Читать книгу Замок Исаака - Мария Кавыева - Страница 6

На другой день Виоле нужно было как-то поговорить с невестой Павла. Правительская семья так дорожила этой Даниэллой, что строго запрещала допрашивать её кому бы то ни было. Чтобы эта прекрасная дама решила, будто теперь стала подозреваемой? Ну уж нет! «Интересно, какая она? – отправляясь в Центр на такси, думала Трифонова. – К чему такая скрытность?» И в душе начали рождаться подозрения. Подобно репейнику, поднимающему свои розовые цветы на стеблях, они тянулись к горлу. Виолу раздражали Александр Владимирович и его семья. Хотят найти Икону, а сами оскорбляются. Не прав ли тот мятежник? Ни сам ли правитель украл святую реликвию? Но тогда зачем?

Размышления нарушило резкое торможение машины. Трифонова вздрогнула.

– Что такое?!

– Не знаю, – отозвался таксист.

Мимо пронеслась скорая помощь, оглашая всё кругом сиреной. Над городом раздавался звук вертолётов. На дороге тут же образовалась пробка. Виола достала телефон, чтобы посмотреть в интернете, что случилось, но оказалось, что связь пропала.

Тем временем Рената встретилась в центре города с Асфодель. Виола из-за этого очень злилась: считала, что та отправилась на свидание с понравившейся ей бабой, то есть не делами занимается, а устраивает личную жизнь. Булгакова знала о её мнении, но ничего поделать не могла. А меж тем в глубине души рождались сладостные волнения – Трифонова ревнует её?

Но, встретившись с новой знакомой, девушка забыла об этих недовольствах. Ася оказалась жутко смущена. Она краснела, потупляла взгляд и отвечала невпопад. Хотя Рената и не спрашивала ни о чём серьёзном, а просто из вежливости интересовалась, как дела, как добралась и так далее. Но неожиданно раздался звук сирены. Погасли светофоры, машины встали, троллейбусы замерли.

– Что такое?! – раздавалось повсюду.

– Электричество отключили? – проговорила Рената.

– А что? Такое возможно? – снизу-вверх глядя на неё, спросила Ася.

– Вообще-то, да.

И в этот момент раздался крик:

– Украли список!

– Какой-такой список? – удивлённо спросила Рената у новой знакомой, думая, что речь идёт о чём-то известном в их измерении.

– Ко… конечно, я не знаю, что за списки такие. Наверное, список у коллекторов украли: кто и что им должен, и кого за кем они намеревались прижимать к ногтю.

Прибыла служба ДПС, регулировщики движения. Над городом в небе затарахтели вертолёты. Кругом раздавались недовольные и испуганные крики. Полиция пыталась успокоить народ. В этот момент на площади появилась толпа молодых людей во главе с Бойцовым. Они явно знали, в чём дело, ибо начали орать как резанные:

– Верни Царицу! Ты нам не царь! Ты нам не царь!

Но на них не обратили никакого внимания. Гул и неразбериха стояли кругом. Улицы перекрыли. Народ начал толпиться. Рената неожиданно взяла за руку Асю и сказала:

– Пока возможно, пошли ко мне. Там безопасно.

Пробираясь сквозь движущийся поток людей, девушки пытались покинуть площадь. Вокруг кричали уже о двух списках. Раздавались имя Олеси Моревой и название Замка Исаака. К счастью, Рената жила недалеко, и девушки успели прийти к дому прежде, чем перекрыли улицы.

Войдя в квартиру, временная хозяйка сразу же достала из кармана телефон, чтобы позвонить Виоле. А Асфодель застыла, будто окаменевшая. Ещё никогда в жизни ей не доводилось бывать в столь богатых, красивых местах. Она сама не заметила, как переобулась в предложенные ей тапочки и последовала за Булгаковой, которая в этот момент пыталась кому-то позвонить.

Оказавшись в гостиной, девушка почувствовала, что у неё захватило дух от всей этой роскоши. Потолок, как небо – высотой под пять метров. С него, украшенного лепниной, как звезда, свисает сверкающая хрустальная люстра. Да, для кого-то это привычно, но не для нищей обитательницы трущоб. «И почему кому-то всё, а кому-то ничего? Почему кто-то заслужил жить в таких квартирах, а кто-то – нет? Где справедливость? Где вся эта хвалебная чудотворность иконы Божьей Матери?» – подумалось ей. И что-то укололо сердце, что-то заныло в душе. Она завидовала неведомому хозяину всего этого баснословного состояния. От таких зловредных мыслей Асю отвлёк удивлённый оклик Ренаты:

– Садись! Чего стоишь?

