Читать книгу Тайны Лиардреда. Часть 1. Цена счастья - Мария Мекельская - Страница 5

Это случилось дней через восемь после того, как я очнулась в этой комнате. Всё та же женщина, что принесла мне еду, раз в два дня приходила прибираться. И сейчас она появилась здесь, чтобы смахнуть невидимую пыль и поменять бельё на постели. В процессе этого я, как обычно, тихонько сидела в кресле, куда мне указал охранник. Он приходил вместе с женщиной и стоял у двери, сложив руки на груди, не сводя с меня глаз.

Вот, наконец, женщина закончила свою работу и направилась к двери, охранник последовал за ней. Я выдохнула, так неуютно было мне находиться под пристальным, ничего не выражающим взглядом. Я наблюдала как они выходят, закрывают за собой дверь и… Ещё одного, уже ставшего привычным действия и звука его сопровождающего не последовало. Я замерла. Долгих, минут, наверное, десять я сидела, не позволяя себе пошевелиться и почти не дыша, как будто боясь спугнуть то, что, как мне показалось, произошло. Потом медленно встала и подошла к двери. Нажала на ручку, она действительно не была заперта. Они забыли запеть дверь. Я осторожно очень медленно приоткрыла её и выглянула. Дверь выходила в коридор, справа был тупик, слева – свет. Я двинулась налево. Сердце стучало у меня где-то в горле. Коридор вывел к открытой красивой лестнице, а лестница – в большой холл первого этажа. Нигде никого не было, не доносилось ни единого звука. Большая остеклённая дверь прямо напротив лестницы вела из холла на улицу. Там, в обозримом пространстве, тоже не было ни единой души. Осторожно толкнув дверь, я выскользнула наружу.

Широкая аллея от самого крыльца, пересекая зеленый травяной ворс идеально подстриженной лужайки, утыкалась в причал, у которого тихо плескалась вода. Окна моей спальни выходили на противоположную сторону, и там тоже была вода. В предчувствии нехорошего, я, осторожно ступая, глядя по сторонам, направилась влево от дома. Пройдя немного, остановилась. Прошла назад, вправо. Дошла до невысокой ограды и каких-то строений за ней, но смысла разведывать ту территорию уже не было. За крышами построек и сквозь деревья блестела вода. Отчаянье заставило меня сжать кулаки и забыть об осторожности. Я находилась на острове! Этот большой красивый двухэтажный особняк стоял на острове, таком, чтобы как раз разместить одну усадьбу с небольшим парком.

Потеряв последнюю надежду выбраться на свободу, я уже больше ни о чём не думала. Я жаждала лишь одного – прояснения ситуации моего положения. И не скрываясь больше, я подошла к самой кромке воды, к которой полого спускалась лужайка, присела на корточки и опустила руку в воду. Пальцы тотчас обожгло ледяным холодом.

– Я не советовал бы здесь купаться. Даже в самое жаркое время вода тут не прогревается. А ещё говорят в этом месте много водоворотов, вмиг утянет на дно, – голос за моей спиной звучал наигранно сочувственно – насмешливо.

Я медленно поднялась и стряхнула капли воды с руки, повернулась. Высокий, стройный, красивый, темноволосый, хорошо сложенный, на вид около сорока лет, он стоял, усмехаясь, а за его спиной стояли охранники, среди которых я увидела знакомого мне.

– Я хотел позволить тебе самой убедиться в твоём положении, чтобы ты не строила ненужных иллюзий.

Он, усмехаясь, стоял, и с интересом разглядывая меня с головы до ног. Сомнений в том, что он является хозяином всего этого, и в том, что я именно его пленница, у меня не оставалось.

– Кто вы, что вам нужно от меня?

– Конечно, ты ведь не в курсе, – он, подошёл почти вплотную ко мне, взяв пальцами за подбородок, приподнял моё лицо, – у Алекса всегда был отменный вкус… Ты будешь неплохой компенсацией мне.

– Мы с Алексом расстались, – сказать, что он выгнал меня, не повернулся язык.

– Да, да, я знаю, он отослал тебя домой. Крайне неразумно. Но теперь это не имеет значения. В любом случае ты неплохо развлечёшь меня, – его рука легла на мой затылок и, притянув к себе, он прильнул к моим губам, поцеловал.

Во внешности этого человека не было ничего отталкивающего или противного, он был даже очень привлекателен, но, я не желала, чтобы он прикасался ко мне и тем более целовал. Я вырвалась. Он вроде бы не возражал, отпустил, опять засмеялся и, жестом руки предложил мне пройти в дом. Это было предложение, отказаться от которого я не могла.

Оказавшись в своей комнате, я без сил опустилась на кровать. Значит всё – таки я здесь из-за Алекса. Я закрыла лицо руками. Крошечная надежда на то, что моё похищение связано с украшением, и я с радостью отдам его в обмен на свободу, лопнула и исчезла. У меня не оставалось никаких сомнений в намереньях этого человека относительно меня. Он выразился предельно ясно.

Алекс сейчас развлекается с новой или старой своей подружкой, а я здесь из-за него и даже не знаю истинную причину, почему так. Вот как эти его тайны, в которые он никогда не посвящал меня, стали причиной теперешнего моего положения. Я горько вздохнула, а ему теперь и дела до меня нет.

