Читать книгу Большая книга ужасов – 90 - Мария Некрасова - Страница 6

Учебный корпус изнутри оказался маленьким и предсказуемо скучным. Ребята только заглянули ещё в добрый десяток точно таких же унылых, убитых классов, казавшихся просторными из-за отсутствующих парт. Прошли корпус насквозь и вышли с другого конца в пустой дверной проём. Здесь так же колыхалась нескошенная трава, впереди угрюмыми горами торчали другие корпуса, должно быть, из-за них казалось, что уже темнеет. Ваня задрал голову:

– Кажется, дождь собирается.

Небо действительно заволокло тяжёлыми, почти чёрными тучами. Темнело на глазах, хотя на дворе был белый день.

– А я обещал вернуться домой засветло. – Серёга вытер лицо: первые капельки уже падали. В небе сверкнула молния.

– Бежим, пока не ливануло! – Мышка нырнул в высокую траву и первый ворвался в следующий корпус.

Последней бежала Ленка, и дождь уже лил, когда она нырнула за дверь с кривой табличкой «Бисквитный цех». Она вбежала, хлюпая мокрыми кедами, на пол с неё тут же налилась лужа.

– Ну вот, заболею в школу не пойду.

– А так хотелось! – дразнился Мышка. Он был сухой и очень собой довольный. Ленка подняла с живописного пола какой-то мелкий мусор, запустила в Мышку, но не попала.

Когда-то здесь была жизнь. Огромное помещение, хоть в футбол играй, с огромными окнами и высоким потолком, выглядело странно тёмным, должно быть из-за туч на улице. Наверное, тут были станки, но сейчас от них остались только воспоминания и огромная площадь замусоренного пола. Мелкие бумажки, тряпки, в одной из которых угадывался бывший белый халат, даже цветочные горшки с землёй.

– А бродяги здесь всё-таки есть! – Серёга пнул бывшую засаленную кепку. – Мы ворвались в чужую гардеробную.

Ваня достал телефон и посветил под ноги. Похоже, Серёга прав. Барахло на полу было, в основном, одеждой. Грязные, когда-то белые халаты в ржавых пятнах, но это понятно: работники оставили, странно только, что здесь, а не в раздевалке, например. Куртка, джинсы, шуба, вроде…

Когда в луч телефона попала шуба, Ленка взвизгнула и отпрыгнула назад.

– Ты чего? – Ваня подошел ближе. Настя и Серёга уже доставали телефоны, чтобы тоже подсветить и разглядеть это, Мышка подошел так. Вспыхнуло еще два фонарика. Беспощадный белый свет показал то, что Ваня принял за шубу. Шкура собаки. Целехонькая, с тем, что когда-то было головой, хвостом, лапами, только пустая, будто выеденная изнутри. Она лежала распростёртой на чьих-то джинсах, будто шкура медведя у камина, только без стеклянных глаз, и от этого…

– Уберите! – Ленка стояла шагах в пяти и старательно отворачивалась. – Меня сейчас вырвет.

Все повыключали фонарики: кому охота на это смотреть. Темно стало почти по-настоящему, по-ночному, в окна проникал очень тусклый свет с улицы. На улице ударил гром.

– Бродяги едят собак, – задумчиво сказал Серёга. – Ты не знала?

– Кто тебе сказал, что я хотела это знать?

– Ну это хотя бы не твоя? – спросил Мышка. Ваня молча замахнулся на него телефоном.

– Пойдёмте отсюда, а? – Ленка и правда выглядела неважно. Мокрая, жалкая, трясущаяся то ли от холода, то ли от увиденного. – Сейчас из-за дождя эти, – она кивнула на бывшую собаку, – побегут домой, а тут мы…

– И что они нам сделают?

– Ой, смелый нашёлся! Откуда ты знаешь, сколько их, и что у них в башке, если собак едят! – Настя сперва ляпнула, а потом подумала о пропавших людях. Одно дело – читать страшилки в интернете, а другое – стоять в цеху заброшенной фабрики рядом с выпотрошенной собакой и знать, что тот, кто это сделал, может скоро вернуться. Ленка включила фонарик, посветила на пол и проснулась, как будто раньше не видела:

– Одежда! Вы мне не верили, тут одежда!

