Читать книгу Влюбиться без памяти - Майя Бессмертная - Страница 4

Хожу по коридору из угла в угол, напряжённо вслушиваясь в разговор двух пожилых медсестёр, которые шушукаются у окна. Они искоса посматривают на меня, и озабоченно качают головами, продолжая свой, по всей видимости, интересный разговор, касающийся меня и Антона Михайловича.

Ну конечно. Сплетничают, небось.

Я вытягиваю шею, как жираф, и напрягаю слух – вдруг, удастся подслушать хоть что-то интересное, касающееся состояния здоровья Кожевникова? К сожалению, время идёт, а я так ничего и не знаю о мужчине, прохаживаясь взад – вперёд по грязному коридору, как тигр в клетке.

Галка уже оборвала мне весь телефон, сетуя на моё долгое отсутствие.

– Ну, ты где?

– Потом расскажу, отстань.

– А если управляющий нагрянет, что мне ему сказать?

– Скажи, зуб разболелся, в клинику поехала, скоро вернусь.

– Ты с ним, с этим красавчиком?

– Ага.

Отключаюсь. Объясню ей всё потом, по возвращению на работу. Боюсь отвлечься на разговор с ней и пропустить что-то очень важное. Ведь моя напарница может заговорить кого угодно, а я не могу этого допустить.

Продолжаю своё движение по коридору, напряжённо вглядываясь в давно немытое окно. Там, на улице, кипит жизнь – по дороге едут машины, многие больные, поборов свои болезни, спешат домой, к родным и близким. А Антон тут, в этих грязно-синих стенах больницы, в реанимации, без сознания.

Тут дверь отделения распахивается, и мне на встречу выходит пожилой мужчина в белом халате с уставшими глазами. Его волосы – полностью седые, отливают серебром в свете ламп дневного света, и я замираю, пытаясь угадать, что он хочет мне сказать.

Он шикает на средний медицинский персонал, и громогласно заявляет:

– Анна Ильинична, вас на посту больные ждут! А у вас, Екатерина Игоревна, ещё на завтра журнал не заполнен! Быстро по своим местам!

– Простите, Анатолий Иванович.

Медсёстры бросаются врассыпную, почтительно опуская глаза в пол, и убегают в разные концы коридора, боясь нагоняя от врача. Бросаюсь к нему, чуть не сбив с ног, и складываю ладони в молитвенной позе, читая данные на бейджике.

– Анатолий Иванович, как там Кожевников?

Моё сердце ухает куда-то в пятки, и я испуганно замираю в неудобной позе, выставив вперёд ухо, стараясь не прослушать ничего из того, что сейчас мне скажет доктор.

– Это вы ведь его привезли?

– Да.

– Напомните, ваше имя – отчество.

Врач морщится, напрягая свою память и поправляя бифокальные очки с толстыми стёклами, криво сидящие на его мясистом носу.

– Евгения Васильевна. Можно просто Женя.

– Ну, что ж, Евгения Васильевна, ваш молодой человек в реанимации, у него серьёзная травма головы. Больше мы пока ничего вам сказать не можем.

Внимательные глаза доктора смотрят на меня с сочувствием и пониманием, и у меня внутри появляется щемящее чувство печали. Вправе ли я интересоваться здоровьем Кожевникова? Ведь я ему практически никто.

– А как рука? Когда он лежал, я видела, что правая рука была неестественно выгнута. Или, мне показалось?

– Вы очень внимательны. Не думали пойти учиться на врача? Вывих правой руки действительно присутствует, но это не критично. Главное, чтобы мозг справился с травмой.

Я сглатываю вязкую слюну, стоящую в горле, и выдыхаю. Кожевников просто обязан справиться с травмой, а я буду за него молиться. Ведь всё необходимое я уже сделала – вызвала «скорую помощь» и привезла его в больницу.

