Читать книгу Пройди свой путь. Часть 1. Пророчество сбудется - Мария Зубарева - Страница 9

Дождь пузырился на земляной дороге. Колеса стали увязать в образовавшихся лужах. Люди в повозке стали переговариваться еще громче и даже рядом сидящая женщина вступила в разговор. Странные слова то звучали как песня, то кашляли, то совсем сплывались в нечеловеческие звуки.

– Мне страшно, я хочу домой.

Дома тепло и можно рисовать в раскраске. Водить мокрой кисточкой по цветам и смотреть, как появляются разноцветные краски.

– Почему страшно? Посмотри – мы не боимся. Хочешь так же как мы, не бояться ничего? – поинтересовалась женщина, пересаживаясь вглубь повозки.

Над повозкой мужчина натянул купол как у палатки. Я видела такие, когда мы выезжали летом семьей на пресное озеро. В них можно спать ночью. Только эта была не зеленого цвета, а из разных кусочков цветной ткани.

В середине палатки уже сидели люди. Одна из женщин отодвинулась, чтобы я поместилась. Другая накрыла меня пахнущим шерстью тонким одеялом. Моя спутница налила мне в кружку без ручки чай. Он был сладковатым и пах ягодами.

Я начала разглядывать людей. У них была кожа того смуглого оттенка и темные волосы. На одной из женщин с очень приятным лицом был ярко красный платок со звенящими бусинами. Наверное, это она тогда сидела на базаре у стены. Женщина также внезапно повернулась ко мне и бусины снова зазвенели.

– Мой бантик улетел! – выпалила я от неожиданности.

Мне было немного стыдно, что я так пристально рассматривала ее платок.

Женщина снова улыбнулась и, стянув платок с головы, протянула его мне: «Бери».

– Нет, не надо! – я испуганно замотала головой, испугавшись неожиданного движения.

– Почему? Разве он некрасивый? – поинтересовалась моя спутница.

– Красивый, но мне не надо, – сказала я утвердительно, больше для себя, чем для других.

– Так почему?

– Мне говорили, что нельзя брать ничего у чужих людей, которых я не знаю, – «ох, и достанется же мне от мамы теперь, а если еще и платок увидит…»

– Я Ратори, – начала моя спутница.– Зови меня Ратори. Гюли не просит взять платок, она дарит его тебе. От подарка цыганки не отказываются.

Она взяла платок из рук Гюли, та слегка рассмеялась. Быстрыми движениями платок был аккуратно повязан мне на голове.

– Теперь ты Мохана.

Гюли проговорила странные слова другим женщинам и те одобряюще закивали. Ратори мягко улыбнулась.

– Красиво, – она прижала меня к себе и стало теплее.

Повозка покачивалась, дождь барабанил поверху и стенам купола. Слышно было как фыркает лошадь.

Раскат грома временами заглушал звуки людей. Они продолжали говорить на другом языке, мне было непонятно. «Почему они не могут говорить со мной как Ратори? Потому что не ходили в школу? Мне теперь тоже не нужно, поэтому очень скоро я начну их понимать».

Незаметно сон накатился на меня и увел за собой в раскраску, где я притрагивалась к предметам и они начинали менять цвет.

Повозка стояла на месте. В ней никого кроме меня. Я уже проснулась и выглянула за борт. Неподалеку наша лошадь со спутанными ногами пощипывала низенькую траву. Она обмахивала себя хвостом и дергала головой вверх вниз, раздувая ноздри. С другой стороны стояли несколько таких же повозок. За ними слышались голоса людей. Я спустилась с повозки и направилась в их сторону.

Я проходила мимо других повозок, когда кто-то потянул меня за подол юбки. Прозвучал знакомый резкий звук. В клетках сидели гуси. Тот, который меня напугал, не мог дотянуться до травы. Я нарвала травы и насыпала в его клетку. Другие гуси сами щипали. За ними стояли клетки побольше с курами.

Из-за края телеги вышел огромный черный пес. Он негромко зарычал и начал осторожно приближаться на согнутых ногах. Не двигаться! Его глаза были неподвижны. Он слегка обнажил зубы. Подойдя еще ближе, он замер на месте и начал принюхиваться. Снова стал приближаться, но уже выпрямившись. Ткнулся своим блестящим носом в мой красный платок. Его дыхание изменилось, он облизнулся. Затем он неуклюже улегся рядом с клетками и начал водить зубастой мордой по своим лапам. Можно идти дальше.

У другого угла телеги стояла женщина, которую я еще ни разу не видела. Она начала раздраженно говорить и махать руками в мою сторону.

– Где Ратори? – обратилась я к ней.

Ответ был длинный, но кроме имени Ратори я ничего не поняла. Женщина развернулась и пошла туда, откуда доносился разговор остальных людей. Я последовала за ней.

