Читать книгу Заказ на фею - Маруся Хмельная - Страница 10

Мои глаза уже слипались, а на руках, то есть спине, меня несли все по очереди (кроме Никты и атона, естественно), когда наконец объявили привал на ночлег. Мне было уже всё равно где спать, в чём и с кем. Положите меня хоть куда-нибудь, и я усну. Поэтому первую ночь в походе я помнила плохо. Пашка заставил меня поесть, обработал мне ноги вонючей мазью, и, уложил спать в уже раскинутую палатку. Она была из того же материала, как их обувь, и тащил её на себе Кеган. Спали все в одной, но мне было уже всё равно, тем более залезали всё равно в свой кокон-мешок из каольдина.

Утром меня еле растолкали. Всё тело болело и ныло, но я стиснула зубы и встала. Нашла свою юбку и крылышки, привела в порядок, нацепила. Только вот мокрые кеды с налипшими килограммами грязи, которые я не очистила накануне, надевать сил не было.

– Давайте мне своих бизонов, так уж и быть, – буркнула я, подойдя к атону.

– Чего? – не понял он.

– Бинзоты ваши, говорю, давайте. Я была не права и бла-бла-бла, – посмотрела я на него исподлобья.

Он перевёл взгляд мне за спину и кивнул. Подошёл Пашка и вручил мне обувь.

– И что, не будет никаких лекций и ехидства? – не поверила я.

– Нет, – не глядя на меня, сказал атон и пошёл по своим делам.

У-у, бесит!

Пашка помог мне обтянуть мои распухшие ноги «портянками» и залезть в эти бинзоты. Я отмыла кеды, нашла палку и подвесила их на них. И понесла на плече. Портянки не спасли мои ноги от натираний, и каждый шаг превратился в пытку.

– Какая нежная, – вздыхала Никта, но без осуждения. Скорее от огорчения, что я их сильно торможу.

– Мы пока не торопимся, – сказал Эрган, намекая на мою несостоятельность как феи.

– А у вас совсем нет деревень или каких ещё населённых пунктов? – спросила я Пашку на привале на четвёртый день наших мытарств. – Любопытно поглядеть на ваши города.

За эти дни я повисела мешком на каждом воине, в том числе и верховном. Только к Никте я отказалась залазить, хотя как равноправный член отряда она нехотя предложила и свои услуги. Я узнала несколько видов насекомых и животных этого мира, некоторые общие сведения и представление об Авируме. Пережила несколько серьёзных стычек с «зомбиками», так я окрестила похожих существ из нижнего мира. Только вот населённых пунктов не видела. И это, наверное, странно?

– Есть, но мы их обходим, – нехотя сказал Пашка.

– Почему? Это из-за меня, да? Не хотите меня показывать?

– Нет, – опять неохотно протянул Пашка и мученически посмотрел на спутников.

Все отводили взгляды. И не спешили мне объяснять. Сжалилась надо мной Никта. Когда мы отошли на вечернее омовение, она села на поваленное дерево и усадила меня рядом:

– Мы не заруливаем в деревни, потому что ты ещё никого не выбрала. Когда отдашь кому-нибудь предпочтение, тогда уже будет можно.

– Не поняла, объясни подробнее.

– Как фее жизни и света, тебе нужны положительный эмоции. Самая сильная эмоция для этого – любовь. Ты должна выбрать кого-нибудь из нашего отряда и влюбиться. Вот все и ждут твоего выбора.

– В смысле выбрать? Кого хочу?

– Да, кроме атона, конечно.

– Почему? – спросила чисто из любопытства. Почему для него исключение?

– У него невеста есть, – отрезала Никта, и я поняла, что тему атона она развивать не будет.

– А у других нет что ли?

– У Кегана, кажется, жена есть. Но это неважно. Фея света может выбрать любого, он обязан подчиниться.

Понятно, как у нас говорят, жена – не мебель, подвинется. Если вдруг фее приспичит позарится на чьего-то муженька. Фея-то одна, а женщин много. Очень мило.

– А их чувства не принимаются в расчёт? Я влюблюсь, а он нет?

– Да как это? – искренне удивилась Никта. – Такого не может быть. Каждый будет рад услужить фее.

Услужить, кхм… Интересные у них тут порядочки.

– Так, ладно, с этим мы разобрались. А теперь, причём тут населённые пункты?

– Ну… там воинов женщины ждут… – неохотно ответила Никта и отвела взгляд.

– Никта, можно объяснить нормально?! – взмолилась я.

