Читать книгу Однажды на краю времени (сборник) - Майкл Суэнвик - Страница 4

[7]

Абигейл вошла в кабину трансляторной сети на Милосердной Матери и направилась к цилиндру Толедо в технопарке Юноны. Звезды вспыхивали, тускнели и исчезали пять раз. Дорога была долгой: вокруг Солнца, на противоположную сторону Системы.

Толедо был старым коммерческим цилиндром. Теперь там жили в основном чиновники и люди свободных профессий. Абигейл не любила это место, но контракт с ЗМ был уже расторгнут, а ей нужна работа.

Волосы на груди работника службы трудоустройства были выкрашены в белый цвет, а на ногах – в красный. Зеленая набедренная повязка и бирюзовые перстни на пальцах довершали попугайскую расцветку. Пальцы его бегали по клавиатуре компьютера, выводя на монитор бесконечный поток бюрократической чепухи.

– Здорово вы это придумали, – сказал он.

– Спасибо, – отозвалась девушка.

Она небрежно согнула свою новую руку. Хорошо сделано, только слишком розовая. И слабая, конечно, но это поправимо. Абигейл приложила руку к груди. По цвету похожа на сосок. Определенно слишком розовая.

– Есть что-нибудь хорошенькое?

– Нет, – сказал служащий.

У него над ухом пролетела колибри – едва заметное трепетание воздуха.

– Вижу, вы искали работу в колонии Проксима.

– Там полно народу, – вздохнула Абигейл. – Так что, для планетчиков ни одного места?

– Этого я не говорил, – проворчал служащий.

– О! Что это?! – Абигейл вытянула шею, чтобы рассмотреть изображение на экране.

– На ваше резюме есть свежее предложение.

– Что там?

– Сейчас прочитаю.

Цветок жимолости упал Абигейл на волосы, и девушка смахнула его рукой. Офис располагался на открытом воздухе, с живой изгородью вместо стен и решеткой вместо потолка. Чрезмерно пышная растительность старых цилиндров Пояса иногда раздражала Абигейл.

– Мм, – поднял голову чиновник. – Вас хочет нанять Белл-Сандиа. Контракт на выполнение одного задания, с неограниченным сроком действия. – Он повернул монитор так, чтобы Абигейл было видно. – Очень хорошие условия, так всегда бывает в контрактах повышенной опасности.

– Повышенная опасность? Белл-Сандиа – это ребята, которые занимаются связью? И в чем же риск?

Служащий вызвал на монитор следующий блок информации.

– Вот! – Он постучал по экрану пальцем. – Фразы очень витиеваты, но суть в том, что им нужен испытатель в межзвездный корабль, проходящий сквозь черные дыры.

– Этого не может быть. Приливные силы…

– Увольте. Вероятно, они как-то решили эту проблему. Вопрос только в том, согласны вы или нет.

Абигейл посмотрела сквозь решетку: прямо у нее над головой по вогнутой поверхности противоположной стороны цилиндра бежал извилистый ручеек. В нем плескались дети. Девушка медленно досчитала до ста, делая вид, что ей нужно время, чтобы решиться.

Абигейл пристегнулась к креслу транскапсулы и кивнула технику за стеклом камеры. Он нажал пуск. Абигейл и воздух вокруг нее сковало стазис-поле. Стена камеры раскрылась, как диафрагма фотоаппарата. Транслятор снова исполнил привычный уже технологический фокус – лишил ее инерции и придал скорость, близкую к скорости света. Звезды ярко вспыхнули, а солнце потускнело. Абигейл глубоко вздохнула и…

…оказалась в приемной камере. Относительность украла у нее почти все время перелета, оставив от него какую-то жалкую кроху.

Девушка отстегнула ремни и побежала к стоянке паромов. Пилот парома встретил ее улыбкой и сразу уткнулся в свои приборы. Он был молод, на груди и бедрах нанесены коричневые полосы, которые были лишь немного темнее его кожи. Сетчатый жилет можно было бы счесть безвкусным, но он так здорово подходил парню, что выглядел скорее озорно, чем претенциозно.

Абигейл захотелось иметь на себе что-то, кроме набедренной повязки и лака для ногтей: хотя бы какую-нибудь косметику и украшения. Рядом с этим щеголем она почувствовала себя невзрачной.

На стоявшем перед ней мониторе светились два изображения, полученные от синхронных телекамер. Под ними мерцали цифры. Одна картинка изображала место назначения – базу Белл-Сандиа «Артур Ч. Кларк». Это были пять концентрических колец, вращающихся друг вокруг друга с разными скоростями. Компьютер раскрасил их всеми оттенками красного. Учитывая удаленность базы от заводов Большого пояса, размеры ее были довольно внушительными.

Абигейл уселась в кресло пассажира и пристегнула ремень. Заработали двигатели.

– Гинунгагап – единственная известная черная дыра в гравитационном поле Солнца, открыта в две тысячи двадцать третьем году, – попискивал тоненький голосок, комментируя второе изображение. – Ее существование объясняет остававшиеся долгое время загадкой отклонения планет Солнечной системы от рассчитанных орбит. База «Артур Ч. Кларк» была…

– А без этого никак? – спросила Абигейл.

– Никак, – ответил пилот. – Мы отказались от туристической программы около года назад, но режим полета остался прежним. А с правилами у нас строго.

Пилот подмигнул огорченной Абигейл:

– Потерпите минутку.

Он склонился над приборной доской.

– …основана сорок лет спустя, и вскоре были налажены связи с колонией Проксима. Гинунгагап…

Голос пропал. Девушка благодарно улыбнулась.

– Абигейл Вандерэк.

– Чейни, – представился пилот. – Ты из гравитационщиков?

– Ага.

– Я был раньше пустотником. Но устал от этого и согласился на первый попавшийся более-менее надежный контракт.

– А я выбрала другой путь.

– Может быть, мне тоже следовало так поступить, – дружелюбно сказал Чейни, – но все-таки это трудно. Я заработал там три дырки.

Он показал широкую белую полосу на животе, большое красное неровное пятно у соска и белый дугообразный шрам, прикрытый волосами.

– Я мог бы избавиться от них, но считаю, что жизнь – это процесс приобретения шрамов и опыта, поэтому решил все оставить как есть.

Если бы Абигейл показалось, что парень хочет произвести на нее впечатление, она тут же осадила бы его. Но это было просто частью самопрезентации, возможно, обоснованной, возможно – нет. Абигейл подозревала, что, за исключением туристических поездок на Землю, Чейни толком нигде и не бывал и база «Кларк» находилась в самом глубоком месте гравитационного колодца системы.

И все же парень обладал неотразимым мальчишеским обаянием.

– Покажите мне сеть связи, – попросила девушка.

Паром описал петлю, и под ним потянулись километры стального кружева. Чейни показал на небольшую параболическую антенну на внешнем кольце станции:

– Вон та дальняя антенна подает сигнал в Гинунгагап. Остальные служат для связи с Мамочкой.

– Мамочкой?

– Так обычно называют «Артур Ч. Кларк».

Он беспечно развернул паром и рассказал длинную, пересыпанную непристойностями историю о происхождении этого прозвища. Абигейл засмеялась, а Чейни показал пальцем на монитор:

– Вот Гинунгагап.

Девушка стала напряженно всматриваться:

– Где? Не вижу!

На втором изображении было лишь едва заметное маленькое красное пятнышко – увеличенное изображение черной дыры.

– Не слишком впечатляет, правда? Но опасность от этого меньше не становится. Даже на таком расстоянии достает сильное ионизирующее излучение от ее аккреционного диска.

– Поэтому нужна промежуточная станция?

– Да. Интенсивность излучения бывает разной, но если бы выход из трансляторной сети был на «Кларке», примерно треть пассажиров просто погибала бы.

Чейни высадил Абигейл на причале Мамочки и улетел. Девушка остановилась в нерешительности: она не знала, куда идти и что делать.

– Это вас мы сбрасываем в Гинунгагап?

Абигейл обернулась и встретила цепкий взгляд коренастого мужчины. Его набедренная повязка была старомодного оранжевого цвета.

– Мне понравился этот ваш номер с рукой. Нужно большое мужество, чтобы совершить такое. – Они обменялись рукопожатиями. – Я Поль Жерар. Начальник внешней безопасности. Отвечаю за вашу подготовку. Вы играете в словесный пинг-понг?

– Почему вы спрашиваете? – автоматически включилась Абигейл.

– А вы не знаете?

– А я должна?

– Вы имеете в виду сейчас или потом?

– А потом ответ будет другим?

Суровые черты Поля смягчились улыбкой.

– Отлично.

Он взял Абигейл за руку и повел по наклонному коридору.

– У нас не так много времени на подготовку. Пробный имитационный полет через две недели. Потом все пойдет очень быстро. Хотите начать прямо сейчас?

– А у меня есть выбор? – удивленно спросила девушка.

Поль резко остановился.

– Послушайте, – начал он, – вот правило номер один. Не играйте со мной ни в какие игры. Понятно? Потому что я всегда выигрываю. Не иногда, не как правило, – а всегда.

Абигейл вырвала свою руку из руки Поля.

– Вы сами меня заставили, – рассерженно сказала она.

