Читать книгу Замок Исаака - Мария Кавыева - Страница 3

В Замке Исаака сегодня с самого утра царило волнение. Прислуга обсуждала предстоящий приезд двух гостий из параллельного измерения Супербиа2. Правда ли, что его населяют только женщины, и женщины эти выше ростом наших мужчин, сильнее и грубее? А правда ли, что они так далеко ушли вперёд в техническом развитии, что печатают себе детей на биологических принтерах? Но, быть может, у этих чужестранок получится отыскать Икону Богоматери? Но не все разделяли эти надежды. Например, главная уборщица категорически не соглашалась с остальными своими коллегами, когда они собрались в Галерее на первом этаже, чтобы обсудить последние новости:

– Невеста Павла ведь тоже чужестранка. Все эти проблемы начались, когда появилась она.

– Не говори, как обитатели Коммуны. От тебя пойдёт плохая энергетика. Даниэлла Эмунот3, хоть и не здешняя, но очень хорошая девушка.

– Вот неизвестно ведь, что у неё за род. Лучше бы сын правителя помолвился с Кристиной Мельниковой, как ему и пророчили! – не унималась ответственная за чистоту и порядок в Замке Исаака. – И Икона пропала прямо накануне его помолвки с этой Даниэллой!

– Послушай…

– Прошу прощения, дамы! – внезапно раздался женский голос.

Обернувшись, болтушки увидели незнакомую особу, очень похожую на мужчину.

Она оказалась выше их на голову, с иссиня-чёрными волосами и модной стрижкой с чуть удлинённой чёлкой. Что им говорила эта девушка, прислуга не слушала. Вместо этого глядела на неё, вытаращив глаза. Поняв, что никто даже не старается сделать заинтересованный вид, гостья мягко, даже ласково улыбнулась:

– Ладно, я сама найду Александра Владимировича.

– А, вам нужен правитель?! – опомнилась экономка. – Так давайте я вас провожу! Вы, наверное, иностранная следовательница?

– Она самая, Рената Булгакова. Моя подруга-напарница Виола Трифонова приедет завтра. Она мне рассказывала, что в вашем измерении очень богатая культура и очень духовные и талантливые люди. В нашем отделении вас хвалили, поэтому начальство поручило нам расследование этого бессовестного преступления.

– Спасибо вам. Очень приятно. Я желаю вам удачи. Очень надеюсь, что наша самая большая реликвия вернётся.

И они направились по Галерее, потом вышли из неё к шикарной лестнице и начали по ней подниматься.

– А как вы думаете, кому это было нужно?

– Даже предположить боюсь! – всплеснула руками экономка. – Грех на душу брать не хочется, кого-то оговаривать. Хоть и весь Палусбург, начиная от Центра, кончая окраинами, только об этом и говорит.

Они поднялись на второй этаж и направились по коридору.

– А кто такие, эти обитатели Коммуны?

– Ой, лучше вам и не знать. Быть может, Александр Владимирович о них вам расскажет! Мы как раз пришли.

Подведя гостью к красивой двери, украшенной искусной резьбой и перламутром, экономка постучалась. Их тут же пригласили.

– Почему лакеев нет?! – вместо приветствия нервно поинтересовался хозяин кабинета, высокий мужчина, красивый, хотя и немолодой.

– Их опрашивает наша полиция.

– Хорошо. Вы можете идти! Рената, рад с вами познакомиться! – он подошёл и пожал гостье руку. Потом попросил прощения, достал из кармана телефон и кому-то позвонил.

И пока Александр Владимирович с кем-то спорил, Рената обвела глазами шикарное, огромное помещение, убранное с такой роскошью, что подобное девушке доводилось видеть лишь в музеях или кино. При этом всё оказалось изысканным – не помпезной безвкусицей. Хозяин кабинета пригласил Булгакову присесть на диван, обитый шёлком.

– Я позвал своего сына. Павел переживает трудные времена и потому упрямится.

