Читать книгу Там где всегда ветер… Роман об отрочестве. Вторая редакция - Мария Романушко - Страница 18

Стояла осень шестидесятого года, сухая, тёплая, всё постепенно желтело – травы в степи, листочки на посаженых деревьях, и я тоже…

Когда утром, расчёсываясь и заплетая косы, я смотрела на себя в зеркало, мне было неприятно: жёлтое, как лимон, длинноносое лицо с синими тенями под глазами. Бр-р-р!.. Ну, и уродина. Бабушка называет меня в шутку Буратино.

В кого ж я такая уродилась?.. Мама – красавица, золотистые волосы, зелёные глаза. Белые зубы, когда смеётся, сверкают, как у Любови Орловой из кинофильма «Цирк», но сама Орлова и в сравненье не идёт с моей мамой. Маме надо быть не инженером, а артисткой, она бы всех затмила!

И папа Серёжа красивый – как сказочный принц: синие глаза, каштановые волосы над светлым лбом, белый полотняный костюм… я помню… помню, какой красивый мой папа…

Федор, в общем-то, тоже симпатичный: высокий, широкоплечий, стремительный. Голубоглазая, белокурая Маришка – самая очаровательная девочка на свете. Она похожа на своего отца – на Фёдора. Да и бабушка у нас интересная женщина.

И только я… по пословице: в семье не без урода.

* * *

В школе. Учительница спрашивает меня с тревогой:

– Лена, почему ты такая жёлтая?

Я пожимаю плечами: откуда мне знать, почему я жёлтая?

– А мама разве не замечает, что ты жёлтая? – недоумевает учительница.

Я пожимаю плечами: нет, не замечает.

– Странно, – говорит учительница. – Очень странно…

* * *

…Вечер. Маришка уже спит. Фёдор на работе. Бабушка в Днепре. Няня, которая приходит к Маришке, когда бабушка в Днепре, уже ушла к себе на хутор. Мы с мамой стираем на кухне бельё. Я, как всегда, кручу валики стиральной машины, отжимая простыни и пододеяльники. Мне нравится это занятие, я ни с кем не хочу его делить. Но почему-то сегодня мне тяжело, ноги ватные, перед глазами плавают красные круги…

Потом мама закладывает в машину новую порцию белья, и пока оно вертится в центрифуге, я ухожу в комнату и сажусь на кровать передохнуть.

Здесь, в комнате, потише и прохладнее. Я сижу, смотрю на свои руки, которые лежат на коленях и дрожат. Я пытаюсь унять дрожь – и не могу… Руки как будто чужие, они не слушаются меня. Страшная усталость во всём теле. Тупо, как-то отстранённо смотрю на свои руки и спокойно, равнодушно думаю: «Вот так люди и умирают…»

* * *

…Очнулась от сильной тряски. Открываю глаза и ничего не могу понять. Ночь, я лежу на заднем сидении машины, машина несётся, как сумасшедшая… «Где я?» – «Лена, ты сильно заболела, – слышу мамин голос, – мы везём тебя в Днепропетровск». Она сидит в углу сидения, у неё на руках спит Маришка. На переднем сидении – рядом с шофёром – Фёдор, а машина – это его служебный «козлик», она очень быстро едет и очень сильно прыгает, эти прыжки (так вот почему её прозвали козликом!) больно отдаются во всём теле.

Я с трудом принимаю сидячее положение и смотрю на дорогу, которая озарена красными и жёлтыми огнями, а вокруг – черно, черно, степь… И в небе черно, черно… Только эти живые светлячки на шоссе… красиво!.. Мы обгоняем одну машину, другую… Я давно не ездила на машине… Давно это было, в Оренбурге… мне пять лет… мы с бабушкой выходим из поезда, и нас встречают мама и папа Серёжа… и мы едем до нашего дома на такси… И был май, и непролазная грязь… и мама вынесла бабушке из дома резиновые сапоги, а меня отец от такси до дома нёс на руках… первый раз в жизни…

Как зачарованная, смотрю на мелькание жёлтых и красных светлячков, жёлтых и красных, красных, красных, красных… и опять теряю сознание…

* * *

Днепропетровск, Философская улица, дом моего детства. Перепуганная бабушка. Уже утро. Я не помню, как мы доехали, и что было вечером, точнее – ночью. Я то ли спала, то ли была в беспамятстве.

Вызванный утром на дом районный врач, помнящая меня ещё с пелёнок, поставила диагноз: «Желтуха, тяжёлая форма». И выписала направление в больницу.

Но мама не хотела отдавать меня в больницу, ведь это означало, что меня нужно оставить в Днепропетровске одну, и неизвестно на сколько времени. До Вольногорска – три часа электричкой, среди недели ребёнка не навестишь, только в выходной. На это мама пойти никак не могла.

И вот, в ожидании «скорой», мама спрятала меня в шифоньере, между одеждой. А врачам, когда приехала «скорая», мама сказала, что меня уже увезла другая «скорая». Врачи очень сильно удивились.

«А Ена в цифаене! А Ена в цифаене!» – весело тараторила Маришка, хлопая в ладоши. «Что ребёнок такое говорит?» – настороженно прислушалась врач «скорой». «Так, болтает что-то своё», – сказала мама.

А я внутри шифоньера давилась от смеха…

Врачи, наконец, ушли. Да и где возьмёшь больную, если её в семиметровой комнате нет?..

А мы в тот же день вернулись домой, в Вольногорск. Опять на «козлике» Фёдора.

* * *

Меня поселили одну в большой комнате. Отгородив кровать ширмой, сделанной из двух широких простыней. Не знаю, что сказала местному доктору моя мама о моём диагнозе, и как доктор решилась меня лечить от столь тяжёлой болезни в домашних условиях. Но о больнице речи больше не шло.

Впереди было два месяца лежания в этом углу…