Вечером, перед временем ужина явилась пара охранников. Один передал мне конверт из плотной тёмно-серой бумаги, второй внёс в комнату и поставил на кровать две коробки, одна из которых имела весьма внушительный размер. И они удалились. Я открыла конверт, достала белоснежный прямоугольник бумажки: «Так как в твоём гардеробе нет подходящего на вечер наряда, прошу принять от меня этот скромный подарок. Будь готова к 20.00. Жду с нетерпением нашу встречу».

Я сняла крышку с большой коробки: великолепное вечернее платье глубокого тёмно-синего цвета, из нежной струящейся шелковистой ткани на тонких бретельках. В коробке поменьше находилась соответствующая обувь – босоножки на высоком каблуке.

Я провела пальцами по расшитому бисером и стразами лифу наряда и вспомнила, что однажды мужчина уже делал мне такой подарок. Но тогда мужчина был другой, и я с такими радостными предчувствиями собиралась на встречу с ним. Сейчас же обстоятельства были совсем иные: чужой человек, вынужденное для меня свидание и каких ждать последствий от всего этого, я не представляю. Хотя, наверное, представляю.

Взбунтоваться и проигнорировать приглашение? Но разве это возможно и чего я добьюсь этим? Я прекрасно понимала, что последствия моих действий могут оказаться для меня весьма плачевными. Я вздохнула и начала собираться. Платье великолепно село на мне, облегая фигуру и неширокими складками от бёдер спадая вниз до самого пола. Глубокое декольте, открытые плечи и руки. Волосы я лишь расчесала, оставив свободно рассыпавшимися по плечам. Желания делать какую-то причёску у меня не было, как в прочем и средств для этого.

Я взглянула в зеркало и опять вздохнула. Даже при полном отсутствии косметики, украшений, нормального маникюра, в котором уже давно нуждалась, я выглядела, к моему сожалению очень привлекательно. Изменив меня внутренне, Алекс изменил и мою внешность. Вроде бы всё тоже самое, те же серые глаза, тёмно – русые волосы, но что-то странно-притягательное во всём облике, какая-то неуловимая, но осознанная чувственность в манере держаться, и всё это в полной независимости от моего нежелания так выглядеть сейчас.

Раньше, будучи рядом с Алексом, а потом занятая другими проблемами, я, конечно, не задумывалась над тем, как стала выглядеть: более раскованно, женственно и сексуально, и неизбежно привлекательно для мужчин. И сейчас мне это совсем не на руку.

– Алекс, – горько протянула я, всхлипнув, – что же ты сделал…

Придаваться дальше невесёлым выводам мне не позволили. Явился один из гориллоподобных охранников и велел мне идти за ним. Я покорно поплелась следом.

В коридоре, как и во всё доме, царил полумрак. Мы спустились по лестнице, миновали большой, уже знакомый мне холл, свернули налево от входной двери, что так неудачно предоставила мне выход на улицу, оказались в гостиной с диванами и большими креслами, прошли по галереи. Окна помещений были плотно завешаны тяжелыми шторами, не пропускавшими ни единого пятнышка света снаружи. Лишь кое-где на стенах тускло мерцали лампочки светильников в форме старинных канделябров. Разглядеть что-либо по сторонам мне почти не удавалось. Наконец мы остановились перед массивной деревянной дверью и охранник, постучав, толкнул её и пропустил меня вовнутрь.

Здесь было немного светлее, чем в других помещениях. Свет падал от яркого пламени в камине, расположенном в стене сбоку от двери. Прямо напротив входа, за большим письменным столом сидел мой новый знакомый. Он поднялся навстречу мне, и жестом указал на одно из кресел около камина. Я подчинилась, подошла и села, напряженно не спуская с нег глаз. Он вышел из-за стола. Из графина на столике наполнил два бокала и протянул один мне:

– Давай знакомиться. Меня зовут Райден.

Он пригубил из своего бокала и жестом предложил мне меня сделать то же самое. Почему нет? Я поднесла бокал и глотнула. Вино, а это оказалось красное вино, было на удивление очень приятным и крепким.

Ласковый свет камина, тихое потрескивание дров, уютная мягкость кресла, вкусное вино, вся обстановка располагала к приятному вечеру в хорошей компании. Но мне было не до романтики. Я поглядывала на этого мужчину, который не спеша потягивал из своего бокала и, едва уловимо усмехаясь, смотрел на меня. Я ощущала исходившую от этого человека какую-то жёсткость, скорее даже жестокость.

Райден допил вино, поставил бокал, забрал мой, взял пальцами за подбородок. Я мотнула головой, освобождаясь от этих настойчивых прикосновений.

– Ну не надо так, я ведь хочу по-хорошему.

– Что, по-хорошему? – сдавленно спросила я.

– Ты ведь умная девочка, ты понимаешь, что теперь принадлежишь мне, я не хочу, чтобы мы ссорились…

Какой-то необъяснимый для меня самой внутренний протест заставил вдруг пробудиться во мне чувство собственного достоинства, и, потеряв осторожность выкрикнуть:

– То, что вы похитили меня и силой привезли сюда, ещё не значит, что я принадлежу вам!

– Ты так считаешь?

Он, принял насмешливо – серьёзный вид, потёр подбородок, театрально задумался.

– Да, наверное, ты права… Надо что-то другое…

Он поднялся, а я напряглась, язык мой – враг мой. Зачем провоцировать его? Но было поздно сожалеть.

– Кажется, я знаю, как это исправить, – он щелкнул пальцами и крикнул, – Олен!

На крик хозяина моментально появился мой провожатый.

– Подержи-ка нашу гостью покрепче!