– Ах, да… – она послушалась и робко присела на краешек дивана.

– Не могу дозвониться до Виолы. Перезагрузила смартфон, а всё равно связи нет. Наверное, и правда, по всему городу отключили электричество. Хорошо, что у меня здесь газ, так что без чая не останемся.

И с этими словами отправилась в кухню. А её гостья осталась сидеть в гостиной. И ей казалось, что она очерняет своей дешёвой одеждой этот позолоченный диван с шёлковой обивкой.

Виола меж тем расплатилась с таксистом и вышла из автомобиля, хотя они не прибыли по адресу. Нужно как-то разыскать Ренату. Может, она не успела пойти на встречу с этой девчонкой и осталась дома? Надеясь на это, Трифонова отправилась пешком.

Рената тем временем заварила свежий чай, и они с гостьей устроились в уютной кухне. Ася смущалась и отвечала невпопад. Даже когда хозяйка спросила её о причине согласия, что-то пробубнила невразумительное. И Булгакова не понимала, в чём дело. Ей было невдомёк, что новую знакомую просто гложет зависть.

Зато это поняла вскоре пришедшая Виола. Так как электричества не было и домофон не работал, девушка наудачу поднялась к подруге и постучала в дверь. Вскоре они втроём сидели в кухне и пили чай. На застывших пухлых губах Аси ни разу не заиграла улыбка. В огромных голубых глазах – таких кристально чистых и красивых – ни разу не заискрилось дружелюбие. Девушка была смущена и отчего-то скованна. Трифонова, чуть откинувшись на спинку стула, вдруг сказала ей, желая якобы приободрить:

– Вот поможешь нам отыскать Икону, наверняка правитель щедро наградит тебя. Через год будешь жить в такой же квартире.

Услышав это, Ася почувствовала, будто бы её поймали с поличным. Тонкие пальцы нервно вцепились в дорогую фарфоровую чашку. Глаза девушки защипало от подступивших слёз, но она смогла сдержать их, и хозяйка со своей подругой, к счастью, этого не заметили. Отшутившись, да, мол, перееду, Асфодель постаралась взять себя в руки. А Виола меж тем заявила:

– Я пока до вас добиралась, из криков людей поняла, что у некоей высокопоставленной особы украли копию недавно похищенной Иконы. И ещё копию – у невесты сына правителя.

– Точно! Вот какие списки имелись в виду! – осенило Ренату. – А что за особа такая?

– Какая-то Олеся. Фамилию не запомнила.

– Олеся Морева? – вздрогнула Ася.

Виола кивнула и добавила:

– Она потрясена и попала в больницу с нервным срывом.

– Всё-таки она… она… – глаза обитательницы трущоб подёрнулись слезами. – Всё-таки она потеряла Икону. Она Ею так дорожила. Она ведь из наших, из быдла. А что, если опять угодит к нам?

– Как так? – хором удивились гостьи из другого измерения.

– Вдруг впадёт в депрессию и станет прежней: негативной, неприятной для нормальных людей? Они сразу раскусят, что она больше не своя. И Леся опять станет быдлом. Поэтому у неё срыв. Бедняжка. Каково ей сейчас? Она, между прочим, очень оценила мою поэзию.

«Знаем мы твою поэзию», – чуть не ляпнула Виола, но сдержалась. Вчера ей удалось её услышать. В восторге Трифонова не осталась. Удивительно, как сама Ася умудряется продекламировать это косноязычное недопроизведение стихотворного искусства? Тем временем Рената спросила местную жительницу, кто мог похитить Икону у её знакомой.

– Ну, я не знаю, – протянула та в ответ. – Олеся меня, конечно, не посвящала в свои дела и душу мне не изливала. Она – пример для нас всех, но близко, как хорошую подругу, я её не знаю.

– Очень странно, что украли в один день у таких разных людей, – заметила Виола. – Нужно позвонить Павлу и узнать, при каких обстоятельствах произошло ограбление его невесты.