Вскоре молодой человек пришёл. Это оказался очень симпатичный, даже красивый парень лет двадцати с длинными чёрными волосами. Если бы не чисто выбритое лицо, можно было бы подумать, что внешне он подражает православным священникам. Но Рената заметила, как тот напряжён. Он сел в кресло чуть в отдалении от неё и отца. Ему явно не хотелось здесь присутствовать, но Павел пытался скрыть это. Александр Владимирович рассказал, что на днях они праздновали помолвку его сына и Даниэллы Эмунот. По традиции на третий день их должны были благословить на вступление в брак перед святой иконой. Все устали, – но куда деваться, ведь обычаи есть обычаи – вымотались и проглядели воров. Их было, по свидетельству главного охранника, четыре человека. Они напали на него, заперли в подвале и украли главную реликвию их измерения из придворного храма. Потом Александр Владимирович попросил сына показать Ренате место преступления.

– Там ни одной зацепки, – расстроенно сказал Павел.  – Но идёмте, я вам покажу всё.

Он привёл чужестранку во двор их замка, к величественному храму, который они скромно звали домовой церковью. Всё вокруг ещё вчера оцепила полиция. Везде ходили люди в форме. Следователи, взволнованные охранники и политики. Журналистов и любопытных граждан не пускали. Сына правителя, конечно же, не прогнали. Павел показал Ренате ныне взломанную компьютеризированную охранную систему, расположенную в стенах каменной ограды, рассказал, что Икона всегда присутствовала в Замке Исаака, покидая её лишь в особые дни: в религиозные праздники, в помолвки высокопоставленных лиц, в сложное время бед и искушений. Недавно был как раз подобный повод перенести святыню в храм для поклонения и молитв. Главный охранник сейчас лежал в больнице и пояснить чужестранной следовательнице, как его обезоружили воры, не мог. По всей вероятности, преступники взломали сложную сигнализацию, обезвредили сторожа и беспрепятственно проникли в пустующий храм. Сделав мерзкое, богохульное действо, скрылись с места. Это пока единственное, что можно было понять.

Глядя на задумчивое лицо иномирянки, Павел несколько смущённо поинтересовался:

– А правда, что у вас в измерении нет мужчин?

– Правда.

– А почему так получилось?

– Сначала по биологическим причинам, а потом исторически так сложилось. Но это долгая история. Не хочу надоедать. Одним словом, мы научились печатать эмбрионы на специальном биологическом принтере.

– И у вас рождаются только дочери?

– Да. Прошло столько сотен лет, что мы не видим смысла в существовании другого пола.

– То есть вы, – Павел жутко покраснел, – лесбиянки?

Рената прекрасно знала, кто это такие, и ответила:

– Нет, я бы не сказала. Мы – просто уроженки такого мира, в котором пропали все мужчины. И да, кстати, не все выглядят так, как я. – Она несколько смущённо улыбнулась: – все разные. И на внешность, и на характер. И пары разные. Необязательно, чтобы обе были брутальными или, наоборот, нежными. Простите за такой вопрос, Павел, но мне важно знать. Я краем уха слышала, что ваша невеста тоже, как и я, чужестранка? Скажите, пожалуйста, это правда?

Тот сразу же помрачнел. Встреча с ней, гостьей из другой, необычной реальности, его малость отвлекла. А сейчас настроение у него снова испортилось. Но всё-таки молодой человек ответил:

– Это правда. Даниэлла недавно приехала в наше измерение. Она из другого. Она из Пнины.

Булгакова, конечно, о нём знала. Мир как мир. Совершенно обычный. Можно сказать, без каких-либо уж сильно запоминающихся особенностей. Например, Палусбург славился высокой культурой, красотой, искусством, талантливыми, духовными обитателями. А о Пнине такого сказать нельзя: всё у них привычно. Мужчины и женщины. Кто-то подлый, кто-то праведный. Есть там возвышенные гении, а есть более приземлённые особы. Ничего особенного? Но чем же тогда хороша эта Даниэлла? Как бы спросить, чтобы не показаться бестактной?

