Читать книгу Прощай, Алиса! - Маша Ловыгина - Страница 9

Это только в фильмах и бульварных авантюрных романах герой всегда готов к встрече с неизвестностью. У него в кармане несколько тузов, а в голове – план, как избежать проблем и вовремя скрыться, не забыв прихватить выигранный куш.

На самом деле, любая схема требует долгой и основательной подготовки, внимания к возможным рискам и четкого выполнения каждого пункта. Если ты понимаешь, что что-то пошло не так, уходи. Найди любую причину, вплоть до поноса, но не геройствуй. Ибо та самая пресловутая чуйка, если, конечно, она у тебя вообще существует, никогда не обманывает.

Что я чувствовал в тот момент, когда подъехал в дому Браги? Ровным счетом ничего. И это показалось мне хорошим знаком.

Меня ничего не нервировало – ни цветные линзы, ни новая стрижка, ни костюм. Мне так часто приходится играть роли именно таких людей – из власти, чиновников, бизнесменов, богатых наследников и прочую «элиту», что я почти сросся с ними. Да, во мне умер великий актер.

«Покойся с миром!»

Быть Дмитрием Валентиновичем Головастым оказалось не так уж сложно. Его имя значилось в реестре Департамента. В соцсетях – закрытые аккаунты, где молодой чиновник делился подробностями своей жизни с самыми близкими людьми в количестве пятидесяти трех человек. Разумеется, Котя вскрыл его профиль, как консервную банку, чтобы получить доступ к переписке и фривольным фоткам чиновника и его подружек. Как говорится, взял на карандаш. Такие, как Головастый, нам необходимы. Они нас кормят.

Подстраховка в виде марки автомобиля и госномеров, несколько якобы случайно заданных вопросов администратору отеля, прогулка на производство – перед каждым пунктом я мог поставить галочку, как и появлению в гостинице Гантемирова.

И даже когда я увидел на лестнице Алису, я все еще был уверен в том, что мой план ничто не может нарушить.

***

Изнутри дом Браги отделан лиственницей и дубом. Полы застелены узбекскими коврами, а с потолка свисает люстра с сотней хрустальных «сосулек». От этой стилевой абракадабры режет глаза, но я делаю вид, что поражен увиденным. Я действительно поражен, что скрывать! Картины, фарфор, кальян, барная стойка с выставленными напоказ бутылками дорогого алкоголя, клинки и морские кортики на стене, словно Брага имел какое-то отношение к флоту или армии.

Адмирал, твою мать…

Каждый из тех, кто сейчас меня окружает, всячески демонстрирует свое положение и достаток, будто тыкая: «Нас и здесь неплохо кормят! Мы – хозяева жизни, а ты, хоть и обличен кое-какой властью и возможностями, все же халдей, прислуга у вышестоящего начальства!»

Однако за этой самоуверенностью и бравадой легко можно разглядеть подозрительность, алчность и жажду еще большей власти.

Я протягиваю руку Бражникову и чувствую, как его взгляд практически снимает кожу с моего лица.

Что-то звериное проскальзывает в его зрачках.

Но московский чиновник Головастый этого не замечает.

– Наслышан об успехах местного агропрома. Вот решил, так сказать, познакомиться с отечественным производителем. Земля слухами полнится, а ваши комбинаты, оказывается, известны на всю Россию, Виктор Алексеевич, – важно заявляю я и кошусь на Гантемирова.

– Все самому приходится делать, – Брага дергает шеей, и непонятно, доволен он моими словами или нет. – Столько народу работает, зарплаты, то да се. Оборудование пора менять.

– Понимаю, – хмурюсь в ответ и отвожу взгляд, тем самым давая понять, что озабочен невозможностью говорить напрямую. – Существует программа помощи малому и среднему бизнесу. Хотя, как мне кажется, о ваших заводах говорят как о крупном, стремительно развивающемся бизнесе!

По лицу Бражникова проносится тень борьбы между тщеславием и жаждой денег.

– Завидуют! Думают, я деньги лопатой гребу! С-суки… – добавляет вполголоса, а затем хлопает в ладоши и приглашает к столу, изображая радушного хозяина.

Пьют много, едят тоже. Хвалю баранину совершенно искренне, потому что мясо выше всяких похвал.

– Как насчет того, чтобы в картишки перекинуться? – вдруг задает вопрос Брага и опрокидывает в себя рюмку.

– В «дурака»? – переспрашиваю я, откладывая нож и вилку.

Брага ест руками. Закидывает куски в рот и перемалывает их крепкими челюстями.

– А вы шутник, Дмитрий Валентинович! – подхватывает Гантемиров. – В «дурака»!

– В покер, – негромко произносит Брага, осаживая смех Гантемирова. – На интерес.

– Да вы что, – отмахиваюсь я и ослабляю галстук. – С институтских времен не играл. Да и покер ли это был, уже не помню. Работа, командировки, работа. Выспаться-то некогда, а вы говорите, покер…

– А мы вас научим, – усмехается рядом со мной высокий мужик с внешностью волосатой гориллы.