– Так! Хватит этих баек из интернета… – Настя сказала, чтобы обстановку разрядить, а сделала хуже.

Ленка забегала лучом по грязным бесхозным тряпкам. Тут и там были странные ржавые пятна, похожие на старую кровь. Луч двигался хаотично, туда-сюда, рука у Ленки подрагивала. А всё равно пятна успевали отпечататься на сетчатке, всё равно успевали попасть в луч, как будто специально лезли на глаза.

– Не сходите с ума, девчонки! На улице дождь. Может, я и смелый, но мне совсем не хочется промокнуть. – Серёга кивнул за окно.

– Давайте хоть отсюда отойдём! – Ленка перешла на шёпот. В этом огромном полутёмном месте казалось, что их могут слышать из любого угла, что кто-то здесь уже может быть, кроме них.

– Взять на заметку: не показывать Ленке дохлых животных. От этого она теряет голос. – Мышка включил фонарик на телефоне и пошёл вперёд, светя под ноги. Остальные молча двинулись за ним, стараясь не наступать на подножный мусор. Бывшую собаку обходили далеко, даже бесстрашный Серёга.

– Всё-таки странное место для бродяг. – Он тоже перешёл на шёпот, наверное, это заразно. – Холодно, и место слишком открытое, вот что. Здесь полно кабинетиков, уютных закутков, может, даже без окон помещение найдётся. А эти – на открытом месте, как на ладони.

– А кого им бояться-то?

– Холода.

В цеху и правда было прохладно. Наверное, дело в дожде, из-за него похолодало. По огромному помещению гулял сквознячок, маленький, ледяной, он будто забивался под кожу. И запах. Продуваемый пустыми окнами цех душил странным запахом железа, пота и карамели, как будто он въелся в стены и никак не может выветриться.

– …И еще рисунков на стенах нет, – закончил Серёга.

– Дались тебе эти рисунки!

– А вот и дались! Любая заброшка – магнит для уличных художников, откуда ещё не прогонят-то! А здесь – ничего. Ни надписи, ни рожицы. Я сперва внимания не обратил, а потом подумал: «Что-то не то». Стал приглядываться специально: нет рисунков. А она сколько стоит, эта заброшка, лет двадцать? Да за это время…

– Значит, нет у нас поблизости художников, вот и всё.

– …А ещё бродяги сдали бы железо на металлолом. – Серёга кивнул на трубы, тут и там пересекающие цех.

– Значит, не дотянулись, или недавно здесь… – Мышка вяло спорил, наверное, для того, чтобы поспорить. Луч его телефона пересекло что-то маленькое. Оно передвигалось по замусоренному полу короткими прыжками, за ним тянулась тонкая ниточка хвоста.

– Крыска! – Мышка сказал это таким умильным голосом, что Ваня хрюкнул. – Видите, здесь всё-таки есть жизнь! Нормальная человеческая заброшка: бродяги, крысы, мусор всякий. И нечего выдумывать.

Огромный неуютный цех уже остался позади. Ребята шли по длинному узкому коридорчику, утыканному дверями. На некоторых даже сохранились таблички.

– Женская раздевалка, – прочёл Мышка на двери. – Всегда мечтал побывать. – Он толкнул дверь и вошёл.

Помещение оказалось неожиданно маленьким, наверное, с комнату обычной городской квартиры. Крошечное окошко под самым потолком не давало никакого света. Но луча Мышкиного фонарика хватало, чтобы осветить всё. Остатки скамеек, крючков на стенах, нелепый цветочный горшок на высоком подоконнике и добрый десяток крыс, поедающих что-то внизу под батареей.

– Фу! – Мышка выключил фонарь, и сразу стало темно. – Идёмте отсюда, конец моим иллюзиям! – на ощупь он стал подталкивать ребят к дверям, но только разбудил любопытство.

