Читать книгу Дорога мёртвых - Мария Фир - Страница 9

Когда розово-оранжевые отсветы заката уползли далеко на запад и небо приобрело оттенок отполированного синего перламутра, пришло время разжигать костры – чтобы воспротивиться наступлению ночи и продлить солнечный день. Чтобы снова, как делали ещё давние предки испокон веков, утвердить на будущий год власть бога солнца Ксая и его добрых духов над всем живым. Чтобы всякая сумрачная нечисть и злобные демоны помнили, что их место – во тьме, а против Тьмы есть извечное и подвластное смертным оружие – огонь. Любая нечестивая дрянь боится огня и света, а потому и люди, проклятые тёмным даром либо совершившие гадкое дело, предпочитают прятаться в пещерах и подземельях, в еловых лесах и домах с заколоченными окнами.

Вдоль реки уже сияли семь разложенных заранее костров, вокруг них сидели юноши и мальчишки, суетились, раздавая угощения, девушки, танцевали, кружась в мерцании огня, пары.

– У нас в Брайтхейме такого не бывает, – задумчиво сказал Свейн, жених Лизабет, приехавший на праздник.

Девушка улыбнулась, взяла его за руку и оглянулась на брата. В её глазах горели искры, щеки светились румянцем. И так – весь день, словно тихую и задумчивую Лизу украдкой подменили другой – весёлой и беззаботной. Фреду эта перемена решительно не нравилась, он чувствовал подвох, но удобного момента для расспросов не представилось за весь день ни разу. С самого утра рядом с сестрой крутился долговязый и любопытный сын кузнеца, которого принесло на праздник вместе с его кудахчущими и всем подряд восторгающимися родителями. Лиза поначалу, конечно, немного смущалась, но после обеда и официального объявления помолвки вдруг стала отвечать на ухаживания жениха и даже позволила ему обнимать себя за талию во время прогулки к часовне.

Завидев спускающихся с пригорка к реке мистиков, знакомая ребятня радостно загалдела и кинулась по обыкновению подзуживать магов, заверяя их, что огонь в кострах совсем не горит, а оттого не видно – свою ли девушку целуешь или уже чужую. Фред остановился у крайнего огня, опершись на школьный посох и с ухмылкой глядя на изнывающих в ожидании чуда детей и взрослых:

– Ну что, кто тут не видит девушек, а целует взамен того небритых парней?

– Ну, я не вижу – света мало от костра, надобно усилить! – заявил белобрысый Лонс, поднимаясь с бревна. Музыка, льющаяся от флейты и лютни, поутихла.

– Что ж, я сын лекаря, могу в глаза тебе закапать, чтобы ты лучше видел! – заявил Фред.

Мальчишки засмеялись, две малолетние девочки, ровесницы Элин, подбежали к магам со сладостями и пряным яблочным вином в полупрозрачной фляжке. Юноша поклонился им, принял дары и ответил:

– Благодарствую, вот только сегодня зажигать буду не я.

– Как это не ты, а кто же?! Больше некому! – послышались возмущённые крики.

Фред указал на остановившуюся рядом Лизу и перебросил ей свой посох:

– Моя сестрёнка!

Девушка выпустила ладонь жениха и негодующе уставилась на брата.

– Ты что творишь?! – прошипела она громким шёпотом.

– Я знаю, что делаю, – задрав подбородок, высокомерно заявил он и подтолкнул сестру вперёд.

Лиза поудобнее перехватила деревянное древко – усиливающий заклинания атрибут, который ей был сегодня совсем не нужен. В одно мгновение в голове пронеслась сумасшедшая мысль о том, чтобы отказаться, бросить всё и бежать подальше от горящих костров и уставившихся на неё десятков глаз, бежать прочь из круга тёплого живого света, как всякая нечисть бежит от неминуемого разоблачения и неотвратимой гибели.

Она сделала шаг вперёд, вдох-выдох, прикрыла глаза и ударила в утоптанную землю посохом, рассыпав вокруг себя снопы переливающихся красным золотом искр. Протянула к костру руку, ухватила кончики пламени и вскинула вверх – костёр ответил ей, взорвавшись треском и гулом неистовой стихии. Радостно завизжали дети, одобрительно загудели все остальные, кто-то свалился от испуга с бревна в сочную траву, кто-то ухватил кого-то за недозволенное место, послышался писк, а после – смех и звук сладких поцелуев.

