Читать книгу О любви. Истории и рассказы - Майя Кучерская - Страница 8

Над автовокзалом зависла сонная тишина, даже подъезжавшие и отправлявшиеся автобусы урчали моторами сдержанно, словно нехотя. Люди изнывали от жары и томились в ожидании. Их заставил вздрогнуть и встревоженно оглянуться грубый прокуренно-пропитый голос:

– Да отвяжись ты от меня – достала уже! Какая ты мне мать – только ноешь и деньги клянчишь.

Наискосок через привокзальную площадь шествовало странное существо, которому принадлежал голос: в бесформенных брюках, невероятно грязной футболке, шлепанцах на босу ногу. В довершение картины нечесаную шевелюру прикрывало некое подобие панамы. За существом семенила худенькая, тоже неопрятного вида старушка, тянущая по асфальту тяжелую клетчатую сумку.

– Доченька, подожди, – стонала она, задыхаясь.

– Та иди ты, – буркнула «доченька» и сопроводила свои слова отборным матом.

Странная парочка перешла шоссе и скрылась в зарослях кустарника.

– Господи, бывает же такое, – вздохнула сидящая со мной рядом на лавочке полная круглолицая женщина лет шестидесяти. – Это ж какое сердце нужно иметь, чтобы к родной матери так относиться!

Тут к платформе подъехал автобус, пассажиры засуетились, подхватывая сумки и пакеты. Когда все расселись, моей соседкой оказалась та полная женщина. Она никак не могла успокоиться, мяла в руках платочек, подносила его к глазам. Чувствовалось, что ее переполняют эмоции и ей хочется выговориться.

– Нет, ну вы мне объясните, – не выдержала она и посмотрела на меня почти с мольбой. – Как могут ненавидеть друг друга родные люди?

Что я могла ей ответить?.. К сожалению, не всегда родство по крови становится родством по душе, а если к тому же мать дала повод и позволила так относиться к себе, воспитав из своего ребенка монстра, то вряд ли кто-то со стороны может что-либо изменить.

Мне не хотелось рассуждать на эту тему, и, посмотрев на соседку, я убедилась: мой ответ ей был не нужен. Она что-то мучительно решала для себя, в чем-то пыталась разобраться, и это доставляло ей почти физическую боль.

Автобус заурчал и отъехал от платформы. В салоне было душно, клонило в сон.

– Вы извините, – это снова ко мне обратилась соседка. – Вам до конца?

Я утвердительно кивнула головой.

– Знаете, мне все не дают покоя эти женщины. Разве можно жить на свете с такой ненавистью в душе?

– А вам раньше не приходилось сталкиваться со скандалами, ссорами в семьях? – Мне хотелось успокоить соседку, напомнить о том, что идеальных семей практически не существует в природе, но это не повод так себя изводить.

– Да видела, конечно, разное… Но с таким, поверьте, сталкиваюсь в первый раз.

Женщина помолчала и затем продолжила:

– Я ведь рано осталась без родителей, меня воспитывали сначала бабушка, потом – тетка по матери. Вроде бы никто куском хлеба не попрекал, но не чувствовала я того тепла, которым окружают родители своих детей. Пошла учиться в ПТУ на токаря, стала жить в общежитии, потом работала на заводе. Замуж вышла рано – очень надеялась, что у меня будет своя, настоящая, крепкая семья. Наверное, судьба сжалилась надо мной – муж попался добрый, работящий, слова от него худого не слышала.

Женщина вздохнула, промокнула пот на лбу, достала из объемистой сумки бутылку с водой, сделала пару глотков.

– Только деток нам Бог не давал. Сначала ждали, надеялись, потом к врачам обратились, и выяснилось, что перенесла я сильное воспаление, когда в цехе работала. Мне ведь никто не объяснил, чем могут обернуться постоянные сквозняки, да и одежонка-обувка по тем временам были не самые лучшие. Сколько денег мы потратили на лечение! И все впустую. Плакала я по ночам, боялась, что Ваня, муж, меня бросит. А потом соседка рассказала: усыновили ее знакомые мальчика из детдома, и через год у них свой сыночек родился.

За окном мелькали залитые солнцем деревья и поля, с шуршанием проносились мимо автомобили. Рассказ соседки неспешно вплетался в дорожную картину и мне не мешал – напротив, действовал как-то умиротворяюще.

– Долго я не решалась предложить мужу усыновление ребенка, – журчал голос рядом. – Когда сказала, он возмутился: «Тебя, – говорит, – люблю, и не выдумывай ничего». Но все-таки уговорила я его съездить в дом малютки – вдруг какое-то дитя приглянется. Хотела выбрать мальчика, а получилось по-иному. Идем мы с Ваней по коридору, заглядываем в открытые двери, и сердце у меня сжимается: стоят крохотульки, держатся за перильца кроваток и провожают нас такими глазами, что, кажется, всех бы забрала! Чувствую, муж тоже нервничать стал. И вдруг остановился как вкопанный перед кроваткой, в которой сидела дитюшечка лет двух: светловолосая, улыбчивая, на солнышко похожая. Увидела меня, протягивает игрушку и лепечет: «Тетя, на!» Так выбрала нас наша Наташа. С ней и правда словно солнце вошло в наш дом. Чтобы никто о нас не судачил, уехали мы в Краснодарский край. А через десять лет не стало Вани, и остались мы с Наташенькой вдвоем.

