Читать книгу Веселый третий - Мария Киселёва - Страница 2

Нина Дмитриевна сразу заметила Шурика.

– Чижов? Хорошо. Почему ты вчера не был?

Ребята заёрзали. Шурик только и мог сказать про парикмахерскую, но теперь уже не сказал. Нина Дмитриевна спросила ещё, что Шурик проходил по арифметике в старой школе. Он ответил и сел. Начали решать задачу.

– А число писать римскими цифрами? – спросила девчонка.

– Нет, арабскими.

У Шурика дрогнуло перо. Вот тебе раз, тут арабскими пишут. Он отложил ручку и сидел, опустив голову. Хорошо было в старой школе. Все ребята знакомые, все знали, что он – Шурик Чижов, а никакой не наблюдатель, а главное, он там всё умел делать так же, как другие. Соседка Вера что-то писала в тетрадке и на промокашке. Шурик боялся глянуть, чтоб его не отсадили, как Петьку, за подглядывание.

– Валя Савчук, не разговаривай, – сказала Нина Дмитриевна ученице в первом ряду. Шурик посмотрел на белобрысенькую девчонку.

– А ты, Савчук Галя, уже решила?

Такая же девчонка в третьем ряду ответила: «Да». «Что это у них? – тоскливо подумал Шурик. – Все какие-то одинаковые. Девчонки по две штуки с одной фамилией, и не поймешь… Хорошо было в старой школе…»

– Чижов, ты почему не пишешь?

Шурик съёжился:

– Я… не умею.

Гиндин подпрыгнул на парте.

– Мы арабские цифры не проходили.

– А какие?

– Русские.

Все засмеялись, но Шурику уже не было обидно, потому что Нина Дмитриевна объяснила, что цифры, которыми мы пишем, были привезены к нам арабами, поэтому и называются они арабскими.

Шурик обрадовался и уже не стал спрашивать, откуда и как это привезены, а сел и быстро решил задачу. А Вера ещё писала, писала, грызла ручку и наконец заглянула в Шурикову тетрадь.

На других уроках в этот день всё было благополучно. По русскому разбирали правило, которое Шурик уже проходил в своей школе, так что он даже обогнал этот 3-й «Б». И на уроке пения пели те же песни. Учительница пения Шурику даже больше понравилась, потому что она тоже пела с ребятами. А учитель в старой школе никогда не пел. Ребята говорили, что он в молодости был артистом, а когда совсем потерял голос, пошёл в школу учителем пения. Шурик спросил про это у своего брата Кости, который учился в седьмом классе.

– Враки всё, – буркнул брат. – Ерунду придумали.

– Откуда ты знаешь?

– Один древний мудрец сказал: «Нельзя потерять того, чего никогда не имел». Понял?

– Значит, не потерял?

– Не потерял.

– А где же он? Голос?

– Вникни.

Шурик вникал, вникал и так и сяк. Очень трудно всё-таки древние мудрецы говорили. И всегда почему-то не про то, о чём спрашиваешь. Да оно, если хорошенько подумать, и понятно: что тот мудрец мог сказать про учителя пения, если его никогда не видал? Ничего, конечно, не мог. Вот к такому выводу пришёл тогда Шурик, после того как вник в мудрую фразу. Ну, это было в старой школе. А тут учительница хорошо пела, и, значит, всё без мудреца было ясно.