Читать книгу Политический человек. Социальные основания политики - Мартин Липсет - Страница 22
Часть I
Условия демократического строя
Глава 4
Авторитаризм рабочего класса[131]
Социальная ситуация низших классов
ОглавлениеЦелый ряд разнообразных элементов вносят свой вклад в авторитарные предрасположенности у лиц, принадлежащих к низшему классу. Низкий уровень образования, слабое участие в политических или добровольных организациях любого типа, малый объем чтения, профессия, которая способствует изоляции, экономическая незащищенность и авторитарные семейные модели – вот некоторые из самых важных таких элементов. Они взаимосвязаны, но ни в коем случае не идентичны.
Существуют убедительные и непротиворечивые свидетельства того, что степень формального образования, сама по себе сильно коррелирующая с социальным и экономическим статусом, вдобавок еще и чрезвычайно коррелирует с недемократическими установками. Это отчетливо демонстрируют данные, извлеченные из исследования американского социолога Сэмюэля Стоуффера об установках по отношению к гражданским свободам в Америке, а также из опроса Научно-исследовательского института ЮНЕСКО о мнениях немцев по поводу многопартийной системы (табл. III и IV).
Эти таблицы показывают, что, хотя более высокий профессиональный статус в рамках каждого образовательного уровня, похоже, способствует большей терпимости, увеличение толерантности, связанное с более высоким образовательным уровнем, значительнее, нежели то, что связано с более высоким профессиональным уровнем, если другие факторы остаются постоянными[165]. Недостаточное образование и низкое должностное или профессиональное положение, конечно же, тесно связаны между собой, и оба эти фактора образуют часть комплекса, приводящего к низкому статусу, который, в свою очередь, связан с недостатком или даже полным отсутствием толерантности[166].
Группы лиц с низким статусом, кроме всего, менее склонны участвовать в формальных организациях, они регулярно читают меньше журналов и книг, обладают меньшим объемом информации о всевозможных публичных делах, реже голосуют и вообще
Таблица III
Зависимость между профессией, образованием и политической толерантностью в США, 1955 г.#
Процентная доля в двух категориях «наиболее толерантных», %
Профессия
# Рассчитано на основании перфокарт, любезно предоставленных Сэмюэлем Стоуффером из материалов его исследования, Samuel A. Stouffer, Communism, Conformity and Civil Liberties (New York: Doubleday & Co., Inc., 1955).
проявляют меньше интереса к политической жизни[167]. Доступные нам свидетельства со всей очевидностью говорят о том, что каждый из этих атрибутов связан с установками по отношению к демократии. Анализ германских данных, проведенный ЮНЕСКО в 1953 г., выявил, что на каждом профессиональном уровне лица, принадлежащие к добровольным ассоциациям, с большей вероятностью отдавали предпочтение многопартийной системе, чем однопартийной[168]. Результаты, полученные в Америке, также указывают, что сторонники авторитаризма «присоединяются или примыкают к намного меньшему количеству групп в своих сообществах» по сравнению с теми, кому авторитаризм чужд[169]. Кроме того, было обнаружено, что лица, которые плохо информированы по общественной проблематике, с большей вероятностью будут одновременно и более либеральными в экономических вопросах, и менее либеральными в неэкономических[170]. Как лица, не участвующие в голосованиях, так и те, кто меньше интересуется политическими делами, проявляют намного больше крайней нетерпимости и ксенофобских настроений, чем люди, которые голосуют и питают интерес к политической проблематике[171].
Таблица IV
Зависимость между профессией, образованием и поддержкой демократической партийной системы в Германии, 1953 г.#
Доля лиц, отдающих предпочтение существованию нескольких партий, %
Образовательный уровень
# Тот же источник, что и для табл. I на с. 122.
Согласно исследованию двух американских социальных психологов, Герберта Хаймена и Пола Шитсли, в состав «закоренелого ядра» тех, кого можно назвать «хроническими невеждами», входит непропорционально большая доля малограмотных людей из числа низших социально-экономических групп. Указанные лица не только абсолютно не информированы, но и «до них гораздо труднее достучаться, причем независимо от того, каков уровень или природа сообщаемой им информации». В этом еще одна причина сложного характера зависимости между образованием, либерализмом и социальным статусом. Неэкономический либерализм – это не просто следствие полученного образования и усвоенной информации; он также является – по крайней мере частично – базовой установкой, появлению которой активно препятствует социальная ситуация людей более низкого статуса[172]. Как указала американский психиатр Женевьева Напфер в своей многое раскрывающей статье «Портрет неудачника», «относительная экономическая бедность – это психологическая бедность: привычка к покорности, минимальный доступ к источникам информации, сильная ограниченность вербального общения, – которые… как представляется, порождают у индивида отсутствие уверенности в себе, а это еще более увеличивает нежелание лица с низким статусом участвовать во многих стадиях нашей культуры, которая в преобладающей степени представляет собой культуру среднего класса…»[173].
