Читать книгу Звездный любовник - Мария Жукова-Гладкова - Страница 9

Я позвонила по мобильному отцу и предупредила, что мы приедем с Иваном.

– Где ты его нашла?! – закричал отец. – Зачем ты тащишь его к нам домой?!

– Папа, мне надо с ним поговорить.

Ванька услышал, что кричит в трубку мой отец, и предложил поехать в их с мамой квартиру. Я подумала и согласилась. И сообщила отцу, где буду. На что он заявил, что я – ненормальная. Но у меня не было настроения слушать крики или воспитательные речи. Да, Иван был не лучшим мужем и зятем, но я – взрослая женщина и в состоянии решить, когда и с кем мне общаться.

Свекровь была рада меня видеть. И рада продуктам, которые я купила по дороге. В ее квартире ничего не изменилось, ремонт не делался никогда. Обои не просто пожелтели, в некоторых местах позеленели и почернели. Или это плесень? Или даже грибок? Как можно жить в таких условиях! Интересно, а куда Ванька девал деньги, которые ему платил Рыжиков? Хоть сколько-то матери отдавал? Я не удержалась и прямо спросила.

– Отдавал половину, – кивнула старушка. – Я как узнала, что убили нашего благодетеля, так в церковь сходила, за упокой свечку поставила… Что теперь делать будем, не представляю…

– Не реви, мама! Что-нибудь придумаем. Надо с издателями поговорить. Может, захотят что-то посмертное опубликовать. Будто у него в сейфе нашли рукописи… А мы с ребятами быстренько накропаем.

– Да что вы напишете, если вас не запирать? Петр прав был, когда вас запирал! Тогда вы и писали. А теперь кто вас запрет и где?

Иван пояснил мне, что нефтяной король Петр Рыжиков быстро понял, что троим гениям нельзя давать пить, пока они не выдадут на-гора рукопись. А зная, что их ждет в награду, мужчины старались работать быстро и качественно. В случае плохого текста Рыжиков заставлял переписывать. В случае же хорошо сделанной работы хозяин накрывал «поляну». Напитки всегда были дорогими и качественными, закуска достойной.

Иван рассказывал это, пока мы с его матерью собирали на стол гораздо более простую закуску, чем выставлял нефтяной король. Но Рыжикова на самом деле следовало помянуть. Как я догадывалась, поминать в основном будет Иван, а мы со свекровью – закусывать.

– Ой, Кариночка, пока не забыла! – воскликнула старушка. – Мне же тебе документы надо отдать.

– Да, мать, неси, – кивнул Иван. – Пусть Карина заберет и у себя держит. У нее будет надежнее.

– Вы о чем? – посмотрела я вначале на бывшего, потом на его маму.

– Мы ведь квартиру приватизировали, – сообщила свекровь. – На меня одну. А я завещание на Коленьку написала. Кариночка, ты ведь не выселишь Ивана?

– Конечно, нет, – закивала я, не ожидавшая ничего подобного.

– Карина, понимаешь, я боюсь, что пропью квартиру, – принялся за объяснения бывший муж, – подпишу какие-нибудь бумаги в бессознательном состоянии. Ну, ты же знаешь, что я пьяный ничего не соображаю. Какие-нибудь мошенники и воспользуются. Сколько уже было случаев и у нас в городе, и в Москве. А так квартира будет на маму, потом ты жилплощадь на сына переведешь. Считай, что это алименты единовременно. Да и вообще, с какой стати квартиру каким-то чужим людям отдавать?! Она – единственное, что у нас с мамой есть. А так у Николая своя квартира будет.

– Спасибо…

– Кариночка, ты только не забывай про Ивана, когда я помру, – всхлипнула свекровь.

– Да вам еще жить и жить! – воскликнула я. – Не думайте о смерти!

– Как же тут не думать, если такие молодые умирают…

– С Рыжиковым – совсем другое дело, – возразил Иван и предложил выпить за помин души раба Божьего убиенного Петра.

Я решила, что информацию из Ваньки нужно вытягивать поскорее – пока он не отключился. Регулярно с ним встречаться – по какому угодно поводу – у меня не было никакого желания. Для начала я попросила бывшего рассказать о знакомстве с нефтяником, который вдруг решил стать писателем.

