Читать книгу Племянница - Мария Кафанова - Страница 3

Гудки автомобилей, разговоры прохожих, лай собак сливались в единую сумбурную массу в городе-миллионнике под названием Мэрилин. Даже здесь, на Майер-стрит, было по-обычному шумно, хотя в разгар дня машины редко проносились здесь так же быстро, как на Грейс-авеню. Не прислушиваясь к этим звукам, под козырьком здания школы стояла девушка. Занятия только что закончились, но она не спешила домой.

Пару часов назад хлынул ливень и отвлёк её от монотонного голоса учителя, и мысли унеслись куда-то вдаль. Но сейчас дождь отступил, тяжёлые кучевые тучи высвободили небосвод из плена и изредка проезжающие автомобили хлюпали колёсами по лужам. Воздух наполнился свежестью, и настроение приподнялось, несмотря на сонливость. Это вдохновляло. И девушка делала зарисовку в блокноте, не думая ни о чём. Тёмно-русые волосы девушки, вьюнком тянущиеся до лопаток, переливались в лучах полуденного солнца.

Ребята, которые учились вместе с ней, почти не обращали на неё внимания. Они привыкли, что она не жаждет общения и никогда не даёт посмотреть свои альбомы, а уж о том, чтобы кого-то нарисовать, и речи не шло. Ну и подумаешь…

«Ну вот…» – подумала девушка разочарованно. Листы блокнота кончились так же быстро, как почти все другие, что были у неё прежде. Скетчи и наброски появлялись на листах бумаги почти регулярно. Вдохновение редко покидало девушку даже в самые неприятные мгновения. Она рисовала одноклассников, прохожих или персонажей любимых книг и фильмов чаще, чем что-то другое, ведь именно портреты получались у неё лучше всего.

– Эй, что ты там малюешь? – раздался голос одноклассника. Он выхватил из рук девушки блокнот и принялся усиленно листать его. – О-о-о, только посмотрите, Эстер Браун втюрилась в учителя физики! Тебе нравятся чёрные, да?

– Отвали, Стэн! – крикнула Эстер, пытаясь отнять у него блокнот, но парень бросил его в сторону, и все его приятели громко и противно расхохотались. Девушка тут же кинулась за рисунком, но в кармане джинсов завибрировал смартфон. Подобрав блокнот, она ответила на звонок:

– Я уже скоро буду, дождись меня, – произнёс женский голос в трубке.

– Да уж поскорее бы! – процедила Эстер и нажала кнопку сброса.

– Теперь все знают о твоей тайной любви, Браун! – захохотал Стэн.

– Завидуешь, что ли? На твою-то рожу можно только шаржи рисовать! – парировала девушку, но подкол, увы, вовсе не задел одноклассника, и тот продолжил насмехаться. Тут к зданию школы подъехал красный ниссан «жук», и Эстер, вздохнув с облегчением, молниеносно села в машину.

– Привет, – сухо поздоровалась она. Стоило только ей закрыть дверь, как «жук» тут же тронулся с места.

– Что стряслось? Тебя обидел кто-то? – забеспокоилась её тётя. Девушка раздражённо вздохнула:

– Да Стэн опять прикопался. Придурок.

– Не расстраивайся из-за него.

– Он постоянно надо мной издевается! Трогает мои вещи, толкается, плюётся жёваной бумагой! Ни дня в школе не проходит без его идиотских шуточек! Как же хорошо, что скоро поступлю в колледж и больше никогда не увижу его и остальных одноклассников! – с надеждой проговорила Эстер и закинула ноги на панель машины.

– Эй, что я тебе говорила? – осадила её тётя, и племянница, цокнув, сменила позу. – Слушай, ну, может, ты ему нравишься… Мальчики обычно любят подтрунивать над девочками, в которых влюблены.

– Делать… что?

– Подтрунивать. Ну, это значит издеваться.

– Бред какой-то!

