Читать книгу Кофейникс - Мария Фомальгаут - Страница 13

Чили плачет.

Это имя такое, Чили.

И вот Чили плачет, слезами заливается.

Ну, нельзя же так, говорит Чили.

Нельзя же.

А большие дяди и тети Чили объясняют, что ну куда деваться, ну вот так вот оно все будет, ну Чили маленькая еще, не понимает ничего еще, ну вот вырастет Чили, вот тогда поймет…

А Чили плачет, чтобы коровку на Рождество не резали.

Коровку жалко.

А большим дядям и тетям тоже коровку жалко, а себя еще жальче, кушать-то нечего, иначе до весны не дотянуть.

Дамы и господа!

Да, это вам, уважаемые читатели.

Вы уж объясните как-нибудь Чили, что большие дяди и тети не со зла…

…а, ну да.

Сначала немножко про Чили.

Чили пятнадцать.

Чили смуглая, какая-то золотисто-смуглая, кожа у неё как медовая, а волосы были черные, только Чили их в красный перекрасила.

А еще у Чили крылья перепончатые есть, тоже золотисто-смуглые.

И еще Чили с говорящей коровой дружит, её зовут Марта, она на двух ногах ходит, а спереди у неё вместо копыт руки.

И еще Чили с говорящим котом дружит, его зовут Йоль.

А еще Чили в экспедиции летит в туманность Ориона, где галактика Весны.

Это все правда-правда.

А большие дяди и тети говорят, что есть нечего. Что-то там не рассчитали, что-то там не учли, и теперь нечего.

Ну и ладно, Чили все равно есть не любит, делать, что ли, больше нечего…

А вот теперь Чили плачет.

В голос.

Навзрыд.

И кричит, чтобы пожалуйста-пожалуйста-препожа-а-а-алуйста, чтобы Марту… Марту… ну не на-а-адоо-о-о-о!

А дяди и тети большие объясняют, ну что ж ты хочешь, ну всегда так было, что вот люди коровок ели, ну вот Чили пятнадцать, Чили те времена не застала, а раньше всегда так было, что когда кушать нечего, вот коровок ели, и курочек тоже.

Чили плачет, да как же так, Марта же говорящая, она и считать умеет, и путь выверяет, и стихи знает, вот так бывает сидит за пультом и напевает себе,

Hey diddle, diddle,

the cat and the fiddle,

the cow jumped over the moon…

Корова перепрыгнула луну…

И котика тоже не надо, пожалуйста-препожалуйста, он на скрипке играть умеет, и вообще чилин лучший друг…

Дамы и господа…

Да, это к вам обращаются, уважаемые читатели. Большие дяди и тети на корабле к вам обращаются. Чтобы вы как-нибудь на Чили повлияли, объяснили девочке, что ну вот как же быть тут, иначе просто до цели не добраться, чем-то придется пожертвовать. Это же не игрушки, это же очень трудный путь, это же не какие-нибудь уютные посиделки в кофейне с ноутбуком, где можно всякие лайки там ставить в поддержку животных, чтобы на фермах не коровок выращивали, а искусственное мясо… а тут все по-серьезному, по-взрослому, долгий путь, трудный путь, далеко-далеко до Весны, это галактика такая, до неё добраться надо.

Чили всхлипывает.

Вроде поняла все, а все равно всхлипывает.

На столе жаркое дымится, аппетитное, ароматное, дразнящее…

Большие дяди и тети за столом сидят, Чили терпеливо объясняют, что вот так повелось, куда деваться-то, раньше и вовсе коровок кушали, это теперь все с ног на голову повернулось. А традиции забывать стали… можно бы и вспомнить…

Можно, кивает Чили.

Вспоминает традиции…

…клыки у Чили длинные, Чили клыками вонзается глубоко-глубоко…

Чили смуглая, какая-то золотисто-смуглая, кожа у неё как медовая, а волосы были черные, только Чили их в красный перекрасила.

А еще у Чили крылья перепончатые есть, тоже золотисто-смуглые.

Чили пятнадцать.

Пятнадцать веков.

Чили берет курс на весну, весна близко совсем.

До весны крови хватит.

Кровь странная на вкус, Чили уже и отвыкла от крови, которая не заменители, а настоящая, вкусно так…

Чили играет на скрипке, напевает про себя:

Hey diddle, diddle,

the cat and the fiddle,

the cow jumped over the moon…

Больше напевать некому. И корабль посадить тоже больше некому, дяди-тети кончились все. Ну да ничего, Чили справится.

Чили умеет.

Hey diddle, diddle…

the cow jumped over the moon…