Читать книгу Прощай, Алиса! - Маша Ловыгина - Страница 15

Когда именно прекратилось движение, Алиса не поняла, и сколько проспала, уткнувшись в кожаную автомобильную обивку, тоже. В голове было мутно, словно черепная коробка превратилась в аквариум наподобие тех круглых, где держат неонов или гуппи. Среди ее одноклассников ни у кого не было аквариума, в их семьях предпочитали разводить скотину или держать собак. Что проку от мелкой рыбешки, которая все время только жрет и гадит, а еще в самый неподходящий момент норовит сдохнуть в стенах пластикового замка или под заросшей склизким мхом корягой.

Ухватившись за скрипучий бок водительского сидения, Алиса тяжело приподнялась и огляделась. Дмитрия в машине не оказалось, стекло его двери было приспущено и через него в салон поступал степной горячий, наполненный ароматами шалфея и ковыля, воздух.

Алиса прищурилась, пытаясь уловить хоть какое-то движение, но кроме жужжащих насекомых и качающихся маковых головок, красными пятнами разбавляющих желто-зеленую траву, ничего не увидела. И все же ей понравилось то, что ее окружало. В мерном гудении и ослепительно-ярком солнце, бесстыдно раскинувшемся на небе, время останавливалось, а вместе с ним, притуплялись и мысли. Луга и степь вокруг Тимашаевска были давным-давно перепаханы, так что подобный кусок диковатой природы впечатлял. Однако Алиса одернула себя, заставляя собраться, потому что клевер и маки цвели для романтично настроенных девушек, а себя она таковой не считала.

Ведь стоило ей оказаться наедине с собой, как легкий тревожный холодок вновь пробежался по ее позвоночнику, а мозг опять прострелила навязчивая мысль: а что, если он передумает? Что, если поступит так же, как тот, кому она однажды доверилась, будучи ребенком. И рассказала о том, что происходит в ее доме.

Его звали Тимофей Ильич, и он работал дворником при школе. Смурной дядька, отставной военный, гонявший мальчишек за курево во время перемен, жил где-то на окраине города. Был он не местный, то ли купил, то ли снял дом, переехав откуда-то с Севера.

Занятия в начальной школе заканчивались рано, но Алиса домой не спешила. Слонялась по школьному двору, висела на турнике и думала, думала… Однажды, отставив метлу, подошел к ней и довольно грубо спросил, почему она болтается вниз головой вместо того, чтобы идти учить уроки. Тогда ее еще не "водили", потому что школа была недалеко от дома, да и кому бы в голову пришло приставать к Бражниковой дочке.

Единственный раз тогда Алиса позволила себе быть откровенной. Пожалуй, все дети в этом возрасте еще уверены в том, что у взрослых есть ответы на все вопросы. Из подслушанных разговоров одноклассников она вынесла многое – семейные споры и скандалы происходили не только в ее семье. И все же, то, что творилось за стенами ее дома, казалось гораздо страшнее, чем единичная пьяная драка на дне рождения тещи или визгливое выяснение отношений с выдиранием волос между ревнивыми соседками. Ее дом обходили стороной. Как и ее.

Тимофей Ильич курил вонючие самокрутки и слушал ее, прислонившись к турнику. Потемневшие от курева узкие губы его кривились, и скоро пятачок перед ним был оплеван желтоватой слюной.

– С-сука… – процедил он, когда Алиса шепотом поведала ему о том, как отец избил ее и продолжает издеваться над матерью.

Ее даже не кольнуло это слово. Она слыхала и похуже.

– Тварь, – глухо пробормотал дворник. – Убить мало.

Алиса едва не упала с перекладины.

– Пьет? – продолжил Тимофей Ильич, разминая коробок спичек.

– Кто? – не поняла Алиса.

– Мать твоя. Видел ее.

– Угу…

Где и когда он мог ее видеть, она не спросила. Что-то внутри Алисы отозвалось на его мрачный взгляд, и она поверила, что дворник, так жестко говоривший об ее отце и не боявшийся его, обязательно поможет. Ну и что с того, что сейчас он работает дворником? На 23 февраля Тимофей Ильич пришел на школьный концерт в кителе, и на его груди даже блестела медаль.

– Надо что-то решать, – дернув шеей, сказал он.

Она поверила ему. Не могла объяснить почему, но в его голосе Алиса отчетливо услышала самую настоящую ненависть. Она ведь и сама ненавидела. Только ей в своем щенячьем возрасте нечего было и думать о том, чтобы справиться с отцом. А Тимофей Ильич был взрослым и серьезным дядькой.