Названные характеристики отражают также, в какой мере низшие слои изолированы от действий, разногласий и организаций демократического общества, т. е. отражают изоляцию, препятствующую этим слоям в приобретении сколько-нибудь полного представления о хитроумности и сложности политической структуры общества, которая как раз и делает нормы толерантности чем-то понятным и необходимым.
В этой связи поучительно еще раз проанализировать в качестве экстремальных случаев те профессии, которые сильнее всего изолированы – в каждом смысле этого слова – от контактов с внешним миром, лежащим за пределами их собственной группы. В большинстве стран работники физического труда, занятые в тех «изолированных профессиях», которые требуют от них проживать в городах или зонах, где имеется практически всего одна отрасль промышленности, – шахтеры, работники, так или иначе связанные с морским транспортом, рабочие лесного хозяйства, рыбаки или стригальщики овец, – демонстрируют высокие уровни поддержки коммунистических взглядов[174].
Аналогично, как показывают все опросы общественного мнения, сельскому населению, т. е. и самостоятельным фермерам, и сельскохозяйственным рабочим, тенденция выступать против гражданских свобод и многопартийных систем присуща в большей мере, чем любой другой профессиональной группе. Обзорные исследования по результатам выборов указывают, что владельцы ферм принадлежат к числу самых верных и энергичных сторонников фашистских партий, в то время как во многих странах, в частности в Италии, Франции и Индии, сельскохозяйственные рабочие, бедные фермеры и испольщики либо издольщики поддерживали коммунистов даже сильнее, чем остальные работники физического труда[175].
Те же самые социальные условия ассоциируются и с авторитаризмом среднего класса. В числе профессиональных групп, которые проявили наибольшую склонность к поддержке фашистской и других экстремистских идеологий среднего класса, были помимо фермеров и крестьян мелкие бизнесмены из небольших провинциальных общин – иными словами, все это группы, которые тоже изолированы от «космополитической» культуры, а по уровню образовательных достижений находятся намного ниже любой другой группы, отличной от работников физического труда[176].
Вторым и не менее важным фактором, предрасполагающим низшие классы к авторитаризму, является относительная нехватка у их представителей чувства экономической и психологической безопасности. Чем ниже кто-либо опускается по социально-экономической лестнице, тем большую экономическую неуверенность он там обнаруживает. Для работников умственного труда и служащих (белых воротничков), в том числе даже для тех из них, кому платят не больше, чем квалифицированным рабочим, занятым ручным трудом, вероятность того, что они будут страдать от напряженностей, создаваемых страхом потерять доход, заметно ниже. Исследования еще одной нестабильности, брачно-матримониальной, указывают, что она тоже связана с более низкими доходами и с ненадежностью того дохода, который у кого-либо существует в данный момент. Такая ненадежность, конечно же, обязательно повлияет на политические взгляды конкретного человека и на его установки[177]. Состояние высокой внутренней напряженности требует немедленной разрядки, и она часто находит свое выражение во вспышках враждебности против некоего козла отпущения, а также в поисках краткосрочного решения, которое многим видится в поддержке экстремистских группировок. Одно из исследований указывает, что безработные менее толерантны к меньшинствам, чем те, у кого есть работа, и что нетрудоустроенные «лишние» люди с большей вероятностью становятся коммунистами, если принадлежат к рабочим, или же фашистами, если принадлежат к среднему классу. Те отрасли промышленности, где велика доля коммунистов, характеризуются, помимо всего, высокой экономической нестабильностью.
Ненадежность существования низших классов, отсутствие у них ощущения безопасности и те напряженности, которые проистекают из общей экономической нестабильности, подкрепляются у представителей этих классов специфическими моделями семейной жизни. В повседневной жизни тех, кто принадлежит к низшим классам, будь то дети или взрослые, присутствует много фрустрации и прямой агрессии. В исчерпывающем обзоре выполненных за последние двадцать пять лет многочисленных исследований, которые посвящены моделям воспитания детей в США, сообщается, что их «наиболее впечатляющим и бесспорным результатом» является «более частое использование телесных наказаний теми из родителей, кто принадлежит к рабочему классу. Напротив, средний класс [в сложных ситуациях] прибегает к аргументированным объяснениям, к изолированию детей и… к таким методам поддержания дисциплины, которые «ориентированы на любовь». <…> Родители, принадлежащие к среднему классу, с большей вероятностью не обратят внимания на проступки своего ребенка или как бы «не заметят» их, а когда они действительно решают прибегнуть к наказанию, то, скорее всего, не станут высмеивать свое чадо или причинять ему физическую боль»[178]. Дальнейшая связь между такими жесткими методами воспитания детей и последующей взрослой враждебностью, сочетающейся с авторитаризмом, подтверждается результатами двух исследований в Бостоне и Детройте, в ходе которых обнаружено, что телесные наказания за агрессию, характерные для родителей из числа рабочих, имеют тенденцию скорее увеличивать, а не уменьшать агрессивное поведение детей[179].