Но связаться с сыном правителя им не удалось. Связь так и не наладили. Ближе к шести вечера к ним постучали соседи. Почти минуту они выражали своё сожаление, если вдруг потревожили их, потом сказали, что где-то слышали, будто бы электричество и связь не наладят до завтрашнего утра. И что теперь делать, непонятно. Как хорошо, что в их старинном элитном доме газовые плиты, а не электрические, к тому же имелись настоящие камины. Так что без ужина никто не останется. Узнав, что свет не дадут, Ася заторопилась домой. Рената вызвалась её проводить, но не успели они дойти до конца улицы, упиравшейся в площадь, как их остановила полиция.

– Проводится спецоперация. Оперативники пытаются выследить вора. Город закрыт. Даниэлла Эмунот в трансе о того, что её обокрали на родине жениха. Какой позор для нашего измерения!

Лицо Асфодели перекосились.

– А мне что делать?! – взвилась девушка. – У неё, значит, украли подарок от женишка-толстосума, а я домой, к своей собаке, попасть не могу! Связи нет! Подругу, у которой есть ключи от моей квартиры, предупредить не могу, чтобы она покормила Тимми!

– А вы не из Коммуны ли, случаем?

– Да! А что?

– Да ничего! Потому что сразу видно, что ты – быдло! Иди отсюда! Пока я тебя в обезьянник не отправил! Ходишь тут, свой негатив на людей невинных распространяешь погаными речами!

Рената, слушая это, не знала, как реагировать. Она понимала, что нельзя грубить полицейскому, тем более, когда тот при исполнении, и поэтому, взяв Асю за локоть, сказала:

– Ну ничего не поделаешь. Идём ко мне обратно. А подруга твоя, думаю, уже в курсе, что произошло, и сама покормит Тимми.

Но Ася вырвалась.

– Нет! Я буду ночевать на улице, чтобы нашей бравой власти было стыдно!

Но Булгакова, снова схватив её за локоть, просительно улыбнулась полицейскому, дескать, что взять с ненормальной, и потащила её домой. По дороге противная девчонка ещё и умудрялась упираться и визжать. Спешившие мимо прохожие удивлённо приостанавливались. Ренате никогда в жизни не было так стыдно. Недалеко от дома, когда Асфодель уже начала выкрикивать проклятия в адрес правителя, она резко остановилась и схватила её за плечи.

– Послушай! Успокойся!

– Как я могу быть спокойной, когда он там сидит, наслаждается обществом своей бабы, а моя собака скулит в одиночестве?!

– Не поняла: кто наслаждается обществом бабы?

– Сынок правителя! Видите ли, у этой сучки украли Икону, а весь город из-за неё будет страдать!

– Но украли ведь не только у неё, но и у Олеси Моревой!

– Этот говнюк при погонах нам только что сказал, что это позор нашему измерению. А почему? Потому что этой черножопой чужестранке, видите ли, пришлось что-то не по вкусу!

– Успокойся! – Рената прижала её к себе, заметив, что прохожие начали подозрительно коситься в их сторону. Не хватало ещё, чтобы пожаловались Александру Владимировичу, что она, детектив, нашла себе помощницу, ненавидящую его семью! А тот ещё подумает, что она оппозиционерку подключила к расследованию!

Асфодель уткнулась в её шею и вдохнула аромат незнакомого парфюма: такой брутальный, терпкий, дерзкий… Ей стало вдруг спокойно. Эта девушка из другого измерения живёт совсем по другим законам, и она на её стороне. Пока. Поэтому нужно вести себя прилично. Она даже заставила себя попросить у неё прощения:

– Прости… Я сорвалась.

– Ладно. Проехали. Пойдём домой.

Рената опасалась выпускать её из объятий – вдруг опять начнёт закатывать истерику. Но, к счастью, всё обошлось.

Оставшийся вечер им пришлось провести втроём. Можно сказать, удачно получилось, что хозяйка не успела забить холодильник продуктами, и теперь, без электричества, ничего не испортится. Девушки вместе готовили ужин из того, что нашлось дома, потом сели за стол. Происшествие их настолько вымотало, что они не могли найти в себе силы говорить о делах. При свечах у них шёл разговор о чём угодно, только не о важном. Ася расспрашивала иномирянок об их родине. И в который уже раз те отвечали, что да, мужчин у них нет, и совсем не хочется возрождать второй гендер, и что да, все они разные.