– Считайте это частью вашей тренировки. – Поль смотрел ей прямо в глаза. – В какие бы там гравитационные колодцы вы ни спускались, все равно вы останетесь существом околоземной культуры – доверчивым, судящим о вещах по их внешнему виду. Это опасно. Я хочу, чтобы вы это поняли. Я хочу, чтобы вы научились видеть суть вещей, скрытую за их маской. Я хочу, чтобы вы повзрослели. И вы повзрослеете.

«Не будь таким самоуверенным».

Поль словно прочитал ее мысли, на лице его мелькнула улыбка.

– Это звучит слишком серьезно для поездки на Проксиму, – сказала Абигейл, теперь уже вслух.

– Урок номер два: не делайте поспешных выводов. Вы не полетите на Проксиму.

Он повел девушку вниз по пандусу к следующему колесу, задержавшись на секунду, чтобы приспособиться к меньшей скорости вращения.

– Вы всего лишь навестите пауков. А центр управления – там.

Тускло освещенный центр управления был большим и напоминал пещеру.

Стоящие сплошными рядами компьютеры образовывали длинные замысловатые коридоры. На компьютеры и операторов падали узкие пучки света. Между рядами стояли комнатные растения.

– Это сердце нашего зверя, – сказал Поль. – Зеленые терминалы обслуживают связь с Проксимой. Теперь это совершенно обычное дело. Но синие…

Его глаза странно сверкнули, и Поль показал на серебристые экраны, установленные над клавиатурами. На них медленно двигались зернистые амебообразные черно-белые изображения. Абигейл никак не могла понять, что же это такое.

– Это пауки, – сказал Поль. – Мы переговариваемся с ними в реальном времени. Почти все запаздывание – время, уходящее на машинный перевод.

Восприятие изображенного на экране быстро изменилось, и теперь Абигейл увидела огромное паукообразное существо. Вот это черное пятно, мерцающее на экране, – паучья лапа, а вот это – вздутое брюхо. Абигейл сразу почувствовала инстинктивное отвращение, быстро сменившееся острым любопытством.

– Чужаки? – спросила она.

– Чужаки.

На самом деле эти существа походили на пауков не больше, чем люди – на обезьян. По сравнению с земными пауками каждая из их восьми ног имела на одно сочленение больше, и форма жвал была совсем другая. Но для неопытного глаза они все-таки выглядели просто большими пауками.

– Но это… как долго вы… почему, ради бога, вы держите это в тайне? – Абигейл захлестнула безотчетная радость. Встреча с инопланетянами открывала бездну новых возможностей, словно до этого люди жили в коробке, а теперь откинули крышку.

– Технические секреты, – сказал Поль. – Эта штука, в которой вас отправят через Гинунгагап к их черной дыре, – изобретение пауков. Мы выменяли это изобретение на информацию по оптике, но закон не защитит наши права, пока мы не продемонстрируем его действие. Мы не хотим, чтобы другим корпорациям стало что-нибудь известно.

Он кивнул на ближайший черно-белый экран.

– Как видите, с оптикой у них плоховато.

– Как бы я хотела поговорить с ними…

Абигейл осеклась, потому что сразу почувствовала, как по-детски прозвучали ее слова.

– Я устрою вам знакомство.

Рядом послышался шорох. Девушка обернулась и увидела появившегося из кустов большого черного кота. Лапы и брюхо у кота были белые.

– Это высокочтимый глава «Связей с чужими цивилизациями», – кисло произнес Поль.

Абигейл засмеялась, но, сообразив, что Поль имеет в виду не кота, смущенно замолкла.

– Хулио Домингес, шеф отдела связи, – представил Поль. – Абигейл Вандерэк, специалист по гравитации.

Сморщенный, высохший старик улыбнулся по-профессорски:

– Полагаю, вам объяснили, как работает коммуникационная сеть, не так ли?

– Ну… – начала Абигейл.

Домингес прищелкнул языком. Он носил желтую набедренную повязку и такой же шейный платок – немного ярковато для человека его возраста.

– Это все очень просто. Скорость отрыва от черной дыры превышает скорость света. Поэтому внутри Гинунгагапа скорость света не является наибольшей возможной скоростью сигнала. – Он с явным удовольствием воззрился на озадаченную Абигейл. – Иначе говоря, когда мы направляем поток электронов в одну черную дыру, они появляются где-то еще из другой. И если мы направим их нужным образом, – старик неожиданно возвысил голос, – они появятся из черной дыры так, как нам надо. Физика очень простая. Вся штука в том, как направить поток электронов.

Кот подошел к Абигейл, ткнулся лбом в ее ногу и требовательно муркнул. Девушка нагнулась и взяла его на руки.

– Но из черной дыры ничто не может выйти, – возразила она.

Домингес благодушно хмыкнул:

– Но попасть в нее может все, что угодно, правда? Позитрон, например. Позитрон, падающий в Гинунгагап в положительном времени, – то же самое, что электрон, вылетающий оттуда во времени отрицательном. И обратно, позитрон, проваливающийся в черную дыру в отрицательном времени, в действительности является электроном, вываливающимся оттуда в положительном времени. Что нам и нужно. Представьте Гинунгагап физическим воплощением математического знака эквивалентности.

Абигейл вздохнула, чувствуя, что ее поставили на место. Три белых мотылька порхали в воздухе. Кот зачарованно наблюдал за ними, пока девушка гладила его по голове.

– В любом случае электроны появляются. Раз есть экспериментальные данные – теория послушно их объясняет.

– Расскажите мне про пауков, – поспешно сказала Абигейл, чтобы старик не съехал с темы.

Мотыльки, порхая вверх-вниз, из стороны в сторону, исполняли трехмерный балет, поставленный случайностью.

– Чужаки, – сказал Хулио Домингес, хмуро уставившись на Поля, – для нас все еще загадка. Мы обмениваемся фактами, научными открытиями, технологиями, но самые важные вопросы не поддаются математической кодировке. Знают ли они что-нибудь о любви, ценят ли красоту? Верят ли в Бога?

– Хотят ли нас съесть? – встрял Поль.

– Не придуривайся, – огрызнулся Домингес. – Конечно нет.

Мотыльки долетели до Абигейл, и их трио распалось. Два обогнули ее слева и справа, а третий пролетел у девушки над плечом, и кот ударил по нему лапой.

– Кота зовут Треск, – сказал Поль. – Ребята из БИО его клонировали.

Домингес открыл было рот, но тут же закрыл. Абигейл почесала Треска под подбородком. Кот прищурил глаза, задрал голову и замурлыкал почти беззвучно.

– С вашего позволения. – Поль подошел к клавиатуре, отодвинув в сторону оператора. – Вообще-то, тут нужно пользоваться специальным упрощенным кодом, однако, если избегать хитрых оборотов и идиоматики, не возникает трудностей и с обычным языком. – Он нажал на клавишу. – Приветствую тебя, паук.

Пауза. По экрану промелькнула волосатая лапа.

– Привет, человек.

– Знакомься – Абигейл Вандерэк. Она наш представитель. Она полетит в спиннере.

Пауза. И опять – сложное движение паучьей лапы.

– Вакуумный переход… (неразборчивый треск)…остающийся… (треск)…коммерческие выгоды… (треск)…неподвижная точка в космосе.

– Трудно переводить, – сказал Поль. Он сделал знак Абигейл, чтобы девушка ответила. Поколебавшись, Абигейл сказала:

– Вы прилетите к нам? Тем же способом, что и мы к вам?

– Нет, понимаете… – начал Домингес, но Поль жестом попросил его замолчать.

– Нет, Абигейл Вандерэк. Мы – это жизнь, имеющая серную основу.

– Я не понимаю.

– Вы можете… (треск)…черную дыру пройти… (треск)…в спиннере, потому что вы углеродная жизнь. Углеродные соединения имеют форму цепей, а серные соединяются решетками или ячейками. Наша… (треск)…простейшая форма… (треск)…Иногда бывают серные соединения в виде коротких цепей.

– Мы потом объясним вам, – сказал Поль. – Продолжайте, у вас хорошо получается.

Абигейл снова заколебалась. О чем говорить с пауком? Наконец она решилась.

– Вы хотите нас съесть?

– О боже, прогоните ее от этой штуки! – закричал Домингес, протягивая руку к клавиатуре.

Но Поль остановил его:

– Нет. Я хочу услышать ответ.

Несколько паучьих лап образовали на экране замысловатый узор.

– Вопрос бессмыслен. Жизнь, имеющая серную основу, не извлечет никакой пользы из поедания жизни, имеющей углеродную основу.

– Вот видите, – сказал Домингес.

– Но если бы это было возможно, – настаивала Абигейл, – если бы вы могли съесть нас и получить пользу, вы бы съели?

– Да, Абигейл Вандерэк. С огромным удовольствием.

Домингес оттолкнул ее от компьютера.

– Мы ужасно сожалеем, – сказал он пауку. – Это ужасное, ужасное недоразумение. Вы! – крикнул он оператору. – Вернитесь и сотрите этот кошмар.

Поль усмехнулся.

– Пойдем, – сказал он Абигейл. – На сегодня хватит.

Когда они пошли, Треск извернулся и спрыгнул с рук Абигейл. Кот приземлился на четыре лапы и скрылся в кустах.

– Они бы действительно нас съели? – спросила Абигейл и, осознав нелепость вопроса, изменила его: – Значит, они нам враждебны?

Поль пожал плечами:

– Может, они решили, что мы обидимся, если они не изъявят готовность нас слопать.

