Читать книгу Мальвинские / Фолклендские острова между историей и правом - Марсело Г. Коэн - Страница 22

В британском очерке имеется ссылка на переговоры о заключении Амьенского мирного договора 1801–1802 годов между Францией и ее союзниками с одной стороны и Великобританией с другой[126]. В очерке упоминается адресованный Наполеону запрос Бугенвиля, французского представителя на переговорах, о включении французских притязаний в отношении Фолклендских/Мальвинских островов в перечень обсуждаемых вопросов. Один британский блогер зашел еще дальше, заявив, что в Амьене Франция признала якобы имеющийся у Великобритании суверенитет на Фолклендские/Мальвинские острова, когда запросила разрешение британцев на создание поселения, и что отказ удовлетворить это требование был суверенным действием британского правительства. Все это не соответствует действительности.

Обстоятельства произошедшего таковы: Луи-Антуан де Бугенвиль никогда не оправился от провала предпринятой им экспедиции и от необходимости передачи поселения Испании, несмотря на то, что передача состоялась законным образом и была ратифицирована его монархом. Он жаловался на то, что испанцы использовали Фолклендские/Мальвинские острова в качестве «тюрьмы», вместо того чтобы последовать его плану колонизации. Он даже говорил о плане по отправке тридцати тысяч поселенцев на острова. Когда Наполеон Бонапарт пришел к власти, французский мореплаватель вернулся к своей старой идее, и 19 марта 1801 года он направил «Mémoire du général Bougainville sur un projet d’établissement dans l’ile Malouine»[127], где он расхваливал преимущества создания поселения на Фолклендских/Мальвинских островах[128]. Бугенвиль описал их как неприступные, как ворота в «большой океан» и Ост-Индию. Он полагал, что острова важны для целей рыболовства, учитывая, что Терранова (Ньюфаундленд) и Канада принадлежат британцам, а также отмечал, что острова располагаются в 500 милях от других поселений европейских держав. Бугенвиль также заявил, что права, о которых заявляет Испания, существуют только в воображении испанцев и что Франция могла бы принять меры по реализации «своего священного права первого оккупанта». Бугенвиль полагал, что настал момент для того, чтобы потребовать у Испании отказа от ее прав в пользу Франции, и что Англия поддержит такой шаг[129].

Как определенно следует из докладной записки, Бугенвиль считал, что острова принадлежат Испании, а не Великобритании. Со всей очевидностью он сожалел о том, что в свое время французский монарх признал суверенитет Испании над островами из-за того, что они находились в регионе, который считался принадлежащим Испании, – факт, который, по словам Бугенвиля, существует лишь «в воображении». Это заявление противоречит его собственным действиям: Бугенвиль сам передал основанное им поселение на Фолклендских/ Мальвинских островах испанским властям. Позицию, которую он занял в 1801 году, можно воспринимать как желание вновь колонизировать острова. Французский мореплаватель не считал, что Фолклендские/Мальвинские острова принадлежат британцам, что объясняет, почему он непосредственно выделил Ньюфаундленд и Канаду, назвав их британскими владениями.

Аналогичным образом слова Бугенвиля о том, что испанское поселение расположено в 500 милях от мест присутствия любых других европейских держав, явно свидетельствует о его осведомленности об оставлении и разрушении Порт-Эгмонта и об отсутствии каких-либо британских поселений на островах. Наконец, Бугенвиль совершенно определенно указывает, что Испания как государство должна отказаться от своих прав, и это доказывает, что он знал, что испанская корона была единственной державой, осуществлявшей в полной мере суверенные права в отношении архипелага. Бугенвиль лишь только полагал, что Великобритания должна согласиться с передачей прав Франции в контексте мирного соглашения, которое обсуждалось европейскими державами в то время, принимая во внимание, что Великобритания была в полном смысле слова морской державой, а также зная, что в этих морях британские (как и американские) рыбаки охотились на китов.

Однако 21 марта 1801 года, спустя несколько дней после подготовки Бугенвилем меморандума, Испания и Франция подписали Аранхуэсский договор, по которому испанская корона, среди прочего, уступила Французской Республике Луизиану. Бугенвиль обратился со своим запросом слишком поздно.

Начиная с апреля того года, между Францией и Великобританией велись переговоры относительно предварительных условий ввиду дальнейшего подписания Амьенского мирного договора. Французский министр иностранных дел Шарль Морис де Талейран нашел возможность поднять вопрос о рыболовстве. Он не был удовлетворен тем, как велся этот промысел, и, в частности, как он велся на острове Ньюфаундленд с учетом положений договора 1783 года, заключенного между Англией и Францией. По этой причине он приказал Луи-Гийому Отто, французскому представителю в Лондоне, поднять этот вопрос в ходе переговоров.

7 сентября 1801 года состоялась встреча сторон, где вышеупомянутый вопрос был поднят. Британский министр лорд Хауксбери заявил, что обсуждение соответствующих положений займет слишком много времени и что он не видит затруднений с тем, чтобы адресовать эти «исключительно торговые» вопросы в отдельном договоре в будущем[130]. Он со всей определенностью считал договор 1783 года достаточным для целей регулирования вопросов рыболовства, поскольку рыбаки обоих государств не обращались ни с какими жалобами. Этот ответ не устраивал французского представителя, что стало причиной переноса обсуждения на более позднюю дату. Узнав об этом, Талейран направил Отто ноту, содержание которой, как Отто был проинформирован, отражало «в полной мере настроения французского правительства»[131]. В ноте не упоминались вопросы рыболовства, и тем более ничего не было сказано о Фолклендских/Мальвинских островах.

