обличье. Ах, как этого не хотелось – но выбора не было, контроль за происходящим был уже потерян. Кабы не вмешательство некоего старика, которого он совершенно автоматически поддержал, не давая на прошлой неделе тому упасть в отвал с новой, узкой ещё тропы – нетрудно представить, как веселилась бы вся орава этих потерявших человеческую сущность существ, осторожно разрезая «наглого мальчишку» острыми кусками руды… Как же мало нам удалось поговорить, учитель. «Жизнь прекрасна, Темпл, ты ещё молод и многое успеешь, а я рад и тому, что выпало мне. Нужно жить, Темпл». Как?! Как я буду жить, когда сам не знаю, кто я нынче и зачем?! «Бывает и хуже, учти это и помни всегда». Согласен, конечно. Но лучше? Станет ли мне хоть когда-нибудь лучше? У меня ведь теперь… даже исповедь поверхностная, где же найдётся кто-то, кого не страшно сделать своим духовником? «Не все вопросы решать тебе. Цени то, что уже имеется, пока ты жив, есть шанс». Понятно. Так значит, я что, просто боюсь отдыхать, получается? Вот оно что… Это глупо с моей стороны, верно. Так чего же я хочу, собравшись отдохнуть? Пиво отчего-то быстро закончилось, жаль…

– Скучаем или горюем? – раздался вдруг приятный женский голос.

Так, слишком отвлёкся, когда это она успела забраться на мою скамейку? На счёт три неторопливо оборачиваемся для ответа. Та-ак. Ровесница или немного младше, безупречная фигура в ничего не скрывающем шнурованном алом комби в обтяжку, шпильки и вызывающе крупное бижу – думайте что хотите, как говорится, эта шикарная брюнетка может оказаться кем угодно. Да и не выгонять же её теперь сразу.

– Ни то, ни другое, – вежливо ответил Темпл, позволив себе только повернуться в сторону гостьи.

– Значит, не мешаю? – с лёгким вызовом осведомилась незнакомка.

– Пока нет, – Темпл с лёгкой хитринкой прищурился. – Хотя возможно, я должен бы сказать что-то вроде того, что общество такой красотки не может быть обузой, да?

– Не должен, – спокойно ответила она, продолжая бесцеремонно разглядывать его, – но в целом сказал хорошо.

– Уже радует, – усмехнулся Темпл. – Чем обязан?

– Хорошей погоде и моему капризу, – в тон ответила она. – Мы пока незнакомы с тобой.

– Я заметил, – ага, я ещё и улыбаться умею, стало быть? уже неплохо. – Так каприз в том, чтоб познакомиться?

– Не совсем так, но раз ты так спросил, стало быть, твой вечер свободен? – а улыбка у неё хорошая, без излишнего блеска.

Скайстон хотел помолчать, но вместо этого рассмеялся.

– Это так. Ещё и пиво закончилось. А что от меня ожидается?

Незнакомка слегка приблизилась к нему, пристально глядя в глаза. Темпл не стал сбрасывать свой взгляд – угрозы он не чувствовал, а девушка ему нравилась.

– Ожидается приятно провести время в твоей компании. Если ты не против, конечно, – ага, в её тёмно-карих глазах появилась слабинка, она не уверена, что я согласен. Это тогда и есть аргумент, сударыня, во всяком случае, для меня…

– Вот ведь занятно, – произнёс Темпл нарочито медленно, – а я действительно не против. Проблема лишь в том, что я могу не оправдать всех возможных ожиданий.

– Ну и долго ли в этом случае прекратить разве? – она приятно смеётся, это хорошо.

– Логично, – удовлетворённо кивнул Темпл. – Так с чего начнём?

– Дай руку, – Темпл молча повиновался, и в следующий момент между их пальцами треснула искра, заставив обоих засмеяться.

– Надо же, – с каким-то весёлым подъёмом заявила девушка, – всякое бывало, но такого не припомню. Ты откуда будешь хотя бы? Впрочем, если не хочешь, не отвечай.