Он проводил девушку до ее квартиры.

– Завтра мы начнем готовиться по-настоящему. На досуге рекомендую составить перечень способов, какими пауки могут нам навредить, если мы установим транспортное сообщение, а они окажутся нам враждебны. И еще один список – причин, по которым мы не можем им доверять. – Поль несколько секунд помолчал. – Сам я уже такие списки сделал. Вы увидите, что они получились довольно длинные.

Жилье Абигейл нельзя было назвать особо роскошным, но девушке квартира понравилась. Пол, потолок, стены представляли картину звездного неба, нарушаемую лишь решеткой, по которой вился дикий виноград. Кто-то провел исследование ее вкусов.

– Привет.

Этот веселый возглас заставил Абигейл вздрогнуть от неожиданности. Девушка обернулась и увидела, что кто-то лежит в ее гамаке. Это был Чейни. Он сел, гамак при этом качнулся.

– Заходите, заходите, пожалуйста. – Чейни нажал невидимую клавишу, и все звезды, что были вокруг, съехали в фиолетовый спектр и засияли ярким эротическим пурпуром.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Абигейл.

– У меня есть несколько свободных часов, – сказал Чейни, – и я решил забежать, чтобы тебя соблазнить.

– Хорошо, Чейни, я ценю твою откровенность, поэтому не скажу: нет.

– Спасибо.

– Я скажу: может быть, в другой раз. А теперь мотай отсюда. Я устала.

– О’кей. – Чейни соскочил с гамака и весело направился к выходу. В дверях он остановился: – Так ты сказала «потом», верно?

– Я сказала «может быть, в другой раз».

– Значит, потом. Ясненько.

Он подмигнул ей и ушел. Абигейл завалилась в гамак и загнала звезды в красный спектр – так глубоко, что ото всей Вселенной осталась лишь реденькая россыпь тусклых красных угольков. Вот же настырный тип! С ним не может быть никаких отношений, кроме самых поверхностных. Девушка закрыла глаза и улыбнулась. К счастью, сейчас ей совершенно не нужны серьезные отношения. Абигейл заснула.

Она падала… Она посадила корабль недалеко от автоматической лаборатории 3М. В зеркальном куполе отражались белые облака, уплывавшие к северу, где, перечеркивая линию горизонта, высилась громада Снегов Олимпа. Все остальное: земля, небо, горы – было обычного марсианского оранжевого цвета. Девушка вышла из корабля и вскинула на плечи рюкзак с припасами.

Снабжение станции 3M-RL было паршивой работой – легкой, но скучной. Может быть, поэтому при спуске по каменистому склону холма Абигейл была осторожна меньше обычного, а может, камень у нее под ногой пошатнулся бы независимо от того, насколько внимательна она была. У нее подвернулась лодыжка, и Абигейл стала валиться на бок, а рюкзак за спиной слишком сильно сместил ее центр тяжести, чтобы можно было сохранить равновесие. Девушка замахала руками и сорвалась со склона.

Камнепад нес ее вниз, ломая кости и раздирая тело. Но прежде чем Абигейл успела почувствовать боль, скафандр впрыснул ей мощную дозу нервного синестетика, переведя болевые ощущения в цветовые: красный, каштановый, коричневый со стаккато острых желтых бликов каждый раз, когда камень ломал ей ребра. Так она падала в радужном вихре чудного света. Конец падения завершился оранжевым взрывом.

Горы встали на свои места. Облако пыли унеслось прочь, к далекому горизонту. Большой зазубренный камень, скатившийся следом за Абигейл, разодрал рюкзак. Инструменты, продукты, дыхательные баллоны – все это разлетелось и дождем высыпалось на землю. Большой, с руку человека, разводной ключ упал в нескольких дюймах от головы Абигейл. Она вздрогнула, и внезапно все вокруг стало реальным.

Девушка дернула ногами, и поднялось облачко песка и пыли. Подтянув ноги (лодыжка сияет золотом), Абигейл попыталась встать и тут же упала вновь. Что-то резко дернуло за руку. Когда Абигейл повернула голову, ее захлестнуло глубокое темно-пурпуровое ощущение в левой руке, которую придавил большой обломок скалы. В пальцах никакого цвета не было.

– Веселые дела, – пробормотала Абигейл.

Она потянула руку, попыталась сдвинуть камень. Бесполезно. Подбородком Абигейл повернула тумблер передатчика.

– Проходчик вызывает приемную станцию, – сказала она, поколебалась, стыдясь своего положения, потом продолжила: – Мэйдэй[8]. Повторяю, мэйдэй. Можете вы прислать за мной спасателей?

Ответа не было. С отвратительно зеленым ощущением в глубине живота Абигейл дотянулась свободной рукой в перчатке до тыльной стороны шлема. Прикоснулась к чему-то неровному, зазубренному, – ощущение ржавое в крапинку – это были остатки ее передатчика.

– Кажется, у меня проблемы, – сказала девушка вслух, прислушиваясь к звуку своего голоса. Голос был, возможно, тусклым и несколько отстраненным, но зато в нем не было никакой паники.

Абигейл быстро перебрала в уме все, что имелось в ее распоряжении. Один неповрежденный скафандр и шлем. Один разводной ключ. И чертова куча камней, до которых можно дотянуться свободной рукой. Достаточно воздуха. Абигейл посмотрела на внутреннее табло шлема. Хватит примерно на час. Почти половина необходимого для спасения – если промежуточная станция проведет проверку связи точно по графику и сразу же среагирует.

Большую часть содержимого рюкзака разбросало вне досягаемости. Однако один прямоугольный газовый баллончик приземлился довольно близко. Абигейл попыталась до него дотянуться, но не достала. Скосила глаза, но не смогла прочитать этикетку. Это почти наверняка сжиженный газ: кислород или азот для автоматической лаборатории. Но есть небольшой шанс, что это запасной баллон воздуха. Если так, то в нем ее спасение.

Абигейл еще раз внимательно осмотрелась, но больше ничего не заметила.

– Порядок. Должно быть, это баллон воздуха.

Она сделала еще одну попытку, до предела вытянув свободную руку. Не хватило буквально одного сантиметра.

На мгновение Абигейл растерялась. Потом, чувствуя себя полной идиоткой, схватила разводной ключ. Она подцепила ключом баллон и потянула; баллон неохотно сдвинулся.

Когда девушка наконец-то смогла отложить разводной ключ и взять баллончик, рука у нее посинела от напряжения. Когда Абигейл читала надпись, по лицу струйками бежал пот.

Это оказался жидкий кислород – вещь совершенно бесполезная. Если впрыснуть его содержимое в скафандр, то первый же вздох превратит ее легкие в лед. Она выронила баллончик и, неподвижно лежа на спине, тупо глядела в небо.

Там, наверху, была цивилизация. Десятки тысяч обитаемых станций, связанных между собой коммуникационными и трансляторными сетями. По лазерным кабелям беспрестанно летели человеческие послания. Трансляторы отнимали и возвращали инерцию, пропуская потоки пассажиров и грузов со скоростью, близкой к скорости света. К третьему завозу колонистов на Проксиму строился новый звездолет. Там, наверху, в роскоши и неге жили свободные от безжалостных тисков гравитации люди. Но здесь…

– Я скоро умру, – тихо сказала Абигейл, и ее охватило благоговейное изумление. Ибо это было правдой. Ей предстояло умереть.

Смерть была черной стеной. Она стояла перед Абигейл, простираясь бесконечно во все стороны: гладкая, таинственная, безликая. Казалось, протяни руку – и вот она. Скоро, если только за ней что-то есть, Абигейл пройдет сквозь смерть. Скоро, очень скоро она узнает…

Абигейл дотронулась до застежки на шлеме. Ощущалась она чем-то серым – гладко и почти приятно. Скользя по застежке, пальцы Абигейл добрались до шеи. И тут, содрогнувшись, она поняла, что думает о том, чтобы расстегнуть скафандр, выпустить воздух и ничего не ждать…

С неожиданной решимостью она расстегнула застежку на плече придавленной руки. Обрезанный таким образом рукав автоматически сжался, перекрыв путь воздуху; зажатая рука оказалась в марсианской атмосфере. Абигейл взяла баллончик с кислородом и свободной рукой зажала его под мышкой. После этого ей удалось открыть его разводным ключом.

Примерно минуту девушка поливала обреченную руку жидким кислородом, пока та наконец не превратилась в кусок льда. Потом Абигейл выпустила баллончик, взяла разводной ключ и размахнулась…

Рука рассыпалась на тысячу кусочков.

Абигейл встала.

Она проснулась в холодном поту. Вернув звездному небу его нормальный вид, села в гамаке. Через несколько минут в голове прояснилось, и Абигейл установила освещение на режим периодического перехода от красного к голубому с частотой своего нормального пульса. В конце концов этот мерный ритм вновь ее убаюкал.

– Ничего похожего, – сказал Поль.

Он прокрутил ленту назад и остановил на том месте, где паук сплел ноги попарно.

– Это выражение крайнего отвращения, запомните. Это легко заметить, и ребята-лингвисты говорят, что любое сопровождающееся этим жестом высказывание следует понимать наоборот. Ирония, понимаете? Например, когда пауки говорят, что сильный должен защищать слабого, это означает…

– Давно мы уже этим занимаемся?

