Читать книгу Большая книга ужасов – 90 - Мария Некрасова - Страница 9

Многоэтажки завораживали своими размерами и молчаливой солидностью. Как слон в зоопарке, как Пизанская башня и Москва-сити. На ладошке пусть дуры фотографируют. Ленка надевала отцовский дождевик, волочившийся по земле, укладывалась в грязюку (А где на стройке чистое место найдешь? Там ракурс не тот.) и снимала снизу. Дома получались огромными серыми исполинами, уходящими в небо, нависающими над зрителем.

Мать не одобряла её увлечения: «Что за занятие для девочки»; «Фотографов никто не любит, их все бьют». Что ж, она права. Если бы Ленка снимала людей, может, так бы оно и было. Никому не нравится быть застигнутым врасплох, быть снятым в невыгодном ракурсе, а Ленку тянуло к неожиданным решениям. Она могла торчать на стройплощадке вечно, суя объектив в каждый угол, щёлкая каждую деталь под ворчание матери. Хотя этот переезд она же и придумала: «Павлику нужна своя комната, и воздух нужен, в центре разве детей вырастишь? Есть у меня уже одна жертва урбанизации», – это про Ленку.

Павлик из тех младших братьев, кто пока никак себя не проявляет, кроме ночных воплей, конечно, но это не такая уж и проблема. Ленка ещё сама не решила, как к нему относится. Из-за ночных воплей, например, можно санкционированно прогулять школу: «Я не выспалась, а сегодня контрольная, хочешь, чтобы у меня двойка была?», – а переезд, который тоже, как ни крути, из-за Павлика, увлекал, как всё новое.

Ленка любила приезжать сюда с отцом, пока дом строился. Фоткать эти махины и причудливый строительный мусор, потихоньку убалтывать отца на высокий этаж. Мать хотела второй из-за детской коляски, но разве со второго что увидишь? А ей хотелось увидеть всё, запечатлеть всё, найти нужный ракурс для каждой пылинки. Пока отец ворчал, поскальзываясь на грязюке: «Вообще не продвинулись, не дай бог ещё на год затянут, я с ума сойду», – Ленка носилась (чаще ползала) по стройке и снимала, снимала…

Чтобы вечером вдумчиво разбирать. Ленка усаживалась за компьютер, перекидывала файлы, наливала чай в термокружку (потому что он частенько успевал остыть) и рассматривала на экране фотки своего будущего дома и двора.

Иногда в кадре оказывались люди. Ленку это расстраивало: во‐первых, они там просто были не нужны, а во‐вторых, она не помнила, чтобы они попадали в кадр в момент съёмки, значит, Ленка невнимательная, сама не видела, что снимала, увлекшись; ну или… Если честно, в первый раз она даже испугалась. На том снимке был дом, ещё не достроенный, ещё без крыши, с незастеклёнными окнами, но уже вытянувшийся во всю свою вышину. Рабочих не было и быть не могло, они с отцом старались приезжать в обед, чтобы Ленка могла пофоткать, никому не мешая. А человек в кадре был. Он торчал из пустого оконного проёма на самом верхнем этаже и как будто махал Ленке рукой.

Сперва она просто расстроилась (не заметила, растяпа). С её точки, с земли, человек выглядел муравьём, не мудрено, что она не заметила. Решила убрать в Фотошопе, стала увеличивать снимок, крутила колесо мыши, пока злополучное окно не выросло во весь экран. Получился «портрет» в оконном проёме, как в рамочке. Отлично получились черты лица: резко, нипочём не скажешь, что снимок многократно увеличен. Старик. Глубокий старик, странно, что такие вообще работают на стройке. И форма на нём – другая, не рабочая, а похожа на форму охранника. И ещё сверху – наброшенный белый халат, непонятно зачем и откуда. Он посмотрел со снимка прямо на Ленку и подмигнул ей.

Нет, показалось. Всё-таки показалось, она потом долго убеждала себя, что показалось. А тогда охнула, отпрянула от компьютера, спасибо, что не завопила, а то обязательно бы прибежал кто-нибудь из родителей, что она скажет? Щёлкнула мышкой: «Удалить», «удалить»! Сердце трепыхалось где-то в горле. Хорошо, что фотку можно удалить.