Правда, пока мы ждали оказания помощи, мне пришлось заполнить необходимые медицинские документы. Все данные о пострадавшем я аккуратно списала из его паспорта, а вот свои…

Сначала, заполнять не хотела, но строгая медсестра всё же обязала меня это сделать, на случай, если с Антоном Михайловичем что-то случится.

– Или заполняйте свои данные, и пишите, что вы – его невеста, или, хотя бы, оставьте телефоны родителей, других близких родственников. Должны же мы с кем-нибудь связаться.

– Я не знаю телефоны его родственников.

Мямлю, представляя, как это глупо, должно быть, звучит.

Медсестра хмурится, поправляя на крошечном носике очки в толстой роговой оправе, так не идущие ей, и недовольно оттопыривает нижнюю губу. Видимо, она соображает, как это я могу не знать телефон хоть кого-то, имеющего близкие родственные связи с мужчиной.

Ах, ну да, все же в больнице считают его моим молодым человеком.

– Тогда пишите свой номер. Ему нужно будет привезти вещи, когда его переведут в палату. Должны же мы будем оповестить кого-то.

Вздохнув, аккуратно, дрожащей рукой, вывожу на первой странице карты Кожевникова свой мобильный номер телефона, и подписываю его – невеста. Будем надеяться, что врачам он не пригодится, а Антон Михайлович, когда очнётся, сам свяжется со своими родственниками и, возможно, с Юлией. Ведь именно она – его настоящая невеста, хоть обручальное кольцо всё ещё красуется на моём безымянном пальчике.

Но пока, из-за моей собственной болтливости, весь персонал больницы именно меня считает любимой девушкой бизнесмена, героически спасшую любимого от рук бандитов.

Я терзаюсь сомнением – как мне нужно себя вести в такой щекотливой ситуации. Поднимаю глаза на врача, вспоминая о личных вещах Кожевникова и чувствуя неловкость, спрашиваю:

– А его нельзя увидеть? У меня – его вещи.

– Вот и оставьте их пока у себя, вы же его девушка. А они ему сейчас без надобности, в реанимации их хранить негде. Или передайте родным. Всего доброго.

Пожилой врач, мгновенно развернувшись, уходит вглубь коридора, слегка прихрамывая, а я в изнеможении плюхаюсь на металлическую лавку, подперев голову руками. Скамейка подо мной жалобно скрипнула, как будто отражая моё внутреннее подавленное состояние.

– Легко сказать – передайте родным…

Больница, в которую доставили Антона, мало походила на частные клиники, в которых он, возможно, привык обследоваться. Но зато, нас тут оперативно приняли и мгновенно увезли мужчину в отделение интенсивной терапии, так как он после полученной травмы так и не очнулся. Хорошо, что аппарат искусственной вентиляции лёгких не понадобился – Антон дышал сам, но, к сожалению, впал в кому.

Грязно-синие стены клиники, покрашенные, скорее всего, самой дешёвой краской, уже успели облупиться в некоторых местах и, сверкая голым бетоном, навевали ещё большую тоску на меня. Грязные окна, между рамами которых валяются дохлые насекомые, очевидно, ещё с прошлого лета, вызываю отвращение и чувство брезгливости. Мне немедленно захотелось взять тряпку и отмыть тут всё, чтобы, наконец, бюджетная больница не казалась такой уж бюджетной.

Растерянно смотрю на вещи, принадлежавшие бизнесмену, которые пожилой врач отдал мне, как его невесте – паспорт, связка ключей и наручные часы. Всё остальное бандитам удалось унести с собой.

Паспорт я уже изучила, и даже сфотографировала данные о прописке, чтобы в случае чего не забыть, и привезти личные вещи мужчины. Связка ключей тоже не представляла собой что-то важное – обычное кольцо, на котором висело три ключа и кнопка от домофона. Никакого брелка или хоть чего-то интересного, там не было.