– Практически все время, – жизнерадостно сказал Поль. – Вы хотите на сегодня закончить?

– Только если это не отразится на моей репутации.

– Отлично! – Поль выключил монитор. – Хорошо продумано. Вы абсолютно правы. Это отразилось бы. Однако в награду за понимание вы можете уйти раньше, и это не будет отмечено на вашей дискете.

– Спасибо, – кисло отозвалась Абигейл.

Как и в случае большинства подобных космических сооружений, рядом с «Кларком» вращалось около дюжины искусственных спутников. Когда Абигейл обнаружила, что среди них есть спортивный комплекс, она решила каждый день после занятий с Полем тренироваться там по часу. Сегодня – два часа.

Первый час Абигейл боксировала с тенью и тренировалась в савате[9], при повышенной силе тяжести, чтобы вогнать себя в пот. Второй час занималась в осевой комнате, делая гимнастические упражнения в невесомости. После первого часа тренировки Абигейл почувствовала свое тело легким, ловким и гибким.

Она вернулась из спортивного комплекса бодрая и вспотевшая и снова обнаружила в своем гамаке Чейни.

– Чейни, – назидательным голосом произнесла Абигейл, – уже не первый раз мне приходится выкидывать тебя отсюда.

Шутливо изображая протест, Чейни поднял руки.

– О нет, – сказал он, – сегодня ничего такого. Я пришел посмотреть с тобой дискуссию на плоту.

Абигейл чувствовала усталость, зато на душе было легко, а в голове – почти пусто. Поль что-то говорил об этом, но…

– Давай тогда включим. Такое не следует пропускать.

Чейни дотронулся до стены. На дальней стене комнаты появился экран, и на нем задвигались фигуры.

– А что такое «дискуссия на плоту»? – спросила Абигейл, сдаваясь на милость победителя.

Она забралась в гамак рядом с Чейни. Несколько секунд они легонько покачивались.

– Это плот, видишь? Он потерял управление, на нем нет топлива, кислорода только на одного. Но на борту трое: два человека и один паук.

– А пауки дышат кислородом?

– Не важно. Это гипотетическая ситуация.

Два из трех существ на экране были Домингес и Поль, спокойно ожидавшие начала дискуссии. Третье – плоское изображение паука.

– О’кей, а что дальше?

– Они спорят, кто больше достоин выжить. Домингес говорит, что он, потому что он – человек, а культура людей выше культуры пауков. Паук то же самое говорит о себе и своей культуре… – Чейни обнял девушку за талию. – Ты приятно пахнешь.

– Спасибо, – ответила Абигейл, не обращая внимания на его руку. – А на чем настаивает Поль?

– Он адвокат дьявола. Он говорит, что никто не заслуживает жизни и что баллон с кислородом нужно выбросить.

– Полю должна понравиться такая роль. А в чем смысл дискуссии?

– Это развлечение. Здесь не предполагается смысла.

Абигейл сомневалась, что все так просто. Этот спор может многое открыть в пауках, в образе их мыслей, как только лингвисты изучат текст. Пауки, в свою очередь, без сомнения, будут изучать ответы людей. «Это может быть интересно», – подумала девушка.

Теперь Чейни слегка поглаживал ее по бедру. Абигейл никак не реагировала, потому что еще не решила, нравится это ей или нет. В центре экрана появилась Луис Чанг, женщина, занимающая какой-то высокий административный пост.

«Добро пожаловать, – сказала она и объяснила правила игры. – Победитель определится голосованием. Люди и пауки будут участвовать в голосовании поровну. Пожалуйста, принимайте ваше решение, основываясь не на расовом шовинизме, а на силе аргументов».

Рука Чейни осторожно прошлась по груди Абигейл. Соски напряглись. Рука задержалась.

«Дебаты начнет джентльмен, представляющий пауков».

Паук зашевелил лапами.

«Благодарю вас, миссис Председатель. Я докажу, что выжить должен я, представитель культуры более развитой по причине наших технологических достижений. Три примера. Люди открыли трансляторные переходы недавно, а мы уже используем их много шестнадцаток… (треск)…Наша технология черных дыр лучше. И наш… (треск)…имел… (треск)…сколько существует наше общество».

«Спасибо. Теперь джентльмен, представляющий человечество».

«Спасибо, миссис Председатель». Домингес поправил повязку на руке.

Чейни откинулся назад, и Абигейл прислонилась к нему. Ее голова удобно расположилась на его плече.

«Мой главный довод основывается на том, что технология – это не единственная и даже не самая важная часть культуры. Если этого не учитывать, дельфинов придется считать неразумными. Эстетические области – искусство, теология и философия – намного важнее. И я постараюсь это доказать».

– Он выбрал неверную тактику, – прошептал Чейни на ухо Абигейл. – Для пауков все это – чистый треск.

«Спасибо. Мистер Жерар?»

Поднялся Поль. Он театрально отхлебнул из маленькой фляжки и воздел ее над головой.

«Алкоголь! Вот величайшее достижение человеческого рода!»

Абигейл фыркнула. Чейни громко расхохотался.

«Но я утверждаю, что ни мистер Домингес, ни глубокоуважаемый паук не заслуживают жизни, потому что ни одна из их культур не проявляет должного уважения к разумным существам. Что я и намерен доказать».

Абигейл посмотрела на Чейни, тот пожал плечами. Фигура Поля исчезла.

«Дискуссия будет продолжена в порядке очереди, начиная с достопочтенного инопланетянина», – сказала Чанг.

Паук и затем Домингес изложили свои доводы, как показалось Абигейл – довольно бледные. Но девушка слушала не очень внимательно, поскольку руки Чейни с большим интересом принялись исследовать потайные места ее тела. Быть может, он и не гений, но в некоторых вещах Чейни, без сомнения, хорош. Абигейл ткнулась губами ему в шею и опять повернулась к экрану.

Снова появился Поль. Он держал что-то в кулаке. Когда ладонь раскрылась, на ней оказались три стальных подшипниковых шарика.

«Когда я был ребенком, я сбегал из школьного модуля в осевую комнату, чтобы поиграть в шарики».

Абигейл улыбнулась; в детстве она тоже не отличалась особым послушанием.

«Специально для наших коллег-пауков я объясню, что мраморные шарики – это такая игра в невесомости с целью развития координации и пространственного восприятия. Вы строите из шариков шестиконечную звезду. – Один из шариков выпал из его руки, со стуком отскочил от пола и исчез, выкатившись из поля зрения камеры. – Здесь, конечно, игра не получится. Но вся штука в том, что, если хорошенько прицелиться, шарик ударяет в конец звезды, его кинетическая энергия передается от шарика к шарику по цепочке. Так что брошенный шарик становится на место первого, а последний шарик в цепочке улетает».

Чейни внимательно слушал Поля и почти перестал ласкать девушку.

«Так вот, мы собираемся послать человека сквозь Гинунгагап и соответствующую ему черную дыру в мире пауков. По крайней мере, мы говорим, что сделаем именно это. Но из второй дыры выйдет не обязательно то же самое, что попадет в первую. Мы направляем в Гинунгагап электрон, и где-то появляется другой электрон. Они идентичны. Это прямая причинно-следственная связь. Но происходит как в случае с мраморными шариками: они одинаковы и имеют одну и ту же кинетическую энергию. Но это не тот же самый электрон».

Рука Чейни остановилась. Тронув невнимательного гостя за бедро, Абигейл напомнила о своем существовании.

«Любой, кто этим интересуется, может посмотреть уравнения. Когда мы обмениваемся информацией, это не имеет значения. Здесь важна сама информация, а не средства передачи. Однако когда мы пошлем человеческое существо… то, что появится из другой черной дыры, будет идентично каждой клеткой, каждым атомом. Но это не будет тот же человек. – Поль несколько секунд помолчал. Он улыбался. – Таким образом, я полагаю, что это убийство. И поэтому, вступив в сговор с целью совершения убийства, и раса пауков, и раса людей совершили преступление против разума. Короче, на нашем плоту жизни не заслуживает никто. У меня все».

«Мистер Жерар! – Протестующий голос Домингеса раздался даже раньше, чем на экране появилось его изображение. – Простейшее математическое доказательство – тождество: А равно А. Вы что, собираетесь это отрицать?»

Поль поднял на ладони два стальных шарика.

«Шарики тоже идентичны и тождественны, но ведь это не один и тот же шарик?»

«Мы знаем феномен, о котором вы говорите, – сказал паук. – Это, как если бы… (треск)…черная дыра в тот же момент испускала. Здесь нет нарушения непрерывности. Эти два объекта – одно и то же. Здесь нет смерти».

Абигейл успела завалить Чейни в гамак, и оба они лежали теперь на боку. Изображение на экране им было по-прежнему видно.

«Это до тех пор, пока вам не случится быть первым шаром, а не вторым», – сказал Поль.

Абигейл осторожно лизнула Чейни ухо.

– Он прав, – шепнул Чейни.

– Нет, не прав, – возразила Абигейл и укусила парня за мочку.

– Ты имеешь в виду рассуждение о смерти?

– Конечно. Он путает семантику с реальностью.

Девушка занялась внимательным изучением шеи Чейни.

– Хорошо.

И тут Абигейл почувствовала, что она что-то упустила.

– Почему ты спрашиваешь? – Девушка высвободилась из его объятий и села. Чейни сел тоже.