Я не успела дёрнутся, как сила медведя вдавила меня в кресло, не давая ни по шевелиться ни вздохнуть. Внутри меня всё похолодело. Райден тем временем снял с пальца левой руки довольно массивный перстень, полюбовался им с минуту, повертев перед своим лицом, подошёл к камину. Там он взял каминные щипцы, приладил к ним перстень и, проверив, надёжно ли он закреплён, сунул в камин, в горящую золу. Подержал там, достал, рассматривая, покачал головой и сунул обратно. Я, удерживаемая могучими руками Олена, молча, следила за его действиями. Холод ужасного предчувствия пробежал по моей спине. Я непроизвольно дёрнулась, пытаясь освободиться, но тщетно. Я не в полной мере понимала, что Райден собирается сделать, пока он не достал перстень из огня, и я не увидела раскаленный добела металл прямо перед своим лицом, воздух вокруг чуть подрагивал от жара. Я опять дернулась, всхлипнув, но железная хватка не дала мне вырваться.

– Тише, тише, не надо вырываться, а то выйдет не аккуратно, – с садистским удовольствием растягивая слова, произнёс Райден. – Теперь никто не скажет, что ты не принадлежишь мне.

И быстрым точным движение твёрдой руки он приложил это своеобразное клеймо к моему обнажённому левому плечу. Я закричала. Жуткая боль пронзила меня до самого сердца и от этой невыносимой боли и запаха горелой плоти, моей плоти, я потеряла сознание.

***

Я открыла глаза и обвела комнату блуждающим взглядом. Это была «моя» комната в доме Райдена. Руки мои были связаны над головой и привязаны у изголовья кровати. Плечо ужасно болело, боль сконцентрировалась в левой руке. Я скосила глаза, место ожога было аккуратно перебинтовано.

Я лежала на животе, любое движение заставляло боль распространяться по всему телу.

За не зашторенным в первый раз за всё моё пребывание здесь окном, опустилась серость, предвещая наступление ночи. Значит, прошло как минимум не менее суток со времени моего «свидания». Я услышала, как отварилась дверь. Вошёл Райден. Он присел рядом со мной на кровати, провёл рукой по голове, запустив пальцы в волосы. Желания и возможности сопротивляться ему сейчас, у меня не было совершенно, и я замерла под его прикосновениями. Затаив дыхание, ждала, что он станет делать дальше. Его рука тем временем скользнула по моему плечу. Он аккуратно снял повязку, насколько секунд полюбовавшись, и удовлетворённо хмыкнул:

– Не плохо получилось! Жаль ты не можешь пока, как следует разглядеть, тебе понравится.

Он погладил меня по затылку, и его рука прошлась вниз по шее, спине, по ягодицам. Перед тем как уложить меня в пастель и связать, кто-то позаботился снять с меня прекрасное вечернее платье, и сейчас я лежала в одних лишь трусиках, чуть прикрытая простынёй. Я закрыла глаза и прикусила нижнюю губу, сдерживаясь всеми силами, чтобы не начать вырываться. Его рука остановилась, замерла на несколько секунд, и он оставил меня, заботливо натянув простыню на спину, стараясь не касаться больного плеча. Затем он наклонился и, почти касаясь губами моего уха, прошептал:

– Теперь у тебя нет сомнений, кому ты принадлежишь?

В ответ я лишь судорожно сглотнула. Он ушёл, а я лежала и тихонько оплакивала свою участь, свою беззащитность пред этим жестоким человеком и своё одиночество.

За окном было пасмурно, и ленивый дождь тихонько тарабанил по стеклу и подоконнику. Вскоре невесёлый вечер сменился такой же тоскливой ночью. Дождь продолжал накрапывать. Я гнала из головы мысли, стараясь призвать в сознание чёрную пустоту. Только она могла помочь мне провалится в такой необходимый сейчас сон.

Наутро меня развязали. Молчаливая женщина, уже знакомая мне, та, что убирала в моей комнате, всё так же молча смазывала мой ожог какой- то мазью и через пару дней боль почти исчезла.

В тот вечер всё повторялось, только уже без вечернего наряда. Охранник, взяв меня под локоть, провёл, как и в прошлый раз на первый этаж, но сейчас мы вошли в просторную комнату, посредине которой стоял бильярдный стол. Свет был только от ламп над самым столом.

Райден сделал знак охраннику, и он вышел, прикрыв за собой дверь. Я молча стояла, обхватив себя руками за плечи, и следила за этим человеком. А он, с кием в руках, ходил вокруг стола, примериваясь для удара по шарам.

Сейчас я боялась его, боялась его непредсказуемости и жестокости, которую он продемонстрировал мне при нашей прошлой встрече.

– Я не теряю надежду, что мы найдём общий язык, и ты примешь правильное решение, – произнёс он.

Я не ответила. Он покачал головой.

– Ты играешь? – кивнул на стол.

– Нет, – выдавила я, хотя это было не совсем правдой. Играть в бильярд я умела, не профессионально, конечно, но на уровне любителя вполне достойно. Но играть с ним у меня не было никакого желания, тем более что я не понимала, что он задумал. Райден ударил по шару и промазал, хмыкнул с досадой.

– А если я предложу тебе сделку. Выиграешь ты, я исполню твоё любое желание. Любое!

Он опять ударил и опять мимо. Я прекрасно понимала, что он делает это специально. Но что будет, если я продолжу упорствовать и отказываться. Райден подошёл ко мне сзади, взял мелок и стал, не спеша натирать конец своего кия.