– Что там? – Ваня вывернулся из Мышкиного захвата, достал телефон и посветил. Туда, под батарею, которую всякие уважающие себя бродяги срезали бы первым делом. Туда, где копошились крысы. Ваня-то не Мышка, Ваня сразу разглядел, что они ели.

– Я домой. – Ваня пнул очередную тряпку под ногами, и ему на секунду стало легче от этих простых слов. Вот так вот запросто: «Я домой», – и всё. Больше не хотелось путешествовать по этой заброшке. Он нашёл, что искал. Лучше б не находил. Плевать на дождь, при чём тут дождь вообще?

– Ты чего? – Мышка обернулся, светя телефоном в глаза. – Струсил, что ли?

Всё-таки Мышка дурак. Ваня, конечно, мог бы ему объяснить, но слова не лезли. Да и не хотелось, не надо. А то ещё девчонки начнут его жалеть, это унижает. И вообще, не их это дело.

– Не твоё дело. – Он обошёл Мышку, вышел в коридор и пошёл вперёд, должен же быть там какой-то выход.

Все встали, будто нарочно пропуская его, скорее от растерянности: что на него нашло-то?

– Ты что?

– Обиделся, что ли?

– Вань, коридор-то один. Вроде… Погоди, сейчас все дойдём.

Наверное, надо было им объяснить, а то правда глупо как-то. Не хотелось. Навалилась такая апатия, хоть режь его, он не сможет выдавить из себя три слова: «Там моя собака».

А остальные так и стояли, разинув рот, слушая, как удаляются по коридору Ванины шаги под шум дождя.

– Дождь же! Да ты чего?!

Шаги стихли. Несколько секунд ребята молча переглядывались, как будто спрашивая друг друга: что он там, уже выход нашёл, или передумал, или…

Ваня коротко вскрикнул из темноты. Негромко, так, скорее от неожиданности, чем от испуга.

– Ты чего? – Мышка направил на него луч.

Ваня стоял шагах в десяти спиной к ребятам, просто стоял, наверное, вглядываясь во что-то впереди себя.

– Да что там, алё! – Все будто разом ожили. Затопали, подбежали к Ване, включили фонарики на телефонах, хотя Мышкиного хватало, наперебой стали светить: на Ваню, на стену, на грязный пол… Он стоял, уставившись дальше в коридор, в пустое место, если не считать стен, пола и потолка да парочки дверей на пути…

– И как вы объясните своё дурацкое поведение? – Серёга дёрнул его за рукав, и Ваня будто проснулся.

– Я видел его!

Четыре луча фонариков зашарили по стенам и полу. Никому не хотелось встретиться здесь с незнакомцем.

– Кого? Бродягу?

– Этого, с крысами. Он мелькнул и пропал, как тогда… – Все непонимающе уставились на Ваню. Ну да, они ж не знают! Кое-как, сбиваясь, он рассказал ребятам, что видел ночью из окна.

– …и сейчас он был здесь. Вот так вот мимо меня прошёл. – Ваня провёл рукой, пересекая коридор и указав на стену.

– Ну ты даёшь! – Мышка хихикнул и пнул стену ногой. На светлой краске остался грязноватый след. – Призрак прошёл сквозь стену, «Оскара» Ване!

– Я тоже чуть не поверил, – улыбнулся Серёга. – У тебя было такое лицо. – Он вытаращил глаза и распахнул рот. – Прямо оживший Мунк.

– Но я правда видел! И сейчас и тогда… – Они смеялись. Было не обидно, просто…

– Я читала о нём. – Ленка сказала так серьезно, что эти двое тут же умолкли. – Призрак сторожа, не слышали? В общем, когда фабрика ещё работала, но уже еле дышала, был здесь сторож. Злющий был, всех на выходе обыскивал до трусов, да ещё и врезать норовил. Говорят, даже убил кого-то, только не смогли доказать.

– Ты описываешь обычного магазинного охранника. – Мышка плюнул на стену, показывая, что он не верит, и наблюдал, как стекает плевок.