– Просто так. – Он снова обнял ее. Но Абигейл была уверена, что от нее что-то ускользнуло.

Они лениво ласкали друг друга, пока не кончились дебаты. Абигейл проголосовала за Домингеса, а Чейни за Поля. В результате почти единодушного голосования пауков выиграл паук.

– Я говорил тебе, что Домингес избрал неверную тактику, – сказал Чейни. Он спрыгнул с гамака. – Послушай, мне нужно навестить кое-кого кое-зачем. Скоро вернусь.

– Но ты же не уйдешь сейчас? – опешила Абигейл.

Дверь за Чейни захлопнулась. Взбешенная девушка спрыгнула с гамака и решила пойти за ним.

Никогда ее еще так не оскорбляли. Чейни не пытался убегать или заметать следы, ему, видно, и в голову не приходило, что Абигейл может его преследовать. Девушка кралась за ним по коридору, вверх по пандусу, и наконец увидела открывающуюся перед Чейни дверь. Абигейл узнала ее. Девушка присела на корточки за кустом и задумалась. Мимо прошел Треск, увидел ее и начал ласкаться.

– Брысь! – прошипела Абигейл.

Кот ткнулся в ее колено лбом. Девушка взяла Треска на руки. Он был очень доволен.

Дверь открылась, и из нее, посвистывая, вышел Чейни. Абигейл подождала, пока он уйдет, поднялась и вошла в дверь. Под прозрачным полом между длинными водорослями сновали стайки рыб. Это была строгая комната аскета без каких-либо украшений. Не видно было даже гамака.

– Значит, Чейни работает на вас, – холодно сказала Абигейл.

Поль оторвался от стоявшего в углу монитора.

– Да, минуту назад я подписал с ним постоянный контракт. Он довольно умен. Молод, правда, еще, но должен справиться.

– Значит, вы признаете, что поручили ему проверить меня вашими дурацкими доводами? – Треск завозился у нее на руках, и девушка взяла его поудобнее. – И что этот спор вы придумали специально для меня?

– Ну вот, – кивнул Поль, – я же знал, что тренировка даст свои результаты. Такое короткое время – и вы уже научились осторожности.

– Вы не ответили на вопрос.

– Мне нужна была ваша искренняя реакция, а не тот ответ, который вы бы мне дали, зная, что от него зависит ваш полет сквозь Гинунгагап.

Треск сердито зашипел.

– Вот-вот, Треск, скажи ему! Я с тобой полностью согласна. – Она шагнула в коридор и обернулась: – Вы проиграли дискуссию.

Еще долго после того, как за ней захлопнулась дверь, Абигейл чувствовала спиной снисходительную улыбку Поля.

Вернувшись домой, она в очередной – и последний – раз выкинула Чейни из своего гамака. Два дня спустя ее вызвали в центр управления.

– Испытание, – сказал Поль по внутренней связи. – Ваше присутствие обязательно.

Центр управления был заполнен техниками; их было раза в три больше, чем компьютерных терминалов. Люди небольшими группками собрались вокруг экранов. Абигейл подошла к Полю.

– Вот, – сказал он, – это «Клото»[10], платформа, которую мы построили для нашего аппарата. Расстояние около сотни километров. Я хотел больше, но Домингес не согласился. Прибор, который размотает вас и сбросит в Гинунгагап, – это вон та штуковина в центре.

Поль нажал клавишу, платформа приблизилась и заполнила собой весь экран. Она была покрыта большим прозрачным куполом. Человек в скафандре что-то засовывал в механизм, напоминавший гигантскую металлическую раковину.

Абигейл не поверила своим глазам, зажмурилась и открыла глаза снова.

– Но это же Треск, – с негодованием сказала она.

– Жалуйтесь Домингесу. Я хотел бабуина.

Раковина закрылась. Техник в скафандре вышел из-под колпака, и на экране замигали цифры. Тем временем паучье изобретение обездвижило Треска, превратило молекулы его тела в одну длинную, непрерывную полимерную цепь и со скоростью, близкой к скорости света, отправило ее в Гинунгагап. Вода из его тела была отведена и собрана в специальное хранилище. Ее электролитический баланс был записан и тут же передан потоком электронов. Они достигнут приемного устройства пауков одновременно с кошачьим полимером, и эта информация будет использована при воссоздании.

Прошло тридцать секунд. Теперь Треск на «Клото» присутствовал лишь частично. Невероятно длинная полимерная цепь невидимо проходила сквозь Гинунгагап. Где-то очень далеко пауки начинали ткать из нее кота.

Если только все идет хорошо.

Через девяносто две секунды после начала работы прибора цифры на экране замерли. Треска на «Клото» больше не было. Раковина открылась и оказалась пустой. В центре управления поднялся радостный гул. Домингес с чьей-то помощью забрался на стол. Он сделал приветственный жест рукой и сказал:

– Друзья!

Далее последовала длинная речь. Абигейл его не слушала. Рука Поля легла на плечо Абигейл. Это было его первое прикосновение к ней с момента знакомства.

– Домингес всего лишь ученый. Он и понятия не имел, насколько вам дорог этот кот.

– Послушайте, я сама пошла на это. Я знала об опасности. Но Треск – животное, у него не было выбора.

Поль заколебался, подбирая слова:

– Кстати, это то, к чему я вас готовил. Причина, по которой летите вы, а не кто-нибудь вроде Домингеса. Он проецирует свои реакции на других людей. Если…

Увидев, что Абигейл не слушает, Поль сказал:

– В любом случае через несколько часов вы будете играть с котом. Они взяли его только для того, чтобы проверить системы жизнеобеспечения.

Через несколько часов в центре управления царило праздничное настроение. Пауки передали, что Треск совершил перелет без малейших повреждений. На короткое время кот появился на экране: он крался по платформе, аналогичной «Клото», злой, но совершенно невредимый.

– Смотрите, – сказал кто-то.

Экран показывал, что в приемную сеть начала поступать полимерная цепь кота. Через полторы минуты операция завершилась.

Все это походило на цирковой фокус: закрылась пустая раковина, туда была закачана вода, раковина открылась – и в центре ее оказался спокойно вылизывающий лапу Треск.

Абигейл улыбнулась.

– Добро пожаловать домой, Треск, – ласково сказала она. – Я скажу ребятам из БИО, чтобы они приготовили для тебя сливок.

Поль бросил на нее быстрый взгляд. Его глаза задержались на девушке всего на какое-то мгновение: ровно настолько, чтобы узнать о ней что-то новое и запомнить это на будущее. Затем Поль сразу перевел внимание на что-то еще. Когда он повернулся к Абигейл спиной, девушка показала ему язык.

На «Клото» опустился челнок, и из него вышла женщина-пилот. Неловко, зная, что на нее смотрят десятки глаз, она сняла шлем, присела, протянула к коту руку и стала его подзывать.

– Передайте этой идиотке, чтобы она надела шлем, – прорычал Поль. – Дура! Это настоящее…

А в следующее мгновение Треск выскочил из спиннера, черно-белой стрелой пронесся мимо опешившей женщины и сиганул в открытый челнок. Вот он вспрыгнул на приборную панель. Мягкие кошачьи лапы забарабанили по клавишам. Входной люк закрылся, включились двигатели…

Операторы в центре управления бросились к своим клавиатурам. Пилот на «Клото» лихорадочно пытался надеть шлем. Челнок взлетел, снеся при этом половину защитного купола, и выпустил с платформы воздух.

Экраны компьютеров показывали происходящее во множестве разных ракурсов, то крупным, то общим планом. Опешивший Домингес застыл столбом.

– Чейни, – спокойно сказал Поль. – Убери его.

– Он идет прямо на нас! – закричал кто-то.

Пальцы Чейни залетали по клавиатуре: тап-рап-тап. На экранах расцвел красный ядерный взрыв.

В центре управления настала мертвая тишина.

«Я чего-то не понимаю, – подумала Абигейл. – Мы только что взорвали пять процентов нашего челночного флота, чтобы убить одного кота».

– Вырубайте передатчики! – Поль расхаживал по центру управления и отдавал приказания. – Ничего не передавайте. Вы, вы и вы, – выгонял он операторов из-за пультов, – свободны. Вся эта проклятая связь будет прекращена.

– Поль… – начал было один из операторов.

– Продолжайте прием. – Поль даже не посмотрел на него. – Принимайте все, что они пошлют, сваливайте в хранилище и не смешивайте с нашей информацией, пока все не будет проверено.

В центре комнаты, всеми покинутый, стоял Домингес и растерянно бормотал:

– Что, что случилось?

– Вы слепой идиот! – сверкнув глазами, повернулся к нему Поль. – Ваши драгоценные пауки только что сделали нам первую гадость. Кот, который вернулся назад, был просто похож на того, которого мы послали. Они его подменили. Они ретранслировали его с инструкциями, вбитыми в его мозг.

– Но зачем они хотели украсть челнок?

– Не знаю!!! – проревел Поль. – Да поймите вы наконец! Мы не знаем их мотивов, нам неведом образ их мыслей. Но мы бы узнали об их намерениях гораздо больше, чем хотели, если бы я не установил на этом челноке взрывное устройство.

– Вы не… – начал Домингес и запнулся, одумавшись.

– Не имел права устанавливать это устройство, – закончил за него Поль. – Это верно. Не имел.

