Читать книгу На перекрестке судеб - Маша Миль - Страница 2

Артема волновала эта женщина, и это ему совсем не нравилось. Все в ней должно было отталкивать. Ее стать, холодная красота, замужество, профессия, которую он ненавидел, но в первую очередь то, что уже второй час он пробивал все доступные базы в поисках сведений о ней. Телефоны, адреса проживания и работы, все это сухо и не удовлетворяло интереса, в этом смысле отчет участкового гораздо любопытней. Наличие безработного мужа-алкоголика объяснял ее вторую работу. Соседи не жаловались на скандалы, на буйный нрав Бориса только из глубокого уважения к Надежде, а вот то, что сама Зимина ни разу не обратилась к участковому, Артему было непонятно. Не похожа она на забитую женщину, молча терпящую оскорбления.

Телефон негромко звякнул, вырывая из плена раздумий. Сергей просил содействия в наказании виновника аварии. У фельдшера перелом, у Надежды – сотрясение.

– Сам знаешь, как бывает: заплатит штраф и за ремонт в рассрочку, а то, что Митька два месяца работать не сможет, и у Нади здоровья не вагон, это как?

Странная радость прокралась в сердце. Соболев сжал зубы и постучал кулаком по столу, боясь спугнуть неожиданную удачу. Оставляя номер водителю, он и не надеялся… нет, почему же, он именно надеялся ненавязчиво получать от него доверительную информацию.

– У вас же есть юрист, предоставите в суд больничные, счета. Или надо, чтобы он сел?

– Это не обязательно, достаточно будет моральной компенсации. Только Зимина на больничный идти отказывается.

– Хочешь, чтобы я ее уговорил?

– Боюсь, тут ты бессилен, завтра сам с главным поговорю. В семь пойду домой и ее заставлю, а то она и заночует здесь. А лихача этого наказать надо. У нас тут не Москва, торопиться было некуда.

Соболев закончил разговор и провел рукой по экрану.

– Москва. А ведь сегодня ровно год....

Дверь шумно распахнулась, впуская Левинского и Батенко. Веселость коллег не остановил тяжелый взгляд Артема; дурашливо переглядываясь, они поставили перед ним тарелку, накрытую сверху другой, достали хлеб и вилку:

– Персональный обед для самого занятого опера.

Только сейчас Артем вспомнил, что с утра так ничего и не поел.

Игорь снял верхнюю тарелку, под ней оказались котлеты и картофельное пюре.

– Мы ждем «спасибо» за нашу заботу, – напомнил Алексей.

– Спасибо Галочке, – Соболев сознательно провоцировал коллег, – знает, что я подлив не люблю.

– Нет, ну это наглость! Где это видано? – возмутился Игорь. – И какая Галочка? Они все одинаковые, в белых робах, в белых колпаках.

– Вот потому, что для тебя они все одинаковые, тебе так не везет. Ты не видишь в них женщин. Поэтому у тебя в компоте сплошные сухофрукты, а в супе одна картошка. – Соболев с наслаждением вдохнул аппетитный запах.

Игорь задумался:

– Хорошо, почему у Лехи всегда полный боекомплект, хоть контрольное взвешивание проводи?

Соболев любил их с Игорем перепалки на тему женщин, были они беззлобными, но настроение после них всегда улучшалось даже у молчавшего Батенко.

– Потому что он глубоко женат и у него этот диагноз на лбу написан, таких женщины в расчет не берут. А ты красавец, разведен, в полном расцвете сил и такое пренебрежение к женскому полу… Они такого не прощают. – Артем с удовольствием отодвинул пустую тарелку.

– Так я и не пренебрегаю. Вроде бы.

– Ты сколько лет в эту столовку ходишь? Полжизни. И все тебе «вроде бы», все тебе «кажется». А ты попробуй завтра попроси, чтобы тебе не одну ложечку сметаны в борщ положили, а две, и котлетку побольше, и гарнир сложный, сразу увидишь, как настроение у девчонок изменится. Только надо улыбаться, а не пугать их контрольным взвешиванием.