– Можно и ответить, – пожал плечами Скайстон. – Прямым рейсом с Ошена, сегодня утром, на недельку сюда.

– Утром с Ошена нет рейсов! Я же просила просто не отвечать, а не сочинять на ходу! – фыркнула она, но не отодвинулась, а лишь крепче взяла его руку в свою.

– Да, пассажирских рейсов нет, но я прибыл на своём корабле. У меня здесь дела.

– В таком случае мы идём ко мне, – заявила незнакомка, гораздо более требовательно посверлив его взглядом. – Мне нужна ночь с тобой, а не чепуха вроде прогулки, кафе и поцелуя на прощанье. Пойдёшь?

Скайстон хоть и не ожидал подобной резкости, но и не удивился.

– Пойду. Но я не подарок, если что.

– Я тоже не воздушная пери, что вчера родилась, знаешь ли. Нечего время впустую терять.

Те четверть часа, что заняли у них на прогулку до квартирки на чердаке старой каменной многоэтажки, заставили Скайстона усиленно разбираться в ощущениях. Девушка крепко держала его за руку, словно боясь, что он исчезнет, если она разомкнёт пальцы. Шла она едва ли не стремительно, будто торопилась, ступая с приятной плавной грацией хищницы. Приключение могло показаться опасным, но совсем не казалось таким. С удовольствием разглядывая спутницу, Скайстон начинал радоваться где-то далеко внутри – кабы он сам встретил её раньше, то вряд ли прошёл мимо. Хотя мимо скольких красавиц он прошёл за эти месяцы, пролетевшие мигом после бегства с рудников на захваченном у контрабандистов корабле? Это что же получается, он даже не вспомнил, что есть ещё и эта премилая сторона жизни? Вот ведь замороженный кусок идиота… Или я кусок лгуна самому себе? Почему бы не сознаться просто, что боялся, оттого и делал вид, что не хотел вспоминать? И почему я сейчас не боюсь, интересно? Устал, стало быть?

Дверь тихо захлопнулась на вакуумный замок. Алый с золотом будуар в вечернем полумраке смотрелся, как шкатулка бордо. Девушка порывисто обняла Скайстона за шею и наградила сильным и страстным поцелуем. Он не спеша ответил, осторожно скользя ладонями по её талии. Куртка рухнула с локтя куда-то на пол. Пальцы девушки зарылись в его гриве – похоже, ей доставляло удовольствие перебирать волосы гостя.

– Тебе снять сапоги или ты сам? – томным шёпотом спросила она.

– Похоже, ты сама это хочешь сделать, – улыбнулся Темпл. – Мне не трудно, но ты так спешишь, что остаётся только успевать.

– Угадал, – услышал он игривый ответ, прежде чем полететь спиной на постель от бесцеремонного толчка в грудь. – Но я не спешу, просто ты на меня действуешь так, что я едва владею собой. Ты можешь называть меня Зорана, это моё настоящее имя. Можешь не говорить своё вовсе до утра или сказать любое, какое тебе нравится, я всё равно не сообщаю это никому. Даже полиции, – Темпл обнаружил, что лежит уже без сапог, и с удовольствием потянулся.

– Меня зовут Саймон, – тихо произнёс он. – А твоё имя тебе подходит.

– Вот и славно, – девушка взялась за наручи, намереваясь побыстрее стянуть их.

– Нет! – резко воспротивился Темпл. – Извини, но это делать не следует.

– Хорошо, но не стоит так дёргаться, я ж не собираюсь делать что-то неприятное тебе.

– Это долго объяснять, и я совсем не хочу это делать.

– Ну так и не нужно, – деловито-спокойно ответила девушка, полностью расстегнув его рубаху и аккуратно снимая её. – Всё равно не помешают, – она с явным удовольствием положила ладони ему на лопатки и снова заставила утонуть в поцелуе. Её руки поспешно заскользили по всей спине, потом по бокам. Нахлынула острая волна наслаждения – сколько же времени спина не знала подобных прикосновений? Даже подумать страшно, как уже далеко всё это студенческое прошлое, и как будто его уже и не было вовсе… От шквала поцелуев в шею и дальше Скайстон застонал и покрепче прижал к себе свою невесть откуда взявшуюся радость.

