Читать книгу Царство Славян. Факты великой истории - Мавро Орбини - Страница 9

Сии были сильнейшие и велевластнейшие между всех Славян, жительствовали при мори Венедицком, или наипаче посреде тех вод, имеюще своего Короля свойственного и преславный храм. Того ради причитали себе и первенство во всем оном роде Славянском предреченного моря. К тому же обдержаху остров Ругийски, седмь миль немецких длиною, такожде равен и шириною; земля так плодовита, что и ныне есть житница Седунезов или Шведов, якоже и Сицилия Римляном. Город стольный их Королевственный Ругянов нарицался Архоне, стоящ на зело высоком мысу острова того. От Востока и от Полудни[62] окружен морем.

Каспар Давид Фридрих. Вид на Аркону при восходе Луны (Blick auf Arkona mit aufgehendem Mond) (Сепия). Великий немецкий художник-романтик Каспар Давид Фридрих (Caspar David Friedrich; 1774–1840) с глубоким почтением относился к славянским древностям острова Рюген и неоднократно изображал в своих работах размытый морем мыс, где стоял священный город Аркона – последний оплот рюгенских славян

Стенами толико высок, что едва стрелою из лука достизало до верхности их. Но уже того града не видится ниже след. А от Запада был великой и крепкой роскат[63], которой его защищал. Некоторые писатели полагали Архон на ином острове, нареченном Витора, отстоящем от Ругии шириною с едину реку; разорен от Гаралда Короля Готфского, и от Гемминга Короля Датского. Абрам Ортелий пишет, что где был Архон, древле был(а) Венета – город Славенской, зело превеличайш сущих во Европе, и преславен к торгу от всех народов. Сей град Венета приимал вся протчыя народы. Однако же, егда тамо пребывали, не было попущено им жити по благочестью христианскому, егоже ради затвердел всегда в поганстве, даже до своего рассыпания. Но не обретеся народ, учтивейший во обретениях обычаев и странноприемнейший, и благостен паче cиx Славян, граждан Венецких. Который град Венету Гелмалд поставил между устия Одеры и города Камены, где видятся еще его следы, по мнению предреченного списателя; и не от иного чего учинилося его разорение, разве от несогласия их междуусобного. Который град Король Датской, собрав пресильное войско и наступив на него, взял и опустошил и разорил до основания. Но живущии Ругяне во острове Ругийском в лето от Христа 809‑е, учинив флот 830 караблей, напали на Королевство Датское с Фризиею Восточною, взяли и сожгли городы Алтенбург и Нежин, в которых взяли бесчисленную добычю. О чем прогневавшися, Карл Великий подвиг свои воиска, в лето 810‑е, и на двух боях кровавейших, одолев их, покорил под иго Христово, наложив на них дань, и приказал им имети в почтении особливом церковь святаго Виты, которого во оные времена оные люди по премногу почитали. Платили усердно Ругяне дань Карлу при его жизни, а после его смерти оставили дань купно с благочестием Христианским и построили храм во Архоне. В которой принесли болван[64] Святовита (которого они называли Святовичь) и толико мужие, елико и жены на всякой год приносили в сей храм дань, по единому пенязю с головы, и, тако впадше в грубонечестие, покланялися сему идолу Святовиту, которой был учинен древяный, возраста[65] гигантского, о четырех лицах, подобием фонаря, дабы от всякия страны храма виделося лицо идолово. Еще же он же был без бороды с кудрями, со всякой стороны вырезанными, по употреблению власов Славян Ругянских; во одежде долгой, даже до ног, держащ в правой руке рог из металла. Которыи рог наполнял вином поп[66] един бородатый, со многими церемониями и торжествы, и оставлял его наполнен до утра: ежели убудет, или не убудет, гадатайствовали, последование изобилию, или недороду последующего года. Сей же болван левою рукою подперся, на бедре в стороне виделася узда и седло коня его с мечем, зело великим и украшеным. Стоял тот идол между четырех сводов каплицы[67], стоящие среди храма, завешен от всех стран завесами красными, зело богатыми и украшенными. Един только поп в каплицу, в день един, точию предъидущий празднику, входил, удержавая дыхание. И когда хотел отдохнути, бежав ко дверем, выставлял главу свою наружу, дабы идол не осквернился дышанием смертным. Был един конь белой посвящен идолу, у которого из хвоста, или из гривы не поволено было выдернути власов, ниже кто мог садитися на него, опричь единаго токмо попа. Верил ослепленный той народ, что идол ездил на нем всякократно, егда он хотел разоряти их неприятелей. А ко уверению истины сея веры предлагали, что, егда оставляли его с вечера во обыкновенной его конюшне, добре чищена и привязана, обретали его часто в конюшне наутрие вспотелаго и огрязненного, яко бы ездил в большие пути нощию. От путешествия того коня провещевали добрый (или) злый случай своих ратей, и ради того окончания втыкали стоима шесть копей в землю перед храмом, парами едино против другова, равно расстоящые между собою, и ко всякой паре привязывали иное копие поперег, толико высоко от земли, что коню возможно и без прыгания было поверх проити. Потом в день, уставленный сему действованию, поп, по долгих и торжественных молитвах, взяв с церемониями великими коня за узду, вождаше его чрез три поперечные оные копия. И ежели переступал вся три ногою правою, без всякия помешки правыя с левою, в некоторых предреченных чинах известны бываху о победе, и тако во пример противного. Идолу же давали третью часть от добычей и от всех корыстей учиненных, и, окроме того, ему же было в его почтение особливое 300 коней и 300 человек с его страны, которые за него ходили на войну, которых всю добычю вручали, верно, попу, который все полагал в сокровище церковное, откуду никогда не было повольно выняти ни малеишую част. На всякой год, по собрании доходов, жертвовали многие скоты сему идолу, и тогда же некоторых христиан, взятых на войне, которых кровию подтвержал поп, что зело оный услаждался. После тоя жертвы приносили круглый пирог великий, зделанный из муста, величеством вместителен содержати единаго человека, в которой вшедши, поп вопрошал у людей высоким голосом, ежели могут его видети, и все отвещавали «ни»; обращаяся молити идола, дабы в приидущий год хотя мало его могли видети. Само Король Датский, между иных чужестранных, послал сему идолу едину чарку златую в дар, за что восприял почесть; понеже в кратком времени умер смертью нужною[68] и лютою, что весьма не помог ему Святовит.