– Соглашайся, ты ведь ничего не теряешь, может быть даже, удача улыбнётся тебе, – прошептал он мне в самое ухо, и его дыхание обожгло щёку. Он расцепил мои руки и вложил кий в ладонь. Взял треугольник, собрал в него шары, зафиксировал посередине стола, положил белый шар. В самом деле, что я теряю, когда терять уже нечего. Он в любом случае заставит меня сделать то, что хочет.

– Разбивай.

Я медлила, глядя на покрытый зелёным сукном стол, освещённый жёлтым светом низких ламп.

– Ну же!

Я подошла, наклонилась, поставила пальцы, как меня когда-то учили, приложила кий, прицелилась и ударила. Со звонким стуком разноцветный треугольник рассыпался на отдельные шарики, причём с первого же удара жёлтый угадил прямо в угловую лузу. Эта маленькая победа придала мне уверенности. Я обошла стол, приглядывая выгодное положение. Райден молча улыбался и следил за мной. Я выбрала позицию, приготовилась и ударила. Красный шар покинул стол, подкатившись к краю лузы, упал вниз. За ним последовал синий.

– Ну вот, а говоришь, не умеешь играть. Обманываешь? – Райден вдруг оказался за моей спиной. Я сама не могла поверить в такое везенье, отодвинулась от него. Опять прицелилась, ударила. Оранжевый устремился к выбранной мной центральной лузе, но в сантиметре от неё стукнулся о бортик и закрутившись, замер на месте. Райден приобнял меня за плечи, отстранил от стола:

– Теперь моя очередь.

Чтобы раскатить оставшиеся шары по лузам у него ушло совсем немного времени. Казалось, он даже особо не целился, загоняя за раз по две штуки. Закончив, убрал свой кий в подставку, забрал из оцепеневших пальцев мой и тоже убрал. Чуда не случилось, удача – это не про меня.

Райден подошёл ко мне вплотную, придавив к бильярдному столу. Не спеша закатал рукав и дотронулся до отметины на моём левом плече. Я вздрогнула и всхлипнула. Прикосновение к ожогу вызвало боль. Прямо перед собой я видела его лицо, лихорадочно блестевшие глаза, приоткрытые губы. Я попыталась отвернуться, но он не позволил сделать это, сжав в руке волосы на моём затылке, заставил смотреть на него.

– Всё честно, разве нет? Ты проиграла, значит, тебе выполнять моё желание.

– Что ты хочешь? – голос мой прозвучал глухо и безжизненно.

– Я хочу тебя, но я хочу, чтобы ты сама отдалась мне, со страстью, с желанием, так, как ты отдавалась Алексу! – он схватил меня за плечи и встряхнул. – Я мог бы взять тебя силой, но что приятного в такой любви, какое наслаждение может принести бесчувственное, безответное тело, правда? – он погладил меня по щеке. – Я хочу познать тебя в полной мере, так, как это делал Алекс. Ты ведь способна на многое…

– Ты безумен…

Я произнесла это вслух? И тут же получила ответ. Райден размахнулся и ударил меня по лицу, сильно, так, что в глазах потемнело, на губах я почувствовала солоноватый вкус – вкус крови.

Райден опять схватил меня за плечи и встряхнул. В этот момент в дверь осторожно, но настойчиво постучали и, не дождавшись ответа, вошёл человек. Он что-то начал говорить на языке, который я не понимала. Райден коротко зло ответил ему, но человек не ушёл и продолжил настаивать на чём-то своём. Тогда Райден выпустил меня, оттолкнув, и вышел из комнаты, громко захлопнув дверь.

Я осталась одна. Из разбитой губы текла кровь. Райден вернётся и вряд ли меня пощадит. Я почувствовала, как слабеют ноги, опёрлась рукой о стол. Было очевидно, что, вернувшись, Райден уже не будет столь щепетилен, дожидаясь от меня покорности. Я заставила себя собраться и, раздумывая, быстро оглядела комнату. Помимо бильярдного стола, тут был стеклянный шкафчик, где хранились кии, диван и пара кресел около низкого столика, и небольшой комод, на котором на подносе стояли хрустальные бокалы и графин. Я рванула верхний ящик комода. Сердито перекатываясь в пустом ящике передо мной предстал небольшой ножичек, таким обычно пользуются для того чтобы вскрывать конверты. Казалось, ему здесь, в пустом ящике совершенно не место, но раздумывать над тем, как он сюда попал, и зачем, сейчас мне было некогда. Я схватила ножичек и едва успела задвинуть ящик, когда вошёл Райден.

– Ну почему? Почему ты такая упрямая? – в голосе его слышно было раздражение, досада и нетерпеливость. Он направился прямо ко мне. Сделал движение рукой, намереваясь схватить. Я, не целясь, взмахнула своим оружием.

В долю секунды Райден выставил вперёд правую руку, прикрываясь. Лезвие рассекло ткань на рукаве его рубашки чуть ниже локтя, и она тут же окрасилась в багровый цвет растекающейся кровью. Но он, казалось, не заметил этого, схватил меня, вывернув запястье, и выхватил нож из ослабевших от боли пальцев. Он отшвырнул нож и наотмашь ударил меня по лицу с такой силой, что я отлетела и, стукнувшись о стену, сползла на пол. Он тут же оказался рядом. Я оцепенела от боли и шока, он схватил меня за локоть и с лёгкостью приподнял:

– У нашей девочки есть коготки, – в голосе его я слышала ярость, – придется их вырвать.

Я поняла, что опять сглупила. Идти против такой силы бессмысленно, ведь я это знала. Меня заставят ответить за свой поступок. Он отшвырнул меня, и я опять упала, ударившись, уже не знаю обо что. Райден наклонился, схватил за волосы, ну почему они все хватают меня за волосы?

