Читать книгу Влюбиться без памяти - Майя Бессмертная - Страница 5

Стоя на крыльце больницы, я снимаю очки – выйдя из тёплого помещения, стёкла мгновенно запотели, лишив меня способности видеть. А без очков я уже не могу. Имея зрение минус шесть нелегко существовать.

Я уже давно не вижу надписи на магазинах, таблички на домах и люди для меня – сплошное бледное пятно. Поэтому, без очков я беспомощна, как новорожденный котёнок.

Конечно, можно сделать операцию по восстановлению зрения, и это – моя самая большая мечта, на которую, по правде сказать, я сейчас как раз коплю деньги, отказывая себе в разнообразных приятностях.

Но, тот, у кого, когда либо, были проблемы со зрением, меня поймут. Видеть абсолютно всё – величайшее блаженство и настоящая суперспособность, которую, я надеюсь, скоро обрету.

Сейчас же, стоя на крыльце больницы без очков, я старательно протираю их стёкла носовым платком, надеясь в скором времени снова ощутить возможность видеть всё окружающее.

Слышу, как подъезжает автомобиль, визжа шинами, выглядящий для меня как чёрное расплывчатое пятно, и тут же до меня доносится визгливый женский голос:

– Машину нужно хотя бы изредка мыть, Альберт! Отвратительная грязь!

– Простите.

– Никогда! Смотри, я брюки испачкала! Пока я буду в больнице, чтобы помыл этот чёртов автомобиль! Немедленно!

Автомобиль, визжа шинами, срывается с места стоянки, и я понимаю, что это был наёмный водитель, который поспешил исполнять просьбу своей сварливой хозяйки.

Да, не хотела бы я с ней столкнуться на узкой дорожке. Такая толкнёт – и пройдёт мимо с гордо поднятой головой.

Тут же с причитаниями, отчаянно матерясь на двух языках – русском и почему-то немецком, мимо меня проносится какая-то женщина. От отрывистых немецких слов у меня заломило в ушах, и мозг стал лихорадочно соображать. О чём сейчас толкует эта дама.

От сильного запаха её духов у меня на миг закружилась голова, и я тут же закашлялась, держа в руках очки.

– Ну, что встала на проходе, людям не пройти! Слепая что ли?

Она больно толкает меня в бок, чуть не спихнув со ступенек, и, продолжая ругаться, скрывается за дверью лечебного учреждения. Я хватаюсь за поручень лестницы – благо, он оказался под рукой, и это спасает меня от стремительного полёта вниз.

– Сама ты ведьма! Как метле летаешь!

Бубню себе под нос, радуясь, что злобная тётка уже испарилась.

Я не любитель вступать в перепалки, для меня гораздо легче отойти от обидчика, не ввязываясь в спор или склоку. Хорошо, что мерзкая тётка уже унеслась, обозначив своё присутствие рядом со мной, лишь следом от удушающее вонючих духов.

Возвращаю очки на место, и облегчённо выдыхаю – я снова полноценный член общества, а не близорукая мартышка. Сейчас спокойно вызову такси и вернусь обратно в ресторан – нельзя, чтобы руководство заметило моё отсутствие. Конечно, камеры в зале не работают, а Галя ни за что меня не выдаст, но вдруг нашему управляющему придёт в голову наведаться в ресторан вместе со своей второй половиной?

Ещё, не дай Бог, вычтут часть зарплаты – и это в лучшем случае, чем я тогда за съёмную квартиру заплачу? Ох, надо поторопиться.

Затылком ощущаю на себе чей-то пристальный взгляд, и неловко шевелю плечами. Машинально оглядываюсь назад, и через стеклянную входную дверь больницы наблюдаю, как добрая уборщица, посочувствовавшая мне, беседует с какой-то женщиной.

Тут она снимает со своей руки жёлтую перчатку и указывает на меня, через стекло лечебного учреждения. Женщина суёт ей в руку какую-то купюру и, размахивая сумочкой, торопливо направляется к выходу из больницы.