– У меня, к примеру, обе матери такие, как ты, – сказала Рената. – А вот бабушки, которым мы обязаны благосостоянием, были типа меня с Виолой.

Трифонова кивнула и добавила:

– У меня одна мама женственная, вроде тебя, а вторая брутальная.

– А как же вы размножаетесь? – вытаращила глаза Асфодель.

– У нас биологические 3D-принтеры, которые печатают эмбрионы на основе генетических данных обеих родительниц, – ответила Виола, втайне удивляясь вопросу, ведь все измерения знают об этом. – Моя мама, которая классически женственная, сказала, что роды – прерогатива таких, как она, потому что испокон веков так было, и родила меня сама. Второй маме пришлось смириться, хотя она считает, что носить ребёнка должна та, что сильнее, то есть она. Но всё равно пошла навстречу. А в некоторых парах решают рожать обе: сначала одна, потом – вторая. У всех по-разному.

– Прикольно у вас. Хочешь – рожаешь. Хочешь – нет.

– Да, никакого давления на личность, – согласилась Виола, а потом посмотрела на хозяйку: – Ну и куда ты меня положишь?

Губы Ренаты изогнулись было в улыбке, в глазах даже заискрились озорные искорки. Но девушка шутить не рискнула и ответила, что квартира большая, в семь комнат, и места хватит.

– Это радует. Я хотела бы позвонить перед сном Марте, но, видимо, не судьба.

– Завтра ей позвонишь, – в голосе Булгаковой послышались нотки ревности.

– Это тебя вообще-то с ней в детстве невестили, а не меня.

Ася с любопытством смотрела то на одну, то на другую. Явно между ними химия, но только белобрысая не хочет в этом признаваться. Так решила девушка. Ей даже стало любопытно, какая из себя эта Марта, но спросить, конечно, не решилась. От размышлений её отвлёк вопрос Ренаты, приведший в шок. Та поинтересовалась, в котором часу Ася обычно готовится ко сну, не задерживают ли они её.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, – девушка даже покраснела, – когда ты идёшь в душ, читаешь ли что-то перед сном?.. Может быть, пьёшь какой-то травяной чай?

– Я гуляю со своей собакой. А потом сразу спать.

Так ответила она, до сих пор не понимая, почему её спрашивают. Рената и Виола невольно переглянулись…

На правах временной, но хозяйки Рената отправилась готовить комнаты для своих неожиданных гостий, а Асфодель вышла на длинный, похожий на террасу, балкон. Там оказались столик и стулья. Девушка села, как вдруг от её неловкого движения со стола слетел листок бумаги. Она подняла его. И в этот момент следом за ней вышла Виола с переносным фонарём. Сразу стало светлее, и Ася поняла, что держит вырванную из какой-то записной книжки страничку, украшенную вензелями и цветами. По мятым, мягким краям было понятно, что ей уже много лет. На листке оказались написанные от руки стихи:

– Это что?

– Что? Ты зачем это взяла? – вздрогнула Виола, которая, оказывается, вышла покурить и сейчас дымила электронной сигаретой без запаха.

– Упало, я и подобрала! – обиделась Ася.

– Вдруг она не хочет, чтобы ты читала её стихи?

– А что, это она написала?

– Да. Я как сейчас помню, в последнем классе. Это у неё предсмертная записка была.

– Предсмертная записка?

– Ну да. Юношеский максимализм в нас тогда зашкаливал, – Виола осторожно взяла из рук Аси листок со стихами и пробежалась глазами по строкам, чтобы вспомнить. На лице появилась добрая улыбка. – У неё хоть слог и ритм есть. Ничего не сбивается, в отличие от некоторых, кто белиберду сочиняет.

– Да уж, – с видом настоящей поэтессы вздохнула Ася, не поняв, что та имела в виду её.

– Ну-ну, – Виола присела на другой стул и, взяв записную книжку, убрала туда листок со стихами. – Не понимаю, зачем она их взяла сюда с собой. Наверное, случайно. Либо хотела меня донимать.

– Тебя донимать? – удивилась Ася. – Она разве может кого-то донимать? Мне кажется, она такая спокойная.