– А когда фабрику закрывали, он объявил голодовку. То ли другой работы не было, то ли так привык здесь, что уходить не хотелось. Заперся в своей каморке и сидел там. «Никуда, – говорил, – не пойду, здесь мое место!»

– И?

– Сам как думаешь? Закрыли фабрику, не могли не закрыть. Взломали дверь в его каморку, вынесли этого вместе с креслом, а он – обратно. Уселся уже в пустой комнате с выбитой дверью, и за своё: «У меня тут голодовка, никуда не пойду». Ну а как из-за одного дурака заставить работать обанкротившуюся фабрику? Никак. Плюнули, закрыли, разошлись.

– А этот?

– Умер. В той же комнате. Пишут, что иногда у территории фабрики видят призрак.

– Так, может, он и не умер вовсе. – Серёга задумчиво пинал чей-то бывший носок. – Так и живёт здесь, крысами питается…

– Фу! Он же сквозь стену прошёл, о чём я вам толкую!

– Ну это ты видел. – Мышка был неожиданно серьезным. – А мы – нет. В то, что здесь кто-то живёт, я верю…

Шум дождя стих внезапно, и, как будто нарочно выбрав момент, впереди в темноте коридора кто-то негромко хмыкнул. Ленка взвизгнула, все разом направили телефоны вглубь коридора. Лучи освещали те же обшарпанные стены, пол, усеянный мусором, далёкий потолок в ржавых разводах, двери. Дальше была темнота, они ни во что не упирались, эти лучи, рассеивались и тонули.

– Пойдёмте-ка обратно, а? – Серёга открыл очередную дверь, наверное, чтобы убедиться, что за ней никто не прячется. – Кто бы он там ни был, я не хочу с ним встречаться.

– Да бомжара это, а ты и уши развесил. – Мышка опять плюнул под ноги. – Сидит, небось, и сам трясется: «Страшные подростки, укусят». Мы не укусим! Мы на экскурсию! – он крикнул это в коридор, громко, аж эхо ответило. Наверное, все разом, прислушались.

– Тихо…

– Говорю ж: боится, вот и не отвечает. Идём, выход должен быть рядом.

– Я домой. – Повторил Ваня. Он развернулся и пошёл обратно. Серёга и девчонки, не сговариваясь, пошли за ним. Никому было неохота связываться с неизвестным в тёмной заброшке. Это только в кино дураки бегут на подозрительный звук, когда надо с воплями бежать в другую сторону.

– Вы куда? Вон же выход! – Мышка пробежал несколько шагов, толкнул невидимую дверь и пропал.

Ленка это заметила, потому что шла, всё время оборачиваясь на Мышку. Было страшновато за этого дурака, которого так и тянет куда не надо. Она крикнула остальным. Все обернулись и зашарили фонариками по стенам.

– И куда он делся?

– На улицу. Похоже, и правда… – В открытую дверь одного из кабинетов влетел маленький камешек, прямо Серёге под ноги.

– Давайте сюда, Фомы неверующие! – Невидимый за высоким окном Мышка кричал с улицы. – «Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт», – сказал муравей, подбегая к рельсам. Рядом выход, ну?

Чувствуя себя полными дураками, ребята побежали обратно. Уже не думалось про загадочного невидимку, который хмыкнул там, в темноте, даже Ленка забыла о призраке. Выход-то вот он, рядом, Мышка-то на улице уже. Серёга толкал все подряд двери, пока не нашёл нужную.

Они выскочили на воздух, в лицо пахнуло прохладным ветерком. Было ещё странно-темно из-за туч, но дождя уже не было. Только мокрая трава по пояс, противно, а всё равно.

– Свобода! Спасибо, Сусанин! – Настя дурашливо завопила и побежала обнимать Мышку. Он стал удирать от неё кругами. Ленка смеялась и фотографировала корпус, совсем не страшный снаружи. Ваня, наверное, в тысячный раз повторил: «Я домой», но услышал его только Серёга. И понял. Он тоже не слепой.

– Собаку нашёл?

Ваня кивнул. Он хотел ещё что-то сказать, но слова застревали. Повернулся и пошёл.