Женщина всхлипнула, вытерла платочком глаза. Ровный гул автобуса и духота усыпляюще действовали на пассажиров, а я, слушая спутницу, начинала понимать, почему ее так поразили мать и дочь, относящиеся друг к другу как враги.

– Когда Наташе исполнилось шестнадцать лет, – продолжила она, – какая-то «добрая» душа шепнула ей, что я не родная мать. Дочка ничего мне не сказала, только стала молчаливой, замкнулась в себе. Однажды, убирая у нее на столе, я нашла вырезку из газеты, где рассказывалось, как дочь искала свою мать, и поняла: пришло время поговорить. Нет-нет, не подумайте, я не давила на жалость, не уговаривала, даже сдержалась и не плакала – наоборот, предложила Наташе помочь в поисках. Моя девочка попросила меня рассказать о том, как мы с Ваней ее удочерили, несколько дней думала о чем-то, и я ей не мешала, а потом сказала мне: «Знаешь, мама, ты у меня одна-единственная, и больше мне никто не нужен. А женщина, отказавшаяся от меня, сама сделала свой выбор. Пусть так и живет, как решила». Больше мы к этому вопросу не возвращались.

Женщина откинулась на спинку сиденья и замолчала.

– Так вы к дочери едете? – осторожно поинтересовалась я.

– К дочери и внукам, – радостно встрепенулась соседка. – Они у меня самые родные, я так по ним скучаю.

– И сколько у вас внуков?

– Четверо! И уже даже правнучка есть!

Сделав паузу, спутница тихо добавила:

– А Наташа-то моя вышла замуж за соседского паренька перед армией, а когда он демобилизоваться должен был, вот тут беда и приключилась. Проворовался его начальник, а вину свалили на подчиненных, судили их и посадили. Наш Витя не перенес позора и повесился в камере. Дочка очень убивалась по нему и, кто из парней с ней ни пытался познакомиться, всем отказывала.

Моя Наташа – педиатр, и о ней как о враче хорошо отзываются: добрая, внимательная, заботливая. Лечила она одну девочку из многодетной семьи, где трех детей воспитывал отец (мать погибла в автокатастрофе), и приглянулась ему. Стал ей вдовец знаки внимания оказывать, а она – ни в какую. И свела их его младшенькая, Оксанка. Как-то раз гулял Сергей на улице с детьми и встретил Наташу. Шли рядом, разговаривали, а когда стали прощаться, малышка заплакала, повисла на ней и причитает: «Мама Наташа, не уходи, мы все тебя любим!» Вот и дрогнуло у дочери сердце, и стала она матерью сразу трем детям, а потом общий сынок родился. Боялась я за нее: вдруг что-то с детьми не заладится, не сумеет она их принять в свое сердце. Зря боялась: муж Сергей пылинки с Наташи сдувает, дети помощниками растут.

Может, на самом деле у них все не так идеально – просто жалеют меня, не все говорят, потому что болеть я стала часто: сердечко пошаливает. Но, согласитесь – если в семье большие нелады, это всегда видно. А дети меня все бабушкой зовут, и я их люблю как самых родных. Старшая внучка замуж засобиралась. И рановато вроде – девятнадцать ей всего, но мужчина хороший, серьезный, очень любит нашу девочку. Правда, был уже женат, с первой женой развелся, когда она с каким-то заезжим менеджером, что ли, связалась и укатила за границу, а от дочки отказалась. – Женщина улыбнулась: – Так что, считайте, у меня теперь и правнучка есть. Славненькая такая, светленькая, на Наташеньку в детстве очень похожая. Наверное, так на нашем роду написано: быть матерями для тех, кто родной мамы лишился.

За разговорами дорога прошла совсем незаметно: замелькали низенькие домики пригорода, высотки микрорайонов. Спутница в волнении то и дело поглядывала в окно. И вдруг лицо ее осветилось радостью:

– Это мои. – Женщина указала на людей, стоявших у края платформы. – Надо же, все пришли! Родненькие!

Я взглянула – и глазам своим не поверила: нетерпеливо смотрели на автобус мужчина с цветами в руках и женщина лет сорока, рядом с ними улыбались два паренька (постарше и помладше) и что-то щебетала, заглядывая им в лица, девочка лет двенадцати. Тут же стояли молодая девушка с малышкой на руках и высокий парень лет двадцати шести. Моя соседка первой направилась к выходу, и я услышала возгласы, слившиеся в один: «Мамочка! Бабушка! Наша бабушка приехала!»

А когда спустилась на платформу, то увидела радостную семью, направлявшуюся к микрорайону: женщина вела мою попутчицу под руку и прижималась к ее плечу, мужчина нес сумку, пареньки – пакеты, девочка возбужденно рассказывала что-то, юноша и девушка тоже говорили наперебой, и даже малышка размахивала ручонками.

Наверное, только в этот момент мне стало ясно, почему так шокировали мою спутницу мать и дочь на автовокзале: она умела любить, научила любви дочь и иначе свою жизнь не представляла.