Репортёры, что ли, уже что-то пронюхали?

Тут из здания больницы вылетает та самая женщина, которая секунду назад беседовала с уборщицей, и я еле успеваю отпрыгнуть от двери, едва не получив по носу створкой. По удушливому запаху духов я понимаю, что это всё та же ненормальная, которая пару минут назад меня чуть не сшибла, приехав к лечебному учреждению на чёрном автомобиле.

Значит, теперь я ей зачем-то понадобилась?

Размахивая дорогой маленькой сумочкой на длинной цепочке, она делает шаг по направлению ко мне, навешивая на лицо самую приветливую улыбку.

– Пожалуйста, подождите!

Чёрт, а я только хотела испариться.

У меня нет никакого желания общаться с этой невоспитанной хамкой, которая сначала ужасно общалась с наёмным водителем, а затем ей неожиданно что-то понадобилось от меня. Тем более, я не уверена, что моя напарница Галя сможет долго прикрывать моё отсутствие своей широкой спиной.

Наш управляющий рестораном, Иван Дмитриевич, любит посещать заведение под видом обычного гостя, выводя в свет свою престарелую супругу, которая, по слухам, старше своего мужа лет на десять.

И я потерплю фиаско если, не дай Бог, он поймёт, что Галя на смене одна.

Но, приходится остановиться.

Теперь я могу оценить её. Лет пятидесяти, очень стройная, в распахнутой настежь белоснежной шубке. На лице – тонна дорогой косметики, исходя из чего, я могу сделать вывод, что лет ей – намного больше, и она пытается тщательно замаскировать морщины. На шее висит толстая золотая цепочка с кроваво-красным камнем в центре, загадочно поблёскивающим в вечернем свете фонарей.

Женщина хватает меня за рукав манто своими длинными сильными пальцами с загнутыми кроваво-красными ногтями ведьмы, и, заглядывая мне в глаза, лебезит приторно-сладким голоском:

– Дорогуша, это вы спасли моего сына?

Крякаю.

Эта мадам – мать красавчика? Тогда надо подумать, а не отказаться ли мне от своей идеи его завоевать – эта гюрза сожрёт любую невестку в один присест, и даже не поморщится.

– Наверное.

– О, я так вам признательна! Давайте зайдём в больницу, и вы мне всё расскажете, я ничего толком не знаю. Что произошло с Антоном? Как ваше имя, моя милая?

– Женя.

Может, нужно было назваться Евгенией? Так бы, наверное, звучало более пафосно и гордо.

Киваю, и распахиваю перед женщиной дверь, оборачиваясь назад, осматривая пути к отступлению. Может, ещё не поздно сбежать? От запаха её сладких духов у меня кружится голова, и меня может стошнить прямо на дорогое манто, позаимствованное у строптивой блондинки.

– Присядем на лавочку, дорогая, вот так. Итак, расскажите, как всё произошло.

Опускаюсь на металлическое сидение, неловко ёрзая шубой по холодному металлу, и пускаюсь в объяснения. Я понимаю, что женщина хочет узнать всё в мельчайших подробностях, но у меня совершенно нет на это времени, да и желания.

Упуская из виду тот момент, что я работаю в ресторане официанткой, начинаю своё повествование с разборок в арке. А то потом вопросов не избежать – откуда у простой официантки с небольшим окладом деньги на шикарную шубу.

Не хочу прослыть воровкой, укравшей из ресторана шубу посетительницы. Ещё вызовут полицию, да и нападение на Кожевникова на меня спишут. Ну, их, знаю я, как работают наши доблестные сотрудники органов. Оказался не в то время и не в том месте – стал соучастником преступления.

– Я просто шла вслед за Антоном, немного задержалась по пути. Он зашёл в арку первым. А когда я туда вбежала, то увидела уже момент нападения.