– Так, веселая минутка и обед закончились…

– И завтра у Игоря начинается новая жизнь, – дополнил Соболев.

– Работа у нас продолжается. Артем, что там у тебя?

Он доложил и поделился предположением о том, что произошло:

– Оба были пьяные, муж выстрелил в жену, она упала, у нее случился инфаркт. Он подумал, что убил ее, и тоже решил застрелиться, только силы не рассчитал. Пуля навылет, он живой, еще и в больницу ехать не хотел.

Коллеги смотрели с недоверием.

– Да я серьезно, пришлось успокоительное вколоть. Как в том анекдоте: пуля мозг не задела.

Игорь оторвался от сводки в компьютере:

– А это не в вашу скорую «крузак» влетел? Чтобы окончательно испытать мужика на прочность.

– В нашу, только по дороге на вызов. Игорь, поговори с Петровым, пусть возьмет под личный контроль.

– Думаешь, надо?

Артем пожал плечами:

– Вот и узнаешь.

Он мог и сам обратиться с этой просьбой к Петрову, начальнику смены, вместе охотились, но во избежание лишних вопросов переложил эту миссию на Левинского.

На столе у Батенко зазвонил служебный телефон.

– Игорь, задержанный, которого мы доставили, на допрос просится.

– Отлично, иди допрашивай. Бумаги готовы. – Игорь положил папку на край стола.

– Я один? – удивился Батенко. – Мы его подозреваем в изнасиловании несовершеннолетней девочки, ровесницы моей дочери, я бы его уже на задержании грохнул.

Алексей отличался спокойствием, темперамент флегматика оттенял более деятельных коллег, но если уж он сам не полагался на свою сдержанность, значит, помощь действительно была нужна.

– Тем, спустись, помоги задержанному определиться с гендерной идентичностью. Только не перестарайся.

Соболев расправил плечи, покрутил шеей.

– Отличное задание шеф. Вместо спортзала.

– Ты же никогда не пропускаешь тренировки. Что случилось?

– Хочу отдохнуть. Дома порядок навести, скоро хозяйка за деньгами придет.

– Темнишь ты, Соболев! – крикнул Левинский им вслед. – Я так себе и запишу, – и, открыв ежедневник, размашисто написал: – Соболев темнит!

***

Допрос ожидаемо получился долгим и изматывающим. Сначала подозреваемый во всем сознался. Потом взял свои слова обратно. Затем попросил его застрелить, и Соболев охотно пообещал:

– Ты только нам признание напиши, подробно и без ошибок, и я тебя сразу застрелю.

– Как вы застрелите? У вас пистолета нет.

– А я тебя задушу или об стенку шарахну, а потом так и скажу: упал при попытке к бегству и рассыпал мозги.

Оставив Алексея на бумажной рутине, он поторопился покинуть отдел.

К вечеру похолодало, но тучи рассеялись, открывая черное небо. Пройдя через арку, Артем остановился и внимательно осмотрел территорию.

Как профессионала бледный свет фонарей его бы не устроил, но как мужчину, ждущего женщину, такой обрывочный, тусклый свет, ему вполне подходил. Встав у стены возле трансформаторной коробки, он удовлетворенно кивнул. Место правильное. Его самого, в темных джинсах и черной кожаной куртке, заметить сложно, зато он отлично просматривал вход в арку и второй подъезд на случай, если Зимина пойдет с другой стороны.