«Карапетян» – услужливо подсказывает память.

– Надо уметь отдыхать, Дмитрий Валентинович, – поддакивает Гантемиров. – Сейчас еще двое наших подъедут и можно начинать. Уверен, вам, как новичку, обязательно повезет! Давайте выпьем за знакомство!

Все кажутся такими довольными, что у меня сводит скулы и подрагивает уголок рта.

Я тоже доволен.

Только проблема в том, что я до сих пор не знаю, по какому пути они пойдут.

Первый вариант – они сделают все, чтобы я выиграл, получив таким образом взятку за возможность войти в программу помощи от государства.

Второй – захотят обыграть меня, тем самым заставив включить комбинаты Бражникова в качестве отступного.

На самом деле, вариантов гораздо больше, а времени мало. Поэтому Брага прет напролом.

В моем кармане включенный диктофон, который записывает наши разговоры.

– Завтра сам отвезу тебя на комбинат, – вальяжно заявляет Брага. – Посмотрим, пошепчемся. – Он говорит так уверенно, будто знает, что не услышит отказа.

Да, собственно, так и есть. Какой резон мне ему отказывать? Это именно то, что мне нужно. За тем я сюда и приехал.

Я выигрываю две партии, наблюдая, как они специально скидывают карты. Демонстрирую радость и азарт – это несложно. Они должны поверить в то, что столичный чинуша жаден до денег.

Ставки растут. Проигрыш дался мне с трудом: пришлось незаметно подменить карты в колоде. И это явно позабавило остальных игроков. Карапетян хмыкает, всем своим видом доказывая мою тупость.

Хотите напичкать меня деньгами, как свинью-копилку? Хорошо, будь по-вашему.

И все же, мне не нравится, как на меня смотрит Гантемиров. Он чаще других встает из-за стола и выходит из комнаты, якобы покурить. Но при этом не отрывается от телефона.

В карточном банке почти четыреста тысяч. А ведь все начиналось с пятихатки.

Время сжимается и теряется в клубах табачного дыма.

В какой-то момент Брага отвлекается и кричит:

– Алиса!

Непроизвольно вздрагиваю, когда слышу ее имя. Закатные лучи окрашивают все вокруг кроваво-красным цветом. Хрустальная люстра мерцает и покачивается, напоминая живое существо, что-то навроде медузы.

– Алиска, быстро сюда! – бушует Брага.

Его взгляд полон ярости и какого-то дикого огня. Дай ему волю, он бы убивал открыто. Мой отец как-то сказал: жив и ладно. Мог бы уже давно дождевых червей кормить.

Я с трудом разжимаю ладонь, потому что рискую раздавить стакан. Пытаюсь выровнять дыхание, но не могу. Когда Алиса появляется в комнате, у меня начинает плыть перед глазами. Откидываюсь на спинку кресла и просто смотрю на нее.

Как и все остальные.

То, что я вижу и слышу через несколько минут, застает меня врасплох.

Ах, Алиса, как бы нам встретиться…

Где же твоя хваленая самоуверенность? Что же ты молчишь и не угрожаешь вызвать полицию? Наверное, понимаешь, что твоему отцу никакая местная полиция не указ. Никто не поедет в дом, где культурно отдыхает Бражников с компанией. В каждой избушке свои погремушки.

– Вай, ну! – Карапетян опускает на столешницу крупную ладонь. – Не пугай девочку! Она со мной как роза в саду жить будет!

– Поливать только не забывай, – ржет Гантемиров.

О чем это они?

– О, так у вас скоро свадьба? – переспрашиваю очевидную вещь.

Мне сложно описать свое состояние. Ощущение, что это не я открываю рот, а мой резиновый двойник, в голове которого лишь звенящая пустота, обсыпанная тальком.

Алиса молчит. Я не вижу никакой реакции.

Молчание ягнят, сука! Он же тебя почти трахнул, этот волосатый гоблин!

Глаза Бражникова – водянистые, прошитые красными тонкими нитями сосудов, полны торжества. Он выиграл.

Я проиграл.

Когда Алиса с подносом уходит, предлагаю сделать небольшой перерыв. Мне нужно выйти, освежиться, а заодно якобы забрать из машины забытый телефон. Мне действительно нужно убраться отсюда хоть ненадолго. В гостиной так накурено, что слезятся глаза и шумит в голове. А еще меня мутит, будто я напился воды из грязной сточной канавы.

Я пересекаю холл и вижу стоящую посреди большой кухни Алису. Она смотрит на меня распахнутыми и какими-то заледенелыми глазами и едва слышно произносит:

– Они не выпустят вас из города…

Сглатываю и иду на выход. Уличный воздух похож на душный саван. Мне хочется прорваться сквозь его теплую сладковатую марь, но он липнет ко мне, словно паучья сеть.