– Да ты же плавишься, как ледышка в стакане, – услышал он и обнаружил, что его глаза прикрыты, – где тебя так заморозило? – он уже хотел что-то сказать, но не пришлось. – Сейчас не отвечай, это неважно, просто отпусти себя, ничего плохого с тобой не случится, обещаю.

– Я тебе верю, иначе бы не пришёл, – выдохнул Темпл почти шёпотом, открыть глаза сил отчего-то не было.

– Это приятно слышать, я рада. Но ты же совсем закаменевший, хотя живой. Давно ничего себе не позволял, да?

– Да, очень давно, – это прозвучало едва ли не печально, но вызвало лишь бурную волну ласк, от которых совсем закружилась голова.

– Ну так нечего волноваться, подвигов бешеных животных от тебя никто не требует. Успокойся и думай только о том, что тебе хорошо сейчас, всё остальное сейчас неактуально.

Скайстон нашёл в себе силы добраться до её губ – ага, ей очень нравится, стало быть, порядок…

– Силён, – восторженно выдохнула девушка, не сразу освободившись от этого плена.

– Мне просто действительно хорошо, – шепнул в ответ Темпл. – И хорошо, что ты появилась, Зорана.

Она весело засмеялась, озорно сверкнув глазами, и с силой повалила его снова на спину. Её ладонь скользнула по рёбрам к бедру, и тут Скайстон с ужасом обнаружил, что от этого прикосновения чуть ниже талии его тело дёрнулось, как от мощного разряда электричества. Девушку это озадачило, но вовсе не смутило.

– Так, не бойся, это бывает, хотя и редко. Ну-ка, перевернись спиной вверх, разберёмся, что с тобой не то.

Темпл молча повиновался, но почувствовал, что горло начинает давить страх. Он не знал, как с ним справляться и что предпринять, и только стиснул зубы в надежде, что его не начнёт бить дрожь. Однако после первых же жёстких поглаживаний по спине эти опасения подтвердились.

– Тихо, тихо, тебе ничего не угрожает, бояться нечего, – услышал он заботливый и деловитый тон Зораны. – Похоже, тебя просто когда-то ударили сзади, вот ты и дёргаешься. Было такое, да?

Скайстон молча кивнул, говорить было слишком трудно. Руки девушки взялись мять его спину. Это было приятно, даже очень, но какой-то слишком жёсткий прут, в который вдруг превратились его нервы, не давал совершенно наслаждаться этим.

– Да у тебя не спина, а пласт железобетона, – с некоторым удивлением сообщила ему Зорана. – Ты что, в камнедробилку нырял однажды? Не отвечай, я просто констатирую факт. Сейчас мы это безобразие ликвидируем, не нервничай.

– Очень верное замечание, – через силу, но вежливо ответил Темпл. – Именно так оно и было, по сути.

– Не вспоминай это сейчас и расслабься, – участливо посоветовала она в ответ. – Я отлично вижу, что ты битый, но это можно исправить, не сомневайся.

– Хорошо, если так.

– Просто спокойно лежи.

Однако очень скоро массаж стал причинять нешуточную боль. Заметив это, Зорана сменила тактику, быстро и осторожно нажимая пальцами над ключицами и лопатками. Но несколько раз эти несильные прикосновения заставили Темпла неожиданно вскрикнуть – несмотря на все предосторожности.

– Не стоит стесняться, это совершенно нормально, – успокаивала его девушка. – Кроме того, это только начало, судя по всему.

– Будет ещё больнее? Я вынесу, если надо, – пообещал Темпл.

– Не в этом дело, хотя и это возможно. Твоя спина забита сверх всякой возможности, и это трудно преодолеть сразу. Я не знаю, в какой преисподней тебя мариновали, но назвать это всё иначе не представляется реальным. Однако придётся довести начатое до конца, иначе ты просто не справишься один. Так что не пугайся, что бы не случилось. В итоге всё будет хорошо, поверь.

