Читать книгу Прощай, Алиса! - Маша Ловыгина - Страница 13

– Ты ставишь меня перед очень трудным выбором, Алиса, – глухо сказал Андрей и покачал головой. – Даже не знаю, смогу ли я возместить те потери, которые понесу, решив оказать тебе эту услугу. К тому же, возможно, ты и сама не представляешь, на что подписываешься.

Все это можно было отнести и к нему самому, но стоило ли зацикливаться на этом? По ходу пьесы все встанет на свои места. Главное, выдержать ритм и отыграть грандиозный финал.

Решение следовало принимать сию же минуту, а они так и продолжали стоять и смотреть друг на друга, будто в немом ожидании соизволения свыше. В их взглядах читалось недоверие, свойственное незнакомым людям, и в то же время Андрей отчетливо ощущал нарастающее внутри возбуждение и желание узнать Алису лучше. Похоже, и ей хотелось того же.

И это было неправильно.

Что чувствовала сама Алиса Бражникова, его не особо волновало. Но вот ее глаза, чуть приоткрытые губы и алеющие пятна на скулах говорили о многом. К своим 28 годам Андрей научился достаточно хорошо читать людей. Это являлось важной составляющей его образа жизни. И этому следовало постоянно учиться и совершенствоваться, чтобы не проколоться ни по-крупному, ни, тем более, в мелочах. Любой обман строится прежде всего на знании психологии и умении манипулировать.

Он молчал еще некоторое время, разглядывая стоявшую рядом девушку. Она сильно нервничала, бездумно впиваясь ногтями в собственное запястье. Вероятно, это причиняло ей довольно сильную боль, но она будто не замечала ее. Значит, выбранная ею цель значила для нее гораздо больше любых доводов разума и чувства самосохранения.

Алиса Бражникова, провинциальная "принцесса", выросшая в семье его врага, не должна была вызывать в нем абсолютно никаких положительных эмоций. Все, что он сейчас "переваривал" в себе, являлось лишь обычной мужской составляющей, животной стороной, которую тоже следовало держать в узде, как бы ни хотелось выпустить ее наружу.

Алиса была как раз в его вкусе, и это мешало. Невысокая, стройная и наверняка гибкая, судя по ее плавным движениям. К светлым, выгоревшим на солнце, а не полученным в парикмахерской локонам прилагались опушенные темными ресницами глаза. И именно они творили с его сознанием ужасные вещи, заставляя признавать очевидное – желание мести должно превалировать надо всеми остальными чувствами. Только тогда ничто не сможет помешать его планам. Ведь хуже всего, когда ты не владеешь собой и своими эмоциями. Именно тогда ты теряешь власть и над собой, и над своей жизнью.

Но все разговоры о том, что дети не отвечают за грехи родителей, Андрею хотелось задвинуть на задний план, потому что в этот момент он понимал – если бы он хотел отомстить именно Алисе, то отказал бы ей и выставил из номера. Это была бы отличная месть.

Ведь главное для нее, это убраться из города и избежать свадьбы с Карапетяном. Представить то, что с ней станет творить этот гориллоподобный человек, не составляло труда. Однако ни один мускул не дрогнул на лице Андрея, когда его фантазия услужливо подкинула ему картинки происходящего.

Он мог бы и дальше представлять себе, какой несчастной Алиса Бражникова станет, оказавшись в лапах Карапетяна. Но это бы не решило тех проблем, которые были связаны с ее отцом. Более того, усугубило бы их. Так что все, что происходило с ними сейчас, было действительно правильно.

Андрей нагнулся к виску девушки и вдохнул запах ее кожи.

– Сколько тебе лет, Алиса?

Ее глаза расширились, а тело напряглось.

– Через неделю исполнится восемнадцать, – очень тихо ответила она. – Я в школу позже на год пошла, потому что болела, – Алиса обхватила горло ладонью. – Совсем говорить не могла. И сейчас иногда голос пропадает, когда волнуюсь.

– Мне нравится твой голос. И нравится, когда ты волнуешься, – усмехнулся Андрей.

"А еще мне нравится, что ты ни хрена не понимаешь в том, что происходит…" – мелькнула в его голове противная мыслишка.

Однажды его отец как-то заметил, что в каждом живут два человека, которые бьют ногами третьего. Странная фраза, которую Андрей так и не смог понять до сих пор.