– Ладно, забудь. У меня для тебя кое-что есть… – сказала тётя и попросила племянницу заглянуть в бардачок. Там, рядом с пачкой влажных салфеток и таблетками от мигрени, лежал флаер. На нём был напечатан один из рисунков Эстер – портрет светловолосой девушки. А над её головой жирным шрифтом слово «Взгляни». Так называлась выставка картин молодой художницы Эстер Браун, организованной в «Бахусе», одном из арт-кварталов города – эдаком творческом районе с невысокими кирпичными домиками. Всё – от кафе с незамысловатыми названиями до просторных выставочных залов – в «Бахусе» было наполнено жизнью, своей атмосферой, стремлением молодёжи себя показать и на людей посмотреть. В этом арт-квартале встречались самые разные персонажи, начиная с чопорных выпускников бизнес-колледжей и заканчивая самыми отъявленными хулиганами. Основная экспозиция располагалась в двухэтажном здании из красного кирпича, некогда служившем фабрикой по изготовлению обуви.

– С днём рожденья, детка, – улыбнулась тётя, видя округлённые от радости глаза племянницы.

– Это… нет… не может быть! – воскликнула Эстер, поразившись увиденному, и бросилась на шею к тёте. – Тая, я тебя обожаю!

– Эй, я же за рулём!

– Прости-прости, – девушка тут же отпрянула, – я просто не могу поверить! Я ведь так давно об этом мечтала!

– Ну, теперь одна твоя мечта сбылась, надо бы и новую придумать.

Через десять минут машина остановилась возле небольшого здания, чьи серо-чёрные стены кто-то изрисовал необычными надписями в стиле «Мама, где папа?» и «Давай помолчим вместе».

У входа в здание бывшей фабрики Эстер и Таю встретила миловидная девушка, которая привлекала внимание своими волосами – они имели какой-то неестественный оттенок, словно она надела парик или вылила на голову ведро алой краски. Впрочем, люди, любящих поэкспериментировать с внешностью, в Бахусе встречались на каждом шагу.

– Здравствуйте, я Голандора, – представилась она, протягивая руку для рукопожатия. – Рада встрече. Я искусствовед и координатор этой выставки. Мисс Хиггинс…

– Называй меня Таей, Голандора, я уже не раз просила тебя об этом! – по-доброму нахмурилась тётя.

– Да, Тая показала мне копии твоих рисунков, и вместе с ней мы отобрали самые лучшие. Гости уже приходят, пойдёмте же скорее! – сказала Голандора, и её ресницы запорхали, как крылышки стрекозы. Эстер кивнула, тепло улыбнувшись девушке. Сердце бешено стучало в груди, сходя с ума от волнения. Впервые в жизни её картины выставили на суд общественности, их увидит не только Тая, но и другие люди, совсем ей незнакомые. Вероятно, они разбираются в живописи и выскажут своё профессиональное мнение.

«Понравится ли им? Надеюсь, что да…» – обеспокоенно подумала Эстер.

Выставка проходила на втором этаже здания, в одном из основных залов, где можно было легко запутаться без указателей. Тая с Голандорой постарались на славу: здесь и правда представлены лучшие работы Эстер – зарисовки сцен, увиденных на улице или в метро, портреты любимых учителей, случайные образы, пришедшие в голову внезапно, как резкий удар молнии. Однако, не посоветовавшись с племянницей, Тая выбрала ещё один труд, который девушка не решалась кому-либо показывать. Это был пейзаж, который она написала год назад – эта картина разительно отличалась от других. Хотя бы тем, что на ней нет людей. Завершив работу, Эстер поспешила тут же спрятать её, такой безобразной она ей показалась. Видимо, тётя нашла её, когда прибиралась у неё в комнате.

– Вы – автор? – обратился к Эстер посетитель. – Почему вы выбрали именно портретные зарисовки?

– Мне нравится этот жанр. Каждый художник пишет то, что ему больше по душе, разве нет?

– Это да! Но среди ваших картин лишь один пейзаж. Это была проба пера?

– Можно и так сказать.

– Что ж, очень мило. Но, по моему скромному мнению, вам ещё многому нужно поучиться.

– Приму к сведению, – уязвлённо произнесла Эстер, не горя желанием продолжать разговор. Но посетитель продолжил:

– Вы, похоже, пишете свои картины наспех, потому что мазки очень неровные, не хватает деталей… Очевидно, вы пытаетесь подражать Веласкесу, но получается скверно. Ищите свой стиль, мисс Браун.

