Читать книгу О любви. Истории и рассказы - Майя Кучерская - Страница 14

В народе говорят, что старая любовь не ржавеет. И это так. Могу доказать – я свидетель. Рядом со мной живет любимая женщина современного романтика.

Она – моя родная сестра Наташа, он – ее второй муж Вячеслав.

Сейчас-то нам всем за шестьдесят. А начиналась эта история лет сорок тому назад. Братск тогда еще был стройкой, гремел на всю страну, и строительное управление «Гидромеханизация» считалось солидным и богатым предприятием.

Казалось бы, такое скучное место – контора! Но это как посмотреть. Вот, например, приемная… За большим столом перед пишущей машинкой сидит девица-красавица. Это моя Наташа. Тогда не было моды на худобу, но она считала себя толстой и постоянно стремилась похудеть. Но все ее отговаривали, мол, все на месте. Ее часто сравнивали с киноактрисами: то с Дорониной, то еще с какой-нибудь круглолицей блондинкой. А она к себе относилась с иронией. Вообще, отличная была девчонка: простая, приветливая, со звучным приятным голосом и с чувством юмора.

Молодые люди за сестрой ухаживали, но она не была влюбчивой. Жених появился у нее аж в двадцать три года. Так получилось, что подружка привела на день рождения своего парня, да как увидел Толик Наташу, то про ту подружку и думать забыл. Он работал парашютистом в лесной охране, был рыбаком и охотником – словом, человеком бывалым. Старше сестры на четыре года, разведен, от первого брака – дочь-первоклассница. Но без семьи себя не мыслил и, чтоб наверняка завоевать равнодушную красавицу, очаровал вначале будущую тещу. Когда мама лежала в больнице, он каждый день прибегал к ней с гостинцами. Такого внимания она от четверых родных детей не видела, ну и ей стало ясно, что лучшего мужа Наталье не найти.

А сестра хоть никого из парней особо не выделяла, но все-таки ей нравился один симпатичный мальчик, Слава. Он работал с ней в «Гидромеханизации», так что они каждый день виделись. Она посмеивалась над его робостью, рассказывала, как он стесняется пригласить ее в кино – и все-таки приглашает. А ей некогда: к свадьбе готовится. Я сшила ей красивое гипюровое платье и такую же шляпу.

Слава пытался отговорить Наташу: «Не выходи за Новоселова, не совершай ошибки!» Она улыбалась: «Не горюй, ты еще встретишь свою судьбу. Я тебе не пара: на два года старше, быстро тебе надоем».

А между тем свадьбу пришлось перенести на месяц: невеста таяла на глазах. Она редко болела, но всегда так, что не дай бог! У нее нашли опухоль, отправили в Иркутск, в челюстно-лицевой госпиталь. Долго колдовали врачи – и болезнь отступила. Наташа вернулась домой худая и бледная, ее светлая кожа стала бело-голубой.

Сыграли свадьбу, муж отправился на тушение лесных пожаров, жена осталась у мамы. Люди шушукались, что порядок свадебный не соблюли: младшую сестру выдали раньше старшей (это про меня), будет какое-то наказание. Оно проявилось в бездетности брака. Почему судьба так несправедлива? Уж кому быть матерью, как не Наташе? Хоть на фигуру ее посмотришь – символ материнства: полная грудь, тонкая талия, широкие бедра! Хоть взять ее любовь к детям: малыши всегда тянулись к ней! Но не дано… Бывает…

А молодой поклонник уехал учиться в Московский горный институт. Набрался в столице лоска, вернулся элегантным, веселым, уверенным в себе инженером. Кудри, гитара, стихи, шуточки-насмешки… Счастливые брежневские времена! Эта уверенность в завтрашнем дне, полнота жизни в настоящем… Мы тогда не ведали, что все это подходило к концу. Вскоре Слава перешел на работу в другое место, женился, уехал из Братска.

Прошли годы… Я тогда работала в отделе кадров «Гидромеханизации», Наташа уже уволилась, и они с Толиком уехали – он к тому времени вышел на пенсию по выслуге лет и занялся охотой на севере. Наша мама умерла. Я осталась одна с маленькой дочкой. Братья и их жены помогали, чем могли, но мне не хватало моей сестры.

А Слава вернулся в «Гидру», как ласково называли мы свою организацию, правда не в Братск, а начальником бурейского участка. В конце месяца начальники всех участков съезжались в нашу контору на закрытие нарядов. Отмечаю командировку Вячеславу Георгиевичу. Он почти не изменился: строен, голубоглаз, разговорчив. Показывает дорогую авторучку, хвастает: «Это мне дочь подарила на 23 февраля». Как кадровик, я из анкеты знаю состав его семьи: жена Жанна, дочь Наталья. Цепляет глаз год рождения жены: не на два года, а чуть ли не на девять лет его старше! Девочку считает дочерью, хотя, судя по возрасту, отцом ей быть не может. Позднее появилась внучка, он гордо провозгласил: «Теперь я дед!» – это было забавно, потому что на деда он был никак не похож.

Времена наступили смутные. Останавливались стройки, заказчики не платили нам за работу, вместо денег в ходу был бартер. Зарплату выдавали всякой ерундой по завышенным ценам или задерживали на несколько месяцев. Сводить концы с концами становилось все труднее. Единственный участок, откуда еще немного поступали живые деньги, был бурейский. Но однажды произошел скандал: Вячеслав Георгиевич выдал рабочим зарплату, а у руководства на эти деньги были совсем другие планы. В результате ему пришлось уйти. Для него нашлось место слесаря. Начал с нуля, потом перешел в ИТР, поднимаясь по служебной лестнице.