В его голосе звенел сарказм. Домингес весь как-то съежился. Его тусклый, ничего не выражающий взгляд рассеянно блуждал по сторонам. Потом, ссутулившись, шеф связи вышел. Полностью опозоренный в глазах своих подчиненных.

«Силён», – подумала Абигейл. Ее удивила жестокость Поля. Ни на секунду она не поверила, что гнев в его голосе был настоящим, что он мог потерять над собой контроль.

Это означало, что среди общей сумятицы и подавленности Поль сумел разыграть маленький спектакль, чтобы усилить свою власть. И ставшая теперь подозрительной Абигейл признала этот ход удачным.

Лишь благодаря силе воли и авторитету Поля в течение пяти дней коммуникационная сеть была закрыта. Информация поступала, но не передавалась. Администрация «Белл-Сандиа» Поля не поддерживала – слишком много времени и средств было вложено в «Клото», чтобы оборвать исследования на середине. Но Поля поддерживали работники станции, и он знал, как этим воспользоваться.

– Крупные фирмы, такие как «Белл-Сандиа», очень зависят от народного мнения, – объяснил Поль. – Но я пользуюсь наверху достаточным расположением. Чиновники трусливы и нерешительны, и поэтому я смогу держать сеть закрытой довольно долго.

Поток поступающей информации беспорядочно перескакивал с предмета на предмет. Цепочки информации прерывались на середине, так и оставаясь незаконченными. Часто передавалась бессмыслица. Пауки искали способ восстановить связь.

– Если они начнут повторяться, – сказал Поль, – значит они испугались.

– Но мы же не сможем закрыть сеть навсегда? – заметила Абигейл.

Поль пожал плечами:

– Это блеф.

Они пили сухое вино в баре пятого уровня. За спиной бармена по скалистой стене сновали маленькие красные ящерки.

– А если ваш блеф не сработает? – спросила Абигейл. – Если все это ни к чему не приведет? Что тогда?

Плечи Поля опустились. В воздухе повисла напряженная пауза.

– Тогда мы доверимся доброй воле пауков, – сказал он. – Пусть решают, что и как делать дальше. Может, они отнесутся к нам благосклонно, а может, и нет. И в том и в другом варианте, – голос его помрачнел, – окажется, что я играл во все эти игры и манипулировал множеством людей без всякого толка. Если случится именно это, – он взял Абигейл за руку, – я хотел бы извиниться.

Поль сжал ей руку так сильно, что у него самого побелели костяшки пальцев.

Ночью Абигейл снилось, что она падает. Ее окружал радужный свет: это ломались ее кости и разрывалось тело.

Она откинула руку, и та подпрыгнула на чем-то теплом и мягком.

«Абигейл!»

Она судорожно дергалась, и что-то било ее по ребрам. Вспыхивали полосы желтого света.

«Абигейл!»

Кто-то громко звал ее и тряс за плечо.

Горы и небо посерели, покрываясь неясными образами. Ее веки приоткрылись, снова закрылись, потом открылись, теперь уже окончательно.

– Ох, – вырвалось у Абигейл.

Поль отвернулся. Под ногами у него плавали рыбы.

– Ну-ну, успокойся, – сказал он.

Двигаясь по длинным плавным кривым, в воде вспыхивали неяркие зелено-голубые огни.

– Сон?

Абигейл вздрогнула, схватила Поля за руку, но тут же отпустила. Потом кивнула.

– Расскажи мне его.

– Я… – начала Абигейл. – Ты просишь меня как просто человек или как начальник внешней безопасности?

– Я не делаю такого различия.

Девушка почесала друг о друга большие пальцы ног.

– Хорошо, – сказала она и рассказала свой сон.

Поль слушал с большим интересом, а когда Абигейл закончила, задумчиво потер подбородок.

– Ты знаешь, мы предложили эту работу тебе именно в связи с твоей последней передрягой. Хладнокровие в экстремальной ситуации. Отсутствие подчиненности телу. Специалистов-гравитационщиков много, выбор у нас был большой. Ты просто оказалась чуть покруче прочих.

– Что ты хочешь этим сказать? Что мне можно найти замену?

Поль пожал плечами:

– Любому можно найти замену. Я просто хочу, чтобы ты знала: если хочешь, то можешь отказаться. Наш проект от этого не пострадает.

– Я не хочу отказываться.

Абигейл тщательно подбирала слова и говорила медленно, чтобы не дать выход своему нарастающему гневу.

– Послушай, я работаю в гравитации уже десять лет. В Солнечной системе я была везде. Известно тебе, что сейчас насчитывается меньше двух тысяч человек, побывавших и на Меркурии, и на Плутоне? У нас даже есть свой маленький клуб, и раз в год мы встречаемся. – Вокруг Абигейл раскачивались водоросли, огни на полу отбрасывали на стены размытые колеблющиеся блики. – Всю жизнь я провела, вращаясь вокруг Солнца, и больше нигде не была. Я хочу путешествовать, но в Солнечной системе путешествовать мне уже некуда. Я везде побывала. Ты предлагаешь мне выбраться наконец куда-то еще и тут же спрашиваешь, не хочу ли я отказаться. Черта с два!

– Почему ты не веришь, что проход сквозь Гинунгагап – это смерть? – спокойно спросил Поль.

Абигейл посмотрела ему в глаза и увидела там лишь холодный расчет. Это почти испугало ее. Поль оценивал ее, формировал суждение, соединял события в длинные логические цепи, совершенно не принимая во внимание человеческие чувства. Он сам был как чужак.

– Обыкновенный здравый смысл. Когда выйду, я обязательно буду той же Абигейл, которая войдет в «Клото». Не будет различия ни на атом, ни на мельчайшую частицу.

– Но сущность будет другой. Каждый атом будет другим. Все до последнего электрона будет другим.

– Хорошо. Но чем же это отличается от обычного нашего состояния? – настойчиво спросила Абигейл. – Наше тело – это постоянный поток. Молекулы все время сменяются другими молекулами. Кусочек за кусочком мы перевоссоздаемся. Разве это делает нас от мгновения к мгновению другими людьми? «Наше тело всего лишь летучий пар», верно?

Глаза Поля сузились.

– Марк Аврелий. Но твоя цитата не полная, дальше следует: «…наша душа – это всего лишь сны и пар».

– Ну и что это означает?

– То, что Марк Аврелий не поддерживает твою точку зрения. Если прочитать цитату точно, она как раз доказывает верность моих утверждений.

– И все равно, либо одно, либо другое. Или я выйду из черной дыры той же, что и была, или я уже не та, что была мгновение назад.

– Я бы поставил вопрос иначе, – пожал плечами Поль. – Но это не важно. Давай спать.

Он протянул девушке руку, но Абигейл не испытывала никакого желания ее принять.

– Означает ли это, что я прошла твою проверку?

Поль закрыл глаза и потянулся.

– Ты по-прежнему боишься смерти и не веришь, что умрешь, – сказал он. – Да. Ты ее прошла.

– Спасибочки! – съязвила Абигейл.

Они уснули и оставшуюся часть ночи не прикасались друг к другу.

Прошло три дня. Когда Абигейл проснулась, Поля уже не было. Она коснулась стены и произнесла его имя. На стене появилась строчка: «Домингес вызван администрацией». Через некоторое время появилось лицо Поля. Он не смотрел в записывающую камеру, и теперь казалось, что его изображение боится взглянуть Абигейл в глаза.

– Я собираюсь возобновить связь до возвращения Домингеса. Таким образом мы его окончательно деморализуем. – Запись окончена.

Абигейл по внутренней связи вызвала центр управления. Экран на стене засветился опять, и появившийся на нем Поль помахал рукой, одновременно приветствуя ее и призывая жестом к молчанию.

Он склонился над клавиатурой. На мониторе появился паук.

– Приветствую тебя, паук, – сказал Поль.

– Привет, человек. Мы желаем повторить наш предыдущий запрос: значение термина «искусство», который был использован человеком Домингесом на шестой шестнадцатой части того большого представления.

– Трудный вопрос. Чтобы понять определение искусства, нужно сначала изучить философию эстетики. Это очень обширная область знания, сопоставимая с теорией восприятия. Они во многом связаны.

– А какова коммерческая стоимость этой области знания?

Появился грустный Домингес. Он хотел что-то сказать, но Поль, кивнув на экран, приложил палец к губам.

– Она значительна. В нашем обществе ценность науки и искусства считается примерно равной.

– Мы подумаем, что предложить в обмен.

– Хорошо. У нас тоже есть к вам вопрос. Пожалуйста, подождите, пока мы обдумаем, как лучше его задать.

Поль отключил связь и повернулся к Домингесу:

– Похоже, ваши рассуждения на плоту дают хорошие результаты. Хотя я немного удивлен, что они клюнули на эту наживку.

Домингес окончательно скис:

– Они не упоминали инцидент с котом?

– Нет. Ни его, ни перерыв в связи.

Старик вздохнул:

– Чужаки всегда были мне близки, а теперь они кажутся такими холодными, бесчеловечными. – Он попробовал засмеяться. – Это почти каламбур, правда?

– У людей это назвали бы просто профессиональным отношением к делу. И пусть это не портит вам настроение от удачи, – сказал Поль. – Она может быть так же велика, как в случае с оптикой.

Он снова включил связь.

– Наш вопрос сформулирован.