Через несколько дней, вечером субботы, она увидела из своего окна, как он идет в направлении их дома. Остановившись у забора, он некоторое время курил, качая головой. Алиса вся извелась, прижимаясь лбом к стеклу. Наконец, когда он скрылся из виду, она стала терпеливо ждать, что будет дальше.

Однако ничего не произошло. Через пару часов Алиса спустилась и долго бродила по двору и саду, чтобы унять дрожь в руках и ногах и избавиться от глубокого разочарования.

А в понедельник Тимофей Ильич уехал. Даже не рассчитался на работе. Об этом Алиса узнала, подслушав беседу директрисы и завуча в коридоре перед учительской.

"Испугался", – решила она и почему-то подумала, что раз уехал, не забрав зарплату, значит, получил деньги от отца. Ведь тот всегда решал проблемы именно так.

С того момента отец стал смотреть на нее иначе. Она постоянно ловила на себе его тяжелый взгляд и содрогалась от мысли, что он знает о том, что она сделала.

И вот сейчас она снова поверила, потому что услышала в голосе Дмитрия Валентиновича, тогда в кафе, знакомый отзвук ненависти. И сейчас она была готова на все, чтобы скрыться. Исчезнуть, раствориться в людском потоке. Сгинуть, как Тимофей Ильич. Наверное, только богу известно, с чем ей пришлось согласиться за эти несколько часов, пока она принимала решение. Ведь если бы она верила, если бы хоть на мгновение могла заставить себя поверить в божественное участие, то сейчас бы жарко шептала одну из тех молитв, из которых состояла ее старая няня. Маленькая Алиса тоже молилась, сцепляя перед собой ладони. Но это было очень давно, с тех пор ощущение возможного чуда практически стерлось из ее памяти.

Странное дело, все эти дни где-то внутри нет-нет да откликалось что-то вроде: господи, пожалуйста, сделай так, чтобы…

Она пошла на обман, сказав, что ей еще нет восемнадцати. Ей было важно увидеть реакцию этого молодого чиновника. Возможно, подобная ложь не могла уберечь ее от приставаний, но она сработала. Хотя, положа руку на сердце, в какой-то момент Алиса почувствовала совсем другое – Дмитрий вызывал в ней странные и противоречивые чувства. Рядом с ним она почти успокаивалась. Почти. Потому что довериться полностью у нее бы все равно не получилось. И правильность принятых решений казалась ей незыблемой.

Автомобиль наполовину съехал с проселочной дороги, которая была такой узкой, что даже не верилось, что она способна вместить колею внедорожника. Примятая трава топорщилась золотистыми колосьями, над землей взметались сухие пыльные струйки. Послышался какой-то звук. Алиса обернулась и увидела Дмитрия, который выбирался из зарослей на дорогу.

Его костюм, запыленный и мятый, уже не выглядел таким представительным, как поначалу. Глядя на то, как молодой мужчина пытается стряхнуть с себя прилипшие колючки и паутину, губы Алисы дрогнули в улыбке. Таких как Дмитрий Валентинович, в ее доме называли коротким словом "окурок", будто те, кто работал в городской администрации и якшался с ее отцом, таковыми не были. И все же, он отличался от них. Несоответствие его образа ощущалось как мелкие дробинки песка на зубах, непонятно каким образом оказавшиеся в воздушном зефире. Их в принципе там не должно было быть, и все же они там были.

Он мог оказаться совсем не тем, чей образ рисовался в ее голове. Ей не хватило времени, чтобы подготовиться и изучить его. К горлу опять подкатила горечь – невозможно учесть каждую мелочь. И если пока все шло по плану, то просчитать наперед, как поведет себя этот лощеный и нагловатый столичный чинуша, никак не получалось. Стоя за дверью ванной, она вся взмокла, пока Люба находилась в гостиничном номере. Нет, тогда ее пугало не то, что могло произойти между ними. По большому счету, Алиса даже где-то ждала именно такого развития событий. Перетерпеть стоны и хлюпающие звуки за дверью, заставить себя не думать об этом ради своей цели, было несложно. Но время, которое утекало, словно песок сквозь пальцы, терять не хотелось. Не в тех она условиях, чтобы задумываться о том, что этот парень ей симпатичен. Или о том, как он на нее, Алису, иногда смотрит. Ведь очевидно, что его взгляды и намеки – всего лишь обычная похоть. А похоть – это значит походя, между делом.