– Я накажу не за то, что ты сделала, а за то, что посмела поднять на меня руку.

Не знаю, чем, он ловко, в секунду примотал мои руки к ножке бильярдного стола. Рванул ткань блузки, обнажив спину. Боль обожгла меня в районе лопаток, я вскрикнула. Меня никогда раньше не били, даже в детстве за шалости.

Райден продолжал бить, я не видела, чем, наверное, ремнём. Он наносил удары то с промедлением, то тут же за предыдущим, я не могла даже предугадать, когда внезапная полоса боли взорвёт меня в очередной раз. Это было невыносимо, и я не сдерживала криков. Пелена боли затуманивала сознание, во рту я чувствовала вкус крови. И когда я, почти теряя сознание, уже решила, что, наверное, это всё, конец, он забьет меня до смерти, вдруг раздался вполне спокойный голос:

– Думаю достаточно. Вряд ли будет толк, если ты убьешь её.

Это был голос Макса. Сквозь боль и страх я смогла узнать его. Этот спокойный голос заставил Райдена остановиться, занесённая для очередного удара рука опустилась рядом. Райден тяжело дышал.

– Да, ты прав…

Он присел, взял меня за подбородок и развернул к себе, заставляя посмотреть в лицо.

– Надеюсь, ты хорошо запомнила…

Наверх меня на руках отнёс Олен или кто-то другой. Впрочем, все они для меня были на одно лицо. Положил на кровать, и я застонала от боли. Почему сознание не оставляет меня, подумала я и провалилась в темноту.

Мне приснился странный сон. Я видела всё, все действия до мельчайших подробностей, но как-то в тумане. Мне снилось, что Макс разбудил меня, достал из гардероба мою одежду: джинсы, свитер и куртку, велел одеться, обуться, и следовать за ним. Я с трудом поднялась, всё во мне болело и внутри, и снаружи, шевелиться не хотелось, любое движение вызывало новую волну боли. И я думала, зачем он заставляет меня? Прикосновение ткани одежды к спине было пыткой. Но Макс не обращал внимание на мои страдания, взял за руку и повёл за собой в коридор и вниз по лестнице к выходу.

Мы вышли из дома. В серости не темнеющей до конца ночи проступали качающиеся силуэты деревьев. Я приостановилась немного отдохнуть, с удовольствием вдыхая свежий влажный воздух, но ноющая боль не давала вдохнуть полной грудью. Странно, думала я, разве во сне можно ощущать боль? Макс накинул на меня куртку, аккуратно подхватил на руки и понёс. А я, не в полной мере отдавая себе отчёт, прижалась к нему, обняв за шею. И даже боль как будто немного затихла. Вокруг тоже было очень тихо, даже ночные птицы примолкли, слышался лишь лёгкий шум вол, похожий на шелест.

***

Я зашевелилась и, вновь ощутив боль во всём своём несчастном теле, застонала и открыла глаза. Несколько минут я моргал, глядя на расстилающуюся впереди дорогу сквозь лобовое стекло несущегося вперёд автомобиля. Я полулежала боком на переднем кресле. Значит, всё это не было сном! Я повернула голову и увидела рядом, сидящего за рулём Макса. Он заметил мой взгляд, проехал ещё немного и, свернув с дороги, остановился. Я попыталась повернуться, но коснувшись спиной спинки сидения, застонала от боли.

– Как ты?

Я молчала, настороженно глядя на него. Я не понимала, что происходит и ждала.

– Рейден знает, как обращаться с женщинами, – Макс усмехнулся, но без веселья. – Скоро всё пройдёт.

Он перегнулся назад, достал пластиковую бутылку с водой и протянул мне. Я действительно очень хотела пить. «Скоро всё пройдёт?!» Мне казалось, что вместо кожи на моей спине кровавое месиво.

– Куда ты везёшь меня?

Макс внимательно посмотрел мне в глаза.

– Я объяснять сейчас тебе ничего не буду. Это дело других, да и времени нет. Я хочу, чтобы ты знала одно: я не желаю тебе зла и прошу, только, слушаться и подчинятся. Выбора у тебя нет, потому что, иначе, ты вернёшься обратно к Райдену, а он, поверь мне, очень недоволен твоим внезапным исчезновением. Тебе понятно?

Я кивнула, что тут может быть непонятного.

– Я могу доверять тебе?

Я опять кивнула. Всё же компания Макса меня устраивала гораздо больше, чем Райден.

– Хорошо, – Макс тронул машину с места, и мы выехали обратно на трассу.

– Сейчас мы едем в Копенгаген. Там сядем на паром до Осло… Не разочаруй меня, – и добавил, – поверь, это в твоих интересах.

В моих интересах? А разве у меня остались интересы или кому-то есть до них дело? Я лишь горько вздохнула.

Мы ехали, как мне казалось уже несколько часов, сделав лишь одну остановку. Мы больше не разговаривали. Макс молчал, и я не о чём его не спрашивала. Не только потому, что была почти уверена, он не станет отвечать, а ещё, потому что после всего пережитого на меня напало какое-то равнодушное оцепенение. Я пыталась не о чём не думать и запретила себе вспоминать.

Я старалась не шевелиться и боль постепенно затихала. Впереди стелилась серая лента дороги, мелькавшие мимо встречные машины, деревья, какие-то строения.