В то время Наталья с Толиком жили в поселке городского типа с необычным названием Мама. Кто бы знал, что она обернется им мачехой! Сначала им там очень нравилось: ах, какой воздух, какие люди, ах, все цветет, все в черемухе! Квартиру трехкомнатную отремонтировали всем на диво, дачный участок засадили, а главное – обустроили свое хозяйство в тайге: обширные угодья, где Толик построил базу и несколько зимовий. Был у него бизнес-план: приглашать иностранцев – любителей сибирской экзотики на охоту и рыбалку. Есть фотография, на которой улыбается его первый клиент – Джеймс.

Толик считал, что жена должна идти за мужем, «как ниточка за иголочкой». И Наташа шла: забрасывались с мужем с вертолета в тайгу и там зимовали. Какие это труды, сложно объяснить. Но она не жаловалась, устраивала уют в зимовьях, готовила изысканные блюда для гостей. Вспоминает, какое вкусное получалось вино из черемухи. Добывали они соболя и белку, попадалась норка. Однажды даже на медведя с мужем ходила.

Такое напряжение сил даром не проходит: у Толика началась сильная аллергия на мех. Наталья становилась все молчаливее. В очередной раз соприкасаясь с цивилизацией, они видели, как меняется жизнь: полки магазинов стремительно пустели, а цены с шестью нулями вгоняли в ступор.

Все эти проблемы повлияли на душевное здоровье Толика: он стал болезненно ревнивым, мучил Наталью беспочвенными подозрениями, обвинял: «Ты оставила меня без детей!»

Наташа звонила мне, плакала. Невыносимо было это выслушивать. Я забеспокоилась за нее, посоветовала не ходить с ним больше в лес: не женское это дело, тем более когда вместо благодарности получаешь незаслуженные оскорбления, да и кто знает, что там Толику стукнет в голову?..

И вот в 1996 году она с ним в тайгу не пошла, а приехала ко мне с дочкой в Братск. Устроилась работать продавцом в киоск.

Однажды поздним зимним вечером раздался длинный телефонный звонок: межгород! Наташа ответила, звонил охотник из Мамы. Вдруг она закричала не своим голосом: «Когда?» Мы с Вероничкой с ужасом посмотрели друг на друга: что такое?

Оказалось, накануне Нового года охотники выходили из тайги через Толины угодья и нашли почти растащенные зверями его останки в сгоревшем зимовье.

Эта трагедия нас совершенно раздавила. До сих пор неясно, как это могло произойти. Он же с детства в тайге, осторожный, предусмотрительный. Спиртного с собой не брал. Многие считают, что его просто подожгли. Да, были недоброжелатели, были завистники… Но по результатам следствия дело закрыли как несчастный случай.

Наташе после обеспеченной жизни пришлось привыкнуть к моей нищете. За бесценок она продала квартиру в Маме и то, что осталось от разграбленного имущества Толика. Похоронили его в Братске. Квартиру себе сестра покупать не стала – так мы и жили вместе в родительской квартире, вместе поднимали мою дочку, которой Наташа стала второй мамой. Через два года меня отправили на пенсию (Веронике тогда было всего четырнадцать лет). И такая у нас с сестрой была в ту пору задача: вырастить человечка человеком, а самим «доживать». Мне в ту пору было пятьдесят, а Наташе – сорок шесть.

Она работала в хлебном киоске далеко от дома. Зимой мерзла на остановках, летом страдала от жары в крошечном металлическом помещении. Я получала небольшую пенсию, обрабатывала большой огород. Так жили еще три-четыре года, пока однажды в Братск не приехал по какому-то своему делу Слава. Он узнал от знакомых, что Наташа овдовела и живет в городе. Нашел ее киоск на автобусной остановке, заглянул в окошко…

Она пригласила его к нам в гости на следующий день. Я приготовила ужин, испекла творожный пирог – роскошь бедных. А гость явился как из другого мира: красиво одетый, с дорогими конфетами и вином. Нет, этот визит не был сватовством: мы просто разговаривали, как старые сослуживцы. Слава рассказал о себе. Бурейскую стройку расконсервировали, он работал в одном из ведущих управлений, его там прозвали «генералом песчаных карьеров». В том смысле, что он был начальником карьерного хозяйства. Тяжелые времена для него миновали, жизнь закипела.

Через некоторое время от Славы пришло письмо: «Наташа, только не говори сразу „нет“, подумай, подожди. Я ухожу от жены, мы давно живем как соседи – в разных комнатах. Скоро куплю квартиру – приглашаю тебя к себе».

Тут вся наша женская родня насела на Наталью: езжай, что ты еще думаешь? Умный, порядочный, самостоятельный, а главное, сколько лет тебя любит!

Думала она, думала, сомневалась, а он все звонил, спрашивал, настаивал. Наконец решилась. И не ошиблась. Храню ее письмо: «…а теперь он на седьмом небе от счастья: я самая красивая, хорошая, любимая, в общем, самая-самая, и он не мыслит жизни без меня».

И по сей день их любовь не ржавеет…