Читать книгу Гаситель - Майя Георгиевна Полумиско - Страница 2

Айнар Венегас проснулся на границе леса Цатхан.

Айнар Венегас бежал от своих преследователей – глеорские работорговцы исправно молились своим Светочам и использовали Искры, чтобы держать живой товар в похожем на долгий сон или анабиоз состоянии. Очень удобно: складывай людей в телегу, как дрова, только прикрывай от яркого солнца, чтобы не померли от обезвоживания и жара. А потом дай другой, спасибо Искре, отвар, они и очнутся, прямо на рынке.

Он сбежал.

Он понимал, что помогли, только кто?

Тесхенцев, тоже знал Айнар Венегас, продавали нечасто. Когда-то Тесхен был огромной и устрашающей империей – сознание подсказывало сравнение с «Османской», но эти ассоциации расслаивались и расходились надвое, еще предстояло их сплести в одно. Лес Цатхан – тесхенское название. Смуглые люди с темными глазами дошли сюда, среди них были воины с мечами из закаленного собственными Искрами металла, прочнее, чем популярная в Глеоре бронза. Среди воинов были Светочи.

Потом…

«Обычная политика».

Тесхен не удержал далеких границ. К тому же места, вроде этого леса, оказались чересчур опасны, полны Диких Искр – связываться с ними не каждый Светоч решится. Постепенно непобедимая империя пришла в упадок, и огромная цивилизация съежилась до жаркой полупустыни, где, впрочем, добывали драгоценные камни, ткали ковры и многое другое. В представлении современных глеорцев южные соседи превратились из безумцев-воинов в белых одеждах, с темной кожей, черными густыми бородами и красными от наркотика-дхаха зубами, в тучных торгашей – «Эй, дарагой, подходи, как брату родному уступлю!».

Правили в Тесхене женщины, Матриарх и ее служанки. Но они никогда не покидали родных краев, считалось – это оскорбление для всякой женщины, оставить родной дом и уйти в оскверненные земли.

Айнар Венегас был даже не чистокровным тесхенцем. Его мать – Светоч Тесхена, Светоч Мудрости, высший чин, не считая Матриарха. Она… ушла.

А потом… встретила здесь человека, и…

Пробуждение отдалось шишкой на голове.

«Беглый раб».

Был тот, кто еще осознавал себя как Рави Иванов, которому хотелось орать: «Помогите, мамочки, где я», – но Татьяна или как там ее, не солгала. Он действительно оказался в чужом мире, но удивительно «подкованным»; человек, по имени Айнар Венегас существовал. Сын местной… колдуньи, что ли, и какого-то крестьянина – они тут даже плуг толком не освоили, сверился с чужими воспоминаниями Рави. Деревня Джерайи Венегаса так и не приняла Дакоти Ашор, а потому, когда та умерла от неизвестной болезни, похожей то ли на туберкулез, то ли на рак груди, – магия Светочей не совладала с хворью, – решили продать подростка в рабство. За десяток Искр. Это было отличное решение, против которого Джерайя Венегас не мог протестовать.

– Хватит, прекрати, – едва не закричал Рави-Айнар. Резонанс дрожал в позвоночнике. Скоро он прекратится, тогда станет проще, а пока он спрятался в лесу Цатхан, что иные зовут погибельным лесом. Над головой деревья, похожие размерами и внешним видом на кактусы и секвойи одновременно. У них километры корней, грунтовые ручьи пьют жадно, потому что почвы полны соли, а мелкая трава приспособилась, и напитывается ядом, цветя потом хрупкими кристаллами. Здесь живут плотоядные мотыльки и пальцеруки – конгломераты бактерий, подсказывал Рави Айнару, резонанс стихал. Трава была зеленой. Деревья – тоже. Ручей… вон там ручей. Многовато кальция, но подойдет напиться.

Он сбежал от глеорских работорговцев. Он знает многое.

«Но я ничего не смогу сделать».

Айнар склонился над ручьем, смывая корку грязи. Он оглядывал себя – высокий, крупный. Рави Иванов подал голос: ого, да я всегда мечтал стать здоровяком. Чтобы вот как увидит питерский гопник, так и нырнет под арку, сиську «Очаковского» сосать, а не «дай закурить, а если найду». Правда, тесхенцы несколько тяжеловесны, но его устраивало. Все лучше, чем дрыщ из мемов про задротов.

«Стой, погоди».

Голова затрещала. Мозг двоился и разваливался на два комка серой каши.

Рави Иванов. Инженер из Петербурга. Согласился на странную работу.

Айнар Венегас. Раб, отпахал много лет в шахтах.

Айнар Венегас не знал ничего.

Рави Иванову предстояло наполнить его, и…

Что-то мигнуло. Картинка замигала: толстые ветви и зеленая, плотная суккулентная листва, повисшие лозы золотистого оттенка, охряные стволы, трава с серебристыми соляными навершиями. Потом померкла.