Лизабет обошла костёр по кругу, закрыла и раскрыла ладонь и вбросила в самую сердцевину огня несколько синих магических искр, окрасивших пламя. Кто-то восхищённо вздохнул, и она, не оглядываясь, поняла, что это был её суженый – сын кузнеца, в изумлении застывший среди прочей молодёжи. Она пошла дальше, разжигая второй огонь, окрашивая его зелёным и золотым, затем третий – рубиново-красный с оранжевой каймой. У четвёртого к ней подбежала Элин, обняла, прижалась к юбке:

– Лиза, ты самая-самая красивая на свете волшебница, научи меня так же!

Девушка поцеловала сестрёнку в макушку:

– Хочешь – вместе попробуем?

Элин испуганно задрала голову:

– Что ты, у меня лишь маленькие искры получаются!

– Пусть маленькие. – Лиза взяла в свои руки ладошки сестры и повернула в сторону костра. – Я скажу тебе на ухо, а ты повторяй слово в слово, только смотри, ничего не перепутай! Колдовать ты будешь сама, а я просто усилю твои заклинания.

– Не перепутаю, – серьёзно пообещала Элин и приготовилась.

– Эй, малявка, – крикнул какой-то деревенский мальчишка в закатанных по колено штанах и грязной рубахе. – Отойди, дай посмотреть на колдовство!

– Сам ты малявка, – огрызнулась девочка. – Это моя родная сестра!

– Будет врать-то, рыжая, ты даже не похожа на неё совсем, – задиристо продолжал хулиган.

Лиза склонилась к уху сестрёнки и прошептала ей два простых и коротких слова, после чего рыжая малявка в точности повторила их в направлении обидчика – и он начисто лишился голоса, только рот его открывался и закрывался, как у негодующей на суше рыбины.

– Вот так-то, – немного заволновавшись, назидательно сказала Элин.

– Это скоро пройдёт, не переживай. А вот теперь сосредоточься и слушай внимательно, это будет посложнее заклинания безмолвия.

Из рук девочки вылетели разноцветные искры, попали в огонь, закружились и взметнулись вверх вместе с обжигающе-белым пламенем, взорвались всеми цветами радуги, превратив костёр в настоящий фейерверк. Лиза зачарованно наблюдала за потоком магии, истекающим из ладошек сестры, и чувствовала абсолютное, ни с чем не сравнимое счастье. Этот день должен был закончиться именно так. Её последний день в Фоллинге. Последний день в семье.

Фред подошёл, изумлённо взял из рук Лизы свой посох:

– Да-а, луковица была права: мне рано поступать в Академию.

– Не скромничай, там ещё целых три костра, иди. – Девушка засмеялась, толкнула его в бок.

Повисшая на левом плече мистика белокурая Белла неохотно разжала объятия и, завистливо прикусив губы, уставилась на Лизу. Сын кузнеца смог только покачать головой:

– Такого я никогда не видел. Знаешь, мне ведь даже не сказали, что ты магичка.

Она искренне улыбнулась ему:

– В нашей семье все маги, ничего необычного.

– Чистокровная?! – Он раскрыл рот.

– Конечно, – влезла Белла. – Будешь ей перечить – мигом превратит в навозного жука.

Свейн почесал в затылке, но больше ничего не сказал. Только гордость заставила его не отшатнуться, когда Лиза подошла совсем близко и едва слышно спросила:

– Кажется, ты говорил, что хочешь меня поцеловать?

– Э-э-э, – протянул он недоверчиво. – Может, до свадьбы всё-таки подождём?

– Хорошо, – легко согласилась Лиза. – Так будет лучше для всех.

Когда три оставшихся костра как следует разгорелись, источая ароматный дым яблоневых и вишнёвых веток, что бросали в огонь девушки, загадывая желания, мистики отыскали своих друзей и расположились на полянке почти у самой воды. Мелита Тимо заботливо окружила место их пиршества волшебными огоньками, часть из которых лежала светящимися сгустками на траве, другая часть висела, колыхаясь, над головами.