Ленка свернула окно Фотошопа и долго таращилась на рабочий стол. Глупый пейзаж «по умолчанию», который менялся то ли в зависимости от времени суток, то ли просто когда хотел. Она поменяла тему рабочего стола на одну из своих старых фоток, пошла налила чаю вторую кружку, хотя первая так и стояла нетронутой, даже не остывшей. В общем, не сразу заставила себя вернуться к фоткам.

Люди ещё появлялись. Иногда рабочие в ярких жилетках, но чаще этот приметный старик в белом халате. Как будто он специально хотел попасть в кадр, летал от этажа к этажу, от дома к дому, но ведь это же невозможно! Да и Ленка бы заметила… И что, в конце концов, он делал на стройке в этом своём белом халате? Почему-то халат удивлял больше всего. Чего только не попадёт в кадр иногда… Она листала фотки, и загадок только прибавлялось: этот в халате перемещался со скоростью пули. Три снимка подряд трёх разных домов, и на каждом, на разных этажах этот… «Дата создания файла», «Время» – ни минуты между снимками, секунды прошли!

Ленка откинулась на стуле, ошалело уставившись на экран. Старик вёл себя прилично: больше не подмигивал. И всё равно, в лице было что-то странное, пугающее и притягивающее одновременно, не хотелось отводить взгляд. Неужели фантом? Ленка о них только слышала и, конечно, не верила. Все фантомы, призраки, потусторонние сущности, которые ей доводилось видеть на фотках в Интернете, на поверку оказывались капельками дождя, дефектами линз, ерундой, в общем, а не фантомами… Но тут-то целый человек, не пятнышко. То есть… Какой же он человек, люди не перемещаются с такой скоростью! И не подмигивают с экрана ошалевшему фотографу. Неужели ей и правда удалось сфотографировать что-то потустороннее? Чувствуя себя полной дурой, Ленка лезет гуглить «Призраки на фотографиях».

…Уже весной, когда дом наконец-то достроили, Ленка ездила с отцом на новую квартиру, смотреть, как идёт отделка. Отделкой занимался злющий рабочий Билол. Он всё время ворчал о чертовщине и дьяволе, пока Ленка фоткала потрясающий вид с балкона. Ей удалось выпросить достаточно высокий этаж, и это было здорово. Бывший пустырь, бывшая стройплощадка теперь была почти настоящим двором. Ещё грязным, без детской площадки, без единого фонарика, но это и было здорово. Только на мониторе вдруг начали появляться посторонние фотки.

Ленка даже не сразу заметила. Перебирала в очередной раз картиночки: вот двор с балкона, вот двор снизу, вот кусок бетонного забора, как удачно она его поймала, а эта дыра в бетоне, прям апокалипсис. Только надо чуть-чуть обрезать вот здесь, чтобы сместился центр композиции, и тогда… Она провозилась с этим забором несколько минут, пока не дошло: какой забор-то?! Они с отцом не ходили дальше двора и квартиры, а этот забор – он далеко. За двором, за пустырём, он огораживает территорию какой-то убитой заброшки. Ленка, конечно, видела и хотела там побывать, но с балкона не фоткала, тем более, так близко. Может, как-то всё-таки прицелилась, приблизила, сама того не помня… Ленка пролистала снимки. Заброшка красного кирпича была везде. Близко, очень близко, фотограф точно стоял за самим забором и даже, кажется, в глубине территории (был снимок, где фотограф стоит между двумя корпусами красного кирпича).

Сперва не поверила: побежала к отцу. Тот у виска покрутил: «Не брал я твой фотоаппарат, ещё чего!» Ленка уже догадывалась, кто взял. Ну или кто эти фотки туда поместил. Почему-то о нём думалось уже без всякого страха: эффект экрана или как это там называется? Когда фотограф суёт объектив чуть ли не в пасть хищнику и не чувствует опасности: он-то хищника видит через объектив, как будто тот не живой, не настоящий, а просто картиночка на экране… То, что такие фотосессии кончаются плохо, Ленка, конечно, тоже знала. Но тогда об этом не думалось. Тогда думалось: «Что такого интересного он хочет ей показать, этот, в халате? Недаром же на фотках была та заброшка?»