165
В исследовании, основанном на общенациональной выборке американцев, сообщается, что образование не вносит никакой разницы в количество авторитарных ответов при замерах по шкале «авторитарной личности» среди рабочих, но факт наличия более высоких образовательных достижений сокращал число таких ответов среди представителей среднего класса. Наименее «авторитарными» показали себя хорошо образованные представители верхнего среднего класса. См.: Morris Janowitz and Dwaine Marvick, «Authoritarianism and Political Behavior», Public Opinion Quarterly, 17 (1953), pp. 195–196.
166
Независимое воздействие образования даже в той ситуации, когда другие социальные факторы наименее благоприятны, обладает особой долгосрочной значимостью ввиду растущего образовательного уровня населения. Корнхаузер и его партнеры обнаружили, что работники автомобильной промышленности с восьмиклассным образованием были авторитарнее тех, кто получил лучшее образование. Дальнейшие данные об изменениях авторитарности в выборке лиц, принадлежащих к рабочему классу, см. в: A. Kornhauser, A. L. Sheppard, and A. J. Mayer, When Labor Votes (New York: University Books, 1956).
167
Исследования, показывающие воздействие различных социальных факторов вроде образования, статуса и дохода (они сами являются компонентами общего классового или статусного индекса), которые связаны с участием в политической жизни, резюмируются в главе 6 данной книги.
168
Данные, подсчитанные специально для этого исследования.
169
F. H. Sanford, Authoritarianism and Leadership (Philadelphia: Stevenson Brothers, 1950), p. 168. См. также: Mirra Komarovsky, «The Voluntary Associations of Urban Dwellers», American Sociological Review, 11 (1946), p. 688.
170
G. H. Smith, op. cit., p. 71.
171
G. M. Connelly and H. H. Field, «The Non-Voter, Who He Is, and What He Thinks», Public Opinion Quarterly, 8 (1944), p. 179; Samuel A. Stouffer, op. cit., passim и F. H. Sanford, op. cit., p. 168, а также. M. Janowitz and D. Marvick, op. cit., p. 200.
172
См.: Herbert Hyman and Paul B. Sheatsley, «Some Reasons Why Information Campaigns Fail», Public Opinion Quarterly, 11 (1947), p. 413. Свежий обзор материалов по членству в добровольных ассоциациях содержится в работе Charles L. Wright and Herbert Hyman, «Voluntary Association Memberships of American Adults: Evidence from National Sample Surveys», American Sociological Review, 23 (1958), pp. 284–294.
173
Genevieve Knupfer, «Portrait of the Underdog», Public Opinion Quarterly, 11 (1947), р. 114.
174
Наибольшее количество сравнительных материалов доступно по шахтерам. Для Великобритании см.: Herbert G. Nicholas, British General Election of 1950 (London: Macmillan, 1951), pp. 318, 342, 361. Для США см.: Paul F. Brissenden, The IWW: A Study of American Syndicalism (New York: Columbia University Press, 1920), p. 74 и Harold F. Gosnell, Grass Roots Politics (Washington, D.C.: American Council on Public Affairs, 1942), pp. 31–32. Для Франции см.: François Goguel, «Geographie des élections sociales de 1950–1951», Revue française de science politique, 3 (1953), pp. 246–271. Для Германии см.: Ossip K. Flechtheim, Die Kommunistische Partei Deutschlands в сб.: Weimarer Republik (Offenbach am Main: Bollwerk-Verlag Karl Drott, 1948), p. 211. Доступны, кроме того, данные для Австралии, Скандинавии, Испании и Чили. Изоляция оказалась также связанной с дифференцированной склонностью к забастовкам в различных отраслях индустрии. Жесткие, неистовые забастовки, сопровождающиеся насилием и носящие характер массового недовольства и обиды на общество в целом, происходят чаще всего как раз в изолированных отраслях промышленности, и их истоки, вероятно, коренятся в тех же самых социальных коллизиях, что и те, что порождают экстремизм. См.: Clark Kerr and Abraham Siegel, «The Interindustry Propensity to Strike: An International Comparison», в сб.: Industrial Conflict, eds., A. Kornhauser, R. Dubin, and A. M. Ross (New York: McGraw-Hill Book Co., 1954), pp. 189–212.