– Спокойная, – улыбнулась Трифонова. И хотела уже уходить, но почему-то задержалась. И почему-то рассказала ей это…

Они с Ренатой учились в лицее в одном классе, в кадетском корпусе. В другом корпусе обучение шло с художественным уклоном. Там, в классе на два года младше, чем Трифонова с Булгаковой, училась девочка по имени Марта. Прелестное создание с синими глазами. Она часто бегала к «соседям», чтобы посмотреть, как на уроках физкультуры тренируются потенциальные военные. Девочка глаз отвести не могла от них. И часами стояла у заборчика, пока её не спохватывались учительницы и не отправлялись на поиски. Однажды Рената заметила Марту, подошла к ней и спросила, чего это она на неё постоянно «глазеет».

– А вот и не глазею! Я просто сюда прихожу! Я художница! Я не ради вас!

И в силу своего возраста не нашлась, что ещё ответить. В её детском воображении рисовались разные истории, когда она смотрела, как занимаются старшие девочки. Но могла ли она признаться в этом Ренате? Конечно, нет. Так они и познакомились.

Марта стала приходить к ним каждый день после уроков, и они могли часами говорить, о чём угодно. А уже позже, взрослея, встречались и на каникулах, зависали на телефонах. Так минуло несколько лет. И вот эта темноволосая, синеглазая красавица однажды незадолго до выпускного у Булгаковой поняла: её тянет к Ренате по-новому. Та совсем непохожа на саму Марту. Другая, но в то же время притягательная. И эта разница не отталкивает, а привлекает. Но вот Рената любила Виолу. А Виола…

– А я всегда считала, что перебор это – две брутальные бабы в семье, – сказала Трифонова Асе. – Мне романтику трудно с такой представить. Мне хочется заботиться об избраннице. А с такой что делать? Наперегонки к тяжёлому чемодану бежать или к молотку, чтобы вперёд неё картину повесить? Это не любовь, а дружба, взаимовыручка, получается. У меня и мамы обе разные. И я так же хочу. А вот Марта выбрала из нас двоих Ренату. И вот однажды…

…Однажды весной, когда у кадеток закончились экзамены, Марта загрустила. Печальная она бродила по лицейскому парку среди жёлтых нарциссов и фиолетовых крокусов. Виола заметила тоску подруги детства, не выдержала и подошла к ней. Она всё понимала. Но что могла сказать ей в утешение? Ничего. Ибо нет таких слов, способных унять боль скорбящего, безответно любящего девичьего сердца. И тогда Виола пообещала Марте, что никогда не встанет между ней и Ренатой. Рената узнала об этом и очень обиделась. Тогда она и написала эти стихи. И попыталась с собой покончить – иголкой поцарапала запястье.

– А ты её любила? – спросила Асфодель, почему-то тронутая этой историей о неразделённой любви, произошедшей совсем в другом мире.

И та лишь неуверенно кивнула. И сказала:

– Ладно. Я пошла. А то она нас хватится. Фонарь тебе оставлю. Ты его забери.

Ася кивнула, открыла записную книжку и украдкой сфотографировала стихи. А потом, посидев ещё чуть-чуть для вида, тоже ушла с балкона. В гостиной её дожидалась Рената. Она показала ей её комнату – очень красивую! – при которой была и ванная.

– Здесь при каждой спальне – санузел.

– Ничего себе! – Асфодель огляделась. – Какая же красотища-то! У нас в трущобах санузел у некоторых при каждом доме! А тут – у каждого личный!

– Это как так? – удивилась Рената.

– Туалет и душ общий для всех жильцов. Вода всегда едва тёплая. У Алины с Ирой ванные есть. Но у них ведь мужья, и мужья оборудовали. А мне Андрей сделал. Но ты не подумай, что всё быдло нищее. На стыке с Коммуной и городом есть хороший микрорайон. Там живут богатые парии, как мы их зовём иносказательно. Нормальные люди не берутся за грязную работу, зато быдло – с удовольствием. Поэтому у некоторых всегда имеется заработок. И некоторые загибают высокие цены за свои услуги. У нас тут есть семья потомственных ассенизаторов. Их зовут «магнатами», сама понимаешь, с каким эпитетом. Они – самое натуральное быдло, как и я. И, как и у меня, у них не фамилия, а порядковый номер. Просто я белоручка, никогда в отхожую яму не залезла бы, а они залезают и дерут огромные деньги за это.