В какой-то момент наша машина вильнула вправо, почти зацепив колесом обочину. Я бросила взгляд на Макса. И только сейчас заметила, каким уставшим он выглядит. Его клонило в сон. Он изо всех сил пытался справиться с собой, но видно это плохо получалось. Мне стало не по себе, на такой скорости он может убить нас. Конечно, я проспала почти всю ночь, и после этого прошло уже несколько часов, а Макс за это время не сомкнул глаз.

Когда из-за очередного поворота, прямо на нас выскочила огромная фура, я вскрикнула. Макс крутанул руль, выравнивая автомобиль, потом сбросил скорость, выбрал место и остановился.

– Мы должны успеть на паром, – проговорил он, обращаясь то ли ко мне, но скорее к самому себе.

– Если мы разобьёмся, будет всё равно… – очень тихо ответила я.

Макс достал из кармана куртки белую плоскую коробочку и высыпал из неё себе в ладонь несколько жёлтых таблеток, закинул себе в рот и, поморщившись, проглотил, не запивая.

– Всё в порядке, осталось немного, главное сейчас – успеть.

Наверное, это был какое-то наркотик или транквилизатор, или ещё что-то в этом роде, я не знаю, но дальше он повёл машину увереннее и сонным уже не выглядел.

Когда миновав городские улицы, мы стали приближаемся к пристани, где уже стоял гигантский двенадцати палубный паром, я вздохнула с облегчением. Не смотря на всё, умирать я ещё не готова.

Мы пристроились за вереницей таких же ожидавших посадки на судно машин. Когда подошла наша очередь, Макс не выходя, протянул в окошко пропускной будки два паспорта и получил назад их вместе с ключами – карточками от каюты. Я лишь удивилась, откуда у него мой паспорт. Мы двинулись вперёд, и железное чрево гиганта – парома поглотила нас, как до этого другие машины. Макс припарковался на место, указанное служащим, и мы вышли.

После такой долгой езды, ноги плохо держали. Макс обхватил меня за талию и повёл к лифту.

Наша каюта находилась на восьмой палубе. Макс, отомкнув электронным ключом дверь, пропустил меня вперёд. Оказавшись в каюте, я первым делом отправилась в туалет. Макс дал мне несколько минут и велел выйти. Он указал мне на одну из коек:

– Ложись.

Я молча подчинилась, чтобы он не задумал, скинув обувь, легла. Макс вынул ремень из своих джинсов и связал мне руки одним концом, другой прикрутил к ножке столика, что стоял между коек.

– Мне нужно отдохнуть, – сказал он, и я судорожно вздохнула, испытав облегчение. Потом он сходил в туалет и вернулся с полотенцем в руках. Он свернул его жгутом и поднёс к моему лицу. Я поняла, что он хочет сделать и взмолилась:

– Пожалуйста, не надо, я не буду шуметь, пожалуйста…

Макс посмотрел на меня и убрал полотенце и повалился на вторую койку.

Паром ещё не тронулся, когда я услышала его мерное дыхание, о н уснул.

Я лежала на боку и слушала, как по коридору ходят люди, катят багаж, находят свои каюты, обмениваются весёлыми репликами. Они были счастливы в предчувствие приятного путешествия. Для меня это был лишь очередной этап на пути к неизвестно чему. Я чуть приподнялась, стараясь не делать резких движений, и выглянула в квадратное окно, забранное толстым стеклом. Макс стянул мне руки не сильно, но крепко, освободиться я и не пыталась. Может закричать, меня услышат, а может и никто не обратит внимание, но Макс проснётся и накажет, а ещё не улеглась боль, оставленная побоями Райдена, новой я не хочу. Эти люди запугали и сломили меня, я буду делать, как велят, лишь бы опять не причиняли боль. Макс спросил, может ли он доверять мне? Пусть будет так.

Наконец причал медленно и лениво начал отползать от бока парома, отдаляясь всё дальше и дальше, мы поплыли. Когда за стеклом иллюминатора осталась лишь полоска грязной – зелёной воды, я опустилась обратно на койку. Мне было неудобно, следы, оставленные ремнём Райдена, не давали забыть о себе. С горечью я подумала, что пора бы уже привыкнуть к связанным руками, что-то часто это стало происходить в последнее время. Закрыла глаза, пытаясь освободиться от всех мыслей, и не заметила, как уснула.

Меня разбудило настойчивое дребезжание телефона. Он не звонил, а, находясь на бесшумном режиме, елозил по поверхности столика под зеркалом у двери в каюту, норовя соскользнуть вниз. Макса в каюте не было. Я почувствовала, что руки у меня свободны, он развязал меня и накрыл одеялам. Окно превратилось в тёмно – серый прямоугольник слившейся с небом воды, наступила ночь. В каюте горел лишь ночник над койкой напротив меня. Телефон всё же подполз к краю и с грохотом упал на пол. Макс вышел из туалетной комнаты и поднял его. Видимо он принимал душ и сейчас стоял с мокрыми волосами, на которых блестели капельки воды, в одних джинсах, в которые на своё законное место был возвращён ремень. Макс не стал перезванивать и сунул телефон в карман куртки. Затем он повернулся ко мне.

– Если хочешь, можешь сейчас пойти в душ.

Я поднялась с кровати. Огромным желанием было принять душ, смыть с себя страх и боль, которые я, казалось, ощущала физически на своём теле. Но я медлила, как с раскромсанной ремнём спиной я буду стоять под водой?