В общем, удалось выяснить такую информацию. Мужчины в Эндергарде в основном воины. Нет в деревнях здоровых сильных мужчин молодого и зрелого возраста. Только старики да инвалиды. Быть воином – лучшая судьба для мужчины. Но что делать женщинам в деревне одним, в одиночестве, без мужчин? И где брать новых воинов? Кто их рожать будет? В общем, появление воинов в деревне – праздник для женщин. Ну, наверное, для воинов тоже.

– Как мы там появимся, так на них табун набросится, – перевёл мне подходящим словом переводчик. – А как они по бабам пойдут, если ты никого не выбрала? Придётся всем терпеть и отказывать. А так непринято. А как выберешь ты кого, остальные уже смогут спокойно по женщинам идти.

Кхм, как интересно…

Когда мы вернулись, я во всеуслышание объявила:

– Никта мне всё объяснила. Я ни в кого влюбляться из вас не собираюсь, можете быть спокойны. Так что идём в ближайший посёлок.

Мужики хмуро переглянулись.

– Фея должна контактировать с людьми, Паша, ты сам мне рассказывал. Положительные эмоции бывают и без любви.

– Хорошо, идём. Ближайшая деревня в трёх днях пути, – кивнул верховный.

– Но, Эрган… – заикнулся было Пашка.

– Мы. Идём. В Билскобро.

И мы пошли.

– Зачем ты так делаешь? – не выдержал верховный на пятый день пути.

– Что именно? – даже не поняла сначала я.

– Вот это. С ветками, – кивнул он на мою руку, только что сбросившую сухую ветку, застрявшую в кроне дерева вниз, на землю.

– Я всегда так делаю, – смутилась я.

Я всегда считала себя немного странной из-за этого, но в лесу, когда шла по тропинке (это было в тот год у бабушки, часть дороги до школы проходила по тракту, а часть пути сокращали по тропинке через лес, которую знали только местные), не могла пройти мимо сухих палок, застрявших в деревьях, отламывала сухие, разгребала места от кучи гнилой листвы и веток для молодой поросли, ну и конечно, собирала встреченный мусор. Объяснений (кроме сбора мусора, конечно) этому, зачем и для чего я это делаю, не было. Просто интуитивно почему-то казалось, что растениям так будет легче дышать.

Атон покосился на меня, но промолчал. Остальные тоже молча покосились, потом Эргана догнал Сверч и тихо сказал:

– А вдруг она фея леса, и мы ошиблись?

Тот промолчал, только ускорил шаг.

Через несколько часов пути все насторожились и встали. К чему-то прислушались.

Я подёргала Пашку за руку. На этот раз молча. Знаками высказывая свой вопрос. Он приложил палец к губам. Тут и я услышала какой-то непонятный шуршащий звук. Воины достали мечи и стали пробираться вправо, Пашка держал меня рядом с собой, готовый в любую минуту защитить.

Звук становился всё слышнее и слышнее. А напряжение среди отряда росло. Они передвигались всё осторожнее и осторожнее, поглядывая по сторонам. Подошли к какому-то дереву, чем-то похожим на нашу иву из-за развесистой кроны. Только листки были синевато-фиолетовыми, бархатными и круглыми как монеты. Воины расслабились, вперёд вышел Сверч и мечом приподнял нижние ветви.

– Мать честная, – выругался он как перевёл мне мой переводчик, и поморщился, отвернув лицо.

И правда, дохнуло очень неприятным запашком, ну, примерно, как если бы вы набрели на мышиное гнездо или тараканье, в общем, вы поняли.

Я присмотрелась, под деревом была выкопана норка, в которой шевелились молочные икринки, по размеру с перепелиное яйцо. Это они, задевая друг за друга, издавали этот шуршащий звук.

– Что это? – вырвалось брезгливое у меня.

Зрелище было не из приятных.

– Это кладка гнилоленточника, – пояснил Пашка. – Её надо уничтожить.

– Зачем? – возмутилась я.

– Затем, что это гнилоленточник, – сказал он так, словно мне это сразу всё пояснило. – Это хрень, как ты выражаешься, из нижнего мира, выглядит как длинный большой червь. Очень прожорливый, и у него такая ядовитая слизь, там, где он проползает, он отравляет всё этой слизью, всё гниёт. Убить его не так легко, как червь он обладает высокой регенерацией. Поэтому легче бороться, уничтожая его кладки.

– Я против, – сказала я. – Одно дело бороться со взрослым противником, другое – уничтожать детёнышей.