Затвердели Ругяне в заблуждении грубиянства на 350 лет, дондеже Валдемар, Король Датской, с сильным флотом, соединяс с Казимеровыми и Богославовыми (воинами) Князей Померанских и Прибиславовыми (воинами) Государя Обостритов-Славян, вшедши в Ругию, победил cиx людеи свирепых и, возложа осил болвану Святовиту на шею, приказал разволочити по всему войску в присутствии Славян и потом рассещи на части и сжеч всенародно. Разсыпал храм до основания, со всяким служением побрал сокровищ, и учинил указ, дабы все оставили идолослужение, и восприяли служение истинного Бога; повелел построити 12 церквей своим особливым иждивением, и тако весь остров учинил Христианами.

Яромар, Государь Ругянский, утвердил оным людем образом и частыми поученьми своими веру Христову, в сердцах шатающихся оного народа грубого и прежестокого паче всякого зверя, который был зело упрям во обращении паче всех протчих народов Славянских моря Венедицкого, или Балтийского. Предреченное же забобонство Святовитово, у Ругянов имеющее силу, стояло многое время в сердцы у Боемлян[69], дондеже Блаженный Вичеслав, Князь Боемский, дал им Мощи Святаго Виты, ради народного их почитания; обаче же не возмог истребити весьма память идола Святовита. Понеже еще и ныне Боемляне не сохраняют поздравления частейшаго и всенароднейшаго, разве под провещеванием имене «Вито», приемлюще приятелей, приезжающих издалека, с сими речьми: «Витей Витей», показующе срадоватися о их здравии, соблюденном дарованием Святовита. В протчем же имели в политике человеческой изрядные законы и похвальные обыкности. Понеже убо великое попечение имели, дабы дети почитали родителей и слушалися, и не обретался у них никто убог или проситель, зане же егда кто занемощствует, или остареет, абие вручается в попечение наследником, дабы ими человеколюбезно управляем был и питаем. Были зело угодны и усердны, и веледушны в странноприимстве. Странноприезжей не требовал искати постоялого двора, понеже уже многие встречают и многие наперехват просят его, чтоб прияти изволил их угощение. И все, что приобретали паханием поль, в рыболовлении или в звериной ловли, харчили гостем и к подаянию тщалися возможностью величайшею. Тии, кто был тороватейш, да не реку роскошен в cиx вещех, творили и морские разбои нощию на мори, чтобы поутру разделити грабеж странником. А ежели за случай обрящется кто, что откажет постой страннику; было позволено всякому за то сожещи его дом со всем его веществом. Божба у них была возбранена между ими, понеже мнели, что присяга есть и кривоприсяга тоежде, во гнев мстителный от Богов. Но которые были пойманы в каком погрешении непорядочном, тех распинали, утверждающе, что Крест не должен служити к чему иному, разве к казни злодеев. От сего начася гнушание толико Крестом, от чего мнози человецы Святии и Князи Христиане, до поту трудилися обратити их в веру Христову. Аще же и принуждены были усильством великим восприяти тую, однакоже часто возвращалися во идолослужение.