«Я ничего не вижу».

«Перестань, это просто близорукость».

– Тебе оставили инструменты, – зазвучал с ветки голос. Айнар мог поклясться: белка говорит. Ну вот та, серебряная с красным хвостом и светящимися светодиодами-глазами. – Возьми их.

Айнар пошел за белкой. Видел он ее нечетко – то глаза мелькали-светились, то хвост перед носом. Белка привела к дереву, которое называли «бочонком», потому что из него получались хорошие бочки, и внутри почти всегда образовывались пустоты, чем старше такое дерево, тем сильнее выгнивает изнутри, но это неважно, ведь живет поверхностными соками и корой.

Он вытащил большой кожаный саквояж. Открыл его.

Айнар Венегас не знал ни единого подобного прибора, зато знал Рави, и – «полагаю, мы одно целое, так».

Проще было думать так. Он знал об Айнаре Венегасе все.

Проще было стать им.

Он достал очки – обточенные линзы, круглая оправа. Подошли идеально, белка мгновенно обрела зримую весомость. Тварь килограмма на три, не меньше, иные кошки попадались помельче. Жирная наглая зверюга.

«Я Айнар Венегас».

«Я тот, кто противостоит…»

– Светочам, – подсказала белка.

А потом добавила:

– Ищи женщину по имени Гарат Ашшала, – после чего исчезла в спелой листве.

Странное ощущение: он помнил свое прошлое. Одновременно Ленку и последнее перед «короной» место работы – хорошее, кстати, не «Газпром», но платили выше среднего чека, еще и поэтому не хотелось менять потом шило на мыло, переходить к какому-то дешевому дерьму. Помнил свою квартиру и родителей, вчерашнее пиво и Люську из шестого «бэ», которую поцеловал впервые в щечку, а потом оказалось, что она целовалась на спор и ее противная крыска-подружка Настя хихикала, свешиваясь с облупленной школьной лестницы. И он же помнил побои надсмотрщика, отупляющий труд сначала в шахте, потом на корабле – путь лежал в Воосу, еще до того, как Глеора объявила войну заморскому соседу. Море называлось Кривым, а корабли напоминали скорее утлые лодчонки, скорлупа грецкого ореха лучше плавает. Все дело в Искрах – Искра Движения, Искра Защиты, еще полдюжины всяких, с ними даже дырявый башмак линкором станет. Айнар Венегас слова «линкор» не знал, а он…

«Выдыхай».

Он снял и вновь нацепил на нос очки. Снова добрался до ручья, зачерпнул воды и умылся, вгляделся – лицо похоже на прежнее, в голове звенит, но два сливается в одно.

«А кто я тут буду?»

«Айнар Венегас – или все же Рави Иванов?»

«Угу, а еще можно задуматься о бабочках, снах или мудрецах».

Проще всего оказалось воспринимать происходящее вроде компьютерной игры. Он здесь, у него персонаж с легендой. «Просыпайся, соня, тебя даже вчерашний шторм не разбудил» и все такое; когда-то Рави патриотично выбирал редгардов.

«Или», – он подумал об этом не сразу, потому что прожил всю жизнь в России, о культуре своей матери больше читал, чем действительно впитывал ее с метафорическим молоком, – «Я аватар, у меня одно лицо или несколько, но все они одно, и все имена принадлежат мне, все аспекты – это я».

«Ищи женщину по имени Гарат Ашшала».

В саквояже он нашел одежду, похожую на ту, которую знал Рави.

«Давай договоримся, аватар. Давай ты будешь все же Айнаром Венегасом, ну или придумай какое-то другое имя, раз уж ты беглый раб».

– Разговаривать с собой – признак безумия.

Белка хихикнула с дерева. Только потом он осознал, что это вовсе не та белка. Новая мелкая и непримечательная, серовато-бурая шерсть, из всех интересов – те золотистые орехи на ветви.

Айнар так Айнар.

Лес опасен. В нем водятся странные твари, мотыльки-хищники – не самое худшее. Слишком много соли в почве, причем, большая часть этих солей ядовита, от треххлористого фосфора до солей фосфоновых кислот. Местные травы, деревья, мхи, лишайники, а за ними насекомые и млекопитающие приспособились. Им помогают дикие Искры.

Искры – это магия.

«Какая еще…»

Но Айнар Венегас знал о магии – по крайней мере, не меньше, чем многие. Рабам не доверяли Искр, поэтому он видел шедевры Светочей только на расстоянии. Искры лечат и орошают почву вместо воды, заставляют плыть лодки, по сравнению с которым бумажный кораблик первоклассника – шедевр судостроения. Людям не нужно ничего, кроме Искр. Светочи правят миром и берут за свои услуги справедливую цену.

Так было… всегда?

Как пересечь лес, наполненный дикими Искрами.

«Никак, ты умрешь».

– Гарат Ашшала.