А вот наручные часы Кожевникова явно были из разряда не просто дорогих, а очень дорогих. Во-первых, фирма часов уже говорила сама за себя. Во-вторых, они явно были изготовлены из драгоценного металла, а ремешок – из натуральной кожи. Будильник был оснащён турбийоном, и показывал день, месяц и год.

Да, наверное, бандиты очень жалеют, что им не удалось разжиться этой красотой. А вот всё остальное – мобильный телефон и портмоне – были утеряны. Может быть, у него с собой было ещё что-то – не знаю. Но, вряд ли полицейским удастся обнаружить пропавшие ценности, отобранные у бизнесмена.

Если бы при Антоне остался смартфон, я, хотя бы могла оповестить его родных, ведь они, наверняка, будут беспокоиться, а так – я просто не знаю, что делать дальше. Наверняка, врач уже связался с полицейскими по поводу избиения Кожевникова. Может, стоит попросить их найти родственников бизнесмена, и оповестить их?

Прижимаю часы Антона к своему лицу, вдыхая запах натуральной кожи, перемешанный с запахом дорогого парфюма, исходящий от ремешка, и моя душа начинает ныть от безысходности ситуации. Чисто физически ощущаю тепло, исходящее от наручного будильника, ведь ещё совсем недавно он был на руке красавчика, обхватывал его мужественное запястье.

Ох, что это я?

Поднимаюсь с лавочки, кутаясь в длинное манто, принадлежащее строптивой Юлии, и направляюсь к выходу из больницы, аккуратно обходя дыры на изрядно потрёпанном линолеуме. В голове роятся совершенно разные мысли, и я с грустью понимаю, что сейчас этот красавчик – мужчина никому не нужен, никто не знает где он, и только я могу о нём позаботиться.

Хотя… Можно попробовать поискать о нём какую-нибудь информацию в интернете. Может быть, там я найду какие-либо сведения о его родных? Неожиданная идея, пришедшая на ум, окрыляет меня, и я облегчённо выдыхаю.

Вот так. Главное – просто подумать, и всегда можно найти выход.

Аккуратно обойдя пожилую женщину со шваброй в руках, я невольно натыкаюсь глазами на её озабоченный усталый взгляд, и опускаю глаза, чтобы не разреветься от усталости и некстати расшалившихся нервов. Уборщица принимает мой жест по-своему, и, снимая с рук жёлтые хозяйственные резиновые перчатки, обнадёживающе говорит:

– Не волнуйся, милая. Придёт в себя твой суженый. Тут и не таких с того света вытаскивали, ведь Анатолий Иванович – просто золотой доктор, повезло тебе в его смену попасть!

– Да уж, везением тут, вроде, и не пахнет.

– Не скажи, милая. И не гневи Бога. Мужчина – то у тебя молодой, здоровый, выкарабкается.

– Я очень надеюсь.

– Да так и будет. Вон, в прошлую смену привезли. Страх Божий смотреть, места живого не было! Сразу же Анатолия Ивановича из дома вызвали, у него выходной был. И что?

– Что? Нормально всё! На поправку идёт мужик, а ему шансов остальные врачи почти не оставляли. Так что не переживай. Иди с Богом.

– Спасибо.

Киваю, пытаясь сложить из губ жалкое подобие улыбки, и прохожу мимо женщины, стараясь не затоптать только что помытый пол. Стало ли мне легче после такого обнадёживающего рассказа? Определённо – да.

Надо будет подать идею бизнесмену проспонсировать больницу, когда он выздоровеет. А то не ровен час кто-то и упадёт, зацепившись носком обуви за многочисленные дыры.

Если, конечно, он захочет меня выслушать после этого обмана.

Что ж, нужно возвращаться в ресторан, а вечером я могу попытаться съездить к Антону на квартиру – паспорт с пропиской и ключи у меня есть. Оставлю всё дома у мужчины, чтобы он не переживал из-за пропажи кольца и наручных часов. Присвоить это всё себе я не могу, я не так воспитана.