Рената охотно с ней согласилась, что, да, действительно, не совсем приятная работа. Девушке хотелось поскорее свернуть эту тему, но Ася продолжила посвящать её в особенности быдлячей жизни:

– Лёнька, тот же хорошо живёт, но он быдло наполовину.

Следовательница тут же напрягалась. И сумела вставит слово:

– А ты откуда знаешь? Он тебе сам рассказал, что богат?

– Не-е-е-е, – рассмеялась Ася. – Лёнька, наоборот, считает, что плохо живёт. А на самом деле очень даже ничего. Ну, судя по рассказам.

– А что он тебе рассказывал?

– Что живёт с мамой в маленькой двушке. А у меня не двушка, а однушка, пробиваемая всеми ветрами. Причём, это даже не однушка, а кухня, в углу которой стоит топчан. Лёньке не нравится, что туалет отдельно от ванной, и что ему на унитазе сидеть неудобно: колени в дверь упираются. А у меня и унитаза нет. У нас просто дыры в полу, как на вокзале. И из окон, видите ли, ему всё слышно: у них трамвай прямо под окнами ходит. А у меня и окон нет. И это он плохо живёт. На унитазе сидит, как на троне, кроссворды разгадывает. И ещё чем-то не доволен. Я уже молчу, что у него мама есть. У меня из родни – никого. У меня только Тимми и друзья. Ладно. Что ты будешь слушать мои жалобы? Лучше помоги мне помыться.

Рената даже отпрянула:

– Чего-о-о?!

Ася двинулась в сторону ванной.

– Ну как там краны включаются? Расскажи. Я только по телеку видела такие шикарные санузлы: с кафелем, унитазами, раковинами, кранами… Как, кстати, воду в унитазе сливать? Да чего смотришь? У нас же, – говорю тебе, а ты будто бы не слышишь! – дыра в полу. Как на садовых участках. И вонь зачастую, как на вокзале.

Рената никогда в жизни не думала, что ей придётся читать мини-лекцию на тему «Как пользоваться санузлом». И всё это ещё при свете переносного фонаря. Асфодель слушала и не могла скрыть своего волнения. Она переспрашивала и просила показать что-то ещё раз. А потом заявила:

– А ты останься у меня в комнате. Я тебя позову в случае чего.

«Ты как Маугли!» – чуть не ляпнула Булгакова, но сдержалась. И отказать не смогла. Оставив фонарь Асе, она вышла в совершенно тёмную комнату. На ощупь прошла к креслу и села в него. Ею сразу овладела дрёма, и девушка уснула… И кажется, даже успела увидеть что-то во сне, как внезапно раздался испуганный визг Асфодели:

– А-а-а-а-а-а-а!

Рената, перепугавшись, кинулась в ванную и увидела, что там светло. Дали электричество. Гостья, оказывается, выбрала душ. И теперь испуганно выглянула из-за его дверцы и, стыдливо прикрывая наготу, заявила:

– Я подумала, меня снимают на камеру, чтобы потом слить в интернет.

– Да кто же тебя будет снимать на камеру? – опешила Булгакова.

– Откуда ж мне знать? Может, техника такая, продвинутая у порядочных людей? Так. Давай, иди. Не на что тебе здесь смотреть! – она топнула ножкой… Но, внезапно поскользнувшись на мыле, упала.

Рената, инстинктивно схватив полотенце, бросилась к ней. Накинув его на плечи гостьи, она ощутила её дыхание. Девушки оказались близко-близко.

Тем временем, поняв, что дали электричество, Виола взяла смартфон: может, появилась и связь? Так и есть. Сделав звонок, девушка услышала гудки. Нужно рассказать Марте, что здесь появилась эта противная Асфодель. И уже через пять минут Трифонова рассказывала подруге о ней:

– Да, не-е-е-е-е, брось ты! Какая там красавица? Глаза навыкат, нос длинный, как у кикиморы, морда, как у лошади! Конечно! Не вопрос! Обещаю! Неужели ты мне не веришь? Я отказалась от неё ради тебя, какие могут быть ещё доказательства?!