Имя перекатывалось на языке, закругленное и мягкое. Белка Татьяна подсказала: наверное, эта Гарат Ашшала живет в лесу?

Так почему бы просто не идти, пока не найдешь ее?

Башмаки из плотной кожи ступали по дернистому настилу. Почва казалась болотистой, вода проступала иногда ржаво-красная, иногда темно-синяя, как вылившиеся из шариковой ручки чернила. Саквояж тянул руку.

Айнар остановился и открыл его.

Инструмент для нанесения резьбы. Молоток, пила. Несколько отверток, мотки проволоки. Колбы с реагентами. Даже толстая тетрадь с карандашом – надпись «Kooh-i-Noor» на миг вернула в магазин канцелярских товаров где-нибудь в паре кварталов от метро, напротив KFC, но, когда попытался написать первое, что пришло в голову, свое имя на форзаце тетради, появились незнакомые символы.

Да нет, знакомые. Раб их не знал прежде, а теперь понял. Это на глеорском.

«Рабочий журнал Айнара Венегаса».

– Гарат Ашшала.

Словно это могло помочь. «Дальше будет легче».

Наверняка, решил он, вдыхая пахнущий прелыми листьями и сыростью воздух. Уже хотелось есть и отдохнуть. Неплохо бы этой женщине найтись в ближайший час-полтора.

Сначала идти было приятно, невзирая на болотистую местность. Трава-дерн пружинила, как напольное покрытие в дорогом фитнес-клубе. Сплетенные ветви деревьев, темно-коричневые в оттенок красной охры и ярко-зеленая листва образовывала купол. Нити лиан добавляли ощущения каких-то декораций, сиджиая из фильмов, а то и вообще компьютерной графики в видеоигре.

Отравленные листья, лианы-пожиратели, деревья с корнями, похожими на кровеносные сосуды: глубокие артерии и вены, поверхностные капилляры, лес – огромная живая тварь. У нее нет сердца, но кровь качается исправно, питает симбиотических паразитов, все вместе фильтрует отраву – только поэтому почва плодородна, а вода не превратилась в плавиковую кислоту.

Иногда приходилось останавливаться. Ксифопагическая путаница в голове заставляла тереть лоб: сиамских близнецов еще можно разделить, а если они оба в одном теле? И чем все это закончится?

«Я умру?»

Кто это думал? Беглый раб или человек, который еще сегодня утром сверялся по старенькому смартфону с навигатором «как проехать в далекие гребеня».

Лес. Белки. Или какие-то еще твари. Несколько раз попадались черные мотыльки – здоровенные, в ладонь величиной. Они шевелили крыльями и летели за Айнаром, тот отмахивался, как-то даже раздавил: крылья оказались хрупкими и колючими, как тонкое стекло, а тельце раздутым и мерзко-мясистым. На пальцах остался липкий сок. Айнар с инстинктивной брезгливостью отер руку о какие-то листья, взвыл – обжегся.

Лишь бы не борщевик. Для борщевика тут солнца маловато – почти совсем нет, темно, как в траншее. В шахте. Там еще были чадные лампы, потому что настоящую Искру жалели на рабов переводить.

Лес спускался.

Айнар мог поклясться, что на самом деле, нет: ровно, даже чуть вверх по небольшому склону, заваленному позапрошлогодней листвой – под ногами она тоже хрустела, заставляя содрогаться. Потом чуть вниз, снова вверх, ничего примечательного.

И все же лес спускался, каждый шаг – будто вниз по длинной-длинной лестнице. Может, лестница эта винтовая, но все равно, ты огибаешь ось, на новом витке оказываешься на ярус ниже. Красноватые ветви потемнели до оттенка пепла, зато лозы-паразиты вспыхнули ярче, как гирлянды на новогодних елках.

«Цатхан заманивает».

Туда никто не ходит. Люди подбираются к краям то здесь, то там, выжигают все живое. Пепел становится почвой для посевов, хватает надолго, главное – Искры обновлять. Лет сто вытянет, а потом останется пустая земля, но и ее можно переделать в город или дорогу, спуститься вниз, поискать золото, серебро, драгоценные камни.

Или дикие Искры.

«Дикие…»

Мелькнула вспышка: ксеноновой фарой в лицо, не меньше. Айнар выругался «еж твою медь», хотя на языке Глеоры идиома совершенно потеряла смысл по сравнению с великим и могучим.

Искра…

Снова мелькнуло: он успел зажмуриться.

Свет принял облик волка: ненастоящего, волки по одиночку не ходят, и уж точно не сверкают, как долбанный кристалл Сваровски, высекая – да, именно, – искры изнутри себя. Волк был прозрачным: как алмаз или текучая вода. Даже оскаленные клыки мерцали то розовым, то синим, то каким-то непередаваемо-оранжевым. Призрак, видение.

Зубы щелкнули в полуметре от Айнара.

«Беги».

Он побежал.