175
Согласно Карлу Фридриху (Carl Friedrich), группы, занятые в сельском хозяйстве, являются более националистическими в эмоциональном смысле и потенциально авторитарными политически из-за того, что они в большей степени, нежели городские обитатели, изолированы от встреч с людьми, которые отличаются от них самих. См.: «The Agricultural Basis of Emotional Nationalism», Public Opinion Quarterly, 1 (1937), pp. 50–51. См. также: Rudolf Heberle, From Democracy to Nazism: A Regional Case Study on Political Parties in Germany (Baton Rouge, Louisiana: Louisiana State University Press, 1945), pp. 32 и далее, где обсуждается привлекательность нацизма для сельского населения Германии, и работу K. Kido and M. Sugi, op. cit., где содержатся результаты похожего опроса, проведенного в Японии.
176
Статистические данные указывают, что все такие движения, как германский и австрийский нацизм, французский пужадизм и американский маккартизм, за пределами сельских территорий получали самую мощную поддержку от мелких бизнесменов из малых провинциальных общин, особенно от тех лиц из их числа, которые получили ограниченное образование. См. далее главу 5 настоящей книги.
177
В дополнение к тому чувству ненадежности и нестабильности, которое считается нормальным для представителей низшего класса и обычно сопутствует их существованию, возникают также какие-то особые условия и состояния, которые буквально с корнем вырывают этих или иных схожих людей из стабильной жизни их сообществ и разрушают социальные опоры их традиционных ценностей, делая подобных личностей их восприимчивыми к экстремистским или хилиастическим идеологиям, которые помогают им переосмысливать их мир. В главе 2 я уже обсуждал часть свидетельств, связывающих утрату непрерывности и неустроенность из-за потери укорененности, которые вытекают из быстрой индустриализации и урбанизации, с политическими взглядами рабочих в различных странах. Риденфельт в своем исследовании шведского коммунизма высказывает предположение, что «беспочвенность» и утрата корней – это особенность тех людей и профессий, для которых характерен высокий уровень голосования за коммунистов. См.: W. Phillips Davison, op. cit., p. 378. Энгельс в 1890-х годах также обращал пристальное внимание на тот факт, что хилиастические (милленаристские) религии и различные социальные движения, включая революционно-социалистические, привлекали всех, кто отклонялся от нормы или не имел своего места в обществе: «Все те элементы, которых высвободил, т. е. выбросил за борт процесс разложения старого мира, одни за другими попадали в сферу притяжения [раннего] христианства… [сегодня] в рабочую партию во всех странах проникают всевозможные элементы, которым нечего ожидать от официального мира или чья песенка в нем уже спета», F. Engels, op. cit., pp. 319–320. См. также: G. Almond, op. cit., p. 236 и Hadley Cantril, The Psychology of Social Movements (New York: John Wiley & Sons, 1941), Chaps. 8 and 9.
178
См.: Urie Bronfenbrenner, «Socialization and Social Class Through Time and Space», в сб.: под ред. E. E. Maccoby, T. M Newcomb, and E. L. Hartley, Readings in Social Psychology (New York: Henry Holt, 1958), p. 419. Социолог Эллисон Дэвис в сходном духе резюмировала результаты исследований, касающихся внутрисемейных отношений среди различных классов: «Низшим классам далеко не чужды такие методы, как обучение своих маленьких детей и подростков тому, чтобы набрасываться на кого-либо с кулаками или даже с ножом и всегда стараться бить первыми. В таких семьях и девочки, и мальчики подросткового возраста могут прямо в лицо обругать собственного отца последними словами или же в ходе всеобщих семейных свар либо драк напасть на него, воспользовавшись кулаками, палками или даже топором. Мужья и жены иногда затевают у себя в доме форменные генеральные сражения; жены добиваются от полицейских, чтобы те арестовали их супругов, а мужья, столкнувшись с тем, что их собственный дом оказался вдруг запертым, пробуют вломиться туда силой или же сжечь его дотла. Такие баталии на кулаках или же с помощью подручных средств либо даже оружия, равно как и избиения жен встречаются довольно часто, и во многих семьях из низшего класса рано или поздно происходит нечто подобное. Возможно, ни сегодня, ни завтра в конкретной семье ничего такого не случится, но, если наблюдатель остается там достаточно долго и хочет увидеть подобные эксцессы, что-нибудь в этом духе обязательно приключится». Allison Davis, «Socialization and Adolescent Personality», в сб.: под ред. Guy E. Swanson et al., Readings in Social Psychology (New York: Henry Holt, 1954), р. 528 (курсив в оригинале. – М. Л.).
179
Некоторое представление о комплексе психологических факторов, лежащих в основе авторитаризма низшего класса, дается в исследовании, где сообщается о зависимости между откровенной враждебностью к окружающим и авторитаризмом. См.: Saul M. Siegel, «The Relationship of Hostility to Authoritarianism», Journal of Abnormal and Social Psychology, 52 (1956), pp. 368–372.