– Я…

Вокруг скопилось несколько человек, которые то и дело задавали разные вопросы, высказывали своё мнение, указывали на недостатки работ. Подавленная, Эстер уже готова была развернуться и уйти, как вдруг появились Голандора и Тая, которые отлучились ненадолго, чтобы решить какой-то организационный вопрос.

– Я считаю, вы несправедливы! – вмешалась тётя, показывая на одну из картин, тот самый пейзаж. – Она ещё молода и неопытна, но уже обладает немалым потенциалом. Несмотря на то что основной жанр её картин – это портрет, она отлично пишет пейзажи. «Утро» – прекрасная картина! Только взгляните на реку, над которой навис едва заметный слой тумана. Её объяли зелёные берега с цветами, тянущими стебли в небеса. Другие цветы только просыпаются от сна, чуть распуская свои лепестки, и тянутся к солнцу. Реализм картины завораживает! Этот пейзаж полон жизни – река течёт, журчит, трава колышется, птицы поднимают и опускают крылья.

Эстер улыбнулась, мысленно поблагодарив Таю за её отзывчивость и хорошо подвешенный язык.

– Да, в эту картину вложено столько души! – присоединилась Голандора. – Я в восторге! Как долго ты работала над ней?

Глаза её горели в восхищении, которое почему-то показалось Эстер не слишком искренним.

– Около года.

– И что тебя вдохновило?

– Ну, я очень часто черпаю идеи из собственных снов. Звучит глупо, да?..

– Конечно нет! Сны – один из источников вдохновения всех творческих людей, – улыбнулась Голандора. – Как думаешь, хотела бы ты оказаться в том месте, которое сама же написала?

– Ну, хм… Это было бы интересно, – усмехнулась Эстер. Глаза Голандоры лоснились странным огнём, как будто она что-то задумала, и на миг показалось даже, что она пытается проникнуть в её мысли и что-то оттуда вытащить.

Нагло расталкивая людей, в толпу гостей ворвался человек в чёрном плаще. На нём были тёмные очки, но привлекали внимание его тонкие усы, похожие на рога у жука-оленя. Почти как у Сальвадора Дали, хотя и не настолько длинные.

– Сколько стоит эта картина? – поинтересовался он. Увидев его, Голандора слегка напряглась, как будто ей захотелось тотчас прогнать его отсюда.

– Простите, она не продаётся, – ответила Эстер.

– Меня устроит любая цена.

– Картина не продаётся, сэр, – вмешалась Тая.

– Может, всё же согласитесь? Я бы повесил этот шедевр у себя в гостиной. Уверен, он станет достойным украшением интерьера!

– Вы можете выбрать любую другую картину, сэр.

– Другая мне не нужна. Просто скажите цену, какой бы та ни была, я торговаться не стану.

– Заманчиво. Но картина не продаётся, – сохраняла твёрдость Эстер.

– Неужели вы не хотите получить такие большие деньги? Почему? Что вас останавливает?

– Потому что я… потому что мне дорога эта картина. Я хочу оставить её у себя. Да, это мой первый пейзаж, но именно с ним я бы сравнивала другие свои работы. Это личные причины, которые вас не касаются, – отчеканила Эстер так уверенно, что посетители даже восхитились её твёрдости. Но настойчивого незнакомца этот ответ лишь рассердил.

– Тогда пеняйте на себя, – пригрозил он и был таков. Подобное заявление коробило, но Эстер не придала ему особого значения. Через несколько мгновений её окружили посетители выставки, завалившие её вопросами. Послушав восхваления Таи, гости смягчились и, будто по команде, стали обсуждать именно эту её картину. Эстер вскоре позабыла об этом инциденте, отвечая на вопросы и выслушивая приятные отзывы.

***

Эстер закончила рисовать очередной портрет – в этот раз героиней стала Голандора. Её черты показались художнице довольно приятными: кроме ярких волос, девушка обладала интересной внешностью – у неё было вытянутое лицо с острым подбородком, курносым носом и большими губами. Её щеки, как у Эстер, покрывали веснушки, правда, на бледной коже и на фоне алых волос они выделялись ещё сильнее. Девушка смотрела на всё внимательными зелёными глазами, в которых сияла некая искорка – в голове у Голандоры скрывались какие-то странные мысли, но за один день Эстер вряд ли смогла бы понять, какие.