Выяснилось, что Иван, как и я, много лет ходил по издательствам, пытаясь пристроить свои вирши. Иногда ему удавалось что-то опубликовать в газетах и журналах, но за мизерные гонорары. В процессе хождений он познакомился с другими такими же писателями и поэтами и проводил с ними свободное время, которого у творцов было навалом. Они много пили и много спорили. Естественно, ругали более успешных коллег. «Обсуждение» вышедших произведений входило в обязательную программу встреч. Только это всегда была едкая критика в исполнении завистливых неудачников.

Потом в их кругу каким-то образом разнесся слух, что объявлен творческий конкурс и успешно его прошедшим будет предложена постоянная работа за неплохие деньги. Откуда пошел тот слух, Иван не знал. Он даже не мог теперь вспомнить, кто и на какой пьянке ему сообщил, куда и в какое время следует идти.

Конкурс проходил в той самой квартире, где совсем недавно обнаружили труп Петра Рыжикова.

– Нефтяник его сам проводил?

– Нет, какая-то баба. Она не представлялась. Мерзкая, надменная, с тонким острым носом. Сука, в общем.

– Ты ее узнаешь, если увидишь?

– Узнаю, – скривился Иван и выпил еще водки. – Она иногда приезжала проверять нашу работу. Петр был нормальным мужиком, мы с ним всегда договаривались. Он, по крайней мере, выслушивал! А эта гадина только приказы отдавала.

– То есть она – из помощниц Рыжикова?

– Наверное, – кивнул бывший.

– И тетка ни разу не назвала себя?

Иван отрицательно покачал головой. Но я подумала, что она, вероятно, представлялась, только мой бывший благоверный забыл об этом, а во второй раз спрашивать имя-отчество поостерегся, чтобы не потерять работу. Двое других писателей-алкоголиков тоже могли запамятовать, как зовут надсмотрщицу.

Я попросила рассказать, в чем заключался творческий конкурс.

По словам Ивана, он приехал по указанному адресу слегка подшофе, то есть в своем обычном состоянии. У подъезда столкнулся еще с двумя претендентами, которых пока не пускали в подъезд. После звонка по домофону каждому говорили, когда звонить снова.

– А телефон вам та дама не оставляла?

– Нет. И в квартире, где нас селили, телефона не было вообще. Мобильные у нас на время работы отбирали – или сам Петр, или его баба. И на конкурс я пришел без звонка. Мне время и место сказали. Я, конечно, опоздал. Но ты же знаешь, я всюду всегда опаздываю…

Иван заходил в квартиру последним. Два других претендента, покинувших ее до него, сообщили, что им дали задание написать сочинения на указанную тему объемом в один авторский лист. Темы были разные.

В тот раз Ванька впервые увидел так не понравившуюся ему бабу.

– Сколько ей лет?

– А кто ее знает? Сорок, пятьдесят… Всегда в темных очках, но не солнцезащитных, а с дымкой. Толстые стекла, глаза не рассмотреть. Очень неприятно разговаривать с человеком, когда не видишь его глаз!

– Может, у нее светобоязнь? Бывают же разные заболевания…

– Да, по-моему, она здорова, как лошадь! Просто не хотела, чтобы ее узнавали.

– Ты ее на похоронах не видел?

Иван покачал головой и сказал, что специально высматривал, но, кажется, она не удостоила похороны работодателя своим присутствием.

– Одевалась дорого?

– А я почем знаю? Рваного или грязного ничего не было. Никаких колец, даже обручального. Хотя кто такое чудовище замуж возьмет? Да еще и с таким характером?

– Женщина некрасива?

– Шрам у нее на лице. Часть под очками скрывалась, но все равно видно. Андрей – парень из милиции, который со мной писал, – считал, что ее кто-то ножичком полоснул.

Из романов Алены Родионовой и Валерии Левицкой я знала, что достижения современной медицины позволяют избавиться от любых шрамов. Причем есть несколько способов, и для каждого случая подбирается наиболее подходящий. Правда, для этого нужно иметь деньги. Может, Рыжиков своей помощнице мало платил?

– А если бы не было шрама? Все равно некрасивая? – не отставала я.

– Он невольно притягивал внимание. Шрам и очки. Причем иногда он казался более жутким, иногда менее. Может, от раздражения кремами, или шампунь попадал. Я не знаю. Но вид отталкивающий.