– Я даже представить не мог, что всё так серьёзно, – озадаченно пробормотал Скайстон. – Хотя насчёт преисподней ты сказала верно.

– Не рассказывай, тебе и так тяжело. Скоро пройдёт, не грусти, – её руки снова взялись мять мышцы на спине, и те взялись заполняться каким-то лёгким, но обжигающим пламенем. Голова предательски закружилась.

Не успел Темпл полностью уяснить себе смысл предупреждения, как всё начало меняться не в лучшую сторону. Сначала он просто вскрикивал от каждого резкого нажатия, уже не в силах сдерживаться. Потом тело словно затопило кислотой, и он с немалым удивлением обнаружил, что самым натуральным образом рыдает и захлёбывается. Сколько времени продолжалось это наваждение и что при этом происходило – он не знал. Это действительно было тяжело физически и сильно выматывало, не поддаваясь никакому контролю. Он смутно помнил, что Зорана то и дело вытирала его слёзы платком, что пару раз давала ему стакан с каким-то шипучим питьём, гладила его по волосам и шептала что-то успокаивающее.

Но наконец в какой-то момент кошмар отступил, и душившая пелена растаяла. Скайстон понял, что лежит уже на спине, которая хоть и продолжала жечь жарким пламенем, но больше совсем не беспокоила, и непривычно легко и глубоко дышит. Во всём теле разлилось совершенно непривычное спокойствие, и сейчас было заметно, насколько сильно, оказывается, оно было напряжено во всех мышцах раньше. Голова гудела страшно, но это было скорее приятно, чем причиняло беспокойство. Зорана сидела рядом, натирая полотенцем свои руки, порозовевшие до локтей – от струи холодной воды, в которой она держала их несколько минут, как выяснилось – и улыбалась, очень довольная собой и состоянием гостя. Хотя руки её также не были бледными – субарское солнце щедро наградило её ровным золотистым загаром, который выгодно оттенял и яркие своенравные брови, и украшал не излишне пышную, но вполне крепкую грудь – по всей видимости, не тронутую хирургом.

– Ну что, ожил? – превесело констатировала она, чуть повернувшись всем корпусом к гостю. – Разве можно, будучи лётчиком, пренебрегать услугами медсестёр, а? Этак лет через пяток ты бы сжёг себя к чёрту и умер. А мне бы этого очень не хотелось, учти, – последнее было произнесено прежним тоном, когда глаза были достаточно бездонными.

– Так ты… – Темпл не закончил фразу, так как Зорана нарочито хлопнула длинными ресницами в знак согласия, и её тонкие губы сложились в ещё одну довольную усмешку, которая, правда, только украсила её, несмотря на пышные щёки и острый подбородок.

– Но пока ещё не полностью доучилась, осталось два года, – с грустью сообщила она тут же. – Однако я рада, что учёба мне так вовремя пригодилась. Ты уж, пожалуйста, больше не доводи себя до такого, ладно?

Скайстон почувствовал, что становится непривычно для себя спокойным, как будто в него только что влили полный боекомплект хладнокровия.

– Это не моя вина, знаешь ли, – невозмутимо сказал он и сделал то, что ещё вчера казалось ему просто немыслимым – расстегнул застёжку на правой руке и обнажил запястье полностью. – Видимо, это последствия вот этого, а я и вправду не подумал.

Зорана не выдала никакой негативной реакции, только быстро взяла эту руку и поднесла к лицу, внимательно рассматривая. Вид у ней стал деловито-озабоченный, и она испустила глубокий грустный вздох.

– Не знаю, чем это сделано, но болевой шок при этом мог тебя убить в первые два часа. Как скоро тебе смогли оказать помощь? Впрочем, наверное, спрашивать мне не стоит.

– Тебе уже можно, – спокойно пожал плечами Темпл. – Если считать точно, то помогли мне часа через четыре, как не больше, да я и не помню уже этого момента. Я помню, что меня оставили, сочтя умирающим, а потом я долго пробирался в темноте, потому что увидел какой-то огонёк. Когда я понял, что вижу лампаду и свечи в часовне, я отключился и пришёл в себя только через несколько суток.