Женщина слушает меня внимательно, нервно дёргая головой, при каждом движении которой в мочках ушей начинают покачиваться массивные серьги из золота и драгоценных камней. Похоже, у мадам нет проблем с деньгами – её внешний вид тянет не на одну сотню тысяч рублей. Интересно, это её повседневный наряд?

– О, Боже! И как вы не побоялись, дорогая?

Пожимаю плечами, задумчиво смотря в грязную полуоблупившуюся стену больницы, выкрашенную грязно-синей краской.

– Не было времени думать.

– И сколько же их было?

– Кажется трое, или четверо. В арке – довольно темно, а я стояла почти на улице, чтобы успеть позвать на помощь, поэтому мне не удалось, как следует всё рассмотреть.

Тут я вижу, как к нам направляется всё тот же пожилой врач, с которым я разговаривала несколько минут назад. Мягко улыбаясь, он приветствует женщину, сидящую рядом со мной, при этом галантно целуя её ручку, испещрённую глубокими морщинами.

– Ах, Дианочка, ты великолепна, как всегда. Помнишь, как я ухаживал за тобой в молодости? Так вот, с этого времени ты ничуть не изменилась, только похорошела!

Ого, а у них, оказывается, был роман!

И хорошо, что ничего не сложилось – эта ведьма уже давно бы свела в могилу милого, чувствительного доктора. В изумлении наблюдаю, как женщина тут же порозовела, и кокетливо повела острым плечом:

– Ах, скажешь тоже, Толя. Как там мой Тоша? Я так благодарна, что ты мне позвонил. А то я и не знала бы, что случилось такое несчастье!

Я вжимаюсь в лавку. Так-так, а врач-то, оказывается, старый знакомый этой мадам. И он даже позвонил ей, предупредив о том, что привезли её сына в больницу. Тогда же почему он мне ничего об этом не сказал?

Мои губы подрагивают в нервном ожидании. Что он сейчас скажет этой женщине? Может, есть какая-то информация о состоянии красавчика, доступная только для ушей более близких родственников, которую я не в праве узнать?

Делаю рваный вздох и стараюсь не дышать, чтобы не пропустить ничего из того, что скажет лечащий врач Антона.

– Нормально всё с твоим сыном. Он вне опасности. Но, более подробно мы побеседуем, когда он придёт в себя. К сожалению, он пока в коме.

Диана Леонидовна ахает, и закатывает глаза к потолку, принимаясь бормотать себе под нос какую-то молитву. Впрочем, я не сильна в этом, да и слов женщины практически не разобрать.

– В коме? О, это ужасно!

– Всё под контролем, тебе не о чем волноваться.

– Толенька, спасибо тебе за моего сына!

– Не благодари меня, всё в руках Божьих.

– Ты ведь его вылечишь?

– Обязательно. Парень молодой, всего тридцать два года. Крепкий, выносливый, сильный. Очень скоро очнётся и всё будет хорошо, не переживай.

Я шумно вдыхаю воздух носом, впитывая информацию и стараюсь не вмешиваться в разговор, стараясь стать почти невидимой.

– Спасибо, дорогой. Ты – прелесть.

– Лучше поблагодари свою будущую невестку. Это надо же, какая отважная девушка. И, по всей видимости, очень любит твоего отпрыска. Кинулась на защиту своего возлюбленного, на такой поступок не каждая пойдёт.

Врач весело подмигивает, указывая глазами на меня, и женщина нахмуривается. Я же готова провалиться сквозь землю, или, хотя бы, слиться с грязно-синей стеной, как хамелеон. Но, ни то, ни другое, у меня, к сожалению не выходит.

– Невестка?

Женщина искривляет свой рот, умело накрашенный алой помадой, и картинно приоткрывает его. Мои щёки мгновенно вспыхивают, как при морозе и я же продолжаю искать пути отступления, ни слова не говоря, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.