– Тебе придется во всем слушаться меня, – предупредил он Алису, с чем она тотчас согласилась, кивнув и сжав кулаки.

Ее готовность одновременно и позабавила, и разозлила его.

"Нет, нянчится я с тобой не собираюсь!" – решил он и сказал:

– Иди в комнату и ложись на кровать.

Взгляд Алисы мгновенно потемнел. Она отступила на шаг, но Андрей был неумолим.

– Или ты слушаешься меня, или мы расходимся.

За пару секунд на ее лице отобразились все "оттенки серого". И все же она сделала то, что он просил. Вышла из ванной и направилась в комнату. Оглядев кровать, села и обхватила себя руками.

– Ложись, ложись, – отмахнулся Андрей и быстро посмотрел сначала на часы, а затем в окно.

"Еще максимум десять минут… Успею!"

Серый полумрак таял на глазах. Ладони щекотало от ощущения азарта и выброса адреналина.

Андрей медленно подошел к кровати. Крепко зажмурившись и прикусив нижнюю губу, Алиса лежала ровно посередине и, кажется, даже не дышала.

"Ничего ты не знаешь, Алиса. Ни о том, что на самом деле думает Люба, ни о том, что номер расположен как раз над служебным помещением, где сейчас дремлет дежурная, ни о том, что произойдет дальше…"

Он встал коленом на край, подтянулся и навис над девушкой, ухватившись за изголовье.

– Попалась? Теперь держись…

***

Она глубоко вдыхает и задерживает воздух, чуть отвернув лицо и крепко зажмурившись. Слышу, как сминается покрывало под ее пальцами. Как бы я ни старался, но мои бедра соприкасаются с ее, а так как задника у кровати нет, то Алиса ощущает мой вес в полной мере. Вполне приличный, несмотря на мою природную худощавость. Как говорится, нельзя быть слишком богатым и слишком худым, хотя попробовать и то, и другое, определенно стоит.

Зачем я это делаю? Есть две веских причины. Во-первых, теория не должна расходиться с практикой. Два тела на кровати, чем бы они там ни занимались, есть величина физическая. Согласен, Алиса – это не Люба, но кто это проверит? И второе…

То, с какой покорностью Алиса выполняет мой приказ, действует на меня как красная тряпка на быка. Не то, чтобы я был недоволен данным фактом, но все же предпочел бы, чтобы она заорала или дала мне по морде. Но что-то мне подсказывает, что таким образом она ломает себя. То, что я сейчас творю, нарушает не только границы личного пространства, но и должно оскорбить ее, однако она сносит все с такой покорностью, что у меня сводит скулы.

Встряхнуть бы ее хорошенько, так чтобы мозги встали на место!

Алиса отворачивает лицо лишь на мгновение, затем, словно внутри нее щелкнула пружина, распахивает глаза и пытается прожечь меня своим взглядом до костей. Это уже лучше.

Мои мышцы пронизывает острая волна возбуждения. Я напрягаю плечи и толкаю изголовье к стене. Удар. Еще удар… Этот ритм настолько однозначен, что на меня нападает нервный смех. Приходится удерживать его в себе и представлять Любу.

В какой-то момент смотрю на Алису. Она растеряна, дезориентирована и напряжена до предела.

«Я не сплю с малолетками…» – хотелось бы мне успокоить ее, но… Люба, мать ее, пропадает, уступая Алисе.

– Все, достаточно, – я перекатываюсь на бок и тут же встаю с кровати. Руки и ноги дрожат, будто я только что без разминки тягал штангу в спортзале. – Хорошего помаленьку…

Все мои вещи в сумке, но я оглядываю номер и захожу в ванную, чтобы проверить все еще раз. Последний штрих – пройтись по изголовью кровати и спинке стула гостиничным полотенцем.

Не знаю, что думает Алиса, но сейчас она сидит и следит за моими действиями, будто ребенок, впервые оказавшийся в цирке.

– У тебя есть какие-то документы? – спрашиваю, не особо надеясь на положительный ответ. Ничего похожего на сумку или рюкзак я у нее не заметил.

– Только паспорт, – выдыхает она почти беззвучно и несколько раз кашляет в сжатый кулак.

Волнуется. Если так пойдет, то скоро я начну читать по губам.