Дальше от повозок сидели женщины и возле них играли маленькие дети. Совсем маленький кудрявый мальчик остановился, указал пальцев в мою сторону: «Мо». Женщина в зеленом платке погладила его по голове и подтолкнула к другим детям. Она обменялась с моей проводницей словами и проводила нас глазами, пока мы шли мимо резвящихся детей.

Мы поравнялись с толпой мужчин, они расступились. Тот босой цыган был среди них. Он стоял, опять высоко скрестив руки на груди, и подмигнул мне, когда мы проходили мимо. В этот раз у него были высокие блестящие черные сапоги. как у дяди Леши.

У костра сидела Ратори и пара молодых девушек. Они резали овощи и потрошили одного из гусей. «Интересно, он успел сегодня пощипать травку?». Рядом с ними лежали собаки: рыжая, черная, какая-то пегая и серая как волк. Когда меня подвели к Ратори, та взмахнула рукой на собак. Они нехотя поднялись и отошли подальше, где снова залегли.

– Вот куда ушел Банку! – воскликнула она, обернувшись ко мне.– Я думала, ты еще спишь.

Одна из девушек погладила меня по руке и распустившимся после сна русым волосам, – Им нравится белая кожа и твои светлые волосы, – проговорила Ратори, вернувшись к занятию с гусем.

– Я кормила гусей, а ко мне подошел черный пес, – пожаловалась я ей.

Ничто не проходит бесследно, испуг от рычавшего пса все еще внутри. Мишка со двора говорил, что нельзя убегать от домашней собаки. У нее может проснуться «инстинкт» и она начнет нападать. Тем более собака бежит быстрее человека, и тем более – быстрее ребенка.

– Ты знаешь гусей? Они есть в городе? – спросила она меня, чтобы отвлечь от обиды на собаку.

Ратори была непривычно беспокойной. Я, немножко успокоившись от испуга, ответила:

– Не в городе. В деревне. Дедушка держит кур, уток гусей и смешных индоуток.

Этим летом меня собирались сразу после школы отвезти в гости в деревню. Уже с прошлого лета я гостила у бабушки с дедушкой одна и все дни проводила во дворе.

Утро в деревне начиналось с шипящих блинов и топленого масла. После этого можно бегать во дворе, потому что он огорожен и там только «свои». Из серого сарая доносится хрюканье. Самих свиней плохо видно через решетку. Они большие и часто трутся о дверцу. Дедушка говорит, что они «чешутся». Когда их выпускают из клеток гулять, я не хожу во двор. Свиньи быстро бегают и роют землю своими пятаками. Совсем неприятно смотреть, когда они что-то находят и громко чавкают.

Другое дело, когда выпускают белых гусей. Они, всей стаей, расправив крылья и задрав головы, поспешно проходят через двор за ворота. Их красно-рыжие лапки, которыми они быстро перебирают по земле, забавно смотрятся на фоне их белоснежных туловищ. С гоготаньем гуси бегут, подлетая, к пруду у дороги и там проводят весь день. Когда они возвращаются обратно во двор, то из большого ящика, амбара, им насыпают зерно и отруби в кормушки, стоящие на земле.

Еще мы с дедом ходим в сарай, посмотреть: нет ли новых яиц в гнездах? Складываем их к нему в шапку и относим в комнату за кухней, где хранится мука и много банок. Бабушка хвалит нас за это.

– Мама будет ругаться, когда я вернусь, – сказала я, присаживаясь возле Ратори.

Мне протянули чашку с едой. За то время пока я вспоминала про гусей, уже сняли еду с костра и созвали всех на обед.

– Мама будет радоваться, когда ты вернешься, – загадочно проговорила на распев Ратори.– Но это будет не сегодня.

Мужчины закончили обедать и ушли в поле за лошадьми. Было видно вдалеке как некоторые лошади, прихрамывая от спутанных ног, пытались отойти дальше от людей. Затем их успокаивали и возвращали обратно. Начали запрягать телеги. Женщины сворачивали одеяла, расстеленные на траве, и ловили веселившихся детей. Все сгружали в повозки с натянутыми куполами. Старый цыган вылил из кастрюли воду на огонь и растоптал его сапогом. Только убедившись, что нет красных огоньков, он направился обратно к табору.

Повозки тронулись. В этот раз было веселее ехать. За повозками ехали верхом несколько мужчин. В последней слышались голоса птиц.

Гюли в этот раз ехала с другими. За ней семенил по дороге черный Банку. Когда лошади начали шаг чуть быстрее, Банку запрыгнул на телегу и улегся у ног Гюли. Вот зачем он нюхал платок, он пах его хозяйкой. Хороший подарок.