– Моя невеста приехала к нам изучать искусство. Приехала со своей тётей, которая когда-то жила здесь. И им было трудно поначалу, непривычно, но потом они освоились. Это очень напомнило моим родителям библейскую историю о Руфи, и они прониклись к ним. – Павел будто бы прочитал мысли Булгаковой и сам ответил на её вопросы. – И да, когда с ними общаешься, чувствуешь их позитивный настрой, купаешься в тёплой, доброй энергетике.

– А как вы думаете, кому нужно было красть икону?

– Я не думаю, что это сделал кто-то из наших граждан. Никому бы такого и в голову не пришло. Святыня всегда хранила Палусбург от всех бед. От войн и эпидемий. Исполняла личные прошения людей. Исцеляла от болезней, спасала от неприятностей. Очень много чудес было совершено Ею. Никто бы из наших граждан, – повторил Павел, – никогда бы на такое не решился. Я думаю, это сделал какой-то чужестранец. Не сочтите за оскорбление.

– Ничего страшного. Я понимаю, что не меня имеете в виду, – Рената улыбнулась. – А теперь будьте так любезны познакомить меня с программистами, которые ответственны за компьютеризованную охрану.

– Конечно-конечно.

Над головой пролетели люди на крыльях, и гостья из другого мира удивилась. Павел улыбнулся:

– Это такие жилеты для полётов. Крыльями управляешь силой мысли. Но есть одна проблема: могут напасть хакеры, с земли вывести из строя программу, и тогда лётчик не справится с управлением и упадёт. Не так давно со мной проделали такое. Но это к делу не имеет отношения.

– Какой ужас.

– Да, если бы я не упал в воду, то не знаю, что было бы.

Комната управления оказалась такой маленькой, что Павел не стал заходить, чтобы не тесниться. Внутри два очень нервных программиста рассказали следовательнице о взломанных злоумышленниками защитных кодах, отвечавших за сигнализацию и спутниковую охрану. Как-то подобрать их невозможно. Никакой логике они не поддаются и создаются при помощи специальной программы. Это не год рождения правителя или дата явления Иконы.

Рената не видела никаких зацепок. Воры исчезли вместе с реликвией бесследно. Абсолютно никто не мог знать эти коды. Доступа к ним нет ни у кого.

– Если Икону не вернуть, люди впадут в депрессию, – сказал один из программистов, и его товарищ согласно кивнул. – Это угроза нашей культуре, а значит, и нашему измерению.

Девушка была озадачена. Ни зацепок, ни улик. А может, она просто их не видела?

– У каких-то других организаций есть подобные системы охраны?

– У всех почти. Офис нашего главного издательства – они издают и прессу, и книги – недавно решил такую же установить.

– Позвольте я запишу адрес, – Рената осмотрелась и увидела на краешке их стола бумажку. – Можно взять?

– Да-да.

Булгакова взяла листок, неосознанно перевернула, и ей на глаза попались какие-то строчки, написанные на обратной стороне:

Хыр-пыр-тыр: ты жрёшь моё промёрзлое сердце.

О, хватит, мой друг! Кончай же свои шутки.

Увидь же: протёрта до дыр

Душа твоей «проститутки».

Давай, как в стародавнем том мире, мы будем с тобою на «вы»

И где-то исчезнем в последней агонии холодной звезды.

Давай же уедем с тобою на берег холодной реки

И там запалим косячок, хлебнём вискаря,

В похмелье не скрою жгучую ревность я.

Я – гений непризнанных строк, ты – солнце, и наше ты всё.

Хмельной рассвет обручит нас с тобой,

И солнце нам кольца скуёт.

Храни же, мой милый, любовь. Клянусь я планетой:

Ты – счастье моё. Не надо боёв,

Полетим за осколками льда из замёрзшей крови и скидкой гетер!