Тая, по вечерней традиции выпив вместе с племянницей успокаивающий травяной чай, помогла повесить «Утро» прямо над кроватью.

– Ты точно этого хочешь? – спросила она прежде, чем картина оказалась на стене в комнате Эстер.

– Угу, – кивнула девушка. Выставка заставила её переосмыслить своё отношение к картине: не будучи шедевром, она доказала, что Эстер способна рисовать в разных жанрах. Так пусть же это полотно станет напоминанием о том, что она может больше, чем думает. Более того, Тая поверила в неё (и Голандора тоже) и выставила работу на всеобщее обозрение. Если бы не тётя, Эстер бы ни за что не решилась показать её кому-нибудь.

– Спокойной ночи, – улыбнулась Тая и чмокнула её перед тем, как уйти к себе.

– Нет-нет! Не выключай!

– Хорошо-хорошо.

Эстер пока не собиралась ложиться спать. Она подошла к книжному шкафу и стала рассматривать его в поисках интересной книги. Многое она уже давно прочла, что-то так и не осилила. К примеру, остался незаконченным многостраничный «Моби Дик», и Эстер, увы, так не узнала, в какой же главе «Пекод» настиг легендарного кита.

В одном ряд по хронологическому порядку стояли все тома саги о Нарнии. Эстер читала их и раньше, но недавно вновь погрузилась в волшебный мир. Впервые она «попала в Нарнию» в десять лет, но со временем детали истории стали стираться в памяти. И сейчас открыла четвёртую часть «Хроник», отправившись в путешествие на край света.

Начало долгого плавания ждало героев лишь в конце главы. Сперва Эдмунду и Люси предстояло вытерпеть встречу с вредным кузеном Юстэсом. И хотя Эстер всегда с удовольствием погружалась в приключения семьи Певенси, в этот раз даже первые страницы читать было трудно. Заболела голова – и с каждой страницей боль усиливалась. К окончанию главы уже казалось, что кто-то проник в черепную коробку и насыпал туда осколки стекла. Но обезболивающее обычно всегда помогало.

Тая прятала таблетки на кухне в навесном шкафу, в ящичке для сахара, который она, кстати, никогда не добавляла в чай. Выключив настенную лампу и свет в комнате и спустившись на кухню, Эстер взяла одну таблетку и тут же проглотила, запив из графина. Затем, едва передвигая ноги, добралась до комнаты и снова щёлкнула тумблером.

Пространство мгновенно озарилось жёлтым светом. Но что-то в нём было не так. На первый взгляд в комнате всё осталось прежним – смятая постель, два шкафа, один для книг, другой – для одежды, скучные обои в цветочек и картина. Хотя нет… последняя явно стала другой.

Эстер внимательнее всмотрелась в своё творение. И чем дольше глядела, тем более странным и неестественным казалось полотно. Оно будто перестало быть неподвижным и… ожило! Показалось, что нарисованная река зажурчала, а туман, прежде бездвижный, медленно поплыл над водой.

«У меня в глазах движется то, что не должно двигаться…» – подумала девушка, грустно усмехнувшись. Поддавшись неосознанному порыву, она приблизилась к картине, но вдруг яркий свет, как лампа, случайно загоревшаяся посреди ночи, заставил Эстер ненадолго зажмуриться. Раскрыв глаза, она коснулась холста, и внезапно ощутила нечто удивительное, нечто настолько странное, что не поддавалось никакому разумному объяснению. Её ладонь… затягивало внутрь. Рука прошла сквозь полотно, но не порвала его, а провалилась в него, как в открытое окно.

Эстер словно управляла неведомая сила. Она не чувствовала ни холода, ни запахов, ни влаги. Как зачарованная, вытянула вторую руку и закрыла глаза.

– Тая! – закричала она, но тётя не откликнулась. Бесконтрольный поток неощутимого волшебства охватил Эстер и усыпил её память. Единственное, что она помнила – долгое, неимоверно долгое падение.