Ждать Соболев умел, работа требовала сосредоточенности и терпения, но через полчаса его выдержка дала сбой. За это время от станции скорой помощи Надя и пешком могла дойти. Десять минут Артем накинул на магазин, посчитав, что, имея за плечами восьмилетний стаж замужества, зная вкусы своей семьи, этого времени вполне достаточно на закупки. Что еще могло ее задержать? Шопинг? Такие женщины, скорее всего, предпочтут для этого выходной день, чтобы получить хоть какие-то положительные эмоции в череде серых будней. Встретила подругу? Вполне возможно. Если это приятельница, то для краткого обмена любезностями пяти-десяти минут достаточно, а если близкая подруга, то максимум пятнадцать, они ведь обе в курсе событий жизни друг друга. О каких-то особенных увлечениях Зиминой Сергей не упоминал, да Соболев и не спрашивал, абсолютно уверенно решив, что их нет. Он уже был близок к тому, чтобы рассекретиться и позвонить ей, когда услышал гулкие шаги в арке и негромкий разговор. Пара остановилась у стены, в пяти метрах от Соболева, он напрягся и весь обратился в слух и зрение. Сомнений не было, это Надю закрывал от чужих глаз долговязый юноша. Разговаривали они спокойно, без эмоций, правда, один раз она все-таки повысила голос и строго приказала:

– Не надо!

Что это было, Артем не понял, но был готов выйти из своего убежища и прервать тайное свидание.

В арку кто-то вошел, и пара притихла. Как только прохожий скрылся из вида, Надя сделала несколько шагов в сторону дома, по-прежнему оставаясь в тени. Парень передал ей хозяйственную сумку и остался на месте. Проводив ее взглядом, дождался, когда она войдет в подъезд, только после этого развернулся и ушел. Озадаченный Соболев покинул укрытие и проследил за окнами Зиминой. Она задернула шторы в кухне, и вошедшего следом мужчину Соболев не разглядел.

***

Обычно тишина квартиры успокаивала, после мерзостей дня он с удовольствием погружался в долгожданный покой. Посидеть полчаса на диване, ни о чем не думая, под настроение выпить, по желанию приготовить ужин – такая обыденность не напрягала.

Но сегодня все было не так, программа сбилась. Сначала он промахнулся, кинув рубашку в корзину для грязного белья, затем, зайдя в кухню, вспомнил, что не купил хлеба, значит, об ужине можно забыть. Осмотрев содержимое бара, остановил выбор на водке и, выловив из банки одиноко плававший маринованный огурец, двинулся в комнату. Пошарив в шкафах серванта, нашел церковную свечку, зажег и поставил ее в стакан рядом с фотографией. Наполнив стопку, выпил. Приятное тепло разлилось по желудку, но не этого эффекта он добивался. Снова налив стопку, чокнулся ею о бутылку и, выпив, откусил огурец.

Он злился на себя за ревность, ядовитым жалом пронзавшую сердце, дававшую свободу навязчивым, паническим мыслям, терзавшую воображение. Кто этот юноша, что их связывает? Почему она не уходит от мужа, он живет в ее квартире, неужели любит? А если один муж, а другой любовник, и он, Артем, совсем не вписывается в эту схему? Он залпом выпил третью стопку. Сознание затуманилось, позволяя растекаться потоку мыслей:

– Прости, Вика, с утра помнил. – Он оправдывался перед девушкой с фотографии. – Потом закрутился, а теперь сижу и думаю о другой женщине. По злой иронии она врач. И вы с ней совсем не похожи. Как такое может быть?

Роман с Викой был страстным, бурным и коротким. Смерть поставила внезапную точку. Артем не любил вспоминать это время. Для него Вика осталась молодой, жаждущей жизни и приключений девушкой, с которой он иногда разговаривал через стекло серванта. Была это та единственная любовь на всю жизнь или они расстались бы через неделю, не случись пожара, он не знал. Два месяца их кидало и бросало из стороны в сторону и сколько могли так выдержать? Соболев не пытался переосмыслить свою жизнь до Вики, с ней и после, считая, что анализировать, оправдывать себя – удел слабаков, нужно принимать жизнь в данную минуту. Налив четвертую стопку, он отнес бутылку в бар. Сегодня, сейчас он подвергал свое кредо сомнению. О Зиминой ему хотелось знать все. Эта женщина в его мыслях, ему не безразлично ее прошлое и будущее.