Предварительные условия были подписаны в Лондоне 1 октября 1801 года. Вопросы рыболовства упоминались в статье 13, где утверждался status quo ante bellum[132], то есть сохранялось положение, договоренность о котором была достигнута в договоре 1783 года, как и предлагалось британским представителем в ходе переговоров. Суверенитет над Фолклендскими/Мальвинскими островами вообще не обсуждался в рамках переговоров.

Британские блогеры утверждают, что в ходе этих переговоров французское правительство впервые выступило с притязаниями на Фолклендские/Мальвинские острова. Это утверждение не подтверждается ни официальными французскими документами[133], ни перепиской Наполеона Бонапарта[134], ни французскими парламентскими архивами[135], в которых не содержится никаких упоминаний Фолклендских/Мальвинских островов.

В ноябре 1801 года на основе достигнутого предварительного соглашения начались переговоры, преследовавшие цель окончательного мирного урегулирования с участием всех затронутых держав. Испанские представители прибыли поздно, и французы решили их не дожидаться, а приступить к переговорам с британцами, в том числе по вопросам, которые непосредственно затрагивали испанские интересы. С учетом меморандума Бугенвиля Талейран решил подойти к вопросу о рыболовстве с другой стороны. Зная, что большое число английских рыболовов охотятся на китов в Южном море, которое приносило гораздо более богатый улов, нежели чем «Северный океан», Талейран проинструктировал Жозефа Бонапарта, который отвечал за переговоры об окончательном мирном договоре, изменить статью 13 предварительного соглашения, предложив отдать Сен-Пьер и Микелон, а также уступить права Франции по договору 1783 года в обмен на суверенитет над побережьем Ньюфаундленда и близлежащими островами.

Жозеф Бонапарт также должен был настаивать на свободе китобойного промысла в северных морях, в Гренландии, Исландии, в морях, омывающих Германию, и в районе банки Доггер и достичь соглашения об основании французского поселения для целей ведения китобойного промысла на Фолклендских/Мальвинских островах[136].

Эти требования были включены во встречное предложение, которое Ж. Бонапарт передал британскому представителю лорду Корнуоллису в декабре 1801 года. Корнуоллис направил его Хауксбери, который 1 января 1802 года ответил, что Фолклендские/Мальвинские острова и рыболовство уже обсуждались в ходе предварительных переговоров, и поэтому эти вопросы не могут быть вновь подняты при заключении окончательного договора[137].

В ходе предварительных переговоров вопрос суверенитета над Фолклендскими/Мальвинскими островами никогда не поднимался, и поэтому никогда не становился предметом обсуждения.

В ходе встречи 19 января 1802 года Ж. Бонапарт вновь настаивал на обмене суверенитета над Сен-Пьером и Микелоном на суверенитет над Ньюфаундлендом, требовал права основать поселение для целей рыболовства на Фолклендских/Мальвинских островах (это был единственный раз, когда острова упоминались в официальной французской документации), а также нейтралитета рыболовного промысла в военное время. И вновь вопрос суверенитета над Фолклендскими/Мальвинскими островами не был поднят. Корнуоллис дал ответ, следуя указаниям Хауксбери: эти вопросы уже обсуждались в ходе предварительных переговоров[138]. Таким образом, обе стороны считали эти вопросы единым целым и поднимали их, чтобы достичь одной только цели – прав на рыболовный промысел.

Вышеизложенное позволяет предположить, что Франция никогда не считала Британию сувереном на Фолклендских/ Мальвинских островах. Франция просто пыталась воспользоваться ситуацией переговоров, в которых Испания также должна была участвовать, чтобы добиться права на основание французского поселения на Фолклендских/Мальвинских островах для целей ведения китобойного промысла и рыболовства.

Ни на одном из этапов Великобритания не попыталась защитить свой предполагаемый суверенитет над Фолклендскими/ Мальвинскими островами. Если Великобритания считала себя сувереном на островах, Амьенский мир предоставлял новую возможность заявить о суверенитете (или, по крайней мере, использовать аргумент в переговорах, с тем чтобы «поторговать» территорией, как Британия это делала в отношении других районов земного шара). Как и десяток лет назад, когда велись переговоры в отношении Конвенции Сан-Лоренцо, или Конвенции о заливе Нутка, Великобритания совершенно ничего не предприняла. В остальном переговоры между Францией и Великобританией по вопросам рыболовства и китобойного промысла проводились за спиной действительного суверена – Испании. Испанская корона не подписывала предварительные положения, граф Азара прибыл для подписания окончательного договора в феврале 1802 года, через месяц после последнего обращения Франции. Материалы переговоров не были опубликованы среди официальной французской документации, а равно французский парламент не был проинформирован об их содержании. Эффективное присутствие Испании на Фолклендских/Мальвинских островах и осуществление Испанией суверенных прав в 1801–1802 годах демонстрируют, что толкование, предложенное авторами очерка и блогерами, нельзя принимать всерьез.