Макс будто прочитав мои мысли, подошёл и развернул спиной к себе, аккуратно приподнял мой свитер, повернул к зеркалу. Вместо жуткой кровавой картины, что я представляла по своим ощущениям, я увидела лишь множество красных широких полос, пересекавших мою спину.

– Райден использовал плеть, что не оставляет следов. Он не хотел наносить тебе непоправимые увечья, не собирался калечить.

Повторять предложение мне не надо было. Раздевшись в маленьком, очень тесном помещении каютного туалета, на левом плече я увидела клеймо, отпечаток, примерно с пятирублёвую монету. Сейчас я могла хорошо рассмотреть его. Видимо перстень имел довольно выпуклый рельеф и отпечатался на моём теле чётко и глубоко.

Вода обжигала мне спину, но превозмогая боль, я всё же вымылась.

Я подумала, что глупо и бессмысленно испытывать неудобства, теснясь, пытаясь одеться в маленьком помещении туалета. Макс уже видел меня обнажённой и имел неоднократную возможности воспользоваться мной, да и если он решит это сделать вряд ли я смогу ему противостоять. Я собрала свою одежду и вышла в каюту.

Макс стоял в проходе между коек и разговаривал по телефону. Он потеснился, освобождая мне место. Я повернулась к нему спиной и начала одеваться. И услышала, как он вдруг резко замолчал, почувствовала, что он замер, приблизился ко мне. Его пальцы коснулись сгиба моего локтя и медленно поднялись выше. Я не шевелилась. Теперь он не касался меня, и я осторожно оглянулась. Его рука застыла в нескольких сантиметрах от моего плеча, в месте, где было клеймо. Я видела, что пальцы его чуть заметно подрагивают. Макс с шумом втянул в себя воздух.

– Он не должен был делать этого…

Я осторожно отступила и продолжила одеваться, пряча под одеждой то, что теперь навсегда останется на моём теле.

После довольно плотного ужина, мы сидели в одном из кафе парома. Макс чуть развалясь в кресле, потягивал кофе, а я разглядывала людей вокруг. Не смотря на довольно позднее время народу было много. Жизнь на пароме, я знала, не затихает ни на минуту в течение всей ночи.

Я так много времени провела в изоляции, изо дня в день, видя одни и те же немногочисленные лица, что сейчас мне было как-то странно видеть вокруг столько людей. Людей, которым не было до меня дела, которым ничего не нужно было от меня. Хотя я постоянно ловила на себе заинтересованные взгляды, я не обращала на это внимание.

Я разглядывала этих довольных мужчин, женщин и детей и думала, что раньше я была одной из них, такой же, как они, счастливой и беззаботной, а теперь как будто смотрю, находясь по другую сторону невидимого стекла и их жизнь так далека и чужда мне.

Макс поднялся. Я вдруг почувствовала непреодолимое, дикое желание вдохнуть свежего, сырого ночного воздуха, ощутить ветер на своём лице, услышать шум волн.

– Идём, – Макс подал мне руку.

– Я хотела бы выйти на палубу… Пожалуйста.

Макс, мрачно глянув на меня, направился к стеклянным раздвижным дверям, что вели наружу.

На палубе мы были одни. Холодному мраку ночи, люди предпочитали уютные, тёплые, освещенные бары, кафе и танцзалы.

Я стояла, вцепившись руками в поручень ограждения, и смотрела вниз в черноту невидимой воды. Ветер трепал мои волосы, брызги летели в лицо, а тьма притягивала к себе. Я начала дрожать от холода, но уходить не хотела.

Макс вдруг схватил меня и, зажав рот рукой, оттащил за выступ стены. Я не понимала, что происходит, но не вырывалась. Макс крепко прижимал меня спиной к своей груди и не убирал руку от моего рта. Мне было неприятно, но я не сопротивлялась ему. Он пристально смотрел куда-то, и я, взглянув в том направлении, увидела человека. Он странно, медленно, озираясь по сторонам, шёл, избегая попадать в жёлтые прямоугольники пятен света, и как будто искал кого-то. Он почти приблизился к нам, когда двери разъехались, выпуская на палубу компанию из трёх шумных подвыпивших мужчин. Выходя, они столкнулись со странным человеком. И я смогла разглядеть его лицо. Если бы Макс не зажимал мне рот, я бы выдала нас, но его рука заглушила мой вскрик. Я увидела всего в нескольких метрах того, кто пытался изнасиловать меня, и был довольно грубо остановлен Максом. Нос человека был сломан, и поперёк его белела полоска пластыря.

Мужчины весело рассыпались в многочисленных извинениях, не давая ему пройти. Всё также, не выпуская меня, Макс, пользуясь заминкой, осторожно попятился назад. Когда мы отошли на приличное расстояние, разжал руки, но крепко перехватил меня за запястье и потащил за собой к следующей двери.

Внутри помещения меня обдало теплом и светом. Макс, не останавливаясь, увлёк меня к лестнице. Мы сбежали вниз, хотя находились на седьмом уровне, а каюта наша была на восьмом. Я не о чём не спрашивала, была уверенна, он знает, что делает.

Макс быстрым шагом шёл по коридору. Я не успевала за ним, но он не выпускал мою руку, и мне приходилось бежать. Мимо мелькали двери кают. Обернувшись на секунду, мне показалось, я увидела силуэт человека позади. Макс свернул в боковой проход и, рванув приоткрытую дверь первой попавшейся каюты, втащил меня внутрь и тихонько закрыл дверь. В каюте на нас уставились четыре пары глаз. Четверо молодых парней смотрели скорее с любопытством, чем с удивлением. Макс обвёл их взглядом и приложил палец к губам. Они с пониманием весело закивали. Не знаю, что они подумали, мне было не до этого, потому что за дверью, около которой мы стояли, я отчётливо слышала осторожные шаги. Я перестала дышать, прислушиваясь.