Люби же меня, мой кобзарь! Идём до портера…

Асфодель4 1986

– Что это? – поняв по её растерянной улыбке, что на обратной стороне что-то написано, поинтересовался один из программистов.

– Стихи какие-то. Какой-то Асфодели…

– А так это же Лариса Бахченко принесла, одна из редакторов журнала «Литературный Палусбург»!

Его коллега удивлённо воззрился на него:

– Не понял…

– Лариса, когда её прислало к нам начальство узнать о системе безопасности, принесла листочки с творчеством наших поэтов. Асфодель – одна из лучших поэтесс столицы. Её не зря прозвали девочкой Пушкина.

Напарник всё моментально понял:

– Я слышал, Серёг, что ты дружишь с этой Ларой и неровно к ней дышишь. То, что она сочувствует «молодым талантливым авторам», ни для кого не секрет. Но пусть тянет за уши своих несчастных бездарей в одиночку. И не таскает нам их писульки.

– Но почему же…

Булгакова решила мягко прервать эту перепалку:

– Послушайте, о вкусах не спорят. Кому-то нравятся такие стихи. Кто-то находит их талантливо написанными. А я хочу – она примирительно улыбнулась – записать контакты этой Ларисы.

Тот программист, которого звали не Сергеем, и которого привело в возмущение милосердие журналистки, несколько ворчливо забрал из рук гостьи бумажку и протянул ей другую:

– Нечего, девушка, читать этот бред, а то заразитесь негативом. Знаю, вы из другой реальности, но люди во всех мирах одинаковые. И связываться с быдлом себе дороже. Итак, записывайте… – и он продиктовал ей контакты Ларисы Бахченко.

Сергей пытался что-то возразить и вступиться за оскорблённую поэтессу (он и внешним видом старался подражать Христу, нося длинные волосы и короткую бородку):

– Зачем сразу оскорблять? Асфодель…

Парень что-то хотел сказать о ней, но товарищ его перебил:

– С манией величия она. Сравнить себя с Пушкиным – это надо тронуться умом.

О чём они спорили дальше, Рената не слушала. Она поблагодарила за разговор и деликатно вышла. Во дворе к ней приблизился охранник, сообщивший, что Павел Александрович просил передать: его срочно вызвали по какому-то делу. Гостья поблагодарила за предупреждение и решила направиться в свою квартиру, снятую на время пребывания здесь. Руководство, конечно, могло помочь в этом деле, но девушка очень любила комфорт и, располагая средствами, арендовала для себя что-то более дорогое. Получить шанс пожить в таком прекрасном городе и поселиться на окраине, вдали от всех достопримечательностей?! Ну уж нет! Итак, задумавшись обо всём, что успела узнать о деле, она, богатая, молодая и красивая, направилась через площадь на улицу Исаакиевскую. Как вдруг подбежала маленькая белая собачка, похожая на болонку, но явно беспородная, и положила перед ней красный мячик.

– Ты чего это? – умилилась Булгакова, наклоняясь к очаровательной дворняжке.

– Тимми!

Собачка бросилась на зов. Рената обернулась и увидела девушку с длинными золотистыми локонами. Та стояла и смотрела на неё взволованными огромными глазами цвета голубого неба. Булгакова невольно залюбовалась незнакомкой, а потом несколько смущённо шагнула навстречу и протянула ей мячик.

– Вот возьмите. Это ваше…

– Спасибо, – опешив отчего-то ещё сильнее, ответила девушка.

А потом, ничего не стесняясь, добавила:

– Честно говоря, сначала я приняла вас за парня.

– Ну, так многие здесь думают, – улыбнулась Рената, совсем не обидевшись. – Я из другого измерения. Там много таких, как я.

В этот момент раздался до одури противный звук, похожий одновременно на сирену и неосторожное касание руки гладкой поверхности. Так фонят микрофоны, если начинаешь их неаккуратно передвигать. Рената обернулась и увидела, что чуть в отдалении готовится какое-то выступление.