– Каких детёнышей, Лера? – закатил глаза Пашка. – Это паразиты. Чтоб тебе понятно было, это как кладка ваших тараканов, саранчи… и лягушек, – подумав, какой бы ещё пример привести, сказал Пашка.

И последнюю он зря назвал. Я представила как лягушка возвращается к своему дому, где отложила икринки, а там всех деток поубивали. И чуть не расплакалась от этой картины.

– Лягушка, между прочим, полезная, она как раз насекомых есть. Может, ваш ленточник тоже имеет какую-то полезную функцию, о которой вы не знаете. У нас тоже такое бывало, уничтожали одних, и нарушали всю цепочку экосистемы. Например, ты знаешь что-то про нашу ваниль?

– Не особо. Знаю, что специя.

– Да, жутко дорогая. Из-за очень трудоёмкого процесса её выращивания и изготовления. Она расцветает раз в жизни не раньше, чем на третий год, в этот день её надо опылить. Если получится, завяжется стручок, который будет созревать девять месяцев, если нет, он увядает, умирает и падает на землю. На родине ванили, её опыляют пчёлы, один определённый вид, который существует только там. Поэтому долго не могли выращивать её в других странах – опыления не происходило. Однажды этих пчёл чуть не потеряли – как обычно, боролись с одним вредителем, а цепочка привела к потери других, полезных. И эту цепочку поняли только тогда, когда остались без урожая ванили, стручки которого в то время были денежной единицей на этом острове. Я не буду утверждать, что ваш червь полезный, но убивать всех малышей разом – это кощунственно. Я не дам!

Доказывая свои слова, я встала и загородила шуршащие икринки. Еле сдержавшись, чтобы не закрыть нос. Ну и вонь, тухлятиной какой-то.

На меня смотрели как на болезную, но я поправила подтяжки с крыльями и гордо выпрямилась.

– Что у неё на лице? – вдруг резко спросил атон, вглядываясь мне в лицо. – Она заболела? Это какая-то аллергия?

Заволновался он. Все вслед за ним стали ко мне приглядываться, и как-то нехорошо.

Речь зазвучала резко и быстро, так, что мой переводчик не успевал, я только поняла слова болезнь, лекарь и ещё в таком же духе.

– Это просто веснушки! – успокоил всех Пашка, наконец поняв, что так взволновало атона.

– Веснушки? – не понял верховный.

– Да, эти коричневые пятнышки на коже появляются от светила.

– Как бы аллергия на солнечный свет, – подтвердила я. – Только которая не приносит неудобств. У нас даже считается красивым, – кокетливо сказала я.

Ну, слукавила, конечно. Кому-то нравится, а есть те, кто с ними борются и пытаются вывести. У меня были мелкие, всего лишь на носу и в районе пазух носа. Я не считала их каким-то достоинством, как и недостатком, хотя большинство считало их милыми. Просто сейчас на меня смотрели как на прокажённую. И, между прочим, они у меня уже несколько дней, как выступили. А только сейчас разглядели.

Атон подошёл поближе и хмуро внимательно рассматривал моё лицо. Мы впервые аходились так близко лицом к лицу. Вернее, моё лицо, конечно, было сильно ниже, на уровне его груди, но это не мешало задрать мне голову, чтобы смело встретить его тяжёлый взгляд. Глаза у него были странные, непонятно какого цвета. Ни карие, ни зелёные, ни синие, ни фиолетовые, ни жёлтые. А каждого из этих оттенков по чуть-чуть, как будто ребёнок баловался, увеличив картинку до размера пикселей, и каждый пиксель закрашивал разным цветом.

У Пашки оттенки радужки тоже менялись, в зависимости от освещения, а иногда и настроения – от прозрачно серого, как грязный кусок льда, через серый, как холодное озеро, синий, как бушующее море, до тёмно-синего, почти фиолетового как грозовое небо. У Сверча глаза были цвета болотного мха, у остальных – разного оттенка карего, от почти медовых, как у Брогана, до почти чёрных, как у Никты.

– Красивым? – удивился Эрган. – Да, наверное. Забавные.

Он отвернулся и направился в ту сторону, откуда мы пришли.

– Идём, – скомандовал он.

– Как? А кладка?.. – послышалось от всех растерянное.

– Раз фея против, значит, не будем трогать, – ответил атон, идя впереди.

– Эх, а за их уничтожение верхние ведь хорошо платят, – вздохнув, покосился на меня Кеган.

Я виновато заискивающе улыбнулась. Он ещё раз вздохнул и пошёл вперёд, вымещая раздражение на закрывающих нам путь лианах, рубя их со всего маху мечом.