Шаги затихли. Мы постояли ещё какое-то время, и Макс прильнул к глазку, потом аккуратно приоткрыл дверь, выглянул и, кивнув парням, вышел в коридор, потянув меня за собой. Там было пусто. Мы отправились в обратную сторону, туда, откуда пришли, теперь уже вверх по лестнице, на свою палубу.

Макс всё так же крепко держал мою руку в своей, не ослабляя хватку ни на секунду, и это странным образом передавало мне его уверенность и теснило страх. Он был совершенно спокоен. Мы вернулись в каюту, и только там он выпустил, наконец, меня. Я опустилась на койку.

– Быстро сработали, – Макс усмехнулся. – Они знают, что мы на пароме. Но не станут обыскивать все каюты. Будут ждать завтра, на выезде…

Он повернулся ко мне. Я думала лишь о том, что если меня схватят, то пред тем, как попасть обратно к Райдену, я пройду через руки этого мерзкого человека со сломанным носом. Макс видел, что я напугана и уже совершенно серьёзно произнёс:

– Не волнуйся, я не отдам тебя им. Теперь уж точно – нет…

Он вынул ремень и опять собрался связать мне руки. Я умоляюще посмотрела на него:

– Не надо, я ничего не сделаю, и никуда не денусь отсюда, я обещаю…

Но Макс стянул мне запястья, опять прикрутив к ножке стола.

– Мне надо оставить тебя ненадолго, я не могу рисковать, раде тебя же, так что придется потерпеть.

Он снял наволочку с подушки и разорвал её. Один кусок, скомкав, засунул мне в рот, заставив открыть, надавив на нижнюю челюсть, другой примотал сверху, туго затянув концы на затылке. И ушёл, оставив включенным ночник над койкой.

Я несколько раз проваливалась в полусон и возвращалась из него. Макса не было. Уснуть нормально я никак не могла. Мне было очень неудобно, запястья онемели, боль то и дело давала о себе знать, кляп мешал дышать, узел давил и впивался мне в затылок. Время, казалось, остановилось и превратилось в вечность.

Макс появился, когда серость «белой» северной ночи за окном стала немного бледнеть. Он вошёл в каюту, склонился надо мной, осторожно приподнял голову и развязал узел на затылке, вынул кляп. Я жадно вздохнула полной грудью, облизала пересохшие губы. Макс развязал мне руки. Я заметила, что костяшки его пальцев сбиты в кровь. Он протянул мне бутылку с водой, но руки, в которых проходило онемение, тряслись так, что я сама не смогла держать её, и он придержал бутылку, пока я не напилась. Всё это время он внимательно смотрел на меня, а я старалась отвести взгляд. Хрупкое ощущение доверия, которое как мне казалось, возникло, между нами, исчезло, и он понял это, я видела по его глазам, но ничего не сказал.

Макс принёс с собой пакет с едой и заставил меня поесть. Сам к еде не притронулся и только выпил кофе из бумажного стаканчика, пока я без особого желания ковырялась в салате. Светлеющее за окном небо из жемчужного превратилось в нежно – розовое, потом приобрело оттенок голубоватого и начало синеть.

Из второго пакета, Макс достал тёплый шерстяной свитер и замшевые ботинки на толстой подошве, такие, как одевают для пеших походов, и велел мне всё одеть. Всё подошло мне по размеру идеально.

Тем временем паром начал сбавлять скорость, приближаясь к конечному пункту своего пути, к Осло.

Когда мы покинули каюту, в коридоре уже было довольно многолюдно. Макс приобнял меня одной рукой, и мы направились в сторону лифтов, лавируя между, стоявшими в проходах чемоданами, сумками, детьми и даже собаками. Всё время, пока мы шли, потом ждали лифт, я непроизвольно оглядывалась по сторонам, со страхом выискивая в водовороте людских лиц физиономию с пластырем на носу.

В лифте Макс, протолкнул меня в самый дальний угол, сам встал позади, облокотясь спиной о стену, меня прижал к своей груди. Он наклонился и, касаясь губами моего уха, сказал:

– Не волнуйся, этот человек, уже никогда не сойдет с парома.

По моей спине пробежали мурашки, поднялись до затылка, а кончики пальцев на руках на секунду онемели. Я поняла, куда уходил Макс и почему так поступил со мной. Пока он разбирался с человеком со сломанным носом, ему нужна была полная уверенность в том, что я ничего не предприниму в его отсутствие.

Макс так и стоял, прижавшись щекой к моему виску, а я ощущала его ровное дыхание, пока лифт не остановился на нужном нам уровне. Тогда он подтолкнул застывшую меня к выходу.

Паром мы покинули без каких-либо происшествий, выехав в свою очередь через опущенный аппарель и помчались вперёд, следуя маршруту, который Макс задал навигатору, пока мы ожидали выезда. Нас никто не ждал на причале и не преследовал, хотя я видела, что он постоянно кидает взгляд в зеркало заднего вида.

Я не о чём не спрашивала. То, что он шепнул мне на ухо в лифте, не оставляло сомнений об участи того, кто нас выслеживал. Но я никак не могла осознать того, что Макс, человек, который сейчас сидел рядом со мной, положив локоть на дверцу и уверенно управляя автомобилем, совершил убийство, пусть даже для этого имелась веская причина.