– Это у нас тут будет фестиваль «Песня и поэзия», – пояснила златокудрая красавица и указала на низкорослого мужчину, у которого даже издали была видна бугристая, плохая кожа. – Это Андрей, наш певец. А это Ирина и Алина, – девушка кивнула на двух молодых женщин, очень похожих друг на друга.

Ренату поразили их причёски: не удлинённое каре, а просто обрезанные волосы чуть выше плеч. И сальные. Видно, давно не мытые. Для выступления эти дамы даже оделись почти одинаково: в длинные платья. Только одна выбрала болотного цвета, другая – горчичного. Такой стиль можно было бы описать двумя словами – синий чулок. А девушка с золотыми волосами меж тем продолжала:

– А я Ася. У нас клуб. Я уличная танцовщица. А ещё занимаюсь литературой. Иногда декламирую свои стихи, но чаще танцую. Мы ставим сценки и участвуем в разных конкурсах. Тимми, – она улыбнулась своей собачке, – тоже участвует со мной в моих выступлениях.

Рената улыбнулась ей. Ася стояла в чёрном коротком платье с белым ажурным воротничком, трогательно сложив руки за спиной, как школьница. На ногах у неё были полусапожки, какие носят старушки. Выглядела девушка лучше своих подруг, но тоже не сказать, что очень красиво и стильно. Облегчённый синий чулок. Но Ася была очень мила и трогательна. Может, за счёт лишённого всякой медийности5, но всё равно красивого лица, а может, за счёт роскошных волос. Булгаковой она понравилась с первого взгляда. Новая знакомая что-то рассказывала о своём клубе: сколько раз они побеждали в каких-то фестивалях, в каких участвовали мастер-классах, где можно купить их сборник и всё в таком духе. Как вдруг к Ренате подошла пожилая женщина и задала такой вопрос:

– Девушка, милая, можно попросить тебя помочь мне перейти дорогу?

Булгакова, конечно, не смогла отказать. И, извинившись перед Асей, распрощалась с ней. Та улыбнулась, мол, ничего страшного, и упорхнула к своим друзьям.

Пожилая женщина схватила Ренату под локоть, и когда они отошли подальше от труппы артистов-любителей, сказала:

– Я вижу, вы иностранка. И потому не можете знать, что общаться с этими людьми нельзя. Простите, но не вмешаться в это безобразие я не могла.

– Я не понимаю…

– Это обитатели Коммуны. Люди из гнилых родов. Они все поголовно воры и бездари. Главная уборщица Замка Исаака, например, написала уже восьмую книгу по своему искусству. И мой сосед по даче изобрёл особый ассенизаторский механизм для огородных туалетов! Вы понимаете меня?

Рената растерянно улыбнулась и покачала головой.

– Эти люди вроде париев, – пояснила тогда женщина. – Каста неприкасаемых. У нас все – талантливые люди! Каждый человек несёт в себе позитив и добро, если он из сильного рода. А если в роду были самоубийцы, колдуны, воры, проститутки, преда тели, алкоголики, убийцы и прочий сброд, он слабеет, гниёт. Потомки расплачиваются за грехи предков. Люди из такого рода не могут обладать каким-то подлинным талантом, а значит, честно зарабатывать позитивную энергию и обмениваться ею с другими. И поэтому они воруют. Ничего хорошего их искусство нести не может. Им разрешено вести социальную жизнь, например, устраивать такие фестивали, но никто не воспринимает их всерьёз. Никто не станет слушать записи их песен, никто не станет читать их книги, никто не будет смотреть их фильмы и никто не оценит их живопись. Сизифов труд – это их участь.

– Но это же несправедливо…

– Это вам так кажется, а на самом деле очень даже справедливо. Почему мать должна прощать убийцу своего ребёнка? Вот пусть потомки этого бандита и расплачиваются, а ему нужно было думать, прежде чем ломать кому-то жизнь.

Рената почувствовала горечь в душе, но поблагодарила женщину за то, что та её предупредила. Вот только почему ей ни слова не сказали о Коммуне в Замке Исаака?