– Иди за мной, быстро, – говорю сухо и вновь в приказном тоне. Это помогает держать хоть какую-то дистанцию между нами. Потому что пока я ни хрена не понимаю в том, как мы будем взаимодействовать дальше.

Осторожно поворачиваю ключ и приоткрываю входную дверь. В коридоре пахнет табачным дымом и знакомыми сладкими духами. Мы выходим, я слышу за своей спиной сдавленное дыхание Алисы. Мой номер последний в коридоре, поэтому сразу замечаю пару вдавленных в батарею бычков от тонких сигарет со следами помады. Люба выждала положенное время, прежде чем уйти. Умная шлюха – это редкость. А обозленная умная шлюха – вообще гаси свет. Если Гантемиров еще этого не понял, то когда-нибудь, я очень на это надеюсь, ему придется столкнуться с бумерангом.

Надеюсь, разница между ее уходом и моим «выступлением» была достаточно незаметной, чтобы не возникло несоответствия. Есть надежда, что сквозь сон дежурная запомнит только стук кровати, а Люба все же умна и не из тех, кто напрашивается на чай.

Пожарный выход. Достаю отмычки и вскрываю простой замок. Замечаю, как Алиса приподнимается над моим плечом и тут же отступает.

– Второй этаж, – напоминаю на тот случай, если она забыла об этом. Судя по затуманенному и немного расфокусированному взгляду, она до сих пор еще находится под впечатлением от нашей постельной сцены. – Эй, – окликаю ее, – ты в порядке?

Надеюсь, она не грохнется в обморок во время спуска, иначе мне придется попросту добить ее там же. Шучу.

Похоже, в этом цирке Дю Солей я сегодня единственный клоун.

Лестница узкая, с тонкими железными перекладинами в ржавых пятнах и такими же перилами. Угол наклона такой, что хочется взлететь. Конструкция трясется и издает странное гудение, будто уговаривает здание отпустить ее погулять. Упаси господь оказаться здесь во время пожара.

– В следующий раз буду заселяться, только проверив все удобства, – бурчу и, перекинув сумку за спину, начинаю спуск.

Проблема в том, что последний лестничный марш то ли спилен бравыми сборщиками металлолома, то ли был обломан во время учебной тревоги, и расстояние до земли увеличилось почти до двух метров. Для меня это не проблема, я просто спрыгиваю и жду, когда Алиса доберется до нижней ступеньки.

Она замирает в проеме, затем разворачивается спиной и начинает потихоньку сползать.

– Прыгай, – киваю, когда она добирается до самого края.

Алиса спускает одну ногу и некоторое время висит, будто обезьяна на ветке. Затем снова поднимает ее и оборачивается ко мне.

Да, принцесса, а ты думала, будет легко? Горошины сами по себе в кроватях не появляются.

– Возьмись за перила. Крепко возьмись. А потом опусти ноги.

Не знаю, что на меня нашло, но мне хочется, чтобы она проделала этот обычный для дворовых детей трюк сама.

Алиса корячится и вскоре повисает над землей, цепко обхватив ржавые палки.

Подхожу к ней и придерживаю ее ноги чуть выше коленей.

– Отпускай.

Она разжимает пальцы, а мои руки, скользнув по бедрам, оказываются у нее под футболкой. Нас немного относит назад, но я держу ее, прижимая к себе и ощущая, как бьется в ладони ее сердце.

Алиса дергается, пытаясь встать на полную стопу, а я никак не могу убрать руки.

– Все хорошо? – выдыхаю в ее затылок.

– Да, – она вырывается из вынужденных объятий и отскакивает на пару шагов.

Правильно, девочка, только так и надо…

– Стой здесь. Как только увидишь мою машину вон там, – я указал на место метрах в пятидесяти от здания, – лезь через кусты и подходи туда. Поняла? У тебя полторы минуты.

Она судорожно кивает, но не бежит стремглав, а замирает, словно у нее, как у часов, вдруг кончился заряд.

У нее еще есть возможность передумать. Остаться в Тимашаевске.

Я направляюсь к стоянке, ни разу не обернувшись.

У нее есть шанс. Я дарю его ей.

Мои ладони зудят от прикосновения к ее коже, и сейчас я был бы согласен даже на Любу, чтобы сбить этот зуд, который не предвещает ничего хорошего.