– Было красиво, – похвалила она. – Жаль, на экзамене совсем нет возможности блеснуть подобными знаниями!

– Потому что школа – скукота, – отозвался Фредерик и с удовольствием растянулся на траве.

– Кто научил вас этим фокусам? – осторожно поинтересовался Свейн, потянувшись за куском пирога с начинкой из мягкого сыра. Белла отхлебнула вина и протянула запотевшую флягу Лизе.

– Дедушка, – сказала Лиза и сделала глоток.

Вино было необыкновенным: одновременно сладким и чуть горьковатым, холодным и тут же обжигающим. Девушка вздохнула и посмотрела на мерцающие в светлых небесах звёзды. Полупрозрачные и нерешительные, проглядывали они сквозь тончайшие ночные облака. Не было настоящей ночи, и не было тьмы. Лиза прислушалась к себе и ощутила только живое, трепещущее тепло, похожее на мягкие язычки пламени. Внутри было волнительно, но в то же время на удивление спокойно, словно все узлы разом развязались, а проклятие, неведомо откуда взявшееся, обернулось мороком, наваждением, а теперь истаяло, не в силах противостоять солнечному богу и целительному огню.

Что если всё – ошибка и она самая обыкновенная волшебница? И нет никакого тёмного дара, есть лишь чистая и добрая сила, растворённая в крови. И быть ей, как мать с отцом, деревенской лекаркой или стоять, как дедушка и бабушка, на страже Предела, быть щитом против зла, что таится за Вечными горами и Тёмным лесом. А если так, то и ни к чему эта преждевременная помолвка, и нет нужды родителям печалиться и отдавать её замуж за простого человека, пусть он будет свободен, и она будет свободна, и каждый встретит когда-нибудь своего единственного… Она уже хотела было вскочить, бежать домой, лететь со всех ног, чтобы обрадовать мать и отца, но тут её жених набрался храбрости и позвал её танцевать вокруг костра. И она, лёгкая и счастливая, взяла его за руки и пошла, смеясь.

– Ты говорил, что Лиза и знать не знала, кто её жених с той стороны реки. – Белла уселась рядом с Фредериком и принялась стаскивать с уставших ног новые, ещё скрипучие сапожки, украшенные шёлковыми лентами. – А она вон какая радостная, аж сама не своя.

– Вот это-то меня и настораживает, – пробормотал юноша, заложив руки за голову.

– Что ты сказал? – мигом обернулась девушка, тряхнув волосами.

– Ничего такого. А ты что это, не хочешь разве танцевать? – Он улыбнулся.

– Хочу. Только вот ножки болят, гляди, как натёрла. – Белла подняла вверх ступню с растопыренными пальцами.

– Что, полечить надо? – учтиво поинтересовался мистик.

– Да иди ты, лечитель. В прошлый раз чуть юбки мне не подпалил. Лучше я босиком танцевать стану, так и легче, и прыгать лучше получается.

– И всё-таки я рискну, – засмеялся Фред, протягивая к ней руки, окутанные золотистым сиянием. Белла захохотала и откинулась назад, в траву:

– Эй, щекотно же! Как мурашки по пяткам!

Он взял её за руку, и они поднялись, с шутками и смехом. Белла склонила белокурую головку, наблюдая, как кружится под мелодию флейты Лизабет в объятиях жениха.

– Никогда не видела её такой счастливой… должно быть, это любовь?..

– Очень скоро мы всё узнаем, – заверил её Фред, увлекая за собой в хоровод танцующих людей.

К звукам лютни и флейты добавился голос Мелиты, звонкий и нежный. То плавный, то дрожащий, он лился над пылающими кострами, отражался от сияющей реки и уносился ввысь, в бесконечную даль, сотканную из мерцающих звёзд и перистых облачков. Молодёжь подхватила припев, пары распались, превратились в хороводы и цепочки, завлекающие всех рассевшихся людей с собою в танец. Наступило всеобщее веселье, поднялся гомон, кто-то из волшебников запустил в толпу целую пригоршню голубых и зелёных иллюзорных бабочек, кто-то выудил из воды новую порцию холодного яблочного вина и принялся разливать в протянутые кружки, кто-то уже был пьян и пытался ловить за талии прытких и задорных девчонок. Лиза выскользнула из кольца рук и тел, незаметной тенью взлетела на пригорок и побежала прочь.