– Идти с такими травмами и в темноте! Более чем впечатляет…, – она уселась совсем близко.

– Я не шёл, – бесцветно сказал Темпл. – Я вообще почти не помню этого, мне перебили ноги ниже колен, чтоб идти не мог. Но как-то добрался.

– И… кто это тебя так основательно, уж извини за вопрос? – она осторожно обняла его за плечи.

– Поклонники Белиала развлекались. Потом были ещё весёлые приключения, но мне уже не хочется портить тебе настроение дальше, – Темпл бесцеремонно подмигнул и уже не стал отводить взгляд.

Зорана серьёзно покачала головой:

– Ты ничего не испортил. Наоборот, оказал мне услугу, позволив применить мои умения. Но рассказывать помногу зараз действительно не стоит. И…, – она не договорила, потому что Темпл резко сжал её в объятиях и притянул к себе.

– Вернёмся, с чего начали, – рычащим шёпотом сказал Скайстон, рванув с неё комби левой рукой, – теперь моя очередь тобой заняться, – и впился в её губы со всей страстью оголодавшего до предела.

Снова говорить Зорана могла бы только утром – но ей уже было не до того, она спала крепким сном на плече Темпла, израсходовав весь свой хвалёный запас выносливости. Он тоже не особо желал просыпаться.

Однако яркий луч субарского солнца разбудил его, безжалостно полоснув по ресницам. До чего неудобная планировка, подумалось автоматически – в детстве он мог часами смотреть на вечернее солнце в окне своей комнаты, наслаждаясь зелёным полумраком, здесь это немыслимо, и, надо полагать, квартира обходится дёшево в таком случае. Тем более, столь крохотных размеров, со встроенной мебелью и с портьерами вместо переборок. Что ж, если дальнейший сон – к чёрту, то и нечего жалеть. Самочувствие было фактически отличным – просто пропасть между вчерашним вечером и теперешним состоянием. Виртуальный осколок тоски никуда не делся, конечно, но сидел себе тихо внутри и не беспокоил, притворившись несуществующим – так ему, гаду, однажды он меня, конечно, прикончит, но до чего приятно ощущать, что это будет совсем не скоро. Темпл с удовольствием полюбовался спящей девушкой – она спала очень крепко, но по-прежнему держалась за его ладонь, будто боясь его исчезновения. Это смотрелось столь трогательно, что вызывало только нежную улыбку. Совершенно растрёпаное жаркой ночью каре оттенка черноты космоса выглядело и вовсе беззащитно, рассыпавшись по хрупким плечам – так вот зачем ей комби, а не декальтированный коктейль, чтоб смотреться солиднее.

Летнее утро, конечно, не было холодным – но впервые за два года не хотелось закутаться в плащ, поэтому куртка сгодилась лишь на то, чтоб достать из её кармана пачку кредиток, которые Скайстон спрятал в выдвижной ящик прикроватной тумбочки поверх груды пластинок электронных книг, оставив ящик чуть выдвинутым. Через полчаса нужно быть уже не здесь – иначе Ютака забросает браслет связи вызовами, он не выносит непунктуальности, она его просто бесит – а будить Зорану совсем не хочется. Как назло, ни карандаша, ни клочка бумаги в этом будуаре – ну разве можно настолько доверять электронике, эх, а ещё студентка… Может быть, просто молча уйти и хорошенько запомнить адрес – похоже, Зорана всё же живёт здесь, а не только ночует, но что, если это не так и она просто пользовалась чужими ключами на ночь? Ну вот, как всегда, последняя застёжка щёлкает громче удара грома для сонного человека, проверено. Жаль.

Зорана взметнулась, как от удара или сильного испуга, и полным беспомощности жестом протянула к нему руку. В её взгляде было столько молчаливой мольбы, что расстрогался бы и камень. Скайстон не заставил себя ждать – тепло улыбнувшись, он уселся на постель и осторожно обнял её за плечи.