Абигейл заметила, что Поль не сообщил Домингесу о ее невидимом присутствии.

– Спрашивайте, пожалуйста, – «сказал» паук.

– Почему вы изменили наше подопытное животное?

Снова взмахи паучьей лапы.

– Мы улучшили отношение… (треск)…центры восприятия… (треск)…психика… (треск)…чтобы сделать животное на двенадцать шестнадцатых таким же разумным, как человек. Мы думали, вам будет приятно.

– Нам не было приятно. Почему подопытное животное действовало по отношению к нам враждебно?

Лапы паука резко дернулись, и он исчез с экрана.

– Пожалуйста, ждите, – сказал автомат.

Абигейл заметила, как Домингес озадаченно посмотрел на Поля. На заднем плане по извилистому проходу медленно шел человек с кожаным мешком на плече. Он то и дело запускал руку в мешок и разбрасывал по кустам светлячков. Рука его в размеренном ритме то исчезала в мешке, то появлялась снова. Будничная жизнь шла своим чередом.

Вновь показался паук, на этот раз в сопровождении двух своих сородичей. Ноги их лихорадочно двигались, то сцепляясь, то расцепляясь снова: жестикуляция как во время оживленной беседы. Наконец один из них обратился к людям:

– Мы обсудили ваш вопрос.

– Это я вижу.

– Мы пришли к выводу, что переход сквозь Гинунгагап произвел на подопытное животное отрицательный эффект. Мы этого не предвидели. Для нас это новое знание. Мы мало знаем о психологии жизни, имеющей углеродную основу.

– Вы говорите, что подопытное животное сошло с ума?

– Ключевое слово не поддается переводу. Мы надеемся на ваше понимание. Нужно принять меры, чтобы в будущем такое не повторялось. Можете вы это сделать?

Поль не ответил.

– Именно по этой причине была прервана связь?

Поль молчал.

– Здесь есть культурный разрыв. Можете вы прояснить ситуацию?

– Спасибо за сотрудничество, – сказал Поль и отключил монитор.

– Можете вернуть ваших людей на рабочие места, – обратился он к Домингесу, – но они не должны отвечать на последние вопросы.

– А они не врут? – задумчиво произнес Домингес.

– Не знаю. Но теперь они по крайней мере дважды подумают, прежде чем затеют с нами новые игры.

Поль подмигнул Абигейл, и она отключила внутреннюю связь.

Через несколько дней испытание спиннера повторили. На этот раз в качестве подопытного животного взяли бабуина, привезенного из зоопарка. По внутренней связи Абигейл смотрела, как с челнока, прилетевшего от приемной станции, сгружают клетку с раздраженной и фыркающей большой обезьяной.

– Они намного сильнее нас, – сказал Поль. – Очень ловки. Если пауки захотят выкинуть еще какой-нибудь фокус, лучшей приманки не придумаешь.

Испытание прошло как по маслу. Бабуин был пропущен сквозь Гинунгагап, пауки держали его у себя несколько часов, а потом ретранслировали обратно. Тщательная проверка не выявила у животного каких-либо изменений.

Абигейл спросила, насколько эта проверка надежна. Поль заложил руки за спину.

– Мы возвращаем бабуина в зоопарк. Если бы у нас были какие-то сомнения, мы бы этого не сделали. Но… – Поль поднял брови, желая, чтобы Абигейл закончила его мысль.

– …Но если пауки – враги, они не станут недооценивать нас во второй раз. Они подождут человека, чтобы похозяйничать в его мозгу.

Поль кивнул.

Ночью перед полетом Абигейл они занимались любовью. Это был отчаянный, неистовый акт, совершенный в абсолютном молчании и без какой бы то ни было нежности. После этого они лежали рядом, и Абигейл рассеянно перебирала курчавые волосы Поля.

– Гейл… – Он уткнулся головой ей в плечо, и девушка не могла видеть его лица. Голос Поля звучал приглушенно.

– Ммм?

– Не ходи туда.

Абигейл захотелось плакать. Как только Поль это сказал, она сразу же поняла, что это была очередная проверка – последняя. И Абигейл знала, Поль хочет, чтобы она ее не прошла. Он искренне верит: проход сквозь Гинунгагап убьет ее и Абигейл, которая появится из черной дыры пауков, будет уже другой.

По морщинкам на его лбу девушка догадалась: глаза Поля закрыты. Он знал, что она ответит. И ему некуда было спрятаться от этого знания. Абигейл стало ясно, что это самое явное проявление эмоций, на которое способен Поль. Она представила, как презирает себя этот человек за использование своих истинных чувств в качестве приманки, чтобы проверить ее еще раз, и как он не может даже притвориться перед самим собой, что могут быть обстоятельства, при которых он бы ее так не проверял. «Вот что, должно быть, чувствуешь, когда думаешь как он: постоянно докапываешься до самого последнего подтекста – словно все время расчесываешь язву».

– Ох, Поль.

Он отвернулся.

– Иногда мне хочется, – Поль поднял сжатые в кулаки руки к глазам, – отключить свой мозг. Хоть на какие-нибудь десять долбаных минут.

Абигейл прижалась к нему и обняла.

– Молчи, – шепнула она.

Челнок взлетел с «Клото» и стал быстро уменьшаться. Вскоре он исчез вовсе. Мамочка была еле заметной светящейся точкой, затерявшейся среди звезд. Абигейл поежилась, сняла с рук повязки и бросила их в мешок. Потом потянулась к набедренной повязке, поколебалась. «Черт с ним. Здесь нет ничего такого, чего бы они не видели раньше». Теперь она стояла полностью обнаженная, и ее ноги покрылись гусиной кожей. Немного смущаясь оттого, что на нее смотрит множество людей, Абигейл подплыла к раковине и забралась в нее.

– Поехали, – сказала она.

Металлический панцирь герметично закрылся, и Абигейл оказалась в кромешной тьме. Она парила в позе лотоса. Несильное магнитное поле сковало ее, и начали действовать установки гипноза. Пульс и дыхание замедлились. Затем она почувствовала, что погружается в стазис.

Абигейл весила пятьдесят килограммов. После удаления воды она превратится в органическую цепь длиной в двести семьдесят пять миллионов километров. При скорости света на это уйдет пятнадцать минут и семнадцать секунд, при реальной скорости передачи – чуть дольше. Когда пауки начнут ткать Абигейл из органической цепи, она все еще будет сидеть в «Клото». Может быть, Треск свел с ума быстрый переход. Поль сомневался в этом, но он всегда учитывал все возможности. Чтобы защитить психику, гипнотизеры вложили в сознание Абигейл фантазию, которая во время полета должна была сделать ее невосприимчивой к внешней реальности.

Абигейл была орлом. Она распростерла огромные крылья и парила в открытом космосе. Кожа ее была красной и грубой, а грудь совершенно твердой. Бедра были покрыты перьями, а из коленей торчали шипы.

Абигейл парила в потоке уходящего в Гинунгагап солнечного ветра. Вакуум воспринимался как абсолютная свобода. Из ее горла вырвался ликующий хищный клекот. Ничто не сдерживало Абигейл, она была навеки свободна. Под ней был Гинунгагап – видимая лишь благодаря красному свечению окружавших ее газов, манящая к себе пропасть. Это был зародыш безумия, странная безликая сила, стремящаяся поглотить Абигейл и раздавить ее в своей утробе. И прожорливость этого чудовища была бесконечна.

Абигейл летела легко, свободно, не прилагая усилий. Затем, сложив крылья, она спикировала в Гинунгагап.

Ее обжег дождь рентгеновских лучей, излучение диска аккреции. Лучи были подобны брызгам расплавленного металла, пронизывающим привидение. С громким победным криком Абигейл бросилась в атаку, оставляя за собой искрящийся след.

Гинунгагап стремительно разрастался и вот уже заполнил собой все поле зрения. Это была абсолютная черная чернота, недоступная органам чувств и пониманию, – само воплощение Смерти и Безумия. Это был враг.

Какой-то частью сознания Абигейл понимала, что все еще находится на «Клото», что из ее тела создается органическая цепь, ускоряется транслятором, проходит через две черные дыры и одновременно пауки уже ткут из нее новую Абигейл. Но все это было не важно.

Девушка прошла сквозь Гинунгагап незаметно, как сквозь поверхность мыльного пузыря. Вот она здесь…

…и уже с другой стороны.

Это было похоже на отражение в зеркале или на фильм, прокрученный задом наперед. Абигейл мгновенно полетела из черной дыры тем же путем, что в нее попала. Небо превратилось в сплошную расплавленную фиолетовую массу.

Звезды впереди просветлели, из фиолетовых сделались голубыми. Абигейл обернулась, посмотрела на Гинунгагап, увидела, как это шарообразное небытие удаляется, и в ярости закричала. Бездна уклонилась от вызова.

Абигейл широко раскинула крылья, чтобы остановить полет, и… она сидела в каком-то темном месте. Вытянутая рука коснулась холодной металлической поверхности раковины-спиннера. Мелькнула тоненькая линия света, стала медленно расширяться, наконец раковина открылась.

В лицо ей плеснул океан света. Абигейл выпрямилась и от этого слегка поднялась в воздух. Сквозь прозрачный купол над головой она увидела вечность мерцающего света.

«Боже, звезды!»

