Читать книгу Политический человек. Социальные основания политики - Мартин Липсет - Страница 32

Трудно анализировать итальянскую политическую историю в терминах ранее выделенных нами трех типов антидемократических политических взглядов – по причине довольно-таки своеобразного способа, которым итальянский фашизм первоначально пришел к власти. Как движение он начинался как неосоциалистическая партия, действовавшая, пожалуй, скорее в традиции гораздо более позднего перонизма, чем какой-нибудь другой идеологии, но, поскольку ее возглавлял законченный оппортунист, итальянский фашизм хватался за любой подвернувшийся шанс, чтобы завоевать поддержку самых разнообразных страт. В течение долгого времени его идеология казалась направленной главным образом на антиклерикальные средние классы, но после 1929 г. это движение пришло к соглашению с Ватиканом и подписало первый конкордат в истории объединенной Италии. На протяжении основной части того периода, когда итальянский фашизм пребывал у власти, он представлял собой коалицию между антидемократическим традиционализмом и популистским авторитаризмом среднего класса – коалицию, направленную против революционных левых секторов городского и сельского населения.

Многие из аналитиков итальянского фашизма видели его истоки на тех территориях, где преобладал средний класс с его идеологическим посылом. Согласно американской «Энциклопедии общественных наук», долина реки По, населенная главным образом «мелкими собственниками и фермерами-арендаторами, которые по своим материальным интересам, равно как и по интеллектуальному и нравственному мировоззрению, представляли собой, по существу, средний класс», была даже «самим Муссолини уважительно отмечена как колыбель фашистского движения». Значительная часть фашистского законодательства была «разработана и предназначена для увеличения численности мелких арендаторов», и первоначальная синдикалистская программа Муссолини, обращавшаяся к весьма разнородным группам, была позабыта и отброшена, когда он стал «успешно нацеливать свою агитацию на городской и сельский средние классы, которые как бы сами по себе постепенно присоединялись к изначальному внутреннему ядру его ударных войск»[268].

В ходе Второй мировой войны два партнера, составлявшие в Италии фашистскую коалицию, полностью рассорились, и коалиция раскололись, в результате чего более консервативный ее сегмент заключил мир с западными державами, а та ее часть во главе с Муссолини, которую можно назвать более искренними и неподдельными фашистами, учредила Итальянскую Социальную республику, дабы продолжать сражаться в качестве союзника нацистов. После окончания войны существование в итальянской политической жизни двух в общем и целом антидемократических немарксистских движений продолжились. Монархисты выступают ныне как представители тех традиционалистских элементов, которые стремятся защищать трон и алтарь, в то время как неофашисты, Movimento Sociale Italiano (Итальянское социальное движение, ИСД), пытаются продолжать революционную фашистскую традицию. Хотя многое в социальных обусловленностях, идеологиях и программах монархистов и ИСД различается, в двух этих движениях мы снова находим версии правого и центристского экстремизма. Те собственные имиджи, которые оба указанных движения предъявляют итальянской публике, явно окрашены опытом Муссолини, и избиратели реагируют на это обстоятельство, вероятно, даже сильнее, чем на их программы, провозглашаемые в данный конкретный момент. Из-за указанного факта трудно ожидать какой-либо аналогии между названными двумя группами и теми движениями, которые мы рассматривали в других странах. Однако доступные нам ограниченные данные об отдельных опросах общественного мнения в Италии действительно говорят о том, что отличия этих партий друг от друга до некоторой степени сопоставимы с различиями между голлистами и пужадистами или же между германскими правыми силами и нацистами. Итальянские монархисты лучше обеспечены в материальном смысле, они старше по возрасту, религиознее и среди них преобладают женщины. Сторонники ИСД происходят из менее благополучных слоев, они сравнительно молоды, нерелигиозны или даже антиклерикальны, и в их рядах заметно больше мужчин.

Данные опросов показывают, что самая высокая концентрация неофашистских избирателей локализуется в маленьких общинах[269]. Да и экологические исследования тоже показывают, что ИСД, подобно пужадизму во Франции, было сильнее всего в менее развитых и менее урбанизированных регионах страны[270]. Мавио Росси, американский специалист по итальянской политической жизни, сообщал, «что неофашистское движение быстрее всего распространяется среди жителей отсталых южных провинций… что большинство неофашистов [посещающих партийные собрания и митинги] – это либо школьники и студенты, которым нет еще и двадцати лет, либо молодые люди в возрасте где-то около тридцати… неофашисты постарше – это главным образом ветераны последней войны»[271]. Однако свидетельства, опирающиеся на классовый состав тех, кто поддерживает неофашистов, несовместимы с обобщенной гипотезой, гласящей, что неофашизм как центристское движение должен быть преимущественно движением самозанятых людей, имеющих собственное дело. Данные из проведенного в 1953 г. опроса в рамках программы международного изучения общественного мнения, о которых сообщается в табл. II из главы 7, указывают, что владельцы мелких ферм и ремесленники либо кустари – это единственные профессиональные категории, оказывающие данной партии непропорционально большую поддержку (15 %) по сравнению с голосованием за нее в полной выборке (12 %). Другие, более свежие опросы, которые провела в 1956 и 1958 гг. итальянская организация по изучению общественного мнения под названием DOXA, обнаружили в 1956 г. незначительную разницу в поддержке, оказанной ИСД самозанятыми лицами (8 %), по сравнению с работниками физического труда (9 %), а в 1958 г. неофашисты получили практически одинаковый процент поддержки (6 %) как среди ремесленников и других самозанятых лиц, так и среди работников физического труда[272].

Следует, однако, отметить, что большинство выборочных опросов итальянского электората указывает на гораздо лучшую материальную обеспеченность монархистов по сравнению со сторонниками неофашистов. Так, в опросе 1957 г., проводившемся организацией под названием International Research Associates («Партнеры по международным исследованиям»), было установлено, что среди избирателей монархистов насчитывается 12 % хорошо обеспеченных людей, тогда как среди голосующих за фашистов таких состоятельных людей всего лишь 2 %. Согласно этому и большинству других исследований основная сила фашистов, равно как христианских демократов, правых социалистов и республиканцев, лежит в средних стратах, в то время как левые социалисты Пьетро Ненни[273] и коммунисты черпают основную часть своей силы и поддержки среди более бедных классов[274].

Несоразмерность между итальянским неофашизмом и другими движениями подобного типа может отражать его характер как фашистского движения, оформившегося после того, как фашизм уже побывал в Италии у власти. Электорат может реагировать в большей мере на свою память о Муссолини при исполнении им государственных обязанностей, чем на текущую программу указанной партии. Ее относительная слабость среди имеющих собственное дело может быть следствием того, что фашистский режим не помогал страте самозанятых лиц, т. е. тех, кто работал не по найму, зато Муссолини умел достигать соглашения с крупным капиталом, большим бизнесом, богатыми землевладельцами и церковью. Кроме того, на последнем году своего существования уже в качестве Итальянской Социальной республики, т. е. в 1944–1945 гг., муссолиниевский режим пробовал завоевать поддержку рабочего класса Северной Италии путем национализации крупной промышленности, создания рабочих советов и провозглашения универсальных лозунгов радикально социалистической направленности.