– Ничего страшного, мне просто надо уйти по делам. Не волнуйся, – ласково сказал он и осторожно поцеловал.

– Прости, – она снова схватила его за ладонь тем же беспокойным жестом и грустно вздохнула. – Мне всего лишь очень хочется увидеть тебя ещё раз, вот и всё.

– Значит, увидишь, – с улыбкой заверил Темпл. – Я вернусь сюда вечером, хочешь?

– Ты правда вернёшься? – ну зачем же так нервничать, ничего не понимаю, право.

– Слово негоцианта, – он сказал это серьёзно, но весело подмигнул.

Зорана глухо застонала.

– Ну зачем ты сочиняешь на ходу? – обиженно упрекнула она, мотая головой – волосы у неё мягкие и доставляют удовольствие, цепляясь за лицо. – Какой же ты негоциант, болтай такое абитуриенткам из дальней деревни, – увидев вопросительный взгляд Темпла, она решилась пояснить с прежним апломбом. – У негоциантов в глазах злоба и куча денег, да ещё пустота. Ты совсем не то, не прикидывайся.

Скайстон от удивления даже покачал головой.

– Ну и кто же я тогда, по-твоему?

Зорана воззрилась на него прежним бездонным взглядом, полным желания и нежности.

– Ты имперский лётчик либо аристократ, а то и всё вместе, ты сюда по делам инкогнито приехал, возможно, у тебя даже и мелкие неприятности, а я тебе мешаю – вот ты и врёшь, чтоб не лезла куда не следует. Вот я и боюсь, что ты уйдёшь насовсем, а я не хочу – ведь твоей спиной ещё нужно заняться, кроме того.

Темпл почувствовал, что где-то внутри ему становится очень тепло, абсолютно забытое ощущение, но до невозможности приятное. Он на пару секунд даже прикрыл глаза, чтоб в полной мере насладиться этим потоком спокойствия и уверенности. Затем глубоко вздохнул и наградил Зорану крепким поцелуем.

– А я хочу, чтоб ты мне просто поверила – я вернусь, как и сказал. Не сомневайся, пожалуйста.

– Хорошо, Саймон, тогда до вечера, – она с тяжелым вздохом отпустила его руку. – Возвращайся.

Скайстон ярко улыбнулся и поправил пышную прядь её волос, отодвинув её со лба, затем неторопливо встал.

– Тогда будешь называть меня Вальтер. Я приду вечером раньше на полчаса, жди.

Хориа, не смотря на свою аккуратную извечную сдержанность, встретил его не просто радостной улыбкой, но восторженно взмахнув руками – совсем нечастый жест у него. Скайстон видел, что его обычно хладнокровный компаньон увидел его ещё издали, и с интересом смотрел на него, делая вид, что интересуется утренними облаками над горизонтом. Уж что там он углядел в напарнике – непонятно, но явно был увиденным очень доволен, и его раскосые глаза сияли настоящей радостью. Может быть, именно искренностью своих эмоций он и вызывал к себе доверие?

– Ах, сегодня у нас будет очень удачный день, Скайстон, это несомненно! Хорошо отдохнувший капитан – ничего не может быть лучше для дела, да-да!

Темпл по обыкновению молча пожал плечами – он и не думал, что его плавные поневоле движения так заметны. Или же дело в окрепшей осанке? Впрочем, ерунда, главное, он не опоздал – претензий не будет – а новые компаньоны его вовсе не знают. Хориа с явным удовольствием подмигнул:

– Может, хочешь позавтракать? У нас есть ещё полчаса, я просто вчера тебе не сказал об этом.

Скайстон покачал головой и резко кивнул в знак согласия:

– Ты ещё скажи, что знал, что я ночевать не приду, – фыркнул он, изображая недовольство.

Ютака с назидательным видом поднял вверх указательный палец, не переставая улыбаться:

– Я очень надеялся, что произойдёт всё так, как произошло! И ты был столь хорош, что не обманул мои ожидания. Это здорово. Идём, тут рядом готовят кое-что достойное тебя, не сомневайся.