Звезд было очень много, и они были очень большие и яркие – такого великолепия Абигейл еще не видела никогда. Она оказалась в каком-то замечательном месте: в большом звездном скоплении или в центре галактики. Абигейл вдруг охватила неизъяснимая радость. Она набрала в легкие побольше воздуха и засмеялась.

– Абигейл Вандерэк.

Абигейл обернулась на свое имя и поняла, что его произнесла машина. Вокруг стояли пауки. Их лапы бесшумно шевелились. Снаружи, в открытом космосе, виднелись их соплеменники.

– Мы сожалеем о любой боли, которую это может вам причинить, – сказала машина.

И тут пауки ринулись к ней. Абигейл не успела ничего сделать. Перед ней возникли острые челюсти и вонзились в шею. Невероятно быстрыми движениями пауки перерезали ей горло и разорвали позвоночник. Резкий рывок – и ее голова отделилась от тела. Все это произошло мгновенно. Короткая вспышка боли, и на миг Абигейл увидела свое обезглавленное тело, только теперь начавшее реагировать на происходящее. Потом она умерла.

Крохотная искорка. Свет. «Я жива». Сознание возвращалось к ней медленно, словно разогревалась старинная катодная трубка. Абигейл потянулась, чуть качнувшись при этом в воздухе. Она была снова на платформе – двойнике «Клото». Ничего не болело, голова прочно держалась на плечах. На платформе стояли пауки, несколько чужаков плавало снаружи, в открытом космосе.

– Абигейл Вандерэк, мы готовы к переговорам, – сказала машина.

Абигейл молчала.

Через несколько секунд машина заговорила снова:

– Вам нанесен какой-либо ущерб? Ваше мышление повреждено? – Напряженная пауза, а затем новый вопрос: – Разве ваше сознание не было защищено во время перелета?

– Это вы там, за платформой, размахиваете лапами?

– Да. Для нас важно, чтобы вы поговорили с другими людьми. Вы должны передать наши вопросы. С нами они не захотят говорить.

– У меня самой есть к вам несколько вопросов. Я не буду сотрудничать с вами, пока не получу на них ответ.

– Мы ответим на любые ваши вопросы, если вы не будете ни… (треск)…ни… (треск).

– За кого вы меня принимаете? – спросила Абигейл. – Конечно, не буду.

Через несколько часов она говорила с Полем и Домингесом. По ее просьбе пауки удалились, оставив Абигейл одну. На лице Домингеса были написаны ужас и полная подавленность.

– Клянусь, мы никак не могли предположить, что пауки нападут на вас, – сказал он. – Мы видели это на мониторах. Я был уверен, что вас убили… – Его голос смолк.

– Я жива, как видите, хотя и не вашими молитвами. Так что это там за история насчет взрывчатки в моих костях?

– Взрывчатка? Клянусь, мы не знаем ни о чем подобном.

– Нечто вроде пластиковой взрывчатки, – сказал Поль. – Я установил на «Клото» небольшой прибор. В процессе трансляции он заменил этим веществом половину костного мозга в грудине и тазобедренных костях. Я надеялся, что пауки так быстро этого не учуют.

– Так ты действительно это сделал? – удивилась Абигейл. – Значит, пауки говорили правду. Они обезглавили меня в целях самообороны. На хрена ты такое придумал?

– Просто предосторожность, – сказал Поль. – У тебя в голове была программа, активирующая взрывчатку по нашей команде. Таким образом, мы могли разрушить паучью установку, если бы они снова выкинули какой-нибудь фокус.

– М-да, – сказал Домингес, – хорошо, что все это записывается. Я хотел бы узнать, мисс Вандерэк, как вам удалось избежать гибели.

– Мне вовсе ничего не удалось. Пауки убили меня. К счастью, они предвидели, что все так случится, и записали трансляцию. Им было нетрудно воссоздать меня после того, как они убрали из записи этот пластик.

Домингес испуганно посмотрел на нее:

– Вы не чувствуете в этом ничего особенного?

– В чем?

– Ну… – Он беспомощно повернулся к Полю.

– В том, что настоящая Абигейл Вандерэк умерла, а ты просто очень правдоподобная копия, – сказал Поль.

– Слушай, мы уже сто раз обсуждали эту чушь… – сердито начала Абигейл.

Поль одарил Домингеса немного деланной улыбкой. Абигейл было трудно привыкнуть видеть этих двоих в плоском черно-белом изображении.

– Она не верит в такие шутки.

– Если вы, ребята, готовы на минуту оторваться от своих пупков, – сказала Абигейл, – то я могу вам сообщить интересные новости: у пауков есть что-то, что вам очень нужно. Они заявляют, что послали через свою черную дыру зонды.

– Зонды? – Поль насторожился.

Абигейл чувствовала, как в его голове шевелились мысли об оружии и прочей военной чепухе.

– Зонды, построенные из углеводородных цепей. Органические зонды. Самовоссоздающиеся трансляторы. У них есть побочная углеродная технология.

– Чепуха, – сказал Домингес. – Как они могут воссоздать когерентную материю без приемника?

Абигейл пожала плечами:

– Они говорят, что нашли выход.

– Какой? – спросил Поль.

– Этого они не говорят. Кажется, они думают, что вы хорошо за это заплатите.

– Правильно думают, – произнес Поль. – Да, конечно.

Переговоры заняли почти столько же времени, как предыдущая беседа. Абигейл была совершенно вымотана, когда Домингес наконец сказал:

– На этом официальная часть закончена. Мы прекращаем запись. – На экране появилась и тут же пропала полоса. – Хотите вы поговорить с кем-нибудь неофициально? Может быть, вам кто-нибудь близок…

– Близок? Нет. – Абигейл чуть не засмеялась. – Впрочем, я поговорю с Полем.

За куполом «Клото» проплыл паук. Это было крабообразное существо, его золотистое тело слегка опалесцировало. Паук скользил по невидимым нитям, протянутым между открытыми платформами звездного города пауков.

– Я слушаю, – сказал Поль.

– Ты сделал из меня бомбу, ты, ублюдок!

– Ну и что?

– Я могла погибнуть!

– Меня должно это волновать?

– Черт возьми, еще как должно. Принимая во внимание вольности, которые ты позволял себе в обращении с моим прекрасным белым телом.

– Давай уясним одну вещь, – сказал Поль. – Женщина, с которой я спал, женщина, которая мне нравилась, мертва. По отношению к тебе у меня нет каких-либо чувств и обязательств.

– Поль, – сказала Абигейл, – я не мертва. Поверь мне, я бы знала, если бы было не так.

– Как я могу доверять тому, что ты думаешь или чувствуешь? Все это может быть вживленными в тебя установками пауков. Мы знаем, что у них есть соответствующая технология.

– Откуда ты знаешь, что в тебя самого не вложены какие-нибудь установки? Если на то пошло, откуда ты знаешь, что что-либо существует реально? Конечно же, это глупые, достойные разве что первокурсника идеи. Но я – та же самая женщина, что была несколько часов назад. Все воспоминания, взгляды, чувства остались прежними, нет абсолютно никакой разницы между мной и той, с которой ты спал на «Кларке».

– Знаю! – Глаза Поля остались холодными. – В этом-то и весь ужас. – Он отключил связь.

Через несколько мгновений Абигейл поняла, что бездумно смотрит на окружающие ее машины. «А ведь мне больно, – подумала она. – Вроде и не из-за чего, а все равно больно».

Абигейл отправилась в свою квартиру. Пауки, готовясь ее принять, проделали большую работу. Здесь у нее была точно такая же комната, как на «Кларке», разве что без зелени. Они даже раскрутили платформу, чтобы дать Абигейл ощущение верха-низа. Девушка села в гамак и решила думать о чем-нибудь более приятном. О том, что предложили ей пауки, например. Полю и Домингесу Абигейл об этом не сказала. Так как сами пауки из-за своей химии не могли проходить сквозь черные дыры, им нужен был кто-то, кто представлял бы их интересы в разных частях Вселенной. Они предложили ей работу. Или, вернее сказать, они предложили ей работы. Потому что было слишком много мест, куда бы они хотели послать своего представителя, и одной женщине здесь не справиться. Им нужна была дюжина, а со временем, может быть, и сотня Абигейл Вандерэк.

В обмен на разрешение делать дубликаты ее личности пауки хотели дать Абигейл права на продажу самовоссоздающихся платформ для переходов сквозь черные дыры.

Это сделает ее богатой женщиной, вернее, сотней богатых женщин. А одновременно откроет для нее всю Вселенную. Паукам она еще ничего не обещала, но про себя знала, что не сможет отказаться от столь выгодного предложения. Возможность увидеть тысячи звезд – мимо такого шанса не проходят.

Когда она постареет, пауки смогут по записи воссоздать молодую Абигейл, перенесут в нее все воспоминания, и прежнее тело станет ненужным.

«Я увижу звезды, – думала Абигейл. – Я буду жить вечно».

Она не могла понять, почему эти мысли не улучшают настроения, а наоборот, внутри поднимается теплая влажная волна, как это бывает перед тем, как заплакать.

На колени к ней прыгнул Треск и перевернулся на спину, чтобы Абигейл почесала ему животик. У пауков была его запись. Они были рады сделать девушке приятное, и по ее просьбе воссоздали кота. Абигейл погладила его и зарылась лицом в теплый мех.

– Милый котик, – сказала она, – а я уж думала, ты умер.