Она никогда ещё не бегала так быстро. Казалось, силуэты деревьев, светлеющее небо, дома с зажжёнными окнами, заборы, кусты – всё мелькает с бешеной скоростью, всё кружится, и от бега звенит в ушах. Скоро уже и родной двор, и знакомая с детства крыша, и шапки садовых деревьев, и мамины руки – всё теплое. Хотелось броситься на шею и сказать только одно-единственное, только про чудо, сбывшееся волшебной ночью: мама, я исцелилась, нет больше тёмного дара, нет проклятия – всё ушло, кануло в землю у костра. Охватившее Лизу воодушевление было так сильно, что она готова была уже последовать за ним и отказаться от своего первоначального плана, но вовремя опомнилась и умерила шаги. Привела в порядок дыхание и повернула не к дому, нет, совсем в другую сторону. Она должна была испробовать последнее заклинание из запрещённого списка, вложенного неизвестной рукой в «Учебник для искателей». Она дала себе слово и не собиралась отступаться от него, как бы ни хотелось ей сейчас забыть обо всём на свете и поддаться светлому зову главной летней ночи.

Калитка на заднем дворе, увитая буйным вьюном, рядом – дырка в рассохшемся заборе. Несколько дней назад они с Фредом были здесь, когда спешили на помощь несчастной эльфийке, схваченной искателями. Вот здесь, справа, под мягким травяным холмиком лежала мёртвая собака. Мохнатая старая дворняжка, ушедшая в мир иной прошлой весной. Лиза остановилась как вкопанная, ещё не до конца понимая, что ответ всё это время был от неё на расстоянии, как сейчас, – вытянутой руки.

Вольдемар Гвинта утверждает, что некромантия прежде всего характеризуется способностью усилием воли поднимать умершие тела и заставлять их исполнять приказы. По этому признаку узнать о присутствии дара можно даже в юном возрасте, когда дети-мистики, расстроенные смертью ручной белочки или любимой перепёлки, неосознанно вдыхают в мёртвые тела исковерканное подобие жизни, побуждая их двигаться.

Девушка не могла пошевелиться, сердце грозилось выскочить из груди, кровью билось в голове и ушах – она не слышала ничего вокруг. Опустившись на колени, Лиза раздвинула сочные стебли лютиков и лугового клевера. Сорняки буйствовали в свежей, недавно взрыхлённой земле. Она выдернула несколько растений, сложила в сторону.

– Усилием воли? – неслышно прошептала она и расправила пальцы.

Ей показалось, что не остывшая после солнечного дня земля сама собой расступилась под едва заметными движениями рук. Над головой тонким острием сиял белоснежный месяц, и Лиза невольно почувствовала, что ей для чего-то нужен остро заточенный нож. Кровь? Быть может, для ритуала требуется её живая кровь? Нет? Тогда – что? Восставшая из могилы собака может броситься на неё, неопытного юного мистика, едва окончившего школу? Ножа у Лизы при себе не было. Кто ходит на светлый летний праздник с ножом? Только отъявленные негодяи. А кто тревожит могилы в волшебную светлую ночь?..

И всё-таки требовалась кровь, хотя об этом ничего не говорилось в описании заклинания, скудно нацарапанном искателем. В ответ на лихорадочные мысли Лизы в несмелых лучах месяца блеснул зеленоватый осколок стекла. Не глядя, девушка полоснула себя по руке и не почувствовала боли.

– Прости, – прошептала она, разгребая пальцами чуть влажные комья земли. – Прости меня.

В густых зарослях смородины и жимолости пронзительно затрещали цикады. Вспорхнул из-под старого навеса и с уханьем умчался в сторону леса пятнистый ночной сыч, когда-то потрёпанный умершей собакой. Пути назад не было, пути вперёд тоже. Лиза в последний раз вздохнула, нащупывая изнутри текущую по жилам силу – горячий струящийся поток, взметнувший